Ласт радостно, почти по-детски, хихикает и поправляет на чужой голове венок. А венок красивый получился, синий такой, совсем как куртка Санса, с большими раскрывшимися бутонами эхо-цветов. Правда кое-где виднелись обрывки стеблей или листиков, но если внимание не обращать, то и не видно ничего.

Ласт любуется проделанной работой, а Санс наоборот, замирает. Он и не знает, как реагировать на такой своеобразный подарок: то ли начать ворчать, то ли смущенно поблагодарить. Санс отводит взгляд, чувствуя сильный — и тоже синий — румянец на скулах и нервно хмыкает. Ей-Богу, сейчас он такой же синий как его куртка. Ну и как венок, конечно же.

Ему требуется минута, чтобы успокоиться: Санс делает глубокий вдох и такой же выдох и наконец смотрит на Ласта, благодарно улыбаясь ему. Впервые за долгое время он искренне улыбнулся своей копии, поразительно.

— Спасибо, — наконец говорит, поправляя чуть съехавший набок венок. — Очень мило с твоей стороны… дорогой.

Ласт улыбается шире, хотя кажется, что дальше некуда. И он понять не может, то ли он радуется, что Сансу венок понравился, или то что его назвали «дорогой», а может и потому, что он наконец увидел (и услышал) искренность от знакомого монстра.

Это всё не объясняет факт того, что на скулах у Ласта загорается слабый сиреневый румянец и он мягко улыбается Сансу в ответ. Не игриво или пошло, как делал до этого, а улыбается как другу, ну или же брату.

— Да не за что, милый. Эти цветы так идут тебе по цвету.

Санс недовольно фыркает на чужую насмешливую колкость, на секунду синея ещё больше. Спорить смысла он не видит, потому согласно кивает и встаёт. Классик машинально тянется опять к венку, чтобы поправить его, и отдергивает руку, поморщившись на секунду.

Одна из обломанных веток уколола его, хотя Санс в этом не уверен. Наверное ему просто так кажется.