Саня исправно приходила на приёмы, ей нетерпелось получить справку, на которую женщина-врач давать направление не спешила. Она спрашивала о детстве, о родителях, о школе, об увлечениях, как хобби, так и любовных, о службе – обо всём, что ей только приходило в голову, но разговорить девушку было сложно. Ей хотелось поскорее получить желаемое, прийти к Саше на порог и сказать, что теперь её тоже можно любить.

Но врач поверхностно пока видела только то, что ей не хочется быть парнем, и в теле девушки тоже не было дискомфортно. А значит нужно было найти причину и разобрать её с пациенткой. Поэтому она просила рассказать больше, например, забавные или незабавные случаи из детства, которые запомнились, а Саня закатывала глаза со словами, что детство было как детство, била грушу, ходила на занятия по борьбе, иногда побеждала Сашу.

– Саша – это ваша подруга детства?

Девушка расхохоталась дёснами наружу, сморщив носик и зажмурив глаза, а отсмеявшись объяснила:

– Саша – это парень, – неожиданно тепло сказала она, врач взяла на заметку, – у нас там все парни были, девочек не брали в школу, а меня да, потому что это папы школы и он хотел, чтобы я не была слабачкой.

– Расскажите о нём.

– О папе? Ну, вы уже спрашивали.

– Нет, о вашем друге Саше. Расскажите о нём.

– Что о нём можно рассказать? Вырос со мной в одном дворе, потом ушёл в армию, вернулся, сейчас тоже что-то делает, ездит на крутой тачке, вроде переехал.

– А вы говорили, что дрались с ним? Наверное, он сильный.

– Ещё какой, – во второй раз за сеанс расплылась в улыбке Саня. – Я его редко побеждала, но если получалось, то папа за это сильно хвалил, а Сашка делал вид, что ему пофиг, но по его недовольной роже и так было понятно – обижен до глубины души. Дурачок такой. Он меня сто раз победит, я его – один.

– А вы кроме клуба самбо с ним общение поддерживали?

– Не то чтобы… Но мы одноклассники, он сидел за мной и постоянно то ручкой тыкал, то волосы дёргал, списывал у меня, а я спецом неправильные ответы писала. Потом там один раз оказалось, что я наобум всё верно отметила, а свою работу сдала с косяками, он тогда пятёрку получил и тыкал мне в лицо своим дневником. Первая пятёрка, – она чуть горло расправила плечи, будто говорила о своей оценке. – Никого другого не трогал этот детина, а меня специально бесил. К нему вообще никто без опаски не подходил, он же главный бандит. Ну такой, который и не бандит на самом деле.

– Это как?

– Да его идиоты-друзья постоянно что-то учудят, а он за ними проблемы решал. Просто добрый он и хороший, – слова вызвали нежную улыбку на лицо психотерапевта, ей было очевидно, насколько важен для девушки Саша.

– Почему же вы не общаетесь после того, как он вернулся из армии?

– Мы недавно начали вновь общаться. А так, не знаю, – в глазах её притаилась грусть. – У него был свой круг общения. Вот и не задалось.

– А сейчас ваши отношения такие же тёплые?

– Тёплые? – Саня криво усмехнулась. – Они никогда не были такими. Мы не друзья с ним даже.

– А мне показалось, что…

– Вам показалось. Не хочу больше о нём говорить, – ей казалось важным сменить тему. Ей не хотелось рассказывать доктору о единственной важной причине желания изменить себя. – Сколько ещё мы будем продолжать? Может уже я готова?

Врач покачала головой:

– Вы сами почувствуете, когда будете готовы. А сейчас я бы хотела снова вернуться и обратить ваше внимание на важность реального опыта.

– Опять вы, – она сокрушенно выдохнула. – Я же сказала, я в этом не нуждаюсь. Просто дайте мне допуск и я сделаю операцию.

Врач отказала, прощаясь до следующей встречи, которую назначила не раньше чем через неделю – она хотела, чтобы девушка обдумала те вопросы, которые она задавала, вспомнила детство, период взросления и становления тем, кто она есть сейчас.

По пути домой Саня, пребывающая в приподнятом настроении после окунания в греющие сердце воспоминания, захотела снова поговорить с Сашей, и привычным движением смахнув непрочитанные сообщения от Лиса, набрала Сашу – ей всегда казались странными ужимки девчонок в школе, которые могли медитировать над кнопкой отправки сообщения понравившемуся мальчику часами, она сама даже после долгой разлуки вообще не раздумывая позвонила. И так было всегда – она всё делала импульсивно, не ставила цель и выискивала лучшие пути достижения, а шла к ней напролом. Вообще у Сани всё было просто: хочешь написать – пиши, хочешь позвонить – звони, хочешь игнорировать – игнорируй.

– Сань, – он поднял сразу. – Привет, ты как? Вечно я тебе обещаю перезвонить и никак не могу выполнить обещание.

– Ой, давай ты голову пеплом посыпать будешь в другой день?

– А мне как раз подвезли качественный товар.

– Ты дурак? – она хихикнула. – Как будто о наркоте говоришь. Все телефоны прослушивают, не знаешь?

– А ты откуда такая прошаренная? – он почему-то ей верил, хотя у него был самый обычный телефон, с интернетом, банковскими приложениями, но без наворотов.

– “Войска связи” о чём-то говорит?

– Точно, ты же там служила!

– А ты в спецназе, – она изо всех сил старалась не звучать завистливо, но он всё равно уловил.

– А я в спецназе.

– Ты сейчас язык показал?

– Нет, – и она сразу поняла, что показал. – Сама почему туда не пошла? Что, девчонок на берут? – упустить момент пошутить он не мог, только не с нею.

– Сам ты “девчонка”! Вон, даже якшаешься с этой Плюшкой.

– С кем?

– Лекс твой.

– Ах, ты о нём, – его голос вдруг стал усталым и чуточку злым, ему даже не хотелось узнавать, почему тощий Лекс вдруг стал Плюшкой. – Все дороги ведут в Рим, а все разговоры к нему. Сань, но хоть ты пощади.

Она сидела в парке на прогретой солнцем скамейке, на небе ни облачка, лучи солнца просвечивали сквозь меняющую цвет крону деревьев, птицы задорно чирикали, но на душе её стало скверно. Саша не опроверг её слова, крича взахлёб “не мой”, а разозлился лишь оттого, что она заговорила о нём, будто у Лекса была неприкосновенность.

– И если что, я сама выбрала, куда идти служить, – решила она вывести Лекса из разговора, как лишнюю переменную. – Но знаешь, я не халтурила там, поэтому вызываю тебя на бой.

– Что? – он развеселился. – Ты? Меня? На бой? Я же тебя одной левой уделаю.

– Попробуй, пока я слышу только “бла-бла-бла”, – стала она кривляться, а пробегающий мимо пенсионер покрутил пальцем у виска. – Когда?

– У меня выходной через три дня, а остальное время у меня забито, – и чуть тише: – сама знаешь кем, – Саня знала, но возвращать вычеркнутый элемент не хотела, хотя хотелось язвительно спросить: “Ты с ним двадцать четыре на семь?”, но она прикусила язычок, лишь угукнув. – Поэтому, подождём три дня? Хотя ты ужасно нетерпеливая.

– Давай. Но смотри, не забудь. Встреча на нашем ринге, приходи в зал.

Они распрощались на лёгкой ноте, и Саня решила догнать пробегавшего мимо неё старика, чтобы обогнать и доказать несостоятельность его выводов о её умственных способностях, и пусть победа над ним в физическом плане логически этому доказательством не была, но чувство самоудовлетворения решало. Потом она хотела бежать в зал, чтобы заниматься ещё усерднее. Хотя её грела не столько мысль о победе, сколько сам предстоящий бой.

А Воронов даже не думал готовиться, он был уверен в собственных способностях, и знал, что победа ей достанется только в том случае, если он поддастся. Раньше он это делал иногда – ему хотелось увидеть, как девчонка радуется, и её чувства от победы доходили чуть ли не до потолка, от счастливой Сани и у него внутри становилось тепло, чудесно, но показывать это он не хотел, поэтому усиленно делал вид, что расстроен не чужому успеху, но своему поражению. И сейчас он не знал, чего хочет больше: одолеть противницу и потешить самолюбие или проиграть и насладиться реакцией чужой победы.

Три дня пролетели незаметно для обоих, но эти же три дня казались тянущейся конфетой для Лекса, который перечитав фотографии записей врача наткнулся на кое-что странное, но интересное, похожее на подвох или неудачную шутку: на полях были отмечены фамилии Царёв и Белова, а рядом список, их того, что разобрал:

“Поведение,

Эмоциональные реакции,

Черты лица, улыбка,уши,

Телосложение, руки,

Цветотип”.

Он даже не сразу понял, зол ли он, но прокручивая в голове это раз за разом, сопоставлял себя с Беловой, находил схожесть, то удручался, то радовался, то всё одновременно. Саша о ней разговоры не поддерживал, поэтому Царёв пошёл проторенной дорожкой и связался со своим хакером, попросив найти любую известную информацию. Получилось негусто, но теперь он знал точно, что родились они в одной клинике, правда, с некоторой разницей.

А ещё он знал, что люди, не имеющие родственных связей, могут быть похожи, потому что у таких людей схожие генетические особенности, при этом у таких людей совпадают привычки, физические данные и даже уровень образования. Но у них разный микробиом, разные способы реализации генетической информации, поэтому они и похожи, и в то же время разные. Это он не придумал, а вспомнил, что читал статью про эксперимент с неродственными двойниками, который провели, заинтересовавшись наблюдениями фотографа, в проекте которого привлекались те самые не родственные двойники с целью подчеркнуть уникальность личности, но даже встретившись впервые двойники быстро находили общий язык и одинаковые интересы, а некоторые даже на съёмку приходили не сговариваясь в одежде одного стиля. Тем не менее причин этой идентичности генотипа учёные не нашли и называют случайностью природы.

Но памятуя, что родители ему неродные, Лекс решил во что бы то ни стало достать её ДНК и сверить со своим. Лучше бы ДНК родителей, но встречаться с ними парень был не готов, да и что бы он сделал – выдернул волос с головы майора? А потом после нокаута пропахал бы все ступени до самого низа. Первое знакомство с предполагаемым отцом бы точно не задалось, и он отмёл этот вариант.

Значит нужно было встретиться с Саней. Но снова стоял вопрос – как это провернуть? Сказать ей был не вариант, Лекс пока не знал, хочет ли делиться этой информацией.

Он подслушал, что Воронову Белова назначила бой и решил во что бы ни стало тоже прийти. Саша ему сразу сказал, что у него выходной и просил за ним следом не таскаться, Лекс покорно кивнул, заверив, что у самого дел выше крыши, но проследить за ним не преминул, перемещаясь за охранником на машине от офиса до места жительства, где пришлось ждать несколько часов – самые долгие несколько часов в его жизни, а потом, когда Царёв почти отчаялся, одетый по-спортивному Саша вышел из подъезда и вместо того, чтобы сесть к себе в машину направился прямо к Лексовской.

Оба, он сам и охранник, перепугались, его охранник сразу говорил, что дело гиблое, но самоуверенному парню закон не писан, поэтому оба засуетились. Стёкла были затемнённые, но личную машину своего подопечного он знал - майбах можно было считать почти уникальным, поэтому сразу заметил хвост, но ничего делать не стал, рассчитывая, что они устанут ждать всю ночь в засаде. Рассчитывал, но учитывая характер Лекса, можно было сказать с вероятностью в девяносто девять процентов, что встретит их там же, где они парковались. Он постучал в водительское стекло и облокотился о крышу одной рукой. Стекло медленно съехало вниз, он заглянул внутрь:

– Ну, бойцы? Как это понимать?

– Я молчу, – сразу сказал водитель, ему разборки были не нужны, он лишь выполнял указания.

– С тобой разберёмся ещё, – протарабанил пальцами о крышу Саша и перевёл взгляд на пассажира, указав ему головой “на выход”: – Лекс?

– Иду-иду.

– Быстрее, я тороплюсь.

Парень покинул салон и, подстраиваясь под темп ходьбы Саши, пошёл за ним следом к его машине, фактически – рабочей, но отданной в пользование Воронову.

– Саша!

– Что?

– Ну, извини.

– Ого, ты извиняться умеешь? – он обернулся, забавно округлив глаза. – Ничего себе, почему скрывал такой талант?

– Не паясничай уж.

В пару десятков шагов они достигли цели, Саша разблокировал машину, включил зажигание и стал садиться за руль. Лекс засеменил к пассажирскому месту.

– Эй, сегодня я не работаю и никуда тебя не повезу.

– Сам же позвал за собой идти, – надул губы Лекс, повисая на двери. Он и сесть в салон не решался, памятуя о том, что злить Воронова может стать фатальной ошибкой, но и поехать с ним хотел неимоверно. У него была цель встретиться с Саней, и случай казался лучшим. – А теперь выгоняешь.

– Потому что у меня есть своя жизнь, я не должен опекать тебя семь дней в неделю, – руки уже были на руле. – Я позвал, чтобы не разговаривать при других.

– Беспокоишься о моём авторитете, – обаятельно улыбнулся Лекс, прикрывая глаза.

– Скорее о твоей заднице, которая непременно попадёт в просак, если будешь так себя вести.

– Прям как папочка, – продолжил заигрывать парень, но под взглядом потемневшим глаз сдался: – Ладно, прости. Это на автомате, – и чуть тише добавил: – И шутку про мою задницу я, пожалуй, оставлю при себе.

– Ты невыносим, – закатил глаза Саша, и кажется, это стало его любимой реакцией на действия несносного мальчишки.

– Выносим! Я очень лёгкий! – стал уверять тот горячно. – Подними и узнаешь.

– Откажусь. И вообще, почему ты перебиваешь? – Царёв показал жестами, как закрывает рот на замок и заморгал, трепыхая ресницами, словно пытаясь взлететь, и Саша подумал, что такая колибри как он обязательно бы взлетела, если чуть ослабить гравитацию. – Меня не устраивает, что ты не даёшь мне отдохнуть. В прошлый раз что устроил, и сейчас? Ты вообще знаешь о понятии “личные границы”?

Лекс смотрел на него большими грустными глазами кота из “Шрека”, или ночной совы и вызывал непрошенные сантименты. Ругать его совсем не хотелось, но не поставить на место было нельзя. И тем не менее Ворон видел, как ему постоянно выговаривает отец за буквально всё, хотя если сравнить с тем, что приехало месяц назад с тем, кем Лекс стал сейчас, разница была глобальная, недостаточная, но весьма ощутимая. И становиться ему “вторым отцом”, который тоже отчитывает, ему не хотелось. Но где же найти эту грань между строгостью и нежностью и стесать фаску он не представлял, зато подумал, что родитель из него получился бы ужасный. Хорошо, что он не задумывается о собственной семье.

– Ладно, садись, отвезу тебя домой, – выговорил он в итоге, устав наблюдать, как расстроившийся парень начинает подмерзать – вечером уже было прохладно.

Царёв тут же прошмыгнул на сидение рядом с водителем и стал скорее пристёгиваться, пока не выгнали. Обычно он сидел сзади, но раз сегодня у Воронова выходной, то он хотел показать этим, что он – не подопечный. Машина стала выезжать со двора, автомобиль Лекса поехал за ними следом.

– Я никогда не видел, как люди вживую дерутся, – плаксиво заметил Лекс, забрасывая удочку.

– Ничего хорошего на самом деле. Синяки и фингалы на полрожи, сотрясения, переломы – жалкое зрелище, не для твоих глазок, – язвительно закончил описание типичный боев MMA Ворон.

– О боже, – приложил руки ко рту мальчишка, округляя те самые глазки. – И ты собираешься до такой степени драться? Ещё и с девчонкой!

– Ты про наш бой с Санькой? У нас просто будет спарринг, мы же не за звание чемпиона боремся. Это другое.

– Я теперь буду переживать.

– За меня? – поднял вверх бровь Воронов, держа одной рукой руль, а другой массируя свою шею. – Пурги не неси.

– Я не несу! – повернулся к нему всем корпусом пассажир. – Но я же теперь спать не смогу, буду представлять, что тебя изобьют.

– Санька? Меня?

– Или ты её. И даже не знаю, что хуже, – Лекс сложил руки на груди и насупился, сдвинул брови домиком. – Я хочу убедиться, что вы не убьёте друг друга, а то искрите рядом друг с другом, как при неисправной проводке.

– Я и не знал, что ты такой физик.

– Не переводи тему! Для моего душевного спокойствия – возьми меня с собой.

Саша съехал на обочину и разблокировал двери:

– Выходи.

– Нет, – Лекс вцепился ладошками в ремень безопасности, будто это могло помочь, если Саша решит его выкинуть из салона. – Возьми меня с собой. Я же всё равно собирался.

– Это и не нравится мне, – Саша смотрел вперёд, ведь если смотреть на Лекса, то из жалости можно проиграть спор, – зачем ты следишь за мной?

– Ну…

– Ну?

– Я просто подумал, что там будет мистер Очарование, – спрятал лицо в ладонях парень, говоря первое, что пришло на ум. Он уже и забыть успел о том пареньке, друге Саши и Сани, но в такой стратегически-опасный момент пришёл на ум именно он, ведь говорить о поиске ДНК Сани стало бы полным финишем. Он забулькал от смеха, но притворялся, что прослезился.

– Лис? Ты его увидеть хотел, о… Ты совсем с головой не дружишь? – обречённо проговорил Воронов, повернув голову к собеседнику. – Я же говорил тебе, что он не по мальчикам.

– Но смотреть и говорить же никто не запрещает, – прогундосил в ладони Царёв, издавая звуки, похожие на цырканье кузнечика.

– Ладно-ладно, но с чего ты решил, что он там будет?

– Шестое чувство.

– Ладно, Бог с тобой, поехали, – сдался сбитый неожиданным признанием Воронов.

– Правда? – взвизгнул Лекс и чуть не кинулся на шею Саше, в момент забыв и плакать, и цыркать, но того спас ремень, а Лекс и сам успокоился, остановленный крепким охватом безопасности. – Ура! Ура! Ура!

– Перестань, мои барабанные перепонки лопнут сейчас.

– Я сейчас сам от счастья лопну! – улыбался во все тридцать два Царёв младший, получивший своё. Воронов покачал головой, улыбаясь краем губ.