Бороться со слабостями, и не идти на поводу у искушений. Всегда драться до последней капли крови, и отстаивать то, во что веришь. Никогда не предавать. Вот что значит быть сильным в глазах людей. В моих глаза. В твоих глазах — это все другое. Душой не проклинать и не прощать предательство. Не делить на два сопливые слова о любви, и верить друг в друга.
***
Прошутто закурил косяк, ему было плохо. Его мутило - желудок был опустошен, к тому моменту, уже дважды. Голова кружилась. Вокруг был сверкающий блеск, на нем вся одежда была чистая и выглаженная, а волосы аккуратно собраны. Однако, он все равно ощущал себя грязным. Вокруг никого не было. Он сидел на полу, на животе лежала пепельница. Он забывал в нее стряхивать пепел. Раздался телефонный звонок. Он дёрнул бровью и кинул пепельницу в телефон, от чего разбил его вдребезги, потому что этот отвратительный звук помешал его плавному мышлению.
Он заплакал, ладонью закрыл глаза будто скрывая свою слабость от самого себя. Помешательство на фоне чистоты, лишь ярче показывало каким он сам был грязным. Не стал гнушаться даже убийства. Он ужасен и глуп. Единственное, что он может - это вытянуть из себя несложные и бесполезные слезы. Ни слова раскаяния. К самому себе он не испытывал ни капли сострадания, он хотел умереть уже давно. Глубоко убежденный, что заслуживать жизни иной он не может. Такой грязный, мерзкий, низкий морально человек.
Но смерть ничего не исправит. Он не боится своего проклятия, он был уверен что смерть надо заслужить так, как проклятие жизни заслуживать не надо. Обреченный на страдание, он должен влачить его для того чтобы освободиться. Прошутто орал, так сильно и так горько, о том, что в его жизни нет ничего, что могло сделать его смерть не бессмысленной.
Через время он уснул, на полу было холодно и неудобно, он не чувствовал ног. Пришла анемия. По всему телу терялись ощущения. Одно за другим, дыхание равномерно поступало и уходило из него, сердце мерно стучало в его груди, поддерживая сильно и надежно его жизнь.
Он спал. Спал так, как всегда спал: беспокойно и рвано, он видел уйму снов, все они быстро заканчивались, он не осознавал что спит прерывисто, он думал, что спит как младенец.
Проводя рукой по лицу, как если бы пытался его порвать. С ресниц осыпались крупицы сна. Пробуждение значило боль: в первую очередь, головную, затем боль сердечную, а после уже и моральную. Глаза расклеить не получалось. Он поднялся нехотя, еле как держась. Все его сознание не давало ему подняться. Неотрывно он смотрел на стену и видел как по ней плывут черви. Чернота заволокла взор, он не видел привычную стену, все тело стало грязным и мерзким. Стало тяжело дышать. Он не смог сдержать порыв, ему пришлось опустошить желудок.
-Блядь! — он выругался и ударил кулаком стену, пол. Он бил так сильно, что на кулаках появлялись ссадины. Он был полон ненависти. Сердце стучало так, что отдавалось в висках, и казалось, что от такой нагрузки, оно скорее остановится.
Поднявшись, он доковылял до входной двери. Открыв ее наотмашь, свободной рукой замахнулся в лицо к тому, кто стучал. Это был Ризотто. Он был слишком слаб чтобы противиться рукам трезвого человека. Ризотто заломил его руки, и прижал к полу. Прошутто не сопротивлялся, у него не было просто на это сил. Он хотел подняться, но Ризотто его крепко сжимал и не давал высвободить даже руку. Лопатки сильно болели. Ризотто перевернул его на спину и посмотрел в его заплывшие глаза, которые были полуоткрыты из последних сил держались, чтобы вновь не закрыться.
Прошутто плюнул в лицо Ризотто.
-Сдохни, ублюдок.
Ризотто ударил его по лицу. Пошла кровь из носа. И ещё, и ещё. Бил до тех пор, пока тот не перестал чувствовать лицо.
Была одна сплошная боль. Он заплакал, но слезы лились сквозь пустые глаза. Лицо напоминало месиво смешанное кровью и слезами. Ризотто был беспощаден. Он был настроен бить его до того, пока он не попросит остановиться. Но он не просил. В итоге, он прекратил, а Прошутто харкнул кровью, улыбаясь победоносно, словно с иронией был готов, что его убьют эти кулаки.
-Убей меня.
-Ты под кайфом.
-Убей меня. Сейчас же!
Ризотто был в бешенстве. Не зная почему, он просто не мог выносить такое поведения этого человека. Он взял его за волосы и потащил за них в ванную. Прошутто бился как зверь, орал что в пору было оглохнуть. Но ни разу не остановился и не сжалился Ризотто перед ним, он не видел причины жалеть этого человека. Опрокинув его в ванную, он окатил его ледяной водой.
-Остановились! Я тебе говорю. Остановись. — Слова звучали скомкано, из-за того, что Ризотто стремился заткнуть ему рот водой. Этот человек испытывал моральные страдания, видя того таким немощным и незащищенным. Но не из-за альтруистических побуждений он пришел к нему, а потому что не мог выносить это.
Он наклонился всё ещё держа в руках душ, и направляя его на него.
-Прошутто, ты сейчас же протрезвеешь, если нет, то я заставлю тебя выблевать все органы, но ты это сделаешь и больше никогда не возьмешься за косяк.
-Прошутто плакал, это было видно по его лицу, мужчина никогда прежде не видел таких отчаявшихся глаз. Он ими буквально умолял его, так как не мог сделать это голосом. Вода смешалась с кровью, что шла из носа мужчины. Его чистейшая золотая рубашка стала коричневой из-за крови, что текла без остановки. Прошутто было настолько больно, что нельзя было сказать, что он не испытывал агонию.
-Прошу...
Он сдался. Он сдался и попросил о пощаде. Он цеплялся за жизнь, и не мог умереть получая боль. Испытывая такие страдания, он не мог вынести ни секунды больше в этой ванной. Глаза затекли, но он не терял сознание, он был сильным. Он считал, что слишком силен, для такой крохотной души.
-Что ты просишь?
-Остановись…
-Значит, ты, все-таки, знаешь такие слова.
Ризотто уже давно надоело усмирять дикий характер этого человека, но отчего-то он не мог остановиться, ему нравилось когда он просил его. Видя его кровь, он не мог сказать честно, что не видел в этом ничего будоражащего. Ризотто всегда относился к крови как данности, но именно кровь этого человека была настолько симпатичная, что сводила с ума Ризотто. Он чувствовал себя слабым перед ним. Мужчина отпустил несчастного мученика и выключил воду. Дал ему отойти.
-Почему… -Прошутто не решился сразу сказать все что хотел. Он выхаркнул ещё достаточно крови с водой перед тем как сказать все точно. — Ты пришел?
-Я думал ты решил убиться.
Прошутто усмехнулся, что о нем сложили такое мнение, но, все же, просто отстранится и попытался встать. Ему это давалось с трудом. Когда он, в очередной раз, упал в ванную, он усмехнулся и посмотрел в глаза мужчине над ним.
-Смотри, ты меня готов был убить за один единственный косяк, а я ещё свеж как огурчик.
-Это не правда.
-Что не правда?
-Я бы не убил тебя. Я хочу тебя спросить. Тебе нравятся пирожные? Я принес их для тебя.
Прошутто вытер кровь с носа и рассмеялся так звонко, что отдалось в уши мужчины над ним. Он был поражен насмерть.
-Ты принес для меня сладкое? — В это мгновение, мужчина почувствовал как сильно хотел сладкое. Он понял как сильно хочет есть, когда осознал, что не ел пару дней.
-Ты для меня оплотом стабильности хочешь стать, что ли, я не понял?
Прошутто, все же, встал и пошел. Опираясь на плечо Ризотто, он позволил с себя снять мокрую одежду.
-Я тебе нравлюсь?
-Да.
-Ты такой прямолинейный.
-Ты тоже.
Прошутто рассмеялся, ведь это была правда. Честная правда всегда омерзительная, но неотъемлема от истины.
-Ты мне тоже нравишься. Мне кажется, никто кроме тебя не смог бы сделать со мной такое. Имею в виду, что ты…
Прошутто замолчал. Он отстранился от своего собеседника взял полотенце и обмотал им свое обнаженное тело.
-Тебе нравится как я выгляжу когда при смерти. Ты пытаешься выбить это из меня, но ты глуп, если думаешь, что способен изменить насилием хоть что-то. Это глубоко внутри меня. День за днём, день за днём. А я живу, и пытаюсь жить как нормальный человек, ищу смысл там где его нет - в поступках, и жизни, и смерти людей. А ты, отбираешь этот смысл у всех, без спроса. К чему тебе этот Буччеллати? Убей меня вместо него. Или я для тебя ценнее?
-Да. Ты для меня ценнее. Избегай пустого трепа.
Ризотто опустился к нему и поцеловал в щеку. Затем в другую.
Прошутто заплакал:
-Тогда зачем ты меня избиваешь?!
-Чтобы проучить.
Спустилась тишина. Кровь всё ещё шла, холодная вода не давала ей остановиться. Она не сворачивалась и капала на пол из носа мужчины. В глазах печальных до безумия, выглядевших как два ручья, с голубым, чистейшим дном внутри. Волосы мокрые и растрепанные.
Ризотто, видя его таким растерянным, не мог сдержать порыв, он провел своей большой ладонью по его волосам, притянул за затылок и поцеловал в лоб.
-Не плачь.
У него разрывалось сердце, однако, осознание приятных чувств не приходило. Ему не хотелось признавать что настолько сильно привязался к нему, к этому легкомысленному человеку настолько, что готов потерять самообладания и просто избить его. А он стоит теперь потерянный и мешает кровь и слезы на свои лице. И что он может теперь сделать? Как он способен его успокоить? Он не знал.
Вместе всего, он взял маленькое вафельное полотенце и вытер ему нос от крови. Вторым полотенцем он начал вытирать ему волосы и тело. Из-за бледности кожи, было видны даже синие вены на плечах. Ризотто сам ощущал холод рядом с ним. Волосы были тонкие и мягкие.
Ризотто, когда закончил, убрал полотенце в корзину и вновь посмотрел на мужчину. Он перестал плакать и просто смотрел на него глазами полными ненависти к этому мужчине. Прошутто сам не мог понять то, что испытывает этот человек сейчас. Избитый и обласканный одним и тем же человеком. Он получал удовольствие от всего этого, прежде не испытываемое в таком объеме.
-Ты меня вытер.
-Да. Мне кажется тебе холодно сейчас.
-Конечно мне холодно! Ты же меня ледяным кипятком окропил, олух!
Ризотто не чувствовал в свою сторону укора, он взял за щеки лицо и с чувством поцеловал его, всё ещё чувствуя металлический вкус, с них он снимал тонкую кровавую пленку и слабо закусывая его губы.
Обнял его за плечи и прижал к себе. Но, вопреки страху, он был теплый. Мертвецкая бледность была лишь сиюминутным помутнением, сердце все еще качает кровь в этом теле и поддерживает жизнь, крепко и стабильно.
-Не будь со мной таким. Если ты берешь меня — не жалей меня, просто потому что я слабее сейчас.
Ризотто улыбнулся. Он не мог по другому, снова и снова целуя его. Он ласкал его, как если бы боялся дотронуться до крыла бабочки, что ее бы неминуемо погубило. Красота и неизбежность смерти в нем, и во всем что около него, будоражило мужчину, казалось, что ни о чем ином он думать не способен. Такая стройность мыслей увлекала его.
Прошутто вырвался из его рук, его раздражало то, что он попросил об одном, но этот человек продолжал делать все по-своему.
Он пошел на кухню и поставил чайник на плиту. Закинул на плечи белый халат и на ходу завязал его на талии, в нос просунул ватку и посмотрел в окно. За это время уже успел наступит рассвет. Весна ещё не пришла полностью в этот мир, но солнце, все же, начало появляться раньше. Он закурил, открыл окно и выдохнул очень горестно, тяжёлый выдох ушел в окно и заволок его белой пеленой.
Бороться со слабостями, и не идти на поводу у искушений. Всегда драться до последней капли крови, и отстаивать то, во что веришь. Никогда не предавать. Вот что значит быть сильным в глазах людей. В моих глаза. В твоих глазах — это все другое. Душой не проклинать и не прощать предательство. Не делить на два сопливые слова о любви, и верить друг в друга.
***
Прошутто закурил косяк, ему было плохо. Его мутило - желудок был опустошен, к тому моменту, уже дважды. Голова кружилась. Вокруг был сверкающий блеск, на нем вся одежда была чистая и выглаженная, а волосы аккуратно собраны. Однако, он все равно ощущал себя грязным. Вокруг никого не было. Он сидел на полу, на животе лежала пепельница. Он забывал в нее стряхивать пепел. Раздался телефонный звонок. Он дёрнул бровью и кинул пепельницу в телефон, от чего разбил его вдребезги, потому что этот отвратительный звук помешал его плавному мышлению.
Он заплакал, ладонью закрыл глаза будто скрывая свою слабость от самого себя. Помешательство на фоне чистоты, лишь ярче показывало каким он сам был грязным. Не стал гнушаться даже убийства. Он ужасен и глуп. Единственное, что он может - это вытянуть из себя несложные и бесполезные слезы. Ни слова раскаяния. К самому себе он не испытывал ни капли сострадания, он хотел умереть уже давно. Глубоко убежденный, что заслуживать жизни иной он не может. Такой грязный, мерзкий, низкий морально человек.
Но смерть ничего не исправит. Он не боится своего проклятия, он был уверен что смерть надо заслужить так, как проклятие жизни заслуживать не надо. Обреченный на страдание, он должен влачить его для того чтобы освободиться. Прошутто орал, так сильно и так горько, о том, что в его жизни нет ничего, что могло сделать его смерть не бессмысленной.
Через время он уснул, на полу было холодно и неудобно, он не чувствовал ног. Пришла анемия. По всему телу терялись ощущения. Одно за другим, дыхание равномерно поступало и уходило из него, сердце мерно стучало в его груди, поддерживая сильно и надежно его жизнь.
Он спал. Спал так, как всегда спал: беспокойно и рвано, он видел уйму снов, все они быстро заканчивались, он не осознавал что спит прерывисто, он думал, что спит как младенец.
Проводя рукой по лицу, как если бы пытался его порвать. С ресниц осыпались крупицы сна. Пробуждение значило боль: в первую очередь, головную, затем боль сердечную, а после уже и моральную. Глаза расклеить не получалось. Он поднялся нехотя, еле как держась. Все его сознание не давало ему подняться. Неотрывно он смотрел на стену и видел как по ней плывут черви. Чернота заволокла взор, он не видел привычную стену, все тело стало грязным и мерзким. Стало тяжело дышать. Он не смог сдержать порыв, ему пришлось опустошить желудок.
-Блядь! — он выругался и ударил кулаком стену, пол. Он бил так сильно, что на кулаках появлялись ссадины. Он был полон ненависти. Сердце стучало так, что отдавалось в висках, и казалось, что от такой нагрузки, оно скорее остановится.
Поднявшись, он доковылял до входной двери. Открыв ее наотмашь, свободной рукой замахнулся в лицо к тому, кто стучал. Это был Ризотто. Он был слишком слаб чтобы противиться рукам трезвого человека. Ризотто заломил его руки, и прижал к полу. Прошутто не сопротивлялся, у него не было просто на это сил. Он хотел подняться, но Ризотто его крепко сжимал и не давал высвободить даже руку. Лопатки сильно болели. Ризотто перевернул его на спину и посмотрел в его заплывшие глаза, которые были полуоткрыты из последних сил держались, чтобы вновь не закрыться.
Прошутто плюнул в лицо Ризотто.
-Сдохни, ублюдок.
Ризотто ударил его по лицу. Пошла кровь из носа. И ещё, и ещё. Бил до тех пор, пока тот не перестал чувствовать лицо.
Была одна сплошная боль. Он заплакал, но слезы лились сквозь пустые глаза. Лицо напоминало месиво смешанное кровью и слезами. Ризотто был беспощаден. Он был настроен бить его до того, пока он не попросит остановиться. Но он не просил. В итоге, он прекратил, а Прошутто харкнул кровью, улыбаясь победоносно, словно с иронией был готов, что его убьют эти кулаки.
-Убей меня.
-Ты под кайфом.
-Убей меня. Сейчас же!
Ризотто был в бешенстве. Не зная почему, он просто не мог выносить такое поведения этого человека. Он взял его за волосы и потащил за них в ванную. Прошутто бился как зверь, орал что в пору было оглохнуть. Но ни разу не остановился и не сжалился Ризотто перед ним, он не видел причины жалеть этого человека. Опрокинув его в ванную, он окатил его ледяной водой.
-Остановились! Я тебе говорю. Остановись. — Слова звучали скомкано, из-за того, что Ризотто стремился заткнуть ему рот водой. Этот человек испытывал моральные страдания, видя того таким немощным и незащищенным. Но не из-за альтруистических побуждений он пришел к нему, а потому что не мог выносить это.
Он наклонился всё ещё держа в руках душ, и направляя его на него.
-Прошутто, ты сейчас же протрезвеешь, если нет, то я заставлю тебя выблевать все органы, но ты это сделаешь и больше никогда не возьмешься за косяк.
-Прошутто плакал, это было видно по его лицу, мужчина никогда прежде не видел таких отчаявшихся глаз. Он ими буквально умолял его, так как не мог сделать это голосом. Вода смешалась с кровью, что шла из носа мужчины. Его чистейшая золотая рубашка стала коричневой из-за крови, что текла без остановки. Прошутто было настолько больно, что нельзя было сказать, что он не испытывал агонию.
-Прошу...
Он сдался. Он сдался и попросил о пощаде. Он цеплялся за жизнь, и не мог умереть получая боль. Испытывая такие страдания, он не мог вынести ни секунды больше в этой ванной. Глаза затекли, но он не терял сознание, он был сильным. Он считал, что слишком силен, для такой крохотной души.
-Что ты просишь?
-Остановись…
-Значит, ты, все-таки, знаешь такие слова.
Ризотто уже давно надоело усмирять дикий характер этого человека, но отчего-то он не мог остановиться, ему нравилось когда он просил его. Видя его кровь, он не мог сказать честно, что не видел в этом ничего будоражащего. Ризотто всегда относился к крови как данности, но именно кровь этого человека была настолько симпатичная, что сводила с ума Ризотто. Он чувствовал себя слабым перед ним. Мужчина отпустил несчастного мученика и выключил воду. Дал ему отойти.
-Почему… -Прошутто не решился сразу сказать все что хотел. Он выхаркнул ещё достаточно крови с водой перед тем как сказать все точно. — Ты пришел?
-Я думал ты решил убиться.
Прошутто усмехнулся, что о нем сложили такое мнение, но, все же, просто отстранится и попытался встать. Ему это давалось с трудом. Когда он, в очередной раз, упал в ванную, он усмехнулся и посмотрел в глаза мужчине над ним.
-Смотри, ты меня готов был убить за один единственный косяк, а я ещё свеж как огурчик.
-Это не правда.
-Что не правда?
-Я бы не убил тебя. Я хочу тебя спросить. Тебе нравятся пирожные? Я принес их для тебя.
Прошутто вытер кровь с носа и рассмеялся так звонко, что отдалось в уши мужчины над ним. Он был поражен насмерть.
-Ты принес для меня сладкое? — В это мгновение, мужчина почувствовал как сильно хотел сладкое. Он понял как сильно хочет есть, когда осознал, что не ел пару дней.
-Ты для меня оплотом стабильности хочешь стать, что ли, я не понял?
Прошутто, все же, встал и пошел. Опираясь на плечо Ризотто, он позволил с себя снять мокрую одежду.
-Я тебе нравлюсь?
-Да.
-Ты такой прямолинейный.
-Ты тоже.
Прошутто рассмеялся, ведь это была правда. Честная правда всегда омерзительная, но неотъемлема от истины.
-Ты мне тоже нравишься. Мне кажется, никто кроме тебя не смог бы сделать со мной такое. Имею в виду, что ты…
Прошутто замолчал. Он отстранился от своего собеседника взял полотенце и обмотал им свое обнаженное тело.
-Тебе нравится как я выгляжу когда при смерти. Ты пытаешься выбить это из меня, но ты глуп, если думаешь, что способен изменить насилием хоть что-то. Это глубоко внутри меня. День за днём, день за днём. А я живу, и пытаюсь жить как нормальный человек, ищу смысл там где его нет - в поступках, и жизни, и смерти людей. А ты, отбираешь этот смысл у всех, без спроса. К чему тебе этот Буччеллати? Убей меня вместо него. Или я для тебя ценнее?
-Да. Ты для меня ценнее. Избегай пустого трепа.
Ризотто опустился к нему и поцеловал в щеку. Затем в другую.
Прошутто заплакал:
-Тогда зачем ты меня избиваешь?!
-Чтобы проучить.
Спустилась тишина. Кровь всё ещё шла, холодная вода не давала ей остановиться. Она не сворачивалась и капала на пол из носа мужчины. В глазах печальных до безумия, выглядевших как два ручья, с голубым, чистейшим дном внутри. Волосы мокрые и растрепанные.
Ризотто, видя его таким растерянным, не мог сдержать порыв, он провел своей большой ладонью по его волосам, притянул за затылок и поцеловал в лоб.
-Не плачь.
У него разрывалось сердце, однако, осознание приятных чувств не приходило. Ему не хотелось признавать что настолько сильно привязался к нему, к этому легкомысленному человеку настолько, что готов потерять самообладания и просто избить его. А он стоит теперь потерянный и мешает кровь и слезы на свои лице. И что он может теперь сделать? Как он способен его успокоить? Он не знал.
Вместе всего, он взял маленькое вафельное полотенце и вытер ему нос от крови. Вторым полотенцем он начал вытирать ему волосы и тело. Из-за бледности кожи, было видны даже синие вены на плечах. Ризотто сам ощущал холод рядом с ним. Волосы были тонкие и мягкие.
Ризотто, когда закончил, убрал полотенце в корзину и вновь посмотрел на мужчину. Он перестал плакать и просто смотрел на него глазами полными ненависти к этому мужчине. Прошутто сам не мог понять то, что испытывает этот человек сейчас. Избитый и обласканный одним и тем же человеком. Он получал удовольствие от всего этого, прежде не испытываемое в таком объеме.
-Ты меня вытер.
-Да. Мне кажется тебе холодно сейчас.
-Конечно мне холодно! Ты же меня ледяным кипятком окропил, олух!
Ризотто не чувствовал в свою сторону укора, он взял за щеки лицо и с чувством поцеловал его, всё ещё чувствуя металлический вкус, с них он снимал тонкую кровавую пленку и слабо закусывая его губы.
Обнял его за плечи и прижал к себе. Но, вопреки страху, он был теплый. Мертвецкая бледность была лишь сиюминутным помутнением, сердце все еще качает кровь в этом теле и поддерживает жизнь, крепко и стабильно.
-Не будь со мной таким. Если ты берешь меня — не жалей меня, просто потому что я слабее сейчас.
Ризотто улыбнулся. Он не мог по другому, снова и снова целуя его. Он ласкал его, как если бы боялся дотронуться до крыла бабочки, что ее бы неминуемо погубило. Красота и неизбежность смерти в нем, и во всем что около него, будоражило мужчину, казалось, что ни о чем ином он думать не способен. Такая стройность мыслей увлекала его.
Прошутто вырвался из его рук, его раздражало то, что он попросил об одном, но этот человек продолжал делать все по-своему.
Он пошел на кухню и поставил чайник на плиту. Закинул на плечи белый халат и на ходу завязал его на талии, в нос просунул ватку и посмотрел в окно. За это время уже успел наступит рассвет. Весна ещё не пришла полностью в этот мир, но солнце, все же, начало появляться раньше. Он закурил, открыл окно и выдохнул очень горестно, тяжёлый выдох ушел в окно и заволок его белой пеленой.