Шаг. Этот один – единственный шаг дался ей безумно трудно, запертая клятым браслетом магия бушевала внутри, не находя выхода и сама Моргана напоминала себе дамбу, которую вот-вот прорвёт и она утащит весь проклятый новый высший свет королевства за собой. Хотя свет тот был сбродом, до недавнего времени сидевшим по свои темным углам и дрожащим за жизни.

      Толку-то было от стараний Мерлина, раз она поддалась колдунье и теперь даже Килгарру позвать не может, чтобы узнать о происходящем в замке. Только ломать себя, через силу делая каждый шаг за пределы комнаты.

      Ещё не спокойно, сестра. Лучше пока не выходи.

      О, она хотела вцепиться новоприобретенной сестричке – и что за времена настали, родственники сыпятся на неё как из рога изобилия – в волосы, повыдергивать светлые патлы, проверить, как быстро ведьма сможет отрастить новые и успеет ли до проезда своего любовничка.

      И, конечно же, понимала, почему в замке, а то и всём королевстве неспокойно. Люди Камелота не так давно пожинали прелести власти магов, чтобы вновь добровольно склонить головы и стать бесправным приложением к вернувшим власть. Гвен плакала, рассказывая о том, как у горожан – даже аристократов из верхнего города – отбирают дома, выгоняя на улицы в ночных рубашках, а у торговцев отнимали их лавки, стремительно переделывая те на свой манер и задирая цены на самые простые сборы трав. А потом ворвавшийся Элиан утащил сопротивляющуюся сестру прочь и принцесса понимала – больше они не увидятся, лишь бы выбрались из Камелота – сейчас ей и этого было бы достаточно.

      А ещё улицы заполонили какие-то совсем дикие создания, ранее скрывавшиеся, а теперь, Моргана могла наблюдать сама, как маленькие человечки важно пролетают по улицам и подхихикивая посылают заклинания в груженые чужими пожитками телеги. Повозки с нехитрым скрабом вспыхивали и горестный вой казалось звучал лучшей музыкой для вернувших власть созданий.

      Её не охраняли, то ли не считали опасной, то ли опьянённые неожиданной властью жрицы не думали про необученную принцессу, как про угрозу. Поэтому до спуска в темницы она добралась без проблем – магическое сияние, освещающее замок прогнало настоящую темноту, точно в попытке спрятать тьму новых хозяев. Присягнувшие принцу крови рыцари могли бы стать проблемой и хотела бы Моргана злиться, но предложи кто ей дать клятву в обмен на жизнь семьи... принцесса не размышляла бы и минуты. Поэтому она лишь молча смотрит в глаза несущего стражу сэра Филипа, под глазами у молодого рыцаря тёмные круги и нервозность в движениях, он уже не улыбается ей привычно робко, как бывало раньше, только кивает едва заметно и отступает в сторону, достаточно, чтобы принцесса могла проскользнуть мимо.

      На её памяти камеры никогда не были так полны, за решетками сидели советники: гордые и несломленные, рыцари и леди, отказавшиеся принимать новую власть, просто люди, рискнувшие отказать магам. Моргане хотелось влететь в тронный зал и потребовать от Артура объяснений, заглянуть в глаза королевы Игрэйн и разглядеть наконец ту грязь, что прятал этот мальчишка, вынашивая план по свержению.

      Но это успеется, не зря же Нимуэй лицемерно посылала ей каждое утро приглашения на завтраки, обеды и пиры по случаю торжества магии – дикий праздник, стремительно истощающий казну. Сейчас все её силы уходили на противостояние браслету и попытки идти ровно, под непонимающие шепотки: принцесса на свободе.

      — Не смейте! — громыхнуло слева и Моргана почти вздрогнула, встречаясь с яростным взглядом своего мастера меча, главы королевской гвардии, — если вы собрались злорадствовать, леди... — старый вояка судорожно выдохнул, морщась от боли в груди, — с его величества хватает других, вы ведь... — невысказанное: добьете его тяжестью застыло в воздухе, не давая вдохнуть и Моргане пришлось быстро заморгать, прогоняя мутную пелену. Верность не покупалась и этот урок недо-королю и его колдунье ещё придётся усвоить.

      — Я всего лишь хочу увидеть отца, — тихо отозвалась Моргана, не стесняясь слёз в голосе, — мы проиграли, Рольф и это может быть последний раз, когда видим друг друга, — сил протолкнуть кошмарное живыми у неё не находится, горло берёт спазм и отстегнув отцовскую фляжку от бедра Моргана протягивает воду рыцарю, перестав даже моргать, пока старый лорд задумчиво разглядывает павшую, но не сдавшуюся принцессу. Воду ей возвращают после пары глотков и напоследок стиснув девичью руку этот неожиданно так сильно постаревший мужчина грустно улыбается.

      — Главное выживите, принцесса. Людям будет нужно за кем-то идти.

      Она вспомнит эти слова гораздо позже, принятая под крыло лорда Годвина и готовящаяся под его началом снова спасать людей от бесчинств магии. А сейчас она совсем неподобающе всхлипывает, ненавидя эту решетку, разделяющую её с тем, кого могла бы считать дядей, не зная других.

      И шепотки за её спиной смолкают. Люди провожают наследницу взглядами полными понимания – каждый рискнул бы проститься со своей семьей, если на спасение нет и шанса.

Пока сама Моргана давит рвущиеся наружу рыдания, открывая одну единственную камеру – ключ ей отдал Гаюс пред своим уходом. Ей трясёт точно в лихорадке, когда закрыв за собой дверь она зовёт несмело, проклиная слезы в своем голосе:

      — Папа...

      Страх увидеть ту же пустоту и безразличие сжал горло, те поселились во взгляде короля с момента приговора к заключению на неопределенный срок – пока мы разберем все преступления короля перед магией – объявил этот подлый Артур и отца увели, а Моргана и вскрикнуть не смогла, не то, что дернуться следом, Моргауза до боли сжимала её руку, а чужая воля сковала тело.

      За эти несколько секунд, пока Утер поднимал голову и оборачивался сердце у принцессы оборвалось с десяток раз, прежде чем услышать недовольное:

      — Моргана, почему ты ещё в замке? Балинор...

      Она не слушала, бездумно бросилась вперед, цепляясь за отцовские плечи и пряча лицо на мужской груди, давая волю страху в родном кольце руки и чувствуя, как её подхватывают под локоть, другой рукой привычным жестом приглаживая волосы.

      Конечно, он продумал для неё пути отхода, думая как спасти хотя бы её и никогда – себя.

      — Ты должна уходить, Моргана, — бездумно покачивая сжавшуюся в объятьях дочь повторяет король, — спастись и жить как можно дальше отсюда, маги у власти это приговор, принцесса.

      Будь она принцем её наставляли бы иначе – вернуться с огнём и мечом и забрать своё, а так, отцу достаточно, лишь останься она в живых и уже это будет победой. Моргане хочется спорить, что она наследница и вообще-то тоже боец, только ей не хочется проводить их, очевидно, последнюю встречу, в спорах. Поэтому брюнетка молчит, утыкаясь лбом в плечо и прикрывая глаза. Будь что будет, даже найди захватчики её здесь и отведи лично на эшафот.

      Только это не её история. Задремавшую принцессу будят тихие переговоры над головой и девушка неловко поводит затёкшими плечами, почти сбрасывая на голый пол чью-то куртку. По теплая рука мягко придерживает теплую ткань и Моргана вскидывает голову, чтобы встретиться с потухшим взглядом Мерлина и потянуться к магу, давя радостный вскрик. Она не знала, что с ним происходило в эти страшные дни и судя по замученному виду чародея – нечего хорошего.

      — Мерлин, — поцеловав дочь в макушку Утер разжимает объятья, лишая Моргану опоры в этом стремительно летящем в пропасть мире, — я доверяю тебя самое ценное, что у меня есть. Это не честно, просить тебя о таком, но...

      — Я буду защищать Моргану до последнего, мой король, — глаза колдуна наливается золотом и он протягивает королю руку, — за Камелот, ваше величество.

      — За Камелот, — эхом отзывается король, провожая беглецов взглядом и лишь когда стены родного замка останутся позади, а проклятый браслет рухнет в черные воды озера, принцесса Пендрагон взвоет от осознания того страшного, что не осознала уходя – именно король отвлечёт озлобленных захватчиков от побега, давая им время спрятаться.

*

      — Они привыкнут, — говорит Нимуэй, когда попавший на приём крестьянин вместо просьб осыпает голову молодого короля проклятьями. Старик призывает небесные кары на голову магов и самозванца–королька, пока пара рослых наёмников неофициально служащих Сенреду грубо выпихивают бедняка за ворота замка. Они пришли вместе с Моргаузой, ведьма долго спорила, напоминая, что верность рыцарей Камелота не принадлежит принцу – слишком поздно его величество

нашелся

для таких планов. Так наёмники и остались в замке, едва ли слушая кого либо, кроме приказов своего хозяина который обещался приехать как раз к казни Утера Пендрагона.

Такое зрелище один раз в жизни бывает – грех пропустить.

      Писал старший король и именно эту фразу обе жрицы смаковали каждый раз, когда они оставались втроем.

      Это событие века, Артур. Мы отомстим, за магов, за наших матерей, за себя.

      И отчаянно силясь забыть разочарование в глазах Игрэйн-видения Артур согласно кивал, отогреваясь в одобрении о поддержке наставницы, точно укрывшего его от ледяного презрения бывшей королевы, которым обдавало всякий раз, стоило Де Буа взять руки меч.

      Он знал, что казнь случиться на рассвете, аккурат границе утра и ночи, как символ конца тьмы и наступления нового, гонцы донесли весть о скором прибытии Сенреда и наставница велела готовить всё в ночи. Пока сам Артур гонимый мыслями о самом последнем разговоре спускался в темницы.

      Заключенных с побега Морганы и её ручного лекаря в камерах значительно поубавилось – маги развлекались на главной площади, призывая несогласных принять власть и права магов, а когда сторонники Утера отказывались колдуны и ведьмы показательно истязали противников нового порядка магией. Так в Камелоте открытых противников магии и не осталось, люди замолчали, притаившись в своих кварталах, где опальные аристократы ютились бок о бок с собственными слугами, боясь гнева магов.

      Привыкнут. Твердил сам себе Артур всякий раз, сталкиваясь с молчаливым гневом поданных, совсем не радующихся освобождению от тирана. Страх уйдет и всё будет иначе.

Он жил рядом с магами годами, а значит, смогут и они.

      — Пришел. — Утер даже не оборачивается, то ли знает, кто мог явится к нему в последние часы жизни, то ли измученного ментальными атаками это не волнует – Моргауза просто взбесилась, узнав о побеге сестры и всё была уверена, что Пендрагон точно знает, где Моргана, – и лишь спустя несколько дней, перетряхнув всю память короля и воскресив с десяток жутких кошмаров, жрица наконец отступила. — Лично проводишь на эшафот? Для уроков уже поздно, но короли таким не занимаются.

      Артур терялся перед ним как в самую первую встречу. Это он победил и забрал корону у жестокого убийцы, так почему пленник поучает его точно неразумного мальчишку? Де Буа стискивает зубы, сжимая рукоять меча, пытаясь привести мысли в порядок.

      Провокация. Кровавый король просто хочет тихую смерть в дали от глаз тех, пред кем виновен. Артур не позволит ему такой роскоши и если бы не Нимуэй молодой король обязательно бы согласился на услуги пришедшего в Камелот некроманта, чтобы Утер расплатился за каждую смерть.

      Он должен был знать, за что умрет на самом деле.

      — За убийство леди Игрэйн Де Буа, именем короны, я приговариваю тебя, Утер Пендрагон, к смерти. И не будет тебе, обменявшему жизнь на жизнь, покоя даже в Аду. Я – твой судья. Твой приговор. И твой палач.