Ты знаешь как пахнут орхидеи?

Они настолько редки и прекрасны, что, вряд ли, ты часто их видел. Но мне очень хочется думать, что тебе знаком их запах. 

Прошутто спал на полу. Прошло пару дней после разговора с Мелоне и Пеши. Он окончательно запутался. Запах алкоголя вызвал рвотный рефлекс, но он продолжал. Он не мог уже остановиться. Ему приходилось через силу вставать с пола. Когда открывал глаза, видел только мрак, после этого моргал и уже свет сочился из окон. Как же ему это надоело. Бездействие тяготило его, съедало изнутри. Он прекрасно ощущал время, он не мог просто забыться, у него больше не получалось, ответственность за свою жизнь, что ему навязал Ризотто давала о себе знать.

Но, черт возьми, почему его не рядом. Он не звонил ему, он не видел его рядом. Он чувствовал запах пустоты, что ему приходилось чувствовать постоянно. Но сейчас, это ощущалось намного глубже. К себе он был строг как никогда, и сейчас, когда ему пришлось распрощаться с прошлым в лице Бруно, это чувство поражало своей всепоглощающей тоской. Нет ничего, у него осталась только квартира родителей. Эта берлога, что у него есть. Гнездо, которое свил даже не он.

Мужчина переворачивался с одного бока на другой, каждая кость в его теле болела. Ему приходилось ощущать боль, когда даже ему ее не причиняли. Что это? Это ли любовь? Это все так делают? По ней так страдают, когда никого нет рядом? У Бруно точно так же? Или он один из тысячи?

Прошутто склонялся к тому, что он тоже страдает, но по-своему. Кто они вдвоем? Два человека что искусственно сроднились, в них нет ничего близкого, или хотя бы схожего — одна скорлупа.

Прошутто поднялся и сел на пол. Нашел телефон, позвонил снова Бруно. Ему было необходимо его услышать, как воздух. Но он не отвечал.

Прошутто положил руку с телефоном на колено и посмотрел в окно. Сонное состояние не уходило. Он закурил, но вкуса сигареты не чувствовал. Он поднялся на ноги. Чуть не упал, схватился о стену и как инвалид, шел опираясь на нее, направился в ванную.

Набирать ее, было не было смысла. Он просто сел в нее и включил душ. Хотелось блевать. Его вырвало всеми его мечтами и надеждами. Той любовью. что в его сердце посадил Ризотто. В нем не осталось ничего. Вода смыла последние капли чести. Слезы, вода, грязь — все смешалось в единый поток бессмысленности, что видел перед собой Прошутто.

Как ему перевернуть себя? Как ему себя ещё раз придётся вывернуть, чтобы почувствовать себя счастливым?

*** 

Он уснул в ванной. Когда проснулся, его, все еще, полоскал душ. Он встал и отключил воду. Ему стало лучше, но еще немного мутило. Тело болело. Он снова включил воду, потому что не мог терпеть ледяной, как ему казалось, воздух вокруг. Он уселся, сидя на коленях, он склонил голову вниз, волосы, что прилипало к его щекам, оставляли за собой шлейф мерзкого ощущения, что тяжело было терпеть. Он хотел согреться, вода была теплой, но не достаточно, как ему казалось.

Прежде чем закончить с душем, он попытался сполоснуться, но все получалось через силу. Запахи настолько хорошо ощущались, что начинала болеть голова.

Когда он, наконец, вышел из ванной, то ощутить реальный холод. Окна были открыты нараспашку, он открыл их и забыл закрыть, и холодный зимний воздух пробивался сквозь ставни прямо в квартиру. Он стоя оснащенный перед окном что продавались занавески так драматично прекрасно, что даже потерял на мгновение возможность думать о чем то, кроме эстетического удовольствия. С мужчины стекали струйки воды, он до костей чувствовал холод. Захватив из ванной халат он кутался в него и пошел на кухню делать себе кофе.

Трясущиеся руки, не давали ему нормально насыпать кофе в чашку. Тот порошок, что он смог насыпать, залил кипятком. Но он не хотел кофе, а делал его по инерции. Как утренний ритуал, что его возвращал к жизни по утрам. Дело было в том, что не было утро, не был день, не был какой либо определенный момент суток, было просто сейчас. Момент, который он ощущал более четко, чем вся его бесконечно одинаковая жизнь.

Потерявшись во времени, он, наконец, смог почувствовать себя свободным.

Пока он пил кофе и закусывал его печеньем, он думал о всем, и понимал как ясно мыслит, насколько он смел и юн, он может все, и даже больше. Сейчас он встанет и пойдет вперед несмотря на все проблемы и боль, что причиняет ему свое собственное сознание.

Собравшись, он пошел к дому Ризотто, позвонив ему.

Прошутто его разбудил:

-Как предсказуемо… — Улыбался Прошутто на другом конце провода, а Ризотто сонно держал трубку у уха и пытался не провалиться в сон. Но это не помогло. Он вскоре ощутил сильнейшую усталость. Чем он занимается что так устает?

-Я приду через час.

-Я буду ждать. — Ризотто сел на постель и повесил трубку.

*** 

Как гром среди ясного неба, но всегда так приятно видеть его. Прошутто на пороге держал в руках орхидеи. Он пришел с букетом цветов, потому что был на кураже, что было сродни с блаженным состоянием. Похмелье всегда переживается по-разному, мозг Прошутто уже не мог переживать всю тяжесть, что его хозяин заставлял его испытывать. Испытывать его на прочность.

Прошутто держал в зубах сигарету, а в руках пакет продуктов и цветы.

-Я хочу тебя, Ризотто.

Прошутто поступил все на стол в прихожей, и с чувством прижался к мужчине, обвивая его своими руками вокруг шеи, целуя его так сладко, что в пору было закружиться голове. Такая страсть никогда не была ему присуща, но его качало из огня в полымя, от просто мыслей о Ризотто. Ризотто был не против.

Он обнял его за талию и нежно провел по позвоночнику и ягодицам и ласково положил ладонь на них.

-Хочешь это сейчас?

-Да.

Ризотто взял его на руки и понес в спальню.

«Держи меня, и не отпускай», — думал Прошутто, но из уст его лились проклятия, о том, что ему приходилось терпеть все то безразличие, что ему показывал он. Но Ризотто не понимал о чем тот, и продолжал его целовать нежно и ласково, как большой кот целует своего котенка. Ласкать его в постели так гладко, что можно было сойти с ума от удовольствия. Прошутто уже забыл насколько он может быть жесток, когда он раздвигал его и с наслаждением помогал ему почувствовать его.

Он понимал как тому может быть больно — он думал о Прошутто и дорожил его удовольствием равно как и своим. Все что ему хотелось — видеть наслаждение на его лице — он под ним, и он хочет страсть, он хочет безумия, он хочет экстаз, он хочет любви, он хочет чувствовать себя нужным.

Сейчас он прекрасно это понимал, он понимал, что пусть он не понимает его, но такие элементарные вещи понять можно, так как они присущи каждому в одинаковой мере.

-Ризотто, ты… идиот. При… дурок конченный…- Прошутто лежал, и даже во время процесса не уставал его ругать. Ризотто лишь мог его обнять и ближе и глубже входить в него, целовать его за ухом, в губы, в щеки, в лоб. Снимать губами слезы, что тот проливал. Прошутто обнимал его за шею и гладил по щеке. Он не хотел отпускать это лицо из виду, он не хотел терять блеск этих глаз. Он любил, по-настоящему любил эти глаза.

-Шельма.

Ризотто мягко улыбнулся, глядя на то, как Прошутто на каждое проникновение не мог сдержать томный стон. Он просто таял под ним, в его руках.

Они закончили и говорили о всяком. Но только не о работе — ни о том, что приносит каждому из них дискомфорт. Ни о том, что просто рвет их. Они говорили о них самих, о сексе, но прошлом и, немного будущем.

-Я хотел бы, чтобы ты переехал ко мне, чтобы не было сложности нам видится, и, чтобы, если с тобой что-то случится, я знал наперед.

-Ты же сказал что не можешь гарантировать быть рядом всегда.

Ризотто обнял его сильнее за плечо, убрал пряди волос мужчины за ухо. Он улыбался.

-Ну, тебя же это парит. К тому же, так мы сможем быть рядом куда дольше, чем сейчас.

-Я не хочу.

-Почему?

-Я боюсь, что узнаю тебя больше, чем надо.

Ризотто промолчал, потому что это действительная правда, которую он забыл учесть.

-Ну, если ты боишься меня, то тебе не стоило ложиться со мной в постель.

-Секс с тобой это не грязь, как с другими.

Прошутто поднялся и сел рядом, он достал сигареты и пепельницу. Закурил и убрал спадающие волосы за ухо.

-Это удовольствие. — Прошутто выдохнул, все его лицо окутала пелена. Ризотто не мог отвести взгляд он прекрасной и удачной картины его образа.

-Ты такой хрупкий. -Ризотто протянул руку к Прошутто и притянул его прямо с сигаретой к себе. Ему было важно согреть его тело. Он хотел, защитить его. Он не говорил это, чтобы не рушить его гордость, но все всё поняли и без слов. Прошутто молчал, он принимал ласки от его мужчины и не допускал в свою голову размышления о том, что их связь опасна для них обоих. Он любил и его любили в ответ. Но в сердце его все равно было неспокойно.

Вдруг, телефон Прошутто зазвонил, он оторвался от губ Ризотто и посмотрел на экран. Это был Бруно. Прошутто словно ошпаренный быстро ответил на звонок.

-Привет, Прошутто. Прости что не отвечал тебе все это время, я был занят рабочими моментами… и Леоне, запрещал мне тебе отвечать.

Прошутто раздражало уже с самого начала то, что ему даже не дают общаться со своим братом по телефону, но то что устроил он в последний раз, оправдывало чувства Леоне. Хотя, это не снимало с него ответственность за хамство.

-…У тебя все хорошо.

-Да, я хотел тебе позвонить раньше, но не получалось из-за дел. В общем, как бы сказать… мы уезжаем завтра с Леоне в другой город. Мы собрали вещи и поэтому, я хотел с тобой попрощаться. пока его нет дома. Не придешь сегодня вечером ко мне?

-Как…?

У Прошутто в голове было уйма вопросов, но он задал самый обобщающий. Снова. Снова он хочет разбить ему сердце. Снова, когда тот только начал его забывать.

Ризотто, вырвал трубку из рук Прошутто, когда увидел как тот начинал закипать. Он сбросил вызов и убрал телефон.

-Что ты делаешь?

-Тебе нет смысла к нему ехать?

-Почему?

-Если ты не знаешь наверняка, лучше не поступать опрометчиво. К тому же, я ревную.

Ризотто признался в том, о чем Прошутто даже не мог догадаться, в такой ситуации, Прошутто мог бы возразить, но слова о чувствах обескуражили его. Ему стало абсолютно непонятно, как его может ревновать человек. у которого всегда одно выражение лица, и чувства, как будто не проявляются

-…Что? Ревнуешь? Он же мой брат.

-Он твой возлюбленный.

-Не правда.

Ризотто оскалился, ему пришлось сдерживаться — это было прекрасно видно.

Он протянул руку к щеке Прошутто, но тот отстранился. Что он делает? Бруно не должен покидать его.

-Ты не понимаешь.

-Ты прав. Я чертовски в тебе запутался, но знаю только одно — пока ты не отпустишь этого человека, то и продолжаешь теряться в чувствах и напиваться до беспамятства. Искать проблемы из которых я когда-нибудь не смогу тебя вытащить.

-Это ты проблема.

Ризотто оскорбился, но даже это не смогло вывести его из себя. Так он считал или нет, не имеет значения.

-Мне нужно лишь тебя задержать, до того пока они не уедут.

-Ты не посмеешь. Ты не имеешь права.

-Ты прав, но это ты должен сам понять. Тебе надо его отпустить.

-Ты что-то задумал. Я не могу с ним встретится, только потому что ты меня задерживаешь.

-Ты сам сюда пришел.

Прошутто понимал что поступает неправильно и слова Ризотто на самом деле правдивы. Ему надо научиться жить без брата. Что ему сделать чтобы избавить его от себя? Как ему нужно поступить чтобы наконец освободиться?

-Я убью его. Если он хочет уехать, я его не отпущу. Я выполню твою просьбу.