Каково это - начать падать после головокружительного взлета? Больно? Не сразу. Поначалу, это просто неожиданно и странно. Всю жизнь Яньцин устремлялся к свету, бесконечным потоком льющемуся из неопределенной точки где-то в вышине. Он никогда не знал точно, что ждет его в этой точке, но был уверен, что ему гарантировано светлое будущее, наполненное самыми лучшими вещами: дружбой, новыми знаниями и, конечно же, сражениями. По крайней мере, так его с детства настраивал генерал Цзин Юань, неизменный наставник Яньцина, обучавший его мастерству владения мечом и воинской чести. А Цзин Юаню мальчик предпочитал верить, видя в этом отважном человеке, умеющим направить в нужное русло его крутой нрав, целый мир. Среди Облачных Рыцарей юное дарование ласково называли "стремительной ласточкой" в то время, как сам Яньцин видел себя гордой хищной птицей, уверенно парящей в небесах. Тогда он думал, что настолько прозорлив и быстр, что может преодолеть все и победить всех. В его буйной голове хранилось множество мудреных знаний, но в системе координат все было просто. Ничто не могло его остановить.

     И когда взлетаешь так высоко, что уже едва ли помнишь о гравитации, когда любые преграды кажутся зыбким скоплением легких облаков, расступающихся перед тобой, словно перед сильным порывом ветра, внезапный и непонятный дискомфорт ощущается особенно ярко. Будто твердая земля начинает звать тебя обратно, крылья теряют оперение, и появившаяся из ниоткуда туча заслоняет собой желанный свет и грозно сверкает золотыми молниями...

     Яньцин ощутил на себе тяжелый проницательный взгляд генерала и смело поднял глаза на учителя, кончив рассматривать свои сложенные на нефритовой столешнице руки. Он постарался придать лицу непроницаемое выражение, но, похоже, для генерала было очевидным, что он волнуется. Уж больно тема собрания была животрепещущей, а главное, важной для самого Яньцина, который уже месяц пытался себя проявить. Мальчик чувствовал, что хмурится слишком сильно, но сделать с этим ничего не мог. Мимика часто выдавала его с головой.

     Слушая доклад командующего гарнизоном, Цзин Юань, тем не менее, продолжал выжидающе смотреть на Яньцина, словно пытаясь вытянуть из него ответ на незаданный вопрос. Обычно мальчик схватывал все на лету, понимал генерала с полувзгляда, но сегодня все его существо стекало куда-то вниз, скапливалось в тугой комок в животе и утяжеляло ноги. В горле отчаянно пересохло, и Яньцин периодически гипнотизировал стоящий рядом стакан с водой. Если глотнет еще раз, это будет уже подозрительно. Нужно продолжать держать лицо.

     Наконец, генерал коротко кивнул и на мгновение прикрыл глаза. Яньцин быстро проанализировал доклад выступавшего, пока смысл отпечатавшихся в мозгу слов не ускользнул от него от волнения: есть некоторые основания полагать, что Охотники за Стелароном снова объявились на Лофу, при этом замечена подозрительная активность в районе Облачной переправы. Учет груза ведется не точно, зарегистрировано единичное отклонение ялика от курса ("Ну так устройте взбучку Комиссии по полетам!"), однако прочесывание района не дало результатов, следов элементальной энергии не обнаружено. Поступило неофициальное предложение допросить посещающего Лофу Дань Хэна, имевшего в прошлом связь с одним из Охотников (на этом моменте Цзин Юань поднял в воздух ладонь, прерывая доклад и с усмешкой спросил: "С таким же резоном можно подозревать и меня - я лично знал Блэйда и не раз пил с ним чай, неужели это не делает меня стороной сговора?). Репутация генерала была столь безупречной, что никто в зале не смог ответить на этот вопрос, не будучи загнанным в тупик. Яньцин бы лично вызвал на дуэль каждого, кто посмел бы засомневаться в его генерале, но в этом не было никакой необходимости. И все же в Дань Хэне Яньцин был не уверен.

     Посещая Звездный экспресс, где теперь обитал неудавшийся Верховный старейшина, Яньцин мог лишь провожать спину Дань Хэна взглядом, пока та не скрывалась за дверью купе. Этот странный человек был крайне нелюдимым и уж слишком рьяно отрицал свои прошлые грехи.

     Генерал Цзин Юань не слишком любил упоминать свою причастность к Заоблачному Квинтету, в котором состояли и Дань Хэн, и ныне разыскиваемый Блэйд, и отчасти Яньцин уважал желание генерала не говорить об этом. Однако с недавних пор мальчика начало обижать то, что учитель так настойчиво отгораживает его от событий прошлого, в которые он, Яньцин, был впутан по неволе. Во время ареста Цзин Лю,еще одной участницы Квинтета, лейтенант порядком наслушался весьма обтекаемых историй о славных подвигах и падении непобедимой пятерки. Более того, не так давно Яньцин лично узрел в бою Дань Хэна и на себе ощутил всю мощь его способностей. И, надо сказать, признал, что не может считать себя его достойным соперником. Осознание этого факта уязвляло и одновременно наталкивало на мысль, что такая сила не дается даром. Все это подогревало любопытство Яньцина, как человека, которого до этого почти никто не мог победить. Однако когда Яньцин думал о Блэйде, том самом, которого генерал упомянул в своей насмешке, он испытывал огромную гамму эмоций. Нет, все же Дань Хэн должен быть причастен к появлению Охотников на Лофу. Когда Яньцин сражался с Дань Хэном, тот был не один, а с Блэйдом, и, собственно, мальчик собирался арестовать их обоих за незаконное проникновение на Лофу и тот беспорядок, что они тогда устроили. И то, как Блэйд смотрел на Дань Хэна... Что-то между этими двоими было не так. Они много говорили о личных обидах, о вине и мести, однако понятно из этих обвинений было мало. А потом Блэйд посмотрел на Яньцина... И тому впервые за долгое время стало не по себе. Охотник глядел сквозь него, словно бы никакой преграды в виде Облачного Рыцаря между ним и Дань Хэном не существовало, и все же, он смотрел прямо на него. И взгляд этот был до того уничижительным и безумным, что в груди до сих пор поднималась волна бессильной ярости.

     В тот раз Яньцин впервые по-настоящему проиграл.

     И теперь он хотел сам...

     - Старший лейтенант, Ваши соображения на этот счет? - Цзин Юань, наконец, задал Яньцину тот самый вопрос и, зачем-то, уточнил: - Справится ли гарнизон, или нам усилить внутренние патрули?

Яньцин еще собирался с мыслями, когда Цзин Юань добавил:

     - Привлечь кого-то посерьезнее?

     "Он издевается," - вдруг ясно понял Яньцин. Обычно ему льстило то, что генерал спрашивает у него совета, но сейчас Цзин Юань просто его дразнил.

     Стараясь не терять самообладания, старший лейтенант кашлянул, прочищая ободранное от жажды горло, и заговорил во всеуслышанье. От напряжения его голос слегка подрагивал, словно натянутая тетива.

     - Если Вы спрашиваете меня, то первым делом я бы пошел на сотрудничество с Комиссией по полетам. Больше всего в Вашем докладе, командующий, меня насторожило именно отсутствие контроля в гаванях. Более того, я, по личному опыту, знаю, насколько слабо контролируются отдельные причалы, между которыми ходят порожние ялики. Ни для кого не секрет, что в пустые грузовые отсеки умудряются проникать хулиганы, мерзости изобилия, а также люди, бегущие от закона. Автоматизированная загрузка - прекрасное достижение цивилизации, однако не будем забывать, что это также отличный способ для преступников кочевать с места на место, не отклоняя ялик от курса. Насколько я понимаю, та единичная аномалия указывает на незаконное проникновение Охотников на Лофу. Если это так, то это было крайне глупо с их стороны, однако не имеет смысла раз за разом перетряхивать переправу, если нет постоянного бдения со стороны специалистов Комиссии.

     Присутствующие на внутреннем собрании капитаны, майоры и полковники слушали Яньцина внимательно и иногда кивали. Генерал не сводил взгляд с ученика все время, что тот говорил. Яньцин опустил голову и перевел дух, собираясь продолжить, но Цзин Юань заговорил сам:

     - Очевидно, что плотная работа с Комиссией была первым шагом, который мы предприняли. Как Вы говорите, лейтенант, "ни для кого не секрет", что начинать надо именно с тех, кто контролирует ялики и грузы.

     Яньцин прикусил губу. Конечно, генерал и так все знает наперед. Ему даже не надо спрашивать о таком своего старшего лейтенанта.

     - И я задал конкретный вопрос о том, что нам следует предпринять дальше: усилить гарнизон, внутренние патрули или привлечь кого-то, способного найти подход к преступникам?

     "Он в очередной раз меня испытывает". Другого и быть не могло. Иначе зачем задавать такие бессмысленные вопросы? С гарнизоном все в порядке, с патрулем тоже. Примерное местоположение Охотников определяется с легкостью по путям порожних яликов. Единственной причиной их неудач являлось то, что в последний момент Охотникам удавалось отвести их внимание и скрыться.

     "Моей неудачи," - с грустью отметил про себя мальчик. Он уже пытался нагнать Охотников, но так и не смог. Он даже толком не помнил, что произошло.

     Он проиграл им второй раз.

     Третий вариант - единственный ответ на вопрос генерала.

     Скрывая смущение и начиная чувствовать опустошенность, Яньцин произнес, чувствуя привкус крови от прокушенной губы:

     - Я всего лишь смотрю на ситуацию в целом, как это сделали бы Вы, мой генерал. Именно поэтому я начал с главного. Прошу извинить меня за неосведомленность, поскольку эти дни я был занят своим батальоном, и меня не ставили в известность обо всех шагах Облачных Рыцарей.

     Это было правдой, Цзин Юань тянул до последнего, и это напрягало Яньцина больше всего. Его учитель не поделился с ним информацией. И не в первый раз. Если до этого Яньцина пробивал холодный пот при мысли, что генерал перестал ему доверять, то теперь он ясно видел, что Цзин Юань его испытывает. Только чего он хочет?

     - Третий вариант - единственно верный. И я думаю, что нам нужно обратиться к Стелле.

     Чтобы Яньцин перестал лезть на рожон и признал поражение...

     - Но Вы всегда можете рассчитывать на меня и мой батальон.

     ...или доказал, что он может?

     Цзин Юань окинул взором присутствующих в зале. Пару мгновений он молчал, задумчиво поглаживая небольшую статуэтку льва, лежащую под его ладонью. Яньцин сглотнул и тоже переглянулся с парой человек. Его приятель-лейтенант ободряюще улыбнулся ему, хотя до этого его лицо выражало непонимание и даже скуку. Яньцин отвернулся и вновь принялся украдкой разглядывать свои руки. Все это время он неосознанно расковыривал ранку на пальце. Мальчик положил руку на эфес своего меча, висящего в ножнах на поясе, и стал водить пальцами по узорам на рукояти. Прохлада стали ненадолго подействовала на него успокаивающе.

     - Так и поступим. И, лейтенант, в таком деле не стоит руководствоваться только чувством собственного достоинства.

     Яньцина будто огрели по голове тупой стороной клинка. Сердце ухнуло вниз, провалилось в недра желудка. А потом вместе с кровью к лицу прилила нервная злость.

     Цзин Юань его отчитывает. При доброй части командирского состава. После того, как Яньцин чуть ли не зубами выгрызал их уважение.

     "Под его опекой, ты никогда не терпел поражения".

     В то время, как все Облачные Рыцари перестали считать Яньцина ребенком, Цзин Юань продолжал считать его "не просто ребенком".

     И почему генерал продолжает называть его просто лейтенантом?

     - Всем находиться в состоянии боевой готовности. Хотя я постараюсь не жертвовать слишком многими ради...

     Речь генерала долетала до Яньцина отдельными фразами. Потупив взгляд, он вцепился в свой меч, чтобы не начать с остервенением царапать руки. Он чувствовал себя уязвленным и очень сильно злился. В ушах неприятно зашумело.

     В один момент, лейтенант будто вновь услышал свист меча, едва не задевшего плоть на его плече.

     Яньцин вздрогнул, почувствовав резкую боль и нарастающий зуд в руке. Кинув взгляд под стол, он обнаружил, что неосознанно перешел с рукояти на клинок, обращаясь за успокоением к обоюдоострому лезвию.

     Когда до старшего лейтенанта дошло, что собрание закончилось, он тяжело поднялся на ноги и устремился за отошедшим в сторону генералом. Тот обсуждал что-то с гарнизоном, и Яньцин остановился в паре метров от учителя, пытаясь понять, как ему справиться с тем шквалом гнева, что бушевал у него в душе. Ему хотелось доказывать, но генерал был прав: после проигранного Блэйду боя и второй неудачи в поимке Охотников как он мог заявлять, что может их схватить? Хотя в тот раз он был так близко, и это он, Яньцин, разведал обстановку! Он был так близко... и генерал мог бы дать ему шанс с теми знаниями, что у него есть сейчас...

     Яньцину хотелось обвинять своего генерала в том, что он отдалился от него.

     Ему хотелось умолять Цзин Юаня дать задание ему по уровню, но это недостойно уважающего себя Облачного Рыцаря.

     Наконец, ему хотелось тихо спросить...

     Как только генерал окончил разговор и сделал пару шагов по направлению к Яньцину, сердце мальчика встрепенулось, словно птица. Он зашагал навстречу своему учителю, на ходу начиная то, что так хотел сказать:

     - Генерал...

     Но Цзин Юань не обратил никакого внимания на то, что Яньцин сказал "генерал" вместо "мой генерал", как он часто теперь говорил, хотя лейтенант вложил всю свою горечь и боль в эту мелкую деталь. Мужчина опустил тяжелую ладонь на плечо ученика и сказал:

     - Яньцин, займись своими ребятами сейчас же, отправь их патрулировать...

     Мальчик было обрадовался. Но рано.

     ...Переулок Ауруматонов. Одного отделения хватит. Торговцы опять жалуются на жуликов.

     Яньцин сбивчиво начал:

     - Мой генерал, пожалуйста, позвольте мне...

     - И сам туда же. Арестуй кого надо, припугни их хорошенько, они тебя боятся.

     "Пожалуйста" было лишним. Слишком уж жалобно прозвучало. Яньцин скрипнул зубами и вскинул на Цзин Юаня золотом горящие глаза:

     - Генерал, я не понимаю...

     - Лейтенант, слушай, что тебе говорят, и направляй упрямство на выполнение приказа, - генерал устало вздохнул и добавил:

     - Убери руку с меча, я тебе не враг.

     Яньцин лишь сильнее вцепился в свой меч. В последнее время, ему казалось, что в этом и заключается главная проблема.

     Генерал, развернувшись на каблуках, зашагал обратно к своему столу. На плече Яньцина осталось ощущение тяжести от ладони учителя.

     Выйдя на свежий воздух, Яньцин ненадолго остановился на верхней ступеньке лестницы, полого спускавшейся к причалу яликов, и выпустил из легких короткий сдавленный выдох. Затем он отошел подальше в тень дворцовой террасы, к благоухающим розовым кустам, и запрокинул голову. Его взгляд уперся в точку между ослепительным кругом далекой искусственной звезды и внушительной трещиной на каменном карнизе. В этой точке в небе медленно растворялось небольшое облако, похожее на какую-то птицу, больше всего, наверное, на ласточку. К глазам внезапно прилила горячая волна, и Яньцин испуганно прижал рукав к лицу. Никакой Переулок его сейчас не интересовал. В его уме копошились черви сомнений и страхов. Если бы кто-то решил распутать клубок его мыслей, то смог бы вытянуть следующее:

     Мой генерал меня больше не ценит.

     Не видать мне "капитана".

     Я ему больше не нужен.

     Я ненавижу Блэйда.

     Я должен ему доказать.

     Я ничтожество.

     И, наконец:

     Я сам все сделаю.

     Торопливо утирая с щек тонкие ручейки слез и раздраженно слизывая с пальцев кровь, Яньцин отправил голограмму с сообщением своим солдатам, и зашагал к причалу, стараясь не поднимать головы.