Это уже становилось смешным.

— Ну и что на этот раз?

Чонхо с нескрываемым едким любопытством осмотрел вновь пострадавший черный бок. Ярко-розовый росчерк, однако, настолько гармонично диссонировал, что это было так плохо, что даже хорошо. Эдакий своеобразный «ваби-саби».

Он только что закончил плотный завтрак с доставкой в номер и, обеспокоившись отсутствием хёна — обычно Минги такие мероприятия не пропускал, — отправился на поиски. Хён обнаружился в закрытой секции подземного паркинга, голодный и расстроенный.

И, в общем, сразу было понятно — почему.

Минги его даже устным ответом не удостоил, только рукой махнул.

Надо сказать, что даже в собственном пушистом халате и мягких тапочках Чонхо не терял ни грамма опасного обаяния, поэтому от его взгляда на причиненный ущерб Минги-таки содрогнулся.

— А что я-то сразу?

— А кто? В прошлый раз ты этому парню чуть ребра не сломал… Я в общем его методы не одобряю, но прилетело тебе за дело, хён. Что вчера-то у вас стряслось?

Отходя от машины, Минги недовольно проворчал:

— Он настоящий отморозок, этот твой подпольный художник. Запер меня в темной комнате и полез целоваться.

У Чонхо от удивления отвисла челюсть. Как мало он знает о добрых феях, оказывается.

— На-адо же… Нет, хён, ты не подумай, я не возражаю, но как-то уж очень резко у вас все началось.

Показания явно не сходились. Минги в подробности, похоже, вдаваться не собирался, поэтому Чонхо продолжил допрос с пристрастием:

— А потом в награду за хорошо проведенное время бомбер-ним оставил автограф на машине? Мне кажется, или ты чего-то не договариваешь? Факты не искажаешь, м?

Переступив с ноги на ногу и обходя машину, Минги с неудовольствием глянул на нахального младшего коллегу.

— Ну если совсем чуть-чуть. Я его почти поймал…

— Нет, хён, это я его почти поймал и тебе в лапы положил. И что ты сделал? Ты его упустил.

— Чонхо-о-я-а!

— Ты хоть извинился, гангста?

— Не успел. Говорю же, он на меня напал.

Чонхо прикрыл глаза, собирая остатки терпения в кучку. Иллюзий он не испытывал, но случая подколоть не упустил.

— Хорошо, предположим. Интересные у вас способы обмениваться любовными записками. Юнхо-ним, кажется, озолотится.

— Любовными? Да я!.. Его!..

В два шага преодолев расстояние до разошедшегося не на шутку Минги, Чонхо схватил его за отвороты пижамной рубашки.

— «Ты»! «Его»! Будь мужиком, хён, и реши уже эту проблему!

— И буду! — вспомнил Минги данное себе обещание завязать наконец с пацифизмом и ненасилием. — Вот увидишь!

***

Квартирка у Уёна была чуть побольше, чем та, в которой жил Ёсан, зато всякого механического хлама и просто прикольных штук в ней было столько, что пространства для житья осталось в обрез. Да и весь компартмент был уже прилично в годах и сам по себе напоминал коммуну «детей цветов». Уёна это больше чем устраивало — он вписывался в атмосферу идеально.

Ёсан застал приятеля уже проснувшимся и относительно бодрым, вручил ему картонный стаканчик с карамельным латте и отправился в кухню, откуда безошибочно угадывался аромат вкусного завтрака.

— Омлет, кимчи, брокколи в соусе и кунжуте, — быстро представил Уён еду и потянулся, едва не сбив со шкафа какую-то недопаянную шнягу. — Что ты будешь есть?

— Буду все, я не ужинал, — поделился наболевшим Ёсан, которого кофе еле-еле заставил продрать глаза, но уж никак не насытил.

— Окей, красавчик, как скажешь. Пока ты ешь, я в красках расскажу, чем вчера все закончилось. И нет, ты даже половины не видел. После того, как с аплодисментами проводили Сонхва-хёна со сцены — четыре раза, обрати внимание! — и, еле-еле отбив у поклонников, утрамбовали в гримерку, выяснилось, что в нашей — выбило лампы нахрен, как ты только там собирался?..

Неопределенно пожав плечами и нацепив на себя еще более неопределенное выражение, Ёсан поглощал омлет с брокколи, блуждая взглядом где-то по потолку.

— Так вот, дорогой друг, мы с этим недотепой, как его там, Саном, почти два часа ебались… Нет, ты не понял! Чинили сраные лампы — у меня чуть плечи не отвалились, стоять с задранными кверху руками-то… Сану не проще было, он почти все время провел раком… Ты опять не понял, извращенец! Винтики по всему полу собирал, в темноте. После того, как починили — с хозяина, кстати, причитается, — явился Турбобелка, сам не свой, лица нет. Тебя искал. Оказывается, еще какой-то гость срулил, он имя называл, но ты его знаешь как сраного педика, и Белка за это прямо жесть как переживал. Боялся, что ты уехал в его багажнике — в разных пакетах.

Тут на лице Уёна промелькнуло его любимое шебутное выражение, крайне непечатное и разухабистое, и Ёсан понял, что сейчас, прямо не сходя с этого места, ему поведают некую Великую Тайну.

— Ты, кстати, турбобелкину сумку прихватил? Он просил закинуть по дороге на работу.

Ёсан кивнул, показав взглядом на прихожую. Там, на конторке, лежала та самая вчерашняя, стоившая несуразно больших денег баленсиага — правда, уже без одного розового баллончика.

— Годится. Слушай дальше, ночка выдалась на славу. Пока я переодевался… Да, не качай головой: я чинил сраные лампы в концертном прикиде. Нет, ничего не жало. Нет, сам ты извращенец! Пока я переодевался, умывался и паковался, ко мне опять подвалил Сан. Уши — краснющие-е-е! Что твой кочукару… Я спрашиваю, мол, что случилось. Он мнется, не говорит, но уши… Нет, ты слушай! Запинаясь, он-таки сказал, что от меня надо. Я думал, что отработал уже по всем фронтам, но, оказывается, потребовалась моя суперспособность…

— Какая из них?

— Не перебивай, что ты перебиваешь-то постоянно, слова не даешь вставить… Короче, этот Сан поинтересовался, умею ли я вскрывать замки. Я по всей длине был удивлен, ошарашен и слегка взволнован, если ты меня понимаешь. Сказал, что, конечно, умею, смотря что мне за это будет. Ты не поверишь, что за замок я вскрывал под утро.

На сей раз Ёсан смолчал — не желая снова получить порцию несправедливых обвинений.

— Короче, Сонхва-хёну принесли роскошный коктейль, типа «сапфир-мартини», якобы от одного из уважаемых гостей… И все, трындец. Я не знаю, сколько виагры туда положили, но турбокролик заебал турбобелку так, что… В общем, они, кажется, опять съезжаются. Только ключ от наручников куда-то засунули. Вот я и пригодился — отстегивать хёна от кинг-сайза. Чуть не сдох от неловкости.

— Это ты-то? — Ёсан с недоверием приподнял бровь.

— Знаешь, что?.. — воинственно расправил плечи Уён, — короче, Сонхва-хёна, перевязанного подарочными ленточками, доставили прямо по адресу Белки, куда я имел удовольствие прокатиться под утро в компании Сан-и. Он, кстати, вполне мировой парень, очень забавный… Туда и сумку закину по дороге в мастерскую. Гонорар твой выплатили полностью, еще Сонхва и Белка кое-что подбросили… уж не знаю, за что.

— З-знаешь, наверное, я сам завезу ему сумку. Надо кое-что обсудить, — проглотив последний кусочек, пробормотал Ёсан.

***

Длинноногий и изящный Сонхва отступил от входной двери, жестом приглашая Ёсана в крайне модернистски обставленную гостиную. Загадочно сияя ласковыми, с поволокой, очами, он сообщил, что Хонджун скоро появится, принял с рук на руки белкосумку и предложил чем-нибудь подкрепиться.

— Вы вчера отлично выступили — оба… — он кокетливо поправил широкий ворот черной же рубашки, — Публика оценила.

Ёсану же до крайности был важен другой вопрос — неужели публика оценила важность его, Ёсана, скромной персоны в круглую сумму, коктейль с сапфировыми запонками и целую ночь с Сонхва-хёном?

За что-то же купил Чонхо непреклонного Белку, у которого было только одно слабое место — сердце, потому что там безраздельно властвовал черноглазый красавец Сонхва?

Сам Хонджун появился спустя около четверти часа, совершенно блаженно осовевший, в белоснежном халате до пят с золотым позументом по краю: узор изображал Эйфелеву башню. Явно сувенир из «города любви». Судя по длине — однозначно принадлежал Сонхва-хёну.

Вальяжно обтершись о дверной косяк под неверяще поднимающиеся брови Ёсана, Хонджун — скорый на язык, на расправу и на пятки Белка, гроза свободных от раскраски стен и патрулей, давно не разминавших ноги за своими газировкой и пончиками, — приблизился весьма соблазнительной походкой и устроился в кресле, поправляя тканевую маску на лице.

— Спасибо за доставку, юнга, — поблагодарил он Ёсана, откидываясь на спинку и торопливо запахивая полы халата — поплотнее, но Ёсан, смущенно отводя взгляд, все равно успел заметить багровые отметины — поперек груди и у ключиц. Кажется, Уён был прав — Белку драли всю ночь.

— Пожалуйста, хён.

— Спасибо за отличное выступление. Кажется, Сонхва остался доволен.

— Должен признаться вам…

Ёсан кусал губы от неловкости.

— Что такое? — Хонджун приоткрыл один глаз, ловчее поправляя тканевую повязку с ушками, удерживавшую челку надо лбом. Судя по кроликодизайну — тоже позаимствованную у Сонхва.

— Вчера случилось нечто… неприятное.

Витавший в каких-то своих мыслях, Хонджун не торопился спускаться на грешную землю.

— Если вы помните инцидент с «ламборджини»…

— Такое хрен забудешь, Ёсан-и, — понимающе кивнул в ответ Хонджун, настораживаясь.

— Вчера он повторился.

— Чёго-о?! — Белка на то и белка — от неожиданности подпрыгнул в своем кресле на добрых полметра, хорошо хоть в него же и приземлился… — Да бля! Да как? Зачем?..

— Прошу вас, хён… Если Чонхо снова появится — пожалуйста, укажите на меня. Без впутывания в это дело посторонних.

Хонджун посмотрел в направлении маленькой домашней оранжереи. Сонхва поливал только начавшие приниматься соцветиями сенполии и еще совсем крохотные гиацинты. Он втянул носом воздух, и ноздри под маской затрепетали.

— А он появится?

— Уверен в этом.

— Есть основания?

Окончательно насторожился. Ёсан с облегчением выдохнул. Этот Хонджун был гораздо более похож на нормального Хонджуна, а не на утомленную жаркой ночью диву. Он заглянул в сумку, оставленную хёном на соседнем кресле и, тут же оценив потери, глубоко вдохнул и выдохнул.

— Значит, есть… Ты вообще знаешь, что они за люди?..

Ёсан позволил себе осторожную улыбку.

— Я указал на тебя только после того, как Чонхо пять раз поклялся, что ничего дурного с тобой не произойдет!

Ну что ж, Чонхо был человеком слова — это все знали. Но Минги-то Белке ничего не обещал и ни одного хёна приворотным зельем не опаивал!.. Явно стесняясь и тщательно подбирая слова, под глубокие сочувственные вздохи Сонхва-хёна, Ёсан рассказал часть со своим уходом по-английски, упустив, правда, кое-какие подробности.

— Я тебя искал, — со всей серьезностью подтвердил Хонджун. Сонхва, покончивший с растениями и заинтересованный, осторожно приблизился и присел на подлокотник кресла Хонджуна.

— Сон Минги нашел меня быстрее, — с абсолютно бесстрастным выражением на совершенно невинном лице парировал Ёсан.

— Он не?.. — вмешался Сонхва, обеспокоенный произошедшим в большей мере потому, что оказался не в курсе, и все события прошли мимо.

— Нет, хён, я сам виноват. На этот раз — только я. Поэтому, прошу, не нужно больше никого посвящать в подробности.

Переглянувшись, Сонхва и Хонджун почти синхронно кивнули Ёсану.

***

Сказать, что господин Юнхо был удивлен, обнаружив в собственной мастерской, на старом месте, буквально недавно — еще даже недели не прошло! — отремонтированный «ламборджини» — значит ничего не сказать.

Автомобиль затормозил идеально ровно, двигатель заглушился.

На только что отшлифованном и покрытом новым глянцем боку роскошной машины — ярко-розовым росчерком, отличным курсивом было выведено — «Принцесса».

А он упертый этот малый, кто бы он ни был, раз уж решил таким изящным способом распроститься со здоровьем, а то и жизнью.

Подойдя ближе, чтобы поприветствовать господина Чонхо, — удивленный таким неожиданным визитом мастер не сомневался, что это именно он за рулем, — Юнхо прикидывал, какими словами утешать претерпевших от уличного хулиганства уважаемых людей и как скрывать свою радость от привалившей из ниоткуда прибыли. И стоило ли отстегивать этому загадочному приятелю Уёна, если он поставит дело на поток.

Однако с водительского сиденья поднялась почти двухметровая фигура Минги собственной персоной. С пассажирского же широким шагом вышел сам Чонхо — и пожал руку хозяину мастерской, как старому другу.

Сперва Юнхо подумал, что ему привиделось — но не разглядывать же гостей в упор, верно? На Чонхо был, как и обычно, отлично сшитый костюм, иссиня-черный, в тон напомаженным височкам и лаковым носкам обуви. А вот галстук, да помилует Юнхо небо, сиял совершенно тем же ярко-розовым, что и надпись на борту, оставленная злодеем-хулиганом.

— Добрый день, мастер-ним! Позвольте вам представить моего хёна. Господин Сон Минги — и эта красавица принадлежит ему.

Юнхо снова поклонился и сочувственно улыбнулся. Наконец появился повод перестать таращиться на дурацкую расцветку галстука уважаемого гостя. И тут же чуть снова не лишился дара речи. Жилет под безукоризненно посаженным по фигуре пиджаком Минги был этого же вырвиглазного оттенка. Преодолевая смятение и пробуя вернуться к сути дела, Юнхо проговорил:

— Понимаю ваши страдания, должно быть, нелегко видеть такое… Уверен, что преступника найдут и накажут…

— Не сомневаюсь, — сладко улыбнулся Чонхо, явно получавший удовольствие от происходящего, пропуская Минги вперед. — У нас к вам дело, уважаемый мастер.

***

— Ты, блядь, совсем ебанулся? Или так, на полшишечки? — Ёсан в первые мгновения даже не узнал Уёна, так взволнованно он еще никогда не звучал по телефону.

— Не тараторь, говори нормально… Связь у вас пиздец лагает…

— Щас, погоди, в офис поднимусь. У моего шефа к тебе дело есть… Точнее, не у него, а у господина Чонхо и его принцессы. Смекаешь? Нет, дурак, никакой виагры и коктейлей! Все по-честному! Настоящее предложение. Что значит «Правильно, только после свадьбы»? Хватит ржать там, Кан Ёсан, тебе вроде премия к концу месяца не помешает?.. Достань еще пузырек той розовой краски, которой ты в последний раз тачку эту треклятую расписал… Дело есть. Понял? Настоящее дело!