Минхо грустно улыбается, наблюдая за ребенком. Его светлые деньки скрашивает только эта маленькая прелесть, переливаясь звонким смехом меж возведенных к небу деревьев. Она всегда так чутко реагирует на малейшее изменение его эмоций, что невольно становится тяжко на душе. У него все еще есть полно времени с ней, в совместных играх, тихих сказках на ночь, даже на совместные пейзажи маленькими ладошками на белом листе всевозможными цветами мира. Но он боится, что все это прекрасное мгновение, легкое, будто перышко, не успеет застать важный для них обоих человек.

Хенджин отчаянно боролся со всем миром, только бы защитить это маленькое и еще не рожденное дитя. Его последние слова буквально кричали о защите этого маленького комочка тепла и света, частички его собственной неукротимой души, и кто Минхо такой, чтобы отказать некогда и навечно любимому человеку?

— Пожалуйста, я прошу тебя, защити ее. Защити до того момента, как я смогу вернуться. Пожалуйста, Минхо, ты единственный кому я могу доверить не только свою жизнь, но и… ее.

— Не беспокойся. Пожалуйста, не беспокойся об этом. Я помогу, я буду защищать ее и до и после. Неважно кто ее отец, Хенджин-и, главное, что она твоя дочь и я готов принять ее, любить и защищать. Я буду с вами до самого конца, ты ведь знаешь? Знаешь, верно? Я всегда выбирал тебя, и в этот раз я тоже выберу тебя и это прекрасное создание. Но пожалуйста, возвращайся. Возвращайся, когда придет время, но… не заставляй нас так долго ждать.

Но наблюдая за бегающей вместе с лесными духами семилетней девочкой, Минхо горько осознает как долго его нет. Неужели ему требуется так много времени, чтобы вернуться? Эта прекрасная пора, когда малышка совсем еще ребенок, неопытный, любознательный. Неужели он пропустит даже это? Не сможет провести вместе детство?

И как бы не винил Минхо себя за рассказы о нем, девочка успокаивалась, будто чувствовала, что ее самый дорогой, самый близкий и такой долгожданный человек все еще жив, где-то далеко-далеко, но жив. Стоило ей в который раз услышать, как нежно Хенджин смотрел на маленькое личико в своих руках, как с благоговеным трепетом он шептал ее имя, и она ярко улыбалась, утирала слезы, громко обещая ждать. Ведь если папа ее так сильно любил еще будучи такой малышкой, мог ли он больше не любить ее? Конечно же нет. И она знала это, знала, потому что Минхо не позволил себе зарыть память о Хенджине не только всему миру, но и ей. Особенно ей. Она должна была знать, как папа защищал ее, ждал и любил, как жертвовал собой из раза в раз, чтобы сделать ее счастливой.

Счастливой он сделать ее сам не смог. Просто не успел. У них было так мало времени, так ничтожно мало, что Минхо до сих пор, скрепя сердцем, помнит застывшие слезы на глазах омеги, когда тот отдавал в его надежные руки свою кроху. Она была такая маленькая, тихая, с яркими и живыми глазками, что смотрели на мир по-особенному. Она не плакала, пока Минхо менял порталы один за другим, чтобы спасти это маленькое тельце, укрыть в самом защищенном месте, но заплакала, стоило ему со сковывающим ужасом прижать ее к груди. Она будто чувствовала уже тогда все тяготы его души. Со временем, пока она росла и становилась все активнее, все больше и больше напоминала Хенджина. В тот самый миг, когда впервые он отчетливо понял, что это маленькое вездесущее чудо полная копия его возлюбленного, он действительно осознал, что плевать ему, кто ее настоящий отец и от кого ждал ребенка Хенджин. Ведь сейчас, наблюдая за этой маленькой, солнечной девочкой с двумя насмешливыми и веселыми темными хвостиками, он чувствовал насколько сильно любит ее.

Хенджин прекрасный и сильный маг, духи откликались на его зовы, сопровождали и защищали. Потому, когда пришло время, а весь Западный Континент сотрясло великим взрывом, именно они укрыли и защитили его дитя. Лес, в который так отчаянно просил Хенджин его уйти вместе с дочерью, был под полным управлением духов. Уютный маленький уголок для своих и ужасный темный остров для чужих. Минхо был благодарен им всем, за помощь, за любовь, за защиту. Духи, что так ревностно и настороженно относятся к незнакомцам, приняли Минхо с распростёртыми объятиями, будто ждали всю жизнь.

Сначала он не понимал почему, списывал все на маленькую прелесть в своих руках, что привлекла всеобщее внимание к своей персоне. Но со временем, когда она росла не по дням, а по часам, Минхо решился спросить их. Маленькая феечка, что всюду летала над ними, кружа и весело щебеча детские песенки, лишь улыбнулась своими прозрачными губками, возведя на настороженного мага полный тепла взгляд.

— Он любил тебя, — будто само собой разумеющееся, она пожала тоненькими плечиками, вновь возвращая все внимание к маленькой принцессе.

Это не раскрывало всей сути, не объясняло ничего, лишь заставляло все больше терзаться израненную душу. И тогда, обойдя внушительную библиотеку их маленького на вид домика, Минхо смог найти нужные книги о духах. В свободное время, когда малышка спала, играла или тихо кушала, он читал их, ища ответы на все свои вопросы. Но не находил, сколько бы книг не прочитал, сколько бы не обыскивал дом. Он не понимал ничего, пока уже другой дух не принес ему толстенький древний фолиант. Волк, что был духом воздуха, уставился на него тогда немигающим взглядом, лапой поскреб по кожаной обивке книги, призывая к действию. Все эти прекрасные создания переживали не только о маленьком чуде, но и о нем. Они не могли рассказать полностью все сами, да и не были уверены, что их объяснения для него подойдут. Но наблюдая за его отчаянными попытками понять, закрыться от душащих изнутри воспоминаний и мыслей, они решили дать ему ее. Книгу, что содержала тысячи и миллионы контрактов с духами, прямое объяснение почему и зачем.

На самой последней странице Минхо нашел контракт Хенджина, он погрузился в него с головой, вливаясь в чужие воспоминания.

✩➸❥

Хенджин, прелестный, с округлившимся животиком, нежной улыбкой на устах, тонкими ладонями, трепетно оглаживающими натянувшуюся кожу, в белоснежных легких одеяниях, такой неземной, счастливый и… родной. Он стоял на скале, в окружении немногочисленных зеленых кустов и маленьких деревьев, наблюдая за бликами на водной глади, легкий ветер развевал его черные пряди длиною до плеч. Он улыбался, тихо переговариваясь в духами, не переставая поглаживать живот.

— Ты же любишь его. Да? Да? Любишь? Любишь же! Очень сильно любишь! — маленькие полупрозрачные феечки кружили над головой весело вереща.

— Да, но сейчас не время. Даже это мгновение на вес золота, малышки, — и в его голосе, теплом, словно уютная весенняя ночь, отчетливо звучали нотки грусти, отчаяния и даже усталости. — Вы ведь сможете защитить их? Сберечь ото всех?

— Конечно! Конечно! — феечки смеются и смех их, словно тысячи маленьких колокольчиков, и пыльца оседает на темных прядях, приятно согревая своей волшебной силой. — Того, кого любит Хенджин, духи обязательно защитят! Да, защитят!

Теперь становилось понятно, понятно почему его так оберегали, почему ему так доверяли, почему с болью в карамельных глазах он смотрел не только на свое новорожденное дитя, но и на него. Любовь, трепетная, нежная и такая живая, поглощала душу, вылечивая старые раны.

✩➸❥

— Карамелька, не беги так быстро, упадешь ведь, — в голосе отчетливая тревога, но он не спешит останавливать ее самостоятельно, потому что знает, что духи уберегут ее даже от малейшей царапинки.

Девочка лишь смеется громче и ручки свои маленькие к духам тянет, приятным теплом ощущая каждое касание. Все они — водные, воздушные, земные и даже огненные, окружают ее со всех сторон и щебечут, щебечут счастливо что-то между собой. Даже они, великие и самые сильные существа, отчетливо ощущали такое большое сходство между своим хозяином и маленькой крохой, будто она сотворена была только из его души и чистой силы. Но человеческая плоть не может быть образована так, и маленькие элементали, рожденные самой матерью-землей, в своих не наделенных кровью телах, отчетливо это понимали.

Минхо с удивлением останавливается на месте, когда замечает, как вездесущие феечки земли, что так весело щебечут над малышкой, открывают ей путь, будто прокладывая к чему-то дорогу. Или к кому-то.

На выложенной красивыми камешками дорожке, там, рядом с красочной и единственной сакурой, в своем нежно-голубом одеянии, стоял Хенджин. Он выглядел как живой мираж, навеянный воспоминаниями, улыбался так же нежно, как и семь лет назад, смущенно сводил плечи, будто действительно испытывал неловкий стыд. Девочка удивленно приоткрыла ротик, во все глаза рассматривая незнакомца. Ее крохотное сердечко бешено билось, просясь к незнакомцу, черты которого были так удивительно знакомы. Она не медлила ни секунды, когда молодой мужчина присел и раскрыл руки для объятий, она влетела вихрем, сжимая в отчаянии нежную шею, глотая горячие слезы.

— Привет, малышка. Прости, что так поздно, — он слышал каждый ее неровный всхлип, гладил по вздрагивающей спинке и любовно перебирал длинные локоны.

Минхо оставалось лишь стоять на своем месте, словно статуя, не веря во все происходящее. Его сердце заходилось в бешеном ритме, ему так хотелось подбежать к ним, сжать в своих крепких объятиях и больше никогда не отпускать. Не отпускать этого сильного, ласкового и нежного, будто только распустившийся цветок, омегу. Держать его в своих руках, прижимая к груди маленькую прелесть, плод и кровь возлюбленного. Но он оставался на своем месте, не смея двинуться с места, наблюдая за долгожданным воссоединением.

— Моя маленькая Телурия (На эльфийском — Ясная Звезда), — он качает ее в своих объятиях, будто убаюкивая, и она, маленькая, только обретшая вновь родителя, не хочет засыпать. Маленькими пальчиками цепляется за идеальную одежду, мягкую и такую легкую, вжимается красным носиком в тонкую шею, вдыхая родной запах.

Хенджин целует ее в висок, прижимая к груди все ближе и ближе, хотя казалось бы, куда еще? Рук от нее своих оторвать не может, оглаживает маленькое тельце, силой воли подавляя слезы. Так много борьбы, страха и вот, она в его руках, больше не такая крохотная, как в первый раз, уже большая и вполне самостоятельная. Такая красивая, здоровая и счастливая.

Неужели рассказывал? Не забывал? Стоит только оторвать от нее взгляд, поднять глаза над хрупким детским плечиком, как тут же встречается с густым и таким насыщенным маревом кофейных глаз. Не забывал. Верил. Ждал. Рассказывал. Рассказывал не только ей, но и всему миру, чтобы его жертва была не зря. Чтобы люди, так счастливо живущие в своих мегаполисах, помнили своего героя. Отчаянного, бросившего на кон все, дабы защитить мир, где теперь живет его маленькое счастье.

Минхо не помнит, как оказывается рядом, не помнит, как находит чужие руки своими, как прижимает его к себе, с отчаянно бьющимся в агонии сердцем, осознавая, наконец, что он действительно живой, вернулся. Зарывается носом в темные пряди, сжимая прохладные ладони в своих. Они чувствуют теплое дыхание ребенка, всё-таки уснувшего от долгого плача, разрывающих изнутри чувств, изматывающего понимания. Они двигаются друг друга на встречу, встречаясь в поцелуе губами.

Теперь все на месте, теперь они могут быть счастливы, проводить все доступное время мира только втроем, в окружении маленьких друзей, снующих то тут, то там.

— Рия выросла такой хорошей девочкой и все благодаря тебе.

— Нет, она родилась и выросла такой, потому что в ней твоя кровь, Джинни.

— Тогда имеет ли значение…

— Нет, никогда не имело, милый, только ты, она полностью пошла в тебя. Не имеет значение, какой из ублюдков стал ее биологическим отцом, главное, что в ней твои гены. И теперь мы сможем воспитать ее вместе, такой, какой ты хотел подарить ей жизнь.