Неспокойные настроения в Ли Юэ наконец-то улеглись. Прямых обвинений к Снежной и их дипломату никто не осмелился выдвинуть, а личность второго прибывшего в страну Предвестника так и не была обнародована.

Воля Небес Цисин, госпожа Нин Гуан, не стала принимать каких-либо решений, что ограничили бы действия Фатуи. Е Лань так и осталась телохранителем подле неё.

Теперь вся суета города была направлена на подготовку к Церемонии Вознесения, проводам Гео Архонта в последний путь. Бездыханное тело дракона хранилось в наспех отремонтированной Золотой Палате и тщательно охранялось.

Итэр продолжал своё «расследование», но очень быстро оказался в тупике. Е Лань больше не могла оказывать ему значительной поддержки, а довериться кому-то то другому для него стало бы слишком тяжелым испытанием. Тогда он поддался порыву и втянул в свои дела коллегу, теперь же был куда осторожнее.

После их с сестрой трагического расставания прошло несколько недель. Итэру не удавалось уловить ни малейшего намека о её местоположении, состоянии, хотя-бы присутствии поблизости… Она не отвечала на звонки, ведь «абонент был временно недоступен» всё это время. Младший близнец внимательно вглядывался в каждую светловолосую голову в толпе, коих, к его счастью, в Ли Юэ всё-таки было не так уж и много.

Но ни одна из этих голов не принадлежала Люмин или Дайнслейфу, бесследно ушедшим вместе с каждой мелкой вещицей две недели назад.

Итэр, тщательно взвесив все «за» и «против», объявил о них как о пропавших. Но помощи, большей чем несколько плакатов о пропаже, он не дождался. Двое взрослых должны быть в состоянии позаботиться о себе — так и сказал ему один из полицейских.

Однако он не знал одной небольшой детали: всё это время его пропавшие родственники были поблизости.

Люмин, пусть и не каждый день, но наблюдала за ним издалёка. Иногда по камерам, доступ к которым ей «одолжил» Тарталья, иногда — лично, сидя на террасе какого-то кафе или стоя в толпе.

Итэр подсознательно искал фигуру в светлых одеждах, ведь его сестра, все десять лет что он прожил рядом с ней, носила именно такие вещи, словно была лучиком света.

Но сам он, также неосознанно, начал одеваться в более темные тона. Такие же темные, как его нынешняя жизнь.

Ведь никто больше не готовил ему завтрак. Никто больше не говорил «доброе утро» и «спокойной ночи».

И это было его виной.

Он начинал жалеть. Жалеть о том, что разрушил столь уютный и привычный мирок лжи.

Жалеть о том, что не прислушивался к словам Люмин. О том, что перестал доверять ей из-за каких-то мелочей.

Но теперь было поздно жалеть. Она уже оставила его.

Его и эту старую жизнь. Его и десять лет приторно-сладкой лжи.

…

Что значат десять лет для человека?

«Это неотъемлемая часть его жизни, значительный фрагмент его жизненного пути»

Что значат десять лет для тех, чья жизнь донельзя длинна?

«Небольшой промежуток времени.»

Тогда что же значат для них жалкие две недели?

«Четырнадцать дней из долгой жизни, — ответит человек, — Для кого-то это будет непосильно долгим сроком»

«Ничего, — скажет тот, кто прожил уже не одно столетие, — Мгновение, не больше»

Десять лет Люмин прожила в уютной лжи, но для неё это было лишь небольшим пятнышком света на фоне всепоглощающей тёмной бездны. Да, было больно возвращаться вновь во тьму. Было тяжело отпускать родного человека.

Но десять лет на фоне пяти столетий выглядели жалко. Почти также жалко, как тщетные попытки удержать хрупкий мирок лжи.

Но всему свойственно заканчиваться.

Как распалась хрупкая ложь, так и тёмная бездна поглотила пятнышко света.

Она практически не изменилась за те десять лет. Всё было ложью, старательной игрой и притворством.

Может ли измениться та, что пять сотен лет провела во тьме возле едва живого тела?

Могут ли десять лет залечить раны пятисотлетней давности?

Могут ли две недели вновь вернуть ту величественную, холодную и отстраненную фигуру, которой она была раньше?

Ответ был прост.

«Нет, не могут, — и, чуть погодя, — Она никуда и не уходила, чтобы её возвращать. Лишь была скрыта под толстым слоем лжи и фальшивой улыбкой»

Нужно лишь мгновение, чтобы сорвать маску.