В школе Адаму нравилась одна девочка. Её звали Пеппер. Она была такой рыжей хохотушкой, душой компании. Ей дали соло в хоре. Руководитель был прогрессивным человеком, и вместо классических партий, провёл опрос, где путём голосования в ученическом чате, было решено, что на выходном концерте их хор исполнит песню Рианны — «Umbrella».

      Плюс в конце февраля намечался бал, на который Адам надеялся пригласить Пеппер. Предмет его воздыхания, естественно и не догадывалась о возвышенных чувствах мальчика. Друзья опускали грязные шуточки, от коих парню становилось не по себе. О чём только Брайан с Джереми ни шутили: о блевотине, о какашках, о соплях и прочих выделениях человеческого тела. Раньше Адам и сам над этим посмеивался, однако сейчас ему всё чаще начало казаться, будто он всё это перерос, и сегодня мог думать только об одном — о рыжих шелковистых волосах Пеппер и о том, как же они пахнут? О её коже, усыпанной веснушками. О её звонком смехе. Пеппер-Пеппер-Пеппер. Только Пеппер.

      Подгадав удобный случай на перемене, он подошёл к ней, когда Пеппер складывала учебники в свой шкафчик. Робко вытащил из кармана открытку с приглашением, и протянул ей, заикаясь:

      — П-привет, П-Пеппер. Ты… это, не х-хочешь со мной… ну, это… сходить на бал?

      Она обернулась к нему с вопросительной миной на лице. Похлопала своими зелёными глазками, прищурилась. Изучала его. Оценивала.

      — Ты Адам Янг, да? — вспомнила она.

      — Д-да. Мы вместе ходим на историю…

      — Ах да! Точно, — после этого она взяла протянутую открытку, повертела её в руках, и прижав к своим пухлым детским губкам, промычала загадочно:

      — Я подумаю.

      — Х-хорошо! Ладно. Улёт. Круто. Да. Ну, я пошёл, тогда?

      И на негнущихся ногах парень отправился в туалет для мальчиков. Там он выдохнул, умыл лицо, ощутил своё бешенное сердцебиение. Словно внутри в агонии бьётся раненная птаха. Коленки задрожали. В висках импульс боли. Кровь из носа потекла струйкой. Он явно перенервничал.

***

      К концерту отцы купили ему выходной костюм: чёрный с бабочкой. Кудрявые волосы были зализаны гелем, а на манжеты нацеплены запонки в форме крошечных позолоченных крыльев. Правда хор выступал в неформальном стиле, но Адам хотел понравиться той девочке, а поэтому пришёл при параде.

      Ази и Кроули вместе с другими родителями устроились в первых рядах. Оркестровая яма пустовала, так как хор не нуждался в сопровождении музыки. В актовом зале погас свет. Софиты освещали длинные тяжёлые красные портьеры, которые медленно-медленно поднимались. На сцене стояли дети от десяти до шестнадцати лет. Кто-то в платье, кто-то в толстовке и в джинсах. Вперёд вышел их руководитель, поклонился зрителям, а затем повернувшись к хору, плеснул руками.

      Пеппер начала своё соло, а к её звонкому детскому сопрано постепенно прибавлялись и другие голоса. Припев бил в самое сердце, ведь все знали эту песню, и невольно подвывали в такт. Некоторые родители достали зажигалки и поднимали их вверх. Кто-то снимал всё на видео.

      Адам глядел на своих отцов, но позже — только на рыжую макушку Пеппер. Его голос сливаясь, практически не различался на фоне остальных. В какой-то момент он почувствовал, что задыхается, что его тошнит. Голос застрял в горле, в ушах встал звон. Голова, налившись тяжёлым свинцом — повалила мальчика на пол.

      Песня резко прекратилась, все столпились вокруг него, а Ази с Кроули, перепугавшись, моментально сорвались со своих мест к сцене. Демон наплевал на лестницы по бокам — сразу залез на неё, а потом подал руку Азирафелю. Руководитель уже вызывала скорую, а кто-то побежал за школьным медбратом. Адам потерял сознание, и не приходил в себя.

      Его увезли в Госпиталь Святого Варфоломея, где дежурный врач — Молли Хупер, взяв результаты анализов Адама, пришла к отцам в комнате отдыха с неутешительными новостями. У мальчика по всему телу стали появляться синяки из ниоткуда, кожа побледнела, плюс обильное потоотделение в копилку к общим симптомам.

      Кроули в это время как всегда ссорился с кофейным автоматом, регулярно избивая его по бокам. Азирафель нервно теребил свой галстук, еле сдерживая бушующую внутри панику. Появившаяся в дверях девушка заставила их обоих встать по струночке.

      — Ну как он? — нетерпеливо спросил ангел.

      — Сотрясения нет. Ему поставили капельницу, так что Адам скоро придёт в себя, но…

      Опять это «но». Да будь оно проклято!

      — В его крови мы обнаружили дефицит эритроцитов и аномальное количество…

      — Говорите проще, доктор! — перебив её, шикнул Кроули.

      — У вашего сына лейкемия. Прогнозы, правда, делать ещё пока рано, однако…

      Словно кол забили в самое сердце. Доктор Хупер продолжала что-то говорить о возможном лечении, о пересадке, об очереди на донора, о химиотерапии. Азирафель слушал внимательно, глотая каждое её слово. Кроули не слушал совсем. В его ушах встал звон, а вся комната будто погрузилась в вакуум. Очертания смазались, перед глазами всё поплыло.

      Адаму всего двенадцать лет. Скоро тринадцать. Они с Азирафелем вот недавно выбирали ему подарок. Ломали голову. А теперь всё это обрушилось всего из-за двух грёбанных слов: «рак крови». Как такое вообще могло произойти? Как Господь допустила это? И ради чего? Вмешиваться напрямую дабы спасти человека при помощи чуда — категорически запрещено. Ведомства о таком узнают сразу. Стать донором так же не вариант, ибо тела эфирных несовместимы со смертной плотью. Выхода нет. Оставалось только лишь уповать на удачу, молиться неведомо кому, надеяться, что всё закончится хорошо.

      Бессилие сжало Кроули колючим терновником. Он вышел из комнаты отдыха, направился в туалет, а там… посмотрев на своё отражение — взбесился! Зарычал подобно лютому зверю, и зеркала тотчас полопались. Схватил раковину, вырвал её из стены, моментально сорвало трубы и полилась вода. Швырнул в стену, где остались глубокие трещины. Кричал, пинался, разрушал всё, что только попадало под руку. Ворвавшиеся на громкие звуки медработники вначале не поверили своим глазам: из трубы течёт вода, всюду обломки и осколки стекла, дыра в стене, поваленные туалетные кабинки. На полу, упираясь спиной к стене, расселся мужчина весь мокрый с головы до пят. Рыдая от горя, бился затылком и кусал накрепко сжатый кулак.

      Они боялись к нему приблизиться, а потому подозвали Азирафеля. Ангел, увидев это всё, закрыл рот ладонями.

      — Ох, Кроули… что же ты натворил?

      Его вывели за пределы госпиталя и выставили приличный штраф за нанесённый ущерб. Там, он сел в Бентли, и просто уставился в никуда. Его очки треснули, поэтому Кроули снял их. Он не мог перестать думать о том, как же всё это несправедливо. Злость давила, сжигала острым пламенем всю надежду, оставляя лишь остервенелое дикое отчаяние. Кроули хотел действовать! Действовать-действовать-действовать! Сделать хоть что-нибудь! Хоть что-то! Но он не мог. Не мог ни на что повлиять. Ничего исправить. И от этого воздух в груди кончался. Застревал в глотке.

      В конце концов демон ударился лбом о руль, из-за чего Бентли издала протяжный визгливый гудок.

      Тем временем Азирафелю позволили навестить Адама. Ангел присел рядышком на кресло, рассматривая своего дорогого приёмного сына: в руку воткнута трубка, под глазами потемневшие круги, кожа бледная-бледная, а в глазах бескрайняя усталость.

      — Как ты себя чувствуешь?

      — Нормально, — отозвался он. — Никто мне не говорит, что со мной. Я что, умираю?

      — Конечно же нет! — уверял Азирафель, внезапно поломавшимся голосом.

      — Тогда я могу пойти домой?

      — Боюсь не сегодня, малыш. Докторам необходимо провести ещё пару анализов.

      — Так что со мной?! — внезапно закричал Адам, уперев в ангела требовательный взгляд. — Скажи мне!

      — У тебя тяжёлая форма… ты очень болен, — буквально выдавливал из себя слова Азирафель.

      — Где Кроули? Почему его здесь нет?

      — Он… он ждёт снаружи. Ему, кхем, запретили пока появляться на территории госпиталя. Но ты не переживай, когда тебя переведут в другую больницу, специальную для таких пациентов, то ты обязательно с ним увидишься.

      — Специальную? Что значит «специальную»?

      — Адам, тебя это может напугать, и это нормально, слышишь? Если что, то я всегда буду рядом, хорошо? Мы никуда не уйдём…

      — Кто-нибудь уже скажет мне, что, мать вашу, происходит?! — бесился подросток.

      — У тебя лейкемия… Это… её ещё называют раком крови. Это когда внутри у тебя производится плохая кровь.

      — Так сделайте мне переливание. В чём проблема?

      — К несчастью, так это не работает, малыш. Проблема не в самой крови, а в стволовых клетках, которые её производят. Тебе нужен донор, и в случае, если всё станет хуже — химиотерапия. Ты знаешь, что это такое?

      — Да. У мамы Джереми из моего класса был рак лёгких. Он рассказывал, что её накачивали всякими химикатами, а она потом много месяцев ходила лысая с платком на голове.

      — Она поправилась? — на это Адам медленно и печально покачал головой.

      — Со мной будет так же?

      — Ты не будешь один! Через что бы тебе ни пришлось пройти, мы с Кроули будем рядом!

      — Да? И где же мой второй отец? За что его вывели?

      «Тук-тук-тук», оба обернулись к окну, за которым увидели демона. Учитывая то, что палата располагалась на третьем этаже, сказать, что и Ази и Адам были крайне удивлены — ничего не сказать. Ангел быстро метнулся к окну, открыл его, впуская внутрь своего беспокойного муженька. Демон кубарем перекатился через карниз внутрь палаты, разлёгся прямо на полу. Ангел на него недовольно бранился:

      — Ты совсем с головой не дружишь? А если бы ты упал?

      — О, так ты обо мне беспокоишься? Я тронут.

      — Нет, Кроули. Ты — тронулся! Мало того, тебя могли увидеть и заявить в полицию!

      — Но не увидели же? Привет, Адам. Чё как?

      — Умираю, — иронично пожал тот плечами.

      — Мы этого не допустим, — решительно заявляя это, Кроули подошёл к Адаму, и взял его за руку. — Я свяжусь со всеми своими людьми, найду топовых специалистов, мы можем даже отвезти тебя в Швейцарию! Знаешь, как там красиво? Полюбуешься Альпами, увидишь старинные замки, краеведческие музеи. Тебе до смерти там понравится!

      — Кроули…

      — Упс! Извини, не подумал.

      Тут Адам вдруг широко улыбнулся. Их типичнейшие препирательства сделали всё так, как оно должно быть: уютно, тепло, и безопасно. Мальчик ощутил себя дома, как будто в своей собственной кровати. Азирафель по правую сторону, Кроули — по левую. Оба держали его за руки. Глядели с заботой. На душе отчего-то стало так легко, и ничего больше не страшно. Захотелось, чтоб так было всегда. Всегда-всегда!