— Я всегда был высокого мнения о тебе, Блиц… Но я не полагал, что ты настолько плохо думаешь обо мне… Прощай, Блиц.
Блиц удивлённо расширяет глаза, когда слышит слёзы в голосе Столаса, когда видит его профиль и то, как у Столаса слезятся все четыре глаза. Блиц понимает, что переборщил, что всё испортил, что в очередной раз сделал кому-то больно… В грудь прокрадывается уже трижды проклятое чувство вины, отчего в её левой стороне начинает неприятно саднить. «Я идиот», — успевает только мелькнуть в сознании мысль, прежде чем бес бросается к принцу Гоэтии, которого только секунду назад жестоко ранил своими словами.
— Столас, подожди, я, изви…
Блиц тянется к нему, но не успевает моргнуть, как оказывается уже снаружи замка…
— Какого хуя… — Он озадаченно разглядывается, — блядь!
Громкий вскрик взмывает к уже посветлевшему небу Ада. Блиц бросается обратно к двери поместья.
— Блядь-блядь-блядь-блядь, — он начинает отчаянно стучать, — Столас, открой, пожалуйста, слышишь меня?!
Блиц с надеждой смотрит на двери замка, надеясь, что Столас сейчас откроет, выслушает его и поймёт. Ведь Столас же всегда понимал и принимал его, не так ли? Вот только сам Блиц, увы, понял это слишком поздно. Не получив ответа на очередной свой стук и выругавшись, бес побежал к привычному пути — через балкон. Вскарабкавшись туда в очередной раз, Блиц прилипает к стеклу и видит Столаса, который продолжает плакать не в состоянии успокоиться. Бес барабанит ладонями по стеклу.
— Столас, впусти меня, пожалуйста, дай объясниться! — кричит он, пока принц в отчаянном жесте прикрывает ладонями свои уши.
— Столас, я сейчас блядь вынесу к хуям эту ёбаную дверь! — уже в отчаянии кричит Блиц, в очередной раз стуча уже кулаками в балконное стекло.
Столас поднимает свой взгляд и встречается глазами со своим бывшим возлюбленным. Его плечи всё ещё мелко подрагивают от беззвучных рыданий. Блиц прикладывает ладони к стеклу.
— Столас, пожалуйста, мне правда очень жаль… — уже тихо говорит Блиц, смотря в заплаканные глаза напротив сквозь стекло, — прошу, просто выслу…
Блиц замечает, как Столас вроде сначала подрывается и протягивает руку навстречу, но в следующую секунду отрицательно мотает головой и снова обрывает оправдания Блица на полуслове, взмахнув рукой и в очередной раз телепортировав его прочь, на этот раз за пределы территории своего замка…
— Твою ж мать… — ругается Блиц, когда обнаруживает, что уже не может вернуться. Вообще не может. Видимо, Столас наложил какое-то блокирующее заклинание.
Столас не хочет больше его видеть, и осознание этого больно резануло где-то внутри… Закономерный финал после того, как Блиц его ранил. Как говорится, за что боролся, на то и напоролся… Развернувшись, Блиц побрёл домой, в очередной раз прокручивая всю ситуацию у себя в воспоминаниях. Чёртов кристалл Асмодея продолжает раздражать своим жёлтым сиянием.
«Я даю тебе его потому, что ты очень дорог мне…»
Блиц был ошарашен таким подарком, а затем очень напуган. «Даже ему ты наскучил, — промелькнула тогда у него в голове утренняя фраза Луны, — когда с тобой видятся всё реже, это серьёзный красный флажок…»
«Тебе не нужно оставаться со мной, но я хочу, чтобы ты это сделал по собственному желанию. Только по собственному желанию…»
Внезапная мысль о том, что Столас серьёзен, обрушивается снежным комом, и это пугает… Всё становится слишком сложно. В голову приходит только отшутиться. А потом, когда Столас начал грузить его разговором о чувствах, без возможности переварить всё это Блиц тупо сорвался. Столас сам заставил его думать о себе как о игрушке, но… Сейчас многое изменилось и усложнилось, а Блиц умудрился пропустить этот момент. Момент, когда стал небезразличен Столасу, а Столас стал небезразличен ему. Блиц испугался перемен, и, как всегда, всё испортил… Оттолкнул того, кто… Полюбил его?
Чувство вины всё продолжало жечь в груди даже после того, как Блиц пришёл домой. Самобичевание продолжало стегать его привычную ненависть к себе.
«Жалкий, ничтожный, бездушный кусок дерьма!»
Сердце начинает бешено колотиться, пока дыхание предательски сбивается.
«Ты только и можешь, что причинять боль!»
Блиц нашёл на кухне стакан и, налив воды, залпом выпил.
«Даже те, кто тебе дорог, несчастны рядом с тобой!»
Бес ложится на диван и крепко прижимает ладони к вискам, пытаясь заглушить внутренний голос.
«Мама, Барби, Физзаролли, все они пострадали из-за тебя! Мокси и Милли мечтают о том, как откараскаться от тебя! А Луна прекрасно справится и без тебя, ты со своей гиперзаботой ей не нужен!»
— Блиц? — Луна на мгновение прерывает сеанс самобичевания своим возвращением домой, — ты сегодня рано, всё хорошо?
— Всё заебись, — Блиц поднимает на неё хмурый взгляд, — сделка окончена.
— В смысле? — Луна удивлённо приподнимает брови, на что Блиц поднял перчатку с кристаллом Асмодея.
— Этот кристалл теперь будет нам вместо Гримуара Столаса, — мрачным тоном проговаривает он, сжимая руки в кулаки.
— Но, похоже, ты этим не сильно доволен, — утвердила Луна, стараясь сделать свой голос как можно более незаинтересованным.
Блиц вздыхает и трёт переносицу.
— Я не хочу об этом говорить, — бес бросает потускневший взгляд на приёмную дочь, — я хочу побыть один.
— А меня как раз позвали гулять, — говорит Луна, — так что меня скоро не будет.
— Да-да, повеселись, Луни, — бесцветным голосом отвечает Блиц.
Луне уже не удалось скрыть озабоченность на своей мордашке, и она снова спрашивает:
— Пап, с тобой точно всё хорошо?
— Всё отлично, можешь уёбывать на свою вечеринку, — огрызнулся Блиц, из-за своего состояния не заметив даже непривычного для Луны обращения к нему, — как ты всегда это делаешь…
Луна прижала уши к голове, ведь грубостей от Блица ей слышать никогда не приходилось, даже когда он был на неё зол.
— Ладно, как скажешь, — пожала она плечами, но внимательного взгляда с приёмного отца не спустила, — пока.
Блиц промолчал, хотя раньше не упустил бы возможности дать тысячи наставлений о безопасности и повторить пожелание повеселиться не меньшее количество раз. Бросив на него последний взгляд, Луна с задумчивым видом покинула их квартиру.
Когда дверь за Луной захлопнулась, мрачные мысли снова стали кружить в голове Блица.
«Ты ужасен и всегда таким останешься!»
Блиц обнимает себя за плечи, которые уже подрагивают в мелкой дрожи. Он из-за всех сил пытался её унять, но волну постепенно приближающейся истерики было уже не остановить.
«Столас вовремя увидел, какой ты чёртов эгоист! Даже его ты потерял!»
Блиц подходит к висящим на стене фотографиям.
«Мерзкий, отвратительный, не заслуживающий любви урод!»
Блиц ненавидит себя, Блиц с остервенением рвёт свои фотографии, осознавая, что закрашивать на них своё лицо уже будет недостаточно для того, чтобы выразить то, насколько он отвратителен окружающим и самому себе. Но сколько не беги, а от чувства сожаления никуда не спрятаться…. «Ты никогда не сможешь ничего исправить: трус, бесчувственный чурбан с чёрствым сердцем!»
Но я не хочу быть таким, — говорит сам себе Блиц, стоя среди обрывков фотографий, — больше не хочу… Столас не заслужил этих слов… И он… Тоже мне не безразличен.
Он понимает, насколько он виноват перед Столасом, и искренне хочет найти способ помириться с ним и вернуть его. Нет, он обязательно найдёт способ помириться со Столасом и вернуть его. Уж упорства беса на это хватит. Хоть раз в жизни он не будет мудаком и сделает хоть что-то правильное…
Будто утверждая его решение, в тишине квартиры раздался звонок телефона Блица. Знакомый лающий рингтон безошибочно подсказывает, кто именно решил ему позвонить.
— Алло, Луни, что случилось? — приняв вызов, спрашивает Блиц.
— Ты там как? — сразу спрашивает Луна по ту сторону связи, — полегчало?
Блиц улыбнулся скользнувшей сквозь напускной холод заботе в голосе приёмной дочери.
— Немного, — не увиливая на этот раз, ответил Блиц.
— Не то чтобы я волновалась за тебя, — замявшись на секунду, продолжила Луна, — просто вечеринка пиздой накрылась, так что… Я взяла пару бутылочек пива, под твоё паршивое настроение самое то, немного вкусняшек, да и решила посидеть с тобой этот вечер. Уж лучше с тобой тухнуть, чем одной. В другом случае ни за что бы дома не осталась.
Блиц чувствует, как на его глаза навернулись слёзы. Всё же его любимая девочка не бросает его одного.
— Ты мне расскажешь о том, что у вас с этим пернатым принцем случилось, если захочешь, — продолжала вещать Луна, — но это не обязательно, — торопливо добавила она, — а я расскажу тебе о херувимах, с которыми вы когда-то боролись. Представляешь, эти долбоёбы оказались в Аду, ещё и переоделись в стилизованные под вас робокостюмы, хах, ты просто умрёшь со смеху, когда я расскажу подробности.
Слушая болтовню своей дочери, Блиц лишь тепло улыбался.
— Хорошо, буду ждать, — наконец-то подал он голос.
— Пап, — вдруг серьёзно обратилась к нему гончая, — ты, главное, не наделай глупостей, пока я не приеду, ладно?
— Ладно, — ответил бес, — спасибо тебе, Луни-тюни, — добавил он, уже утирая слёзы.
В трубке послышалось рычание. Луна, как обычно, выражала своё недовольство этим прозвищем.
— Всё, скоро буду, — буркнула она и сбросила вызов.
Блиц вздохнул. «Всё, хватит уже киснуть, — подумал он, — нужно ещё беспорядок убрать перед приходом Луны». И, занявшись уборкой, Блиц немного взбодрился, даже появилась мысль, что всё может наладиться. Со Столасом он обязательно постарается помириться, хотя бы помириться, а уж обсуждение их любовных отношений будет потом. А каким образом он будет этого добиваться, Блиц подумает завтра. Но в одном бес был уверен: хотя бы для кого-то в своей жизни ему не хочется оставаться мудаком.