В подъезде было тихо, если не считать кашляющего двумя пролётами выше соседа, который, как казалось Роме, дышать мог только через сигарету. Мужчина обматерил «чёртовых разводил», фармацевтов, которые «дурят простых людей» и «дерьмом таблетированным пичкают». Хлопнула железная дверь.

Рома за два глотка закончил жестяную банку «Жигулёвского» и поставил на ступеньку ниже. Пятифанов отметил Первое сентября в гордом одиночестве, продлив летние каникулы на один день. Теперь он был во временном незнании о школьных мероприятиях, последних новостях и разборках. Отрыгнув, он достал сигарету и зажигалку. Секундное пламя осветило его лицо. Глубокая, длинная затяжка.

Стряхивая пепел в рядом стоящую банку, Рома вытащил мобильник. Нужно было узнать расписание на завтра. Беседа «11-Б’лять» разрывалась от бурного обсуждения всех насущных в этот вечер проблем. Зажав сигарету зубами, Рома набрал сообщение.

Роман Пятифан, 22:15

Че с расписанием?

Семён Бабурин, 22:15

Катя

Блять

Я не буду сидеть на первой парте!!!

Екатерина Смирнова, 22:15

Рассадку уже одобрили с Лилией Павловной! Возмущения нужно было раньше высказывать!

Семён Бабурин, 22:15

Да ты перед фактом ставиш

Так не делаеться

Екатерина Смирнова, 22:16

Бабурин, сидишь на первой парте! Без обсуждений! Спокойной ночи.

Роман Пятифан, 22:16

Че по расписанию?

Семён Бабурин, 22:16

Сука

Тебе же потом мозги ебать будут за мои косяки

Отсадила бы подальше от училок и жила спокойно

Екатерина Смирнова, 22:16

Никто тебе не позволит сидеть на последней парте. Всё равно пересадят.

Семён Бабурин, 22:17

Нет в тебе доверия к людям

Екатерина Смирнова, 22:17

С вами по-другому не получается. Одиннадцать лет за вас отдуваюсь.

Семён Бабурин, 22:17

На шоколадку забьемся, что не пересадят?

Екатерина Смирнова, 22:17

Детский сад, Бабурин!

Ладно, с Матюхиным договаривайся, поменяю.

Семён Бабурин, 22:18

Он не против)

Роман Пятифан, 22:18

Расписание блять какое?

Рома пролистал чат вверх и нашёл фотографию злосчастной рассадки, выведенной аккуратным почерком Смирновой. Они с Бяшей занимают своё законное место на последней парте второго ряда.

— От души, Катюх, — произнёс Пятифанов в пустоту коридора, выпуская дым.

Наконец-то в группу прилетела фотография расписания. Полина скинула её, ответив на крайнее сообщение Ромы.

Роман Пятифан, 22:19

Благодарю, малая

Полина Морозова, 22:19

:)

Расписание представляло собой шесть уроков. Пара физкультуры, литература, иностранный язык и пара физики. Начали учебный год за упокой. Кто вообще ставит физику последним уроком? Надо валить.

Парень потушил сигарету и спустился к двери в квартиру. На кухне шумел телевизор, оттуда же тянуло запахом свежей выпечки. Рома кинул ключи на тумбочку.

— Мам, я дома! — крикнул, заходя в ванную помыть руки.

***

Учебный день начался прекрасно. Как будто и не было трёхмесячного отдыха друг от друга. Девочки стояли небольшой группкой и недовольно обсуждали физрука, который стопроцентно начнёт семестр со сдачи нормативов. «И вообще почему физкультуру поставили первой? Нам что, потом ещё четыре урока сидеть вонючими, потными?». Бяша, стоявший недалеко от компании, тихо щёлкнул: «Смирнова, от тебя и так всегда говном цветочным несёт». Услышала. Сука.

— Ромыч, пошли покурим, с тебя жига, — махнул рукой Бабурин в сторону запасного выхода, ведущего к гаражам.

— Кто перед физ-рой курит? Перед лит-рой самое оно, — разминая почти восстановившееся после вывиха плечо, ответил Пятифанов.

Рому отстранили от тренировок две недели назад. Голос тренера набатом вторил: «Чтобы вернуться к спорту, должна пройти реабилитация 5-8 недель». Пятифану это не нравилось — чем меньше тренировок, тем, по идее, больше времени он должен проводить дома. Появляться там чаще он не стал, конечно, но теперь нужно было каждый раз придумывать, где убить своё время. Очень муторное дело, требующее работы извилин. Главное, что физрук не знал про травму, а то от урока бы тоже отстранил.

— А тебе можно вообще заниматься, на? — спросил подошедший Бяша, потирая слегка покрасневшую щёку.

— Отвалите, а! Не грузите своей этой, — Рома неопределённо махнул рукой в воздухе, вспоминая слово, — какофонией.

— Какой фонией? — переспросил Семён.

Звонок на урок избавил Рому от нужды объяснять слово, услышанное от Полины.

— Итак, молодые Дитятины*, сегодня сдаём подтягивания! Мальчики на высокой перекладине, девочки на низкой. Каждый знает свой норматив, а теперь десять кругов по залу бегом. На старт, внимание, марш! — Сергей Борисович засвистел, и 11 «Б» во главе с Ромой дружно побежал.

Рома двигался в среднем темпе, сразу за ним семенили Бяша и Сеня. Два курящих спортсмена и миниатюрная девочка-гимнастка. Ксения не была направляющей только потому, что не любила высовываться вперёд.

Постепенно ряды бегущих редели. Первый выбыл Семён, который начал задыхаться после второго круга. Следующей стала Катя. Она могла бы пробежать все десять, но внешний вид был для неё дороже. Пока девушка говорила с физруком о том, что у неё якобы месячные, Рома вывел класс на шестой круг. Бяша начал отставать.

— Беги, как будто опаздываем алкоголь до 11 купить, — усмехнулся Пятифан, ускоряясь.

Мотивация сработала и на Бяшу, и на рядом бегущих одноклассников. Десятый круг подходил к концу, когда Сергей Борисович крикнул: «А теперь змейкой!». Вереница из подростков была похожа на полудохлую анаконду, выжившую после зверской расправы со скорпионом.

Наконец-то змейка рассосалась, и две группы разошлись к своим снарядам.

— Страхуй! — кинул Пятифан Бяше, подходя первым к перекладине.

Зацепившись узким обратным хватом, парень подтянулся. Подъём — выдох, спуск — вдох. Плечо не давало о себе знать первую половину зачёта, Рома даже обрадовался.

— Выёбываешься, Ромыч! Бабы друг другу на сиськи пялятся, не на тебя, — загоготал Бабурин, стоявший поодаль.

Рома молча подтянулся ещё раз, нахмурившись. Он специально выбрал хват, в котором меньше нагрузки идёт на плечевые мышцы. Если это кажется кому-то слишком сложным, то это не ромины проблемы. Понторезом Пятифанов не был. На пятёрку нужно было подтянуться 14 раз. Плечо начало ныть. Парень спрыгнул после 16-го подтягивания и угрожающе двинулся на Семёна.

— Что-то ты часто тупого стал включать, лезь на перекладину!

— Ром, чё ты начинаешь пальцы гнуть. Я же пошутил! — начал было оправдываться Бабурин, но Пятифан втолкнул его в толпу пацанов.

— Я ща тебе пальцы согну! Матюхин, страхуй.

Худой рыжий парень подбежал к перекладине. Семён просверлил его испепеляющим взглядом. Тот сглотнул. Повисев секунд десять и не подтянувшись ни разу, Бабурин опустился на пол.

— Олимпийская сборная по тебе плачет, Сёма, — констатировал факт недавно подошедший Сергей Борисович.

Девчонки, уже закончившие сдавать зачёт, засмеялись. Парни ограничились сдержанной улыбкой.

— А ты, Сабиров**, живой? — обратился физрук к Роме, который скривился от стреляющей боли в левом плече.

— Да живой, чё мне сделается-то, — гортанно просипел парень.

— Смотри мне, Пятифанов, на скамейку посажу до конца четверти.

***

Рома медленно затянулся Максимом красным, второй рукой давая Семёну подкуриться со своей зажигалки. Бензиновая, с гравировкой лица Бодрова*** и надписью «No, we are Russians!». Подарок мамы на 23 Февраля, который Рома никому не давал держать в руках.

— Ромыч, бля, ты зла не держи. Я же не знал про плечо, — произнёс Бабурин, наконец-то поджёгши сигарету.

— Забей, — Пятифанов убрал зажигалку в карман спортивных штанов, — похуй уже.

Семён кивнул и жадно затянулся. Бяша, стоявший рядом, выводил перманентным маркером на стене «Здесь был Бяша» и уже заканчивал сигу мелкими частыми затяжками. Все ощущали прилив бодрости и подъём настроения. Учебный год начинался не так уж плохо.

— Ромка! — Бяша щёлкнул пальцами у него перед носом. — С физики валим? Ты так ничего не сказал, на!

— Конечно, братан. Слишком запарный для мозга предмет.

— Там новый физик устроился. Ольга Ильинична уволилась, мне бабушка сказала, — оповестил друзей Семён без особого энтузиазма.

Бывшая учительница физики была подругой бабушки Бабурина, поэтому тройка в четвертях рисовалась сама собой. Новость об её увольнении Семёна абсолютно не радовала.

— Новых знакомств я сегодня не хочу, — улыбнулся Рома, затоптав окурок кроссовками.

— Конечно, ещё успеется, на! — весело крикнул Бяша.

— Погнали, а то Лиля мозги сделает, — махнул рукой Пятифан, и гоп-стоп компания двинулась обратно к дверям школы.

***

Литература пролетела незаметно, потому что учителем неизменно оставалась Лилия Павловна, их классная руководительница. Она посвятила свой первый урок обсуждению экзаменов и выпускного.

— Сейчас вы выходите на финишную прямую! Всё зависит только от вас и вашего стремления. Плотненько возьмётесь за голову с сентября — хорошо сдадите экзамены, — она стояла такая величественная и суровая, а в её голосе звучала сталь. Железная леди, не иначе.

— Заметьте, глупых среди вас нет! Экзамены все сдадут, но не нужно быть самонадеянными, а учить, учить и ещё раз учить! — Лилия Павловна, замолчав, обвела учеников строгим взглядом, а потом смягчилась и сменила тему. — Выпускной у вас будет 25 июня. Сбор денег обсудим отдельно с вашими родителями на собрании.

— Можно не идти? — Рома поднял руку, но начал говорить раньше, чем учительница переключила на него своё внимание.

— Это ещё почему? Выпускной — одно из самых главных событий в жизни. Это ваша первая крупная победа, за которой открывается дверь во взрослую жизнь.

— Не по душе мне такие движения, — сердито брякнул Рома, опуская взгляд на пустую тетрадь по литературе.

— Я поговорю с твоей мамой, у вас ещё есть время обсудить, пойдёшь ты или нет, — улыбнувшись и поправив очки, произнесла Лилия Павловна.

— Ну поговорите, — прошептал Пятифанов так, чтобы его услышал только Бяша.

Продолжив лекцию о важности серьёзного отношения к учебному процессу в 11 классе, Лилия Павловна рассказала про опыт учителей, выпустивших классы в прошлые годы. Она поимённо перечислила медалистов, которые поступили в престижные ВУЗы. Похвалила родителей, потому что именно на них ответственность за воспитание и успехи их детей. Сказала, что будет проводить обязательные консультации по русскому языку и выборочные по литературе. После звонка вывела на доске домашнее задание: биография С. А. Есенина, чтение «Письмо к женщине» наизусть.

***

Английский был любимым предметом Бяши. Он говорил на нём бойко и бегло, допуская ошибки в произношении, но, самое главное, что базарил без остановки. Рома понятия не имел, как и когда он его выучил. На его памяти англичанки уходили в декрет каждые два года, при этом особо знаний не давали. Каждая новая учительница обвиняла предыдущую в «отвратительной подготовке детей». Этот круговорот был бесконечным, пока в начале девятого класса к ним не пришла последняя «новая» англичанка, которая была либо лесбиянка, либо без мужика. Потому что держалась на рабочем месте крепко, а о декрете даже слухов не было.

— Ну давай, Пятифанов, блесни умом, как твой товарищ, — учительница встала впереди своего стола и посмотрела на Рому.

— Он и на русском-то не всегда говорит понятно. Да-да-да, — прыснула со смеху Катя.

— Слышишь, если непонятно, то толковым словарём по башке двинь себе, на! — встал на защиту друга Бяша.

— Тишину поймали! Роман, давай, поговори со мной.

— My car — кирдык. I go to Chicago****, — выговорил Пятифанов, сдерживая улыбку, пока в классе начали ржать.

Цитировать Данилу Багрова Рома мог и на русском, и на английском. Он пересматривал эти два фильма много раз, и только «Утиные истории», кассета с которыми в детстве была затёрта до дыр, могли побороться с ними за первое место в топе Пятифана.

За три минуты до конца урока Рома толкнул Бяшу локтем и взглянул на дверь. Они скинули тетрадки и учебники в рюкзаки и, когда прозвенел звонок, уже были готовы стартовать. Асталависта, одноклассники. Парни вылетели в коридор сразу за учительницей. Уже радостные и планирующие заскочить в ларёк за пивом они удалялись от кабинета, пока в спины не прилетело громкое и жизнерадостное:

— Ребята! Вы из 11 «Б»?

Это был высокий мужчина в свитере, прямых брюках и очках с цепочками по обе стороны от линз. На его губах играла улыбка, которая несвойственна ни учителям, ни родителям, приходящим в школу из-за проступков своих детей. Он держал в руках две тонкие папки и планшетник.

— Ну типа того, — ответил Бяша на ранее озвученный вопрос.

— А разве у вас не физика сейчас, молодые люди? — спросил мужчина, одарив парней шальным насмешливым взглядом.

— А вы, собственно, кем будете? — включился Рома, теребя чётки между пальцев.

— Ваш новый учитель физики, Антон Андреевич, — мужчина обернулся на кабинет, как будто ждал, что кто-нибудь ещё выбежит оттуда, дабы сбежать с урока.

— Запамятовали слегка, — сконфузившись, произнёс Пятифанов.

— Тогда прошу вернуться на урок, — Антон Андреевич развернулся и медленно двинулся в класс.

Позорно пойманные дезертиры нехотя пошли за ним.

Вошедший в кабинет преподаватель сразу стал предметом обсуждения Кати и её подружек. За перемену женский консилиум установил, что название оттенка волос Антона Андреевича — молочный блонд, что он, скорее всего, не женат, потому что ни кольца, ни его следов на пальцах нет, что его знак зодиака — водолей, а фамилия — Петров. Ещё девичье внимание привлекла серёжка в виде миниатюрного чёрного крестика в правом ухе. Единогласно было решено, что она ему очень идёт. Единственное, что смущало бабсовет, это обои на экране смартфона мужчины. На них стояла молодая девушка лет двадцати.

Со звонком Антон Андреевич отложил свои папки и встал перед классом, приветствуя их тёплой улыбкой.

— Здравствуйте! Меня зовут Антон Андреевич, и я буду вести у вас физику в этом году. Мне сказали, что это очень ответственный момент брать выпускной класс! Однако я ответственности не боюсь, поэтому надеюсь, что мы с вами сработаемся.

«С некоторыми уже сработался» — закончил про себя и взглянул на Бяшу и Рому.

На доске появилась запись «02.09. Магнетизм». Антон Андреевич вёл лекцию непринуждённо. У него не лежали конспекты уроков на столе, на фоне не было презентации, слайды которой нужно было просто тупо списать. Он диктовал то, что нужно было записать, из головы. Такого преподавания физики дети никогда не видели.

— Магнитным взаимодействием называется явление взаимодействия между проводниками с токами, то есть между движущимися электрическими зарядами, — вещал мужчина, расхаживая между первыми партами. — Оно осуществляется посредством поля, которое называется — гениально! — магнитным.

Смирнова подняла руку и попросила диктовать медленнее, потому что она не успевала записывать, хотя ей было безумно интересно слушать нового преподавателя. Антон Андреевич не съязвил что-то из разряда «А как вы в университете конспекты писать будете? Там вас никто ждать не будет», как ожидал Рома, а спокойно повторил специально для Кати последнее определение. Глупое кокетство.

— Антон Андреевич, а вы знаете все законы Ньютона? — выдал Пятифанов, махнув обеими руками в воздухе.

— Формулировки этих законов относятся к разделу механики, а ты должен сейчас конспектировать лекцию по магнетизму, — отчеканил учитель, поправив цепочку очков, — но если тебе важно понять уровень моей квалификации, то да, знаю все три. Мы можем продолжить?

— Какой же вы тогда физик? Все знают, что у Ньютона было четыре закона, — Рома с вызовом посмотрел на мужчину, сложив руки на груди.

По классу прокатились смешки, а Антон Андреевич тяжело вздохнул.

— Если ты сейчас говоришь про то, что тело, прижатое к стенке, не сопротивляется, то спешу сообщить, что со мной ещё в студенчестве так заигрывали. Однако неумелую попытку флирта я оценил, — мужчина победно улыбнулся.

— Попытку флирта?! — вскипел Пятифанов.

— А ну быстро пересел за первую парту!

Семён улыбнулся Кате, мол, смотри, не меня пересадили. Рома молча сгрёб вещи и сел к Вове, показушно ничего не записывая до конца обоих уроков.

***

После школы девушки восторженно щебетали о новом учителе. То, что он понравился почти всем, было аксиомой. Смирнова подошла к Роме и похлопала его по плечу.

— Как тебе Антон Андреевич? Я из-за ваших пререканий теперь Бабурину шоколадку торчу, — она вздёрнула тонкий носик и по-лисьи прищурилась.

— Бедолага этот ваш физик, — с задором выдал Бяша.

— Поддерживаю, — вставил Пятифан, — он с нами ёбнется.