Даже когда от тебя ничего не останется, ты будешь жить в моем сердце

***

Кровь, что текла из всего его израненного тела, была подобна океану, что норовит вытечь через тоненькую дамбу. В сравнении с масштабом колоссальности морских угодий, дамба не могла его сдержать. 

 Он лежал и смотрел на небо, откуда падал первый снег. Ледяной и тусклый; серые облака заволокли небо, вокруг было темнее чем ночью. Глаза отказывались видеть окрестности. Руки трясясь искали в кармане пачку сигарет. Ему хотелось курить, ему хотелось освободиться. Раны были глубокие, и пустое было бороться как-то за спасение. Единственное, что он хотел — это пустить себя в расход. Земля холодная, вокруг никого, он лежит избитый, а на него падает белесый снег. Было холодно так сильно, что руки переставали сгибаться. Он не чувствовал пальцев, — началась анемия.

Прошутто нащупал, наконец, пачку сигарет. В руках стало невыносимо держаться что-либо. Он открыл ее, достал оттуда последнюю, оставшуюся целой, сигарету и зажигалку. Положил ее себе в рот, но зажечь огонь не получалось. Мужчина тяжело поднялся и попытался встать на ноги — ничего не получалось. Раны на рёбрах ломали его. Ссадины были по всему телу, знобило и трясло.

Он один.

 От осознания этого факта, его начало трети с удвоенной силой, нет ничего более шокирующего своей безысходностью, как осознание своего одиночества в этом мире — когда стоишь перед истинной растерянностью.

Он сгинет.

Сгинет, и ничего от него не останется, даже воспоминания. Люди, вещи, дома и деревья — все вокруг продолжит жить как и прежде, а его поглотит земля.

Он сам выбирал себе пути. Все его действия — это его осознанный выбор. У всего есть свои последствия, но самое главное, что эти последствия неизменно ведут к концу. Конец есть у всего. Он почувствовал гнев; слезы текли по бледным щекам. Уже не было холодно, было ужасно больно. Рвалось сердце на куски, внутри грудной клетки.

 Он прикрыл руками глаза. Он бросил сигарету. Он орал оглушительно громко, — боль была невыносимая. Эта боль, которая приходит в самые тяжёлые моменты — является апофеозом жизни. Каждый верен себе, но выбирая уходить в одиночество, значит потерять себя. Резать себя на куски немного, но регулярно. Он отбросил все. Он предал все. Ему нет больше места в этом мире. Ни любви, ни жизни, ни даже смерти, он не заслуживает. Но желание прекратить все это было настолько сильным, что началось помутнение.

Он стал метаться взглядом по всему пустырю, ничего не было подходящего для него. Он опустил взгляд. Он глотнул ртом воздух. Слезы лились из глаз. В этот вечер, он умер в душе. Снова.

Так было только на похоронах отца, а после, матери.

Бруно был с Аббаккио — ему всегда было куда пойти. Но ему, что остался в глубоком одиночестве, даже разделить свои страдания было не с кем.

Он остыл. И был бы и дальше таким, но в его жизни произошло что-то против правил, что вывело его из отчаяния.

-Мне страшно, Ризотто.

Никого не было. Ризотто не было рядом. Прошутто без сил встал на ноги. Его качало. Ему не хотелось идти к врачу. Ему не хотелось идти, но он шел. Куда он шел? Черт знает куда — туда, куда судьба приведет. Сейчас надеяться остаётся только на нее.

*** 

-Не теряйся. Причин умереть искать не надо, но стоит найти причину жить. Она не должна обременять. Умереть можно всегда, а жить так, словно ты уже мертв — бесполезно.

Рука Ризотто держала руку Прошутто. Они ехали в такси. Машина то останавливалась, то ехала. В окнах мелькали фонари, все вокруг было завораживающие прекрасным.

Прошутто не спорил с ним, он верил в то, что он говорит. Ему было не важно, как он умрет, он желал только, чтобы его смерть не была напрасной. Ради этого он и живёт. Прошутто сжал руку Ризотто.

-Ты должен мне обещать, что в последний момент будешь рядом.

-Забудь. Я не могу такого обещать.

-Мог бы хотя бы соврать, для приличия.

Неро ему не ответил.

Живот Прошутто болел. Перевязки были тугие, и неудобно было сидеть. Все в теле напоминало, о ночи последний неудачной стычки. Все в его теле напоминало, о его проигрыше и позоре. Но ему как-то удалось добраться до Ризотто. Бродя по городу не было сил обращаться внимание на людей. Все его мысли были заняты только его руками. Несколько смыслов — это хорошо. Но когда узы настолько отдают холодом, когда сердце требует тепла, невозможно сдерживать эмоции.

-Кто я вообще для тебя?

Глаза Прошутто стали прозрачными, ему сложно было сдерживать себя. Только не сейчас, когда он на пределе, говорить такую убивающую наповал правду, было бесчеловечно. Быть может, он согласился бы с этим и пропустил мимо ушей, но не сейчас. Ризотто взглянул на него, на его умоляющее лицо, — он был в помешательстве и отчаянии.

Пускай.

Пускай сейчас тяжело. Он станет сильнее, Ризотто в это верил. Не из безразличия он сказал правду, а из честности, что так ценит Прошутто. Если бы он стал обременять его иллюзиями, Прошутто стал бы думать, что ситуация подобная этой, может быть не такой ужасной. Если после этого, ему обещают всегда приходить на помощь, и быть рядом вопреки всему. Жизнь не любит когда люди решают за нее как вершить ее. Ризотто знал, что будет рядом и без лишних обещаний. Он сделает все для этого.

Мужчина продолжал молчать. Взял того за плечо и уложил к себе на колени. Прошутто издал сдавленный вздох. Ребра болели, но лёжа было легче терпеть эту режущую боль. Мужчина держал руку на его виске и поглаживая затылок. Его голова была все такой же теплой. Прикасаясь к Прошутто, он чувствовал, что прикасается к жизни: его кожа, глаза, волосы - во всем была жизнь, он буквально ощущал ее кончиками пальцев, настолько тонка была оболочка, что заключала его душу.

-Спасибо, Ризотто, что ты действительно честный со мной.

Тут мужчина остановился. Рука прекратила поглаживания, он посмотрел на Прошутто, и удивленно вглядывался в его профиль, а Прошутто, в это время, закрыл глаза. Закрыл глаза, и почувствовал что в безопасности. Не было вопроса почему он остановился, Прошутто знал, что такие слова куда откровенней для него — не каждого он благодарит, и не с каждым такой покладистый. Он осознавал, что, быть может, он обременяет его собой, но пока им обоим комфортно друг с другом, ничего не зря.

 *** 

Машина подъехала к дому Ризотто. Он взял уснувшего Прошутто на руки, расплатился и вышел из машины. Он понес к себе мужчину, что действительно спал, и спал так, что его ничего не могло разбудить. Видел ли он сны? Если да, то какие? Ризотто хотел чтобы сегодня он спал спокойно, раз уж такое дело.

Потянулись в квартиру, он пошел сразу в спальню. Аккуратно положил на кровать, раздел его и укрыл одеялом. Ему самому хотелось спать. Был выматывающий день, а дальше будет только хуже. Не будет покоя. Когда в его руках спит нежное тело, жизнь в котором может в одночасье оборваться, — он точно никогда больше не найдет покоя. Никогда, пока он рядом.

Ризотто разделся и лег рядом. Сил не было даже на душ, он выключил свет и укрыл их обоих одеялом. Он взял того за подбородок и посмотрел ему в спящее лицо. Не мог насмотрелся. Восхищение было настолько сильным, что его могло перебить только чувство тоски. Но сейчас, он не хотел думать о плохом. Поцеловал его губы и уснул рядом.

Хоть ночь улеглась на плечи, хоть в голове каша и сумбур, пусть даже мир обрушится, этот человек будет жить в его руках. Его Прошутто.