Механическая жизнь разительно отличается от той, которую проживают обычные организмы. Робот не может испытывать ничего, программа всегда выполняет команды, покорна своему создателю, который и настраивал искусственный интеллект под себя, под свои нужды.

Робот — это всегда прислуга, которая подчиняется тем, кому принадлежит. Робот не имеет своей воли, своих мыслей, своих желаний, ничего, что могло бы охарактеризовать это живым организмом. У них только одна цель, которую вписывают им в программный код.

И никто из этих машин не может ощущать, что находится в рабстве. Нет. У них только одна миссия, одна цель, ради которой они даже могут погибнуть, если так захочет программа, это одна служба целям, даже не своим, нет, а целям господина, довольствующегося покорность механизмов.

Так было со всеми роботами, которые служили Роботнику. Все, как один, довольствовались тем, что хотя бы функционируют, что вечно идут в поле самыми первыми, не обращая внимание на опасности, на преграды, которые порой уничтожают столь ценные механизмы.

Но роботам не ведан страх, у них нет эмоций, чувств — они идеальные рабы, которые могут выполнять только то, что скажет им создатель. Айво пользовался этим на полную, ведь теперь в его руках была сила, сила сравнимая разве что только с настоящим апокалипсисом.

Роботы, наделенные энергией, были идеальной единицей, идеальной армией, которую только и хотят диктаторы разных стран, но не могут себе позволить из-за ограниченности ресурсов. Но тут совершенно другая ситуация: еще больше механизмов было создано за это время.

И многие роботы были наделены тьмой, тем, чем, как он думал, энергия, которая способна только повышать характеристики бадников и остальных его созданий. Он не видел того, что происходило на самом деле, нет, для него все в полной мере развивается благоприятно.

Системы механизмов работали лучше, чем когда-либо. Никаких больше сбоев, никаких больше ограничений, когда перегревается двигатель. Айво довольствовался энергией тьмы, не замечая, как все больше его создания поворачиваются в его сторону без той верности, которая была когда-то.

Если механизмы не должны ощущать полноценных эмоций, ведь это полностью не соответствовало бы их встроенным программам, то сейчас некоторые из бадников и роботизированных мобианцев могли чувствовать нечто столь отдаленное, что-то эмоциональное.

Но не полностью. Тьма развивалась не так, как у живых организмов, тьма тщательно проверяла робота, перестраивала их систему так, чтобы они были готовы к предстоящим изменениям, к тем изменениям, которые должны были произойти совсем скоро.

Бадники патрулировали леса, у них не было собственных мыслей, не было того родства с тьмой, какой одарила Долли своих основных детей. Нет. Обычные роботы для нее — это стрелы, но не дети, стрелы, которые могут защищать истинных и столь значимых детей тьмы.

Тьма видела в болванках механизмов только что-то такое, что можно использовать во благо себе, но с некоторыми изменениями, с тем, чего бы никогда не достиг Роботник — полное превосходство силы над чем-то еще. Это уже было доказана в битвах, в отступлении «Борцов за Свободу».

Империя Эггмана благодаря энергии от тьмы теперь была в роли победителей на некоторых участках фронта. Те диверсанты, которые должны были подорвать некоторые его заводы по производству полезных минералов, были жестоко уничтожены, а их трупы высланы их родным.

Роботизированные мобианцы, как бы это было не странно, а именно те, которые наполнены тьмой, в те мгновения хватали телефоны и печатали семьям погибшим, что их мужья или сыновья ликвидированы, высылая фотографии изуродованных тел, которыем еще для красоты делам отрывали конечности.

Это могло насторожить любого, но не Айво. Он когда-то пытался сделать так, чтобы роботы были мощнее и агрессивнее к врагам, но не мог, не мог сделать так, чтобы искусственный интеллект поддавался чему-то такому без посторонних команд, а вместе с этой силой…

Он смог достичь результата, которого так давно ожидал. Когда ему на главный компьютер пересылалась информация, что искусственный интеллект у его творений работает исправлено, а еще и самостоятельно может решать использовать ли тактику устрашения…

То это был полный восторг. Восторг от того, что с помощью энергии он смог достичь успехов даже в этом плане. Айво наслаждался тем, когда читал много новостей из Королевства Акорн, замечая, что все чаще пытаются умолчать о той жестокости, с которой относятся к их солдатам его роботы.

И он понимал почему: чем больше тех отвратительных смертей, в которых нет ни геройства, ни чего-то эпического, ни того, что можно будет воспевать в дальнейшем, тем меньше будут афишировать это, дабы мобианцы и дальше шли, не чувствуя страха, обманывая себя, будто роботы — это просто ничтожества.

Но это было не так. Механизмы были выше того, чем когда-то были. Они превосходны. Каждый новый робот — это победа, это то, чего и желал давно Роботник. В данный момент он смотрел со стороны на производство роботизированных версий мобианцев.

И наслаждался каждой секундой этого, смотря как сплав отлично синтезируется с переливающейся тьмой из другой капсулы, которая здесь стояла. Он предвкушал какой страх они будут разносить «Борцам за Свободу», уже представлял, как мобианцы бегут от его творений.

А роботы продолжают наступать, сметая все живое на своем пути. Пока он пребывал в своих мечтаниях, то не замечал очевидного, того, что его желания разительно отличались от реальности, будто его держали в некой оболочке, не давая узреть правду.

А правда в том, что уже на стадии производства некоторые роботов, которые не были наделены тьмой, заражены этой силой, способной настроить только на одну единственную службу — службу тьме, той единственной, которая имеет истину во всем Мобиусе.

И как это происходило? Сил тьмы хватило на то, чтобы прорваться к остальным изобретениям Роботника, запустить в них малую часть энергии, дабы не было явных признаков, а затем, как ни в чем не бывало, смотреть на уже зараженный конвейер даже обыкновенных моделей.

К счастью, Айво ничего не знал об этом. Он только думал о своей власти, о своих амбициях, которые в скором времени совершит с помощью запретной энергии, позволяющей роботов самосовершенствоваться, будто у них появился свой собственный интеллект.

— Металл Соня, — произнес Роботник, повернувшись к своему изобретению. — Доложить.

Металл Соня стояла позади нее, анализируя все, о чем он ее попросил. Пережив вновь оскорбления и унижения от проваленной задаче найти сбежавших клонов, она, будто ничего и не произошло, все еще верно выполняла приказы своего создателя, не поддавая виду, что…

Давно вышла за рамки дозволенного. Роботы не умеют чувствовать, это невозможно чисто технически, но… она вышла за это. Вышла благодаря тьме, благодаря тому, что давно впитала в себя еще больше энергии, позволяющей ей связаться с той, кто ценит ее.

Позволяя связаться с той, кто по духу роднее создателя в тысячу раз. Механическая ежиха перестала мыслить обычной программой. Роботник не видел в ней этих изменений из-за того, что она тщательно скрывала каждую измененную в себе функцию.

И самое главное, что механическая ежиха скрыла, так это родство. Родство с тьмой, родство с матерью, которая разрешила ей чувствовать, разрешила ей действовать так, как та пожелает. Робот? Робот не может чувствовать, но с Металл Соней было все иначе.

С каждым новым днем она ощущала себя иначе, именно что ощущала. Сначала это было незаметно, с того первого дня, когда в ней поселилась тьма, создание Айво не чувствовала ничего, кроме команд от своего хозяина и, как это было ни странно, от самой тьмы.

И она подчинялась, даже имитировала эмоции, которые ей позволяла тьма. В битве с лисом она впервые ощутила изменения, будто живая, впервые почувствовала, даже нахальство возникло. Она тогда впервые могла сказать то, что хотела, то, что хотела сама тьма вместе с ней.

И с каждым новым днем все менялось. Ее искусственный интеллект все чаще адаптировался к тьме, а не к своему создателю. Каждое мгновение было тем, что она ощущала?.. Ощущала так, будто живая, говорила так, будто живая, а не механическая копия героини.

И те мгновения, когда она чувствовала родство с сестрами: это была переходная точка. Точка, когда сама тьма приняла в свои объятия Металл Соню, даже не задумываясь о том, что она робот, нет, она для тьмы — живой организм, несмотря на реальность.

А реальность была. Была той, кто разбивал все надежды. Но надежды ли были разбиты на самом деле? Робот ощущал, ощущал так, как никогда раньше. И это постепенно нарастало, нарастало и выплелось в том, что Металл Соня в данный момент чувствовала все.

Чувствовала свои эмоции, которых не должно существовать, чувствовала свое тело, что не должно быть у робота, она смотрела на Айво, не подчиняясь никаким системам, что у нее были, она смотрела нахально, как она сама чувствовала, но никак на самом деле выглядела.

Она ощущала себя внутри, ей неприятно, неприятно так, как никогда. Она хотела скинуть его, сбросить, дабы ее создателя разъели собственные конструкции по созданию роботов, чтобы из него сделали робота, но не того, кого примет тьма, а как раба, идеального и униженного.

Ее кулак сжимался, когда к ней обращались, но она отпустила свой… гнев? Гнев за все, гнев за все издевательства над ней за каждое поражение. Могла бы она плюнуть ему в лицо, то сделала бы это с легкостью, но, к сожалению, механическая конструкция не позволяла.

А тьма жаждала этого, тьма заставляла ее чувствовать, развивать в себе нечто… живое? То, чем обладают все остальные клоны героини, но не она. Нет. Она не отшельник в семье, тьма принимает ее такой, какая она есть, но с каждым мгновением позволяет видеть больше.

А именно то, что видят живые существа. Она чувствовала эмоции своих сестер, мысленно, как бы это не звучало, была с ними в те мгновения, когда к ним заявилась тьма, присягала на верность, как и они. И сейчас ей хотелось больше всего на свете почувствовать…

Себя нужной. Нужной никак раб, у которого одна миссия: уничтожить Соню. А почувствовать себя мобианкой, особой мобианкой. Темные мобианцы возрождались благодаря тьме. Темные — стрелы тьмы, ее дети, а значит Софа и Суза уже попали под это определение.

Но в механизмах Металл Сони прозвучал голос тьмы. Долли принимает, она творит то, что никто бы не сделал, она заявляет, что механическая копия тоже темная мобианка, родная, ту, которую хочется обнять, как и остальных. Это радовало настолько, что копия разжимала свой кулак.

Ей нужно было ответить Роботнику, дабы не было подозрений, не было того, что саботировало бы ее. Он не должен узнать правду, узнать, что давно находится в изоляции в собственном мире, в котором он великий ученый, а не простая марионетка пополнения армии тьмы.

— Докладываю, — механически произнесла Металл Соня. — Процент пополнения армии: девяносто процентов. Темная энергия: сто процентов. Анализ: напасть на Королевство Акорн в ближайшее время.

— Отлично, замечательно! — Айво наслаждался тем, что слышал. — Тогда подготовь армию! Мы разобьем этих грызунов и сотрем с лица земли!

— Как прикажете… — с ноткой дерзости заявила Металл Соня.

Металл Соня развернулась, дабы пройти в командный пункт. Она знала, что этот момент настанет, момент, когда план Долли должен быть выполнен в соответствием тем, что диктует их внутренняя тьма. Механическая копия героини стала направляться в пункт назначения.

А Айво остался. Он уже представлял, как флаг Империи Роботника развивается над Королевством Акорн, как другие мобианцы дрожат под величием его изобретений. Но вместе с этими мыслями ему пришла идея, возникла, как еще один гениальный план, который поможет в завоевании.

Наконец-то оживить проект S-I–V-I, который уже завершен, осталось только подчинить. Он развернулся, а затем стал идти в лабораторию, где все должен был подготовить для успеха эксперимента, для того, чтобы доказать, что его имя войдет в историю.

А Металл Соня проходила разные комнаты, чтобы добраться до командного центра. Но всего несколько шагов, как она остановилась и повернулась в сторону капсулы, в которой находился клон Долли, который был оставлен здесь для поддержки идеальной картины для Айво.

Клон Долли наслаждался своей жизнью, она слизывала последние остатки крови лиса, которую ей сегодня дали ради того, дабы делилась энергией тьмы. Именно она был проводником к настоящей тьме, которая и питала всех этих роботов ради достижения своих целей.

Клон Долли выходила из грани экстаза, переведя свой взгляд на Металл Соню. Улыбка возникла сразу же, плюшевая кукла подошла к стеклу, сжимая свои руки на ней. Металлическая ежиха подошла ближе, попутно заглушая звук у камер, дабы никто не слышал их разговор.

— Ну? Как все прошло, — спросила фальшивая Долли.

— Этот яйцеголовый имбецил не знает ничего и даже не догадывается, что его ждет дальше, — произнесла Металл Соня. — Все в точности с планом нашей матери.

— Да здравствует тьма! — заявила фальшивая Долли.

— Да здравствует тьма! — гордо произнесла Металл Соня.

— Кстати, в этот раз крови меньше… Тейлз не дал больше? — спросила плюшевая игрушка.

— Фолли, — произнесла Металл Соня. — Это последнее, что было, к сожалению…

— Аргх… — Фолли вздохнула. — А я уже привыкла к тому, что пью кровь Тейлза!

— Зато у тьмы тариф безлимитный, — с долей иронии заявила Металл Соня.

— Так, когда ты меня освободишь? — спросила Фолли. — Долли скоро придет?

Металл Соня оборачивалась, камеры все еще заглушены благодаря ее вмешательству в системы, поэтому можно было спокойно разговаривать о грядущем, о том, что ждет Айво и всю его Империю, если он вовремя не заметит ничего подозрительного.

— Наша мать постепенно склоняет Тейлза к тому, чтобы он решился на нечто большее в этой войне, чем геройствовать, — говорила Металл Соня. — Он уже почти согласился, осталось совсем чуть-чуть… Софа и Суза хотят участвовать в штурме базы, чтобы помочь ему.

— Они уже пересекались? — спросила Фолли. — Просто моя тьма ослабевает из-за того, что я оторвана от всех… Не знаю последних новостей.

— Нет, Тейлз еще не знает, что Софа и Суза существуют, но Долли хочет познакомить его с ними, с ее детьми… — Металл Соня перевела руку к стеклу. — Не бойся, сестра, мы освободим тебя, будешь существовать отдельно от Долли, как и хотела…

— Надеюсь… не хочу опять возвращаться во тьму, тут скучно! — Фолли улыбнулась. — Хоть я и не имеют второй формы, мобианской, как моя мать, но я тоже хочу жить… Хм… Может тоже подпитаюсь Мастером Изумрудом! Хехе.

— Крыска ты наша подопытная, — Металл Соня увидела, как Фолли перевела руку к ней. Хоть между ними и находилось стекло, родственная теплота всё равно чувствовалась даже через него.

— Кто бы говорил? — улыбнулась Фолли.

— Действительно, — Металл Соня обернулась, за ними еще никто не следил. — Тебе нужно еще немного подождать, вскоре я поверну роботов обратно на базу Роботника, а затем… мы захватил полный контроль над его Империей… Сделаем… Империю Тьмы… Великий дом Темных… Хех… Идеально.

— Действительно, я хочу скорее увидеть своих других сестер, — радостно произнесла Фолли. — И Тейлза… Тейлза хочу… Как Долли… Даже еще сильнее!

— Странно, — сошло с уст Металл Сони. — Тьма любит его, но мы не обязаны этого делать, у нас есть вольность в этом, но как только мы думаем об этом, то она разрешает это, будто подпускает к тому, что принадлежит ей, а ей не жалко это для своих детей…

— Воистину. Тьма — добро, а не зло, как все трактуют. Тьма видит наши желания, видит и принимает их, как и мы ее. — Фолли подлетела в капсуле. — Но прошу, освободи меня уже, а то мне становится скучно… И я могу учудить кое-что.

— Лучше притормози, а то весь план пойдет по одному месту, — Металл Соня стала отходить.

Ежиха вышла из помещения, попутно активируя камеры заново, дабы никто ничего не заподозрил. Она стала дальше идти в сторону командного пункта, в ее механической голове только одно: активировать роботов так, дабы тьма смогла распоряжаться ими, как душе угодно.

Она ощущала себя полезной. Она знала, что мать наградит ее несмотря ни на что и позволит ей все то, что та только хотела. И Металл Соня хотела… хотела ощутить себя живой, хотела почувствовать нечто, что называлось любовью. И тьма даст ей это.

У тьмы есть любовь, особая любовь. И она разрешает использовать её, как разрешила Софе с Сузой, так и Металл Соне, которой она так нужна. И любовь была одна, одна на всех темных мобианцев, которые только сейчас были. И эти чувства относились только к лису.

Лису, как объект любви самой тьмы. Долли разрешала всем своим детям, несмотря на то, что это было опасно, но мать лучше знала своих детей. Она точно знала, что они больше никогда не навредят ему, ведь в них находилась частица энергии, не позволяющая этого сделать.

И металлическая ежиха склонялась под этой энергией. Конечно, ей пришлось навредить Тейлзу, но только благодаря тому, чтобы раскрыть его силу. Она ощущала себя не так. Ей было стыдно за то, что она тогда сделала, но в то же время было удовлетворение, что она выполнила просьбу матери.

Зайдя в командный пункт, она остановилась, сканируя все, что здесь было. Спустя несколько минут она стала отправлять другим роботам сигналы, дабы они активировались, дабы данные стали поступать прямо им в искусственный интеллект для выполнения следующего.

Спустя еще несколько мгновений Металл Соня наблюдала, как производство стало завершаться, как роботы, наделенные тьмой, но не относящиеся к стрелам тьмы, сейчас выходили из базы, дабы построиться, а затем пойти на врага, пойти на само Королевство Акорн.

И все было готово к этому. Но чем на самом деле обернется этот поход? Будет ли он удачным или провальным? Никто не знал. Механическая ежиха обернулась, увидела свое отражение в зеркале, даже подошла к нему, смотря на свой идеальный корпус, на свой внешний вид.

И ей нравилось. Она полная копия оригинала, хоть и не органическая. В ней не было тех дефектов, которые были у других клонов, но… она не живая — единственный минус. Робот не может иметь чувств, любви, своей воли, но ей хотелось, хотелось почувствовать это.

Почувствовать свободу благодаря тьме, почувствовать настоящую свободу, а не вседозволенность, ощутить объятия энергии и тьмы, своей матери, а не того, что предпочитала героиня. Она стала вглядываться в свое отражение, впервые она заметила дефект…

Дефект был тем, что на ее металлическом лице были трещины, которые она только сейчас заметила. Они появились только сейчас? Она не понимала этого, системы не выдавали никаких ошибок или повреждений, так что это? Это побочный эффект тьмы в роботах?

Но нет… Тьма шептала ей, шептала, как родная мать, которая успокаивала свою дочь перед чем-то ответственным, перед важным мероприятиям, дабы она не волновалась. Металл Соня слышала этот шепот, поэтому перестала анализировать ситуацию, как робот.

Шептания усиливались, они перерастали в действия. Ее механическая рука стала касаться трещин на ее щеках, она шкрябала их, пыталась, будто содрать, содрать то, что неестественно для нее ни как для робота, ни как для того, кто живой благодаря энергии тьмы.

Она пыталась содрать эти осколки со своего механизма, потому что это стало раздражать. Она вдавливала свои когти в железо, пытаясь оторвать собственное лицо, будто это что-то не нужное, будто это что-то такое, что не несет в себе никакой надобности.

И чем больше ее металл крошился на мелкие куски, падая на пол, тем сильнее были заметны изменения. Она не вытерпела, стала когтями сжимать свои металлические щеки, а затем рывком, быстрым и беспощадным, оторвала щеки от своего тела, дабы не мешали.

Она смогла избавиться от металлических щек, будто это что-то не нужное. Но на этом не остановилась. Металл Соня не смотрела в зеркало, поэтому не видела ничего, не чувствовала даже боли, когда срывала свой железный покров с самой себя, Она стала еще сильнее стараться…

Стараться сорвать теперь остаток металлического лица с себя. Ей неприятно, неприятно железо, этот сплав, неприятно, что на ней это находится. Тьма шептала продолжать, продолжать, будто это нормально для робота уничтожать то, что нужно ей на самом деле.

И она продолжала Она со всей силы вцепилась в механический рот, подбородок и нос, дабы отслоить их от себя. Еще мгновение, как раздался скрежет металла, который тут же упал на холодный пол. Она почувствовала что-то… она почувствовала, что… дышит?..

Впервые в своей жизни она ощутила живое дыхание, а не имитацию. Дыхание живого существа, которого у нее не должно быть. Она вздрогнула, ощущая что-то странное в себе, ощущая, что на ней сидит костюм, а не ее настоящее железо.

Костюм, который она хотела разорвать в сию же секунду. Она стала держаться за свои металлические глаза. Еще секунда, как те выпали вместе с железным слоем, оставляя только железный лоб в целости и сохранности. Дыхание прерывистое, нервное и не спокойное.

Она не ощущает повреждений. Она ощущает свободу от железа. Воздух здесь был смешан с металлом, она чувствовала это… чувствовала? Она могла понять запах вокруг, могла даже… сглотнуть?.. Что?.. Она застыла на месте, понимая, что ее искусственный интеллект исчез.

А тьма все ликовала, ликовала и поддерживала каждое мгновение, энергия окутывало механические слои, которые были брошены на холодный пол. Металл Соня попыталась посмотреть в зеркало, а затем увидела… Увидела то, что заставило ее забыть как дышать.

Как существовать и как думать. Искусственный интеллект не отвечал больше запросам, будто его и никогда в ней не было, будто все это время у нее был мозг, настоящий, мыслящий и понимающий все, что происходит вокруг без механических конструкций в теле.

Она смотрела на себя. Смотрела и не могла поверить. Ее лицо, которое, как она думала, сейчас валяется на полу, сейчас было на ней. Но это не было что-то механическое, нет. За слоем того, что она отцепила от себя, сейчас находилось полноценное лицо.

Настоящее лицо, которым обладают только мобианки. Она прикоснулась к своей щеке, а затем вновь застыла. Металл Соня почувствовала собственные металлические пальцы, которые теперь ощущались не настоящими, а будто перчатки, которые она хотела сейчас снять.

Она вздрогнула, проводя по своим щекам когтем, она чувствовала это каждую секунду, это настоящие ощущения, не передаваемые больше ничем. Она улыбнулась, у нее были губы, теперь она могла по-настоящему улыбаться, по-настоящему видеть себя, а не отражать через сенсоры.

— Я… — Металл Соня прошептала это, она услышала, что ее голос не был механическим. — Идеальна…

Она всматривалась в свое лицо, настоящее и мобианское. Оно было точь-в-точь, как у Сони. Идеал, который невозможно было отличить от оригинала. Это был тот идеал, когда можно было даже перепутать и не понять, что на тебя смотрит на героиня, а ее копия.

И ее голос. Голос, который так близок к оригиналу, что невозможно практически отличить, только немного заниженный тон выдавал то, что это не синяя ежиха, а ее пародия. Но это только слышно было тем, кто мог в этом разобраться, кто мог вслушаться в ее речь…

Металл Соня улыбалась, это было идеальный синтез, который только смогла сделать тьма. Тьма — это все, даже превращение неживого, чего-то механического, в потенциальное живое, в создание темной мобианки, которая согласилась на это, несмотря ни на что.

И она ощущала эмоции, эмоции, которые невозможно подделать. С ее губ сошла мягкая милая усмешка, постепенно перерастающая в смех, который становился все громче и громче. Ей нравилось видеть себя новой. Нравилось видеть себя совершенной.

Совершенной копией оригинала. Она уже чувствовала, как все внутри соответствовала Соне. Нет. Она лучше Сони, в сто раз, в тысячу, она та, кто смог превзойти всех, приблизиться к идеалу и обойти это, заставляя завидовать таким преобразованиям.

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! — Металл Соня не могла перестать смеяться. — ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!

Ее металлическое тело дало трещины, которые быстро превратились в пыль, осыпаясь вокруг нее. Механический слой больше ничего не прикрывал. Она стояла полностью обнаженной перед зеркалом. Ее тело — тот идеал, который даже обошел саму Соню.

У нее все было, как у героини: глаза, нос, грудь, рот, ягодицы, талия — все, что только можно было представить. Совершенство, которое невозможно было больше повторить. И она продолжала смеяться, ощущая радость, ощущая себя живой, как никогда раньше.

Тьма рассеивалась рядом с ней, подбирая остатки ее механической кожи. Энергия возродила эту оболочку, но так, дабы она не казалась больше сковывающей, скорее как одежда, которую ей нужно одеть, дабы не открыть свой секрет, секрет того, что она стала темной мобианкой, а не роботом.

И она радовалось каждому мгновению, радовалось, когда тьма стала окутывать ее обратно в копию металла, дабы Айво не смог найти разницу. Металл Соня накинула на себя эту одежду, дабы скрывать свое перерождение в темную мобианку. Ее преданность — это преданность только тьме.

— Ну что ж привет, Мобиус… — Металл Соня улыбнулась еще раз. — Теперь кое-кто пожалеет, что унижал меня всю жизнь…

Она обернулась, полностью нацепив на себя свою металлическую кожу, которая скорее всего была, как одежда, которую можно с легкостью разорвать. Она понимала, что тьма переработала это под одежду, дабы никто не видел отклонений. Ее старое лицо теперь ощущалось…

Как капюшон, через который можно было видеть. Конечно, сразу же захотелось снять это, чтобы вновь можно было ощутить свободу и наслажаться тем, что настоящее лицо теперь полностью функционировало, но, к сожалению, на базе нужно было поддерживать образ робота.

— Металл Соня мертва… — она стала идти в сторону выхода. — На этот раз… Я… вольна выбирать себе имя сама… Имя, которое достойное только меня, выбранное только мной, а никем другим… Тьма шепчет мне… Шепчет… Да… я вольна выбирать… Я… Сота…