— Хаха, Хаято, ты как? — Интересуешься ты, улыбаясь, и изо всех сил стараешься сдержать звонкий смех, но дается тебе это с трудом. — В порядке?

— А как же, — отвечаю я, хватая рывком рядом лежащую подушку, которая недавно сшибла меня с ног на кровать, и запускаю ее в тебя, — получай.

Ты пытаешь уклониться, но «снаряд» прилетает точно в цель – в твое довольное лицо. Не можешь удержать равновесие – падаешь на белоснежный ковер. Счет 1:1. Не могу сдержать смеха при виде этой картины, хватаюсь обеими руками за живот и заливаюсь громким хохотом. Ты валяешься на ковре в форме звездочки, разбросав руки ноги в разные стороны. В левой руке держишь подушку, которую уже успел убрать с лица. Смеешься на пару со мной. У меня от смеха уже из глаз начинают литься слезы.

Ты всегда придумаешь, как развеселить меня. Твою голову посещают невероятно бредовые идеи, в этом я успел убедиться не единожды, но они действенны. Чтобы ты не придумал, в конце концов я заливаюсь громким смехом. Мне повезло с любимым человеком. В прошлый раз, когда у меня не было настроения, ты притащил мне двадцать разноцветных воздушных шариков, от которых в «живых» остались только три. Что только мы с ними не делали: прыгали на них, лопали, развязывали их и отпускали, а они летали по комнате с бешеной скоростью, а мы, как идиоты, уклонялись от них, чтобы они нас не задели. В общем, весело было.

— Хаято, — зовешь меня, приняв наконец-то более-менее стоячее положение.

— Что? — Спрашиваю я сквозь смех.

— Получай.

Первая подушка прилетает мне прямо в живот, за ней вторая – в голову. И тут понеслось: дальше еще две, но мимо.

— Такеши, ты корявый. — Кричу я, хватая «оружие» в обе руки.

Я в долгу оставаться не собираюсь, отплачиваю тебе той же монетой. От первой подушки ты ловко уклоняешься, зато вторая попадает тебе в грудь.

— Ах так, — теперь уже ты целишься в меня, — ну, тогда вот тебе.

Я ловко уклоняюсь. Кошмар, я себя не узнаю... Где тот Хаято Гокудера, присутствие которого подвергало врагов в ступор, чей взгляд навевал на людей страх? Это все из-за тебя, чертов Ямамото. Успеваю уклониться от третьей подушки, четвертая чуть не сшибает меня с ног. Хватаю первую попавшуюся подушку и кидаю в тебя – уклоняешься. Она прилетает прямо в письменный стол и переворачивает его. Книги падают на пол, шелестя страницами, все листы и тетради разлетаются в разные стороны. Отвлекаешься, повернувшись ко мне спиной, я, пользуясь этим, кидаю в тебя стразу две небольших подушки. Обе точно в цель.

— Хаято, так нечестно, хаха, — поворачиваешься ко мне, уже приготовив подушки.

— Сам виноват. Нечего было отвлека... — Подушка прилетает мне прямо в лицо. – Ямамо... — За ней следует вторая снова туда же. — Ну, все... напросился.

В «бой» идут мягкие игрушки, которые обычно стоят у меня на полке. Сам не знаю, откуда у меня их столько: то на день рождения подарят, то на день святого валентина надоедливые девчонки суют их прямо в руки – так и накопилось порядком нехилая коллекция. Хватаю сразу три и кидаю в тебя по очереди. От двух первых – серого медведя с ярко-зелеными глазами и светло-синего бесформенного слона – ты уклоняешься с легкостью, но третья – белая кошка с огромным красным бантом на шее – попадает тебе прямиком в живот.

— Так тебе. — Кричу я, улыбаясь.

— Хахаха. — Смеешься, вытирая пот со лба. — Хаято, это было нечестно.

— Нечестно? — Удивляюсь. — А кто говорит, что мы сражаемся честно?

Хватаю подушку, которая валяется на полу около моих ног, и кидаю в тебя. Вовремя уворачиваешься, но она немного задевает тебя по плечу.

Хватаешь подушку в руку и движешься ко мне, я, недолго думая, тоже хватаю подушку, принимаю оборонительную стойку. Это тебе не динамит бросать. Чувствую, сейчас начнется самое интересное. Столкнувшись друг с другом на середине комнаты, мы начинаем «бой». Ловко увернувшись от первого удара, я чуть не падаю, но все-таки удерживаю равновесие. Длинный ворс ковра щекочет ступни, подушки и игрушки, валяющиеся под ногами, только усложняют движение. Ты вскидываешь руки над головой, готовясь нанести удар сверху, я иду в «контрнаступление» и хочу ударить тебя в живот. Получаю подушкой по голове, а ты от меня по животу. Никто из нас не желает уступать друг другу. Начинаю мутузить тебя подушкой то справа, то слева. Переходишь в «оборону». Волосы растрепались и торчат во все стороны, щеки горят. Жарко. Ты неожиданно перехватываешь инициативу, и уже к «обороне» перехожу я, отражая удары. Не успев, прикрыться подушкой, получаю по лицу.

Иду в «наступление», но спотыкаюсь обо что-то мягкое, не могу удержать равновесие. Черт! Гребаные игрушки. Подушка вылетает из рук. Падаю вперед, прям на тебя. Грохот. Ты валяешься на полу, а я лежу на тебе. Вот и поиграли, называется.

— Такеши, ты как? — Спрашиваю я, принимая сидячее положение на твоем прессе и проводя рукой по горячей щеке.

— Я? Замечательно. — Улыбаешься той улыбкой, которой можешь только ты, доброй и искренней, накрываешь мою ладонь своей.

Провожу глазами по комнате. Такое чувство, будто в моей комнате побывали все животные из коробочек: такого кавардака у меня не было порядком давно. Комната перевернута «вверх дном»: везде разбросаны мягкие игрушки, подушки не пойми где, одна даже на подоконнике лежит. Кровать в таком состояние, будто на ней двадцать четыре часа без остановки занимались любовью. Все книги не пойми как валяются, тетради и черновики разлетелись по всему периметру комнаты. Одежда лежит не в шкафу, а рядом с ним. Замечательно, чувствую, уборка мне обеспечена.

— Хахаха, не бойся, я помогу тебе убраться. — Говоришь ты, словно читаешь мои мысли.

— Хорошо. Никто тебя за язык не тянул. — Накрываю твои губы своими, проникая языком в твой рот.

Когда нам обоим не достает воздуха в легких, разрываю поцелуй.

— Вот скажи, почему ты всегда, когда мне скучно, придумываешь что-то такое, от чего я потом смеюсь, как идиот? — Смотрю в его темно-карие глаза.

Притягиваешься меня к себе, что я даже не успеваю сообразить, когда оказывать в твоих объятиях и тихо шепчешь на ухо:

— Потому что я люблю твой смех.