Даби совершенно не нравится идея продолжения набора людей в Лигу. Ему и так было сложно привыкнуть к непостоянному и довольно надоедливому коллективу, оттого поиск новых рекрутов его порядком подбешивает. Как будто Шигараки недостаточно того, что герой из ТОПа пытается воспользоваться этой возможностью и стать одним из них. Как будто кто-то действительно поверит шпиону.

Тем не менее, поджигателю приходится стиснуть зубы и терпеть. Он снова и снова слушает рассказы Твайса, которому повезло этих самых новых людей искать, и всё бы ничего, но владелец дублирующей причуды то и дело натыкался на совсем уж отбитых личностей. Удача у него была такая себе, и это нужно признать. У Даби она, правда, была не лучше, раз ему приходилось то и дело отсеивать кандидатов, и порой это заканчивалось отправкой в пекло самым коротким маршрутом. Но не всегда всё проходило гладко.

На этот раз Бубаигавара столкнулся с какой-то совершенно мутной бандой, и, откровенно говоря, владельцу огненной причуды не нравились головорезы, а эти были именно такими. Более того, они были совершенно не в себе, насквозь поехавшими. Ведь превратить кого-то в ребёнка, чтобы просто и эффективно убить беспомощного противника, это слишком. И это было бы несущественной деталью по сравнению с некоторыми другими вещами, которые они успели узнать, если бы Даби не услышал, что это самый весёлый способ. Словно наблюдать за детской агонией — это что-то бесконечно забавное, не более, чем досуг, и всё внутри него восстаёт против этого, ведь поджигатель на своей шкуре знает, насколько жестокими могут быть люди к детям, едва ли способным вынести ту же боль, что и они, но даже для Индевора насилие не было развлечением. Право, даже в Лиге Злодеев есть дети. Даже если Тога и Мустард возмутятся, если он их так назовёт, это не изменит того факта, что ни один из них не достиг совершеннолетия. И если Твайс отвечает потенциальным кандидатам, растратившим всякие шансы на вступление в Лигу, в своей типичной, двойственной манере, то Даби полыхает огнем.

К сожалению, эта группа людей, похоже, была готова к нападению, потому что на его огонь реагируют очень шустро. Кто-то уклоняется, кто-то даже пытается дать отпор, но поджигатель действует быстрее и пускает ещё больше пламени в ход. На этот раз яркое пламя уничтожило всех тех, кто пытался воспользоваться чужой славой, не оставив никого из идиотов в живых, и он наверняка сжёг их всех, ведь помещение наполняет запах гари и вонь сожжённой кожи, волос и плоти. И только сейчас он улавливает некоторые изменения. Что за?..

— Даби, ты где?! Откуда здесь взялся ребенок?

— Я прямо перед тобой, олух! — шипит он, не узнавая свой голос. Тот звучит непривычно, ощущается совершенно иначе, и это даже режет слух.

— Что? Какого ты такой маленький?

А после его просто подхватывают на руки под возмущённый возглас. И вместе с этим ощущением приходит другое, о котором он успел забыть. Руки болят.

Даби моргает и смотрит вниз. Мало того, что они болят, его кожа покраснела и на ней совсем не было скрепляющих скоб. Ему действительно требуется время, чтобы осознать, что на нём успели применить ту стрёмную причуду, превращающую взрослых в детей.

— Вот чёрт! — восклицает Даби, не только сильно уменьшенный в размерах, но и утративший прежнюю похеренную чувствительность к боли.

— Не ругайся, — говорит Твайс, плотнее запахнув на нём плащ, потому что остальная одежда стремилась совершить побег с утратившего прежние габариты тела. — Тебе ещё рано так выражаться.

— Ты совсем идиот? Это из-за причуды одного из этих уёбков.

— Прекрати. Хрен его знает, как это влияет на мозги.

— Не стой столбом, пойдём уже. Мне нужно обработать ожоги и одеться.

К счастью, Твайс не стал возражать. Правда решает действовать в иной последовательности и отходит в ближайшее заброшенное здание. Там, в соседней комнате, где не было запаха горелой плоти, ему начали поправлять одежду. Ремень поджигатель мог затянуть сам, Бубаигавара же помог ему подвернуть джинсы и застегнуть их, закрепив в укороченном положении. Владелец огненной причуды даже не стал спрашивать, зачем и почему у него с собой булавки. Это наименьшая из странностей, да и после этого передвигаться всяко удобнее. Правда, футболка всё ещё была велика, но он мог смириться с этим. Все-таки он часто надевал на себя вещи, что было ему несколько велики. К чему он не мог привыкнуть так быстро, так это к тому, что его при этом ещё и на руках будут таскать.

Хуже только то, что это возвращает его к боли в собственных конечностях.

Даби давно забыл, что такое боль, отвык от неё, но сейчас слёзы подступили к его глазам, прямо как в детстве. К нему вернулись ощущения, как будто не было трёх бесконечно долгих лет комы. Пусть даже он уже привык к постоянной боли, неприятное жжение, похожее на зуд, не могло сравниться с пульсирующими и сильными болевыми импульсами, которые отдавались в висках. Потому в какой-то момент поджигатель просто уткнулся в товарища по злодейству головой, уверенный в том, что тот не оставит его здесь. Даже почти задремал, ведь боль и использование причуды, похоже, утомили его ослабший организм. Даби и сам не был уверен, позволяя себя тащить. Всё-таки с изменяющими причудами он сталкивался нечасто. И что ж, для себя он сразу решил, что повторения ему не хочется. Уж больно неприятными были ощущения. Кто знает, вернётся ли он к прежнему состоянию?.. тот, кто превратил его в ребёнка, уже не мог ничего ответить. Он сам превратил его в пепел, и теперь ему оставалось только действовать методом проб и ошибок. Поэтому придётся запастись терпением. Ведь если ему придётся расти заново из текущего состояния, то его жизнь превратится в кошмар.

Он уже прошёл через взросление, и повторения этого опыта ему не хотелось. То время не было приятным, а теперь у него была команда и большие планы на будущее. О какой мести и злодействе может идти речь, когда он, по сути, жалкий ребёнок? Даже младше тех подростков из академии. Оставалось надеяться на то, что эффект временный, а в идеале — отменяемый. К сожалению, уже не удастся спросить о способе. Однако во всей этой ситуации были и свои положительные стороны. Твайс остался взрослым. Если бы оба оказались в настолько неприятном положении, пришлось бы звать на помощь, но сейчас они могут попытаться справиться с частью проблем самостоятельно. Важно было проконтролировать, чтобы по пути обратно Джин зашёл в подходящую аптеку и купил то, что нужно. Домашняя аптечка у Лиги Злодеев отсутствует, и хорошо, что он всё ещё помнил все свои лекарства, как и то, какие были наиболее эффективны и продавались без рецепта, несмотря на то, сколько времени прошло с тех пор, как от мазей и обезболивающих таблеток он перешёл к опиоидам, чтобы убить остатки болевых ощущений. Впрочем, Даби осознавал, что пичкать подобным дерьмом детское тело — прямой путь к тому, чтобы сдохнуть, так ничего и не сделав, а он не собирался совершать самоубийство. По крайней мере, настолько глупое.

Бубаигавара мог провести некоторое время без маски, и это было им на руку, иначе встреча с кучей враждебно настроенных героев, прибывших на вызов о присутствии члена Лиги в аптеке, стала бы неизбежной. Пока же всё хорошо, их никто не замечает, и, более того, — сонному фармацевту в не лучшем районе едва ли есть дело до личности покупателей, на них едва ли смотрят. С ним разве что пытаются немного сюсюкать, но на этом всё. Дальше дело не идёт. Возможно, потому что сам Даби на эти телячьи нежности практически не реагирует, разве что тихо сообщает Твайсу, что нужно приобрести, а тот, в свою очередь, очень послушный в этом плане и следует указаниям. Ему очень повезло, что с ним был именно Джин, а не Тога, Мустард или, не дай бог, Шигараки. Обладатель огненной причуды даже представить не мог, как бы повели себя эти люди. Они выглядели гораздо более подозрительно, чем Бубаигавара без маски. Особенно лидер Лиги, учитывая его стремную внешность и антисоциальное поведение.

Так что Даби просто порадовался отсутствию неприятностей, в то время как Твайс, достаточно быстро закончивший с покупками, уже нёс его в сторону их обиталища. Его не стали отпускать, тряска при движении не прекращалась, и поджигатель даже не заметил, как задремал. К сожалению, ему пришлось открыть глаза, когда Твайс начал трясти его за плечо.

— Хэй, ты чего? Мы уже почти пришли. Хватит спать, я тебе не кровать.

— Заткнись. Мне больно и я чувствую себя странно, — поджигатель морщится и шипит, по они в действительно были близко. Практически под дверью. И его ругань, кажется, не воспринимали серьёзно.

— Ну, ну, ну, не плачь, малыш. Слезами горю не поможешь.

— Я сейчас подожгу тебе штаны.

— Хэй, но ты действительно плачешь. У меня все плечо теперь мокрое, сопляк.

— Что за… чёрт, — он ругается, трёт лицо слишком большим рукавом одежды. Даби успел забыть, каково это. Плакать. И теперь тело подводило его из-за такой мелочи.

— Не думал, что ты оказывается такой плакса. Отвратительно.

— Клянусь, Твайс, я не шутил про штаны, — дверь в обитель Лиги толкнули.

— Фу, вредина. Я скину тебя Боссу.

Поджигатель много что мог бы ответить на вот это вот, скину Боссу, начиная с того, что Шигараки безответственный сукин сын, который и сам ребёнок, причём гораздо больший, чем сам Даби, запертый в отвратительно маленьком теле со всеми его реакциями, и заканчивая тем, что только полный кретин добровольно пойдёт в руки этого гика. Мог бы, но не успел, ведь стоит Бубаигаваре переступить порог помещения, как их заметили. Тога всегда была неугомонной, оттого очень расстроилась, что они не взяли её на эту вылазку, а Спиннер… просто оказался в нужном месте в нужное время. Или не в нужном, это уже как посмотреть. Но он был первым, кто заметил, что что-то не так.

— Хэй, что у вас происходит? Кого ты притащил, Твайс?

— Даби задело причудой. Он теперь мелкая сопля!

— Постойте… это Даби? — Мустард хмурится и недоверчиво смотрит на заплаканного ребёнка. Тога же проявляет гораздо больше активности, практически подскакивая, протягивая руки к мальчишке.

— Какой он крохотный!

— И я бы предпочёл, чтобы вы уже дали мне отработать ожоги. Это тело бесит.

Несмотря на то, что волосы мальчишки отчего-то были совсем иного цвета, пепельно-белыми, словно седыми, огромная одежда и всё те же голубые глаза, как и манера общения, не могли послужить ничем иным, кроме как доказательствам того, что ребёнок и в самом деле был их поджигателем. Недовольный тон голоса Даби обычно мог бы отпугнуть любого, даже Тогу, но сейчас он был ребёнком, и его попросту не восприняли всерьёз, наровясь потискать несмотря на сопротивление.

— Ты собираешься делать это сам? Не выдумывай, — Твайс фыркает, огибая девчонку, после чего сгружает ребёнка на диван в середине жилой зоны.

— В этом нет ничего сложного, я знаю, как правильно за собой ухаживать, — Даби закатывает глаза, ему некомфортно оттого, что все так суетятся из-за этого. Посреди помещения он никуда не может деться от кучи внимательных глаз, и, вдобавок, его совершенно не слушают, нет. Вместо этого Тога громко зовёт сестрёнку Магне и Мистера Компресса, и вновь тянет к нему руки, из-за чего поджигателю приходиться отбиваться. — Убери, не трогай, блять, ожоги, идиотка!

— Не кричи! Я же осторожно, только посмотрю, тебе не будет больно, — настаивает кровопийца.

— Я стал ребенок, но это не значит что у меня нет рук и ног! Я и сам могу.

— Дай ей с тобой повозиться, она ведь не отстанет, — хмыкает Мустард, всё ещё не видя проблемы.

— Вы глухие, или как? Нет, значит нет. Руки убери! — Даби рычит, в воздухе около него вспыхивают голубые языки пламени, а в следующее мгновение он вынужден прекратить, ведь он всё ещё на руках у Твайса, который совсем не огнеупорный, да и собственная плоть отзывается болью от жара, взбухая противными волдырями. Слёзы вновь скапливаются в уголках глаз и он зло смаргивает, не желая попросту разреветься. Грёбанное детское тело было невыносимым, но он должен был озвучить новые вводные. — …не заставляй меня применять силу, это тело плохо контролирует пламя.

— Успокойся и прекрати делать себе больно, молодой человек, — к счастью, Магне быстро понимает, что происходит. Оценивает обстановку, едва войдя в помещение, и быстро отвлекает главный досаждающий фактор, попросту притягивая к себе девчонку, успокаивающе бубня. — Тога, детка, отойди, ему и так досталось.

— И дай мне взглянуть. Даже если ты можешь всё сделать сам, будет лучше, если мы осмотрим, — мягко настаивает Компресс, обращаясь уже к Даби.

Не смогли справиться сами, позвали старших, прямо как в деском лагере. Бубаигавара не считается, сам ведёт себя, как ребёнок, и поджигатель непременно закатил бы глаза, если бы чувствовал себя лучше. Но с ненавязчивыми проявлениями заботы со стороны Сако бороться труднее, а волдыри жутко болят и чешутся, как и покрасневшая кожа. Этот зуд практически невыносим, и он морщится, в то время как Тогу отправляют принести воду. Бинты, мази и прочее, принесли они с Джином, так что никому не нужно срываться с места, и Даби… сдаётся.

— Без лишних касаний.

— Разумеется, — ему кивают в ответ, а после присаживаются рядом.

Наконец-то к нему не пристают с целью облапать и изучить так, словно детей никогда не видели. Поджигатель даже немного выдыхает и успокаивается, позволяя союзнику осматривать пострадавшие части тела. Компресс аккуратен, в отличие от Тоги и остальных, и ему не так уж и больно. Пусть и не хватает прохлады, но он легко отгоняет воспоминания о ласковых, жалеющих прикосновениях, что доставались ему в детстве. Он может потерпеть, ему давно не пять и даже не десять, он давно уже взрослая задница, несущая ответственность за свои поступки, даже если сейчас внешность несколько отклоняется от реальности. И всё равно Даюи смешно корчится и закусывает губу, когда ему оказывают мед-помощь, ибо плакать перед шайкой злодеев, пусть и своей, как-то неправильно. Они не видели его плачущим прежде, и он не хочет это менять, но… это тело едва ли слушалось его желаний. Он понял, что плачет, только когда Компресс смахнул слезу пальцем с его детской щеки, и мгновенно насупился, попытался закрыть лицо ладонями, но на него шикнули, — ожоги к солёным слезам подносить не стоило, так будет только больнее.

— Это ещё что за козявка? — ворчит спустившийся на шум Шигараки.

— Это Даби, — Тога пожимает плечами и сразу же начинает жаловаться. — Он совсем не даётся, хотя и стал маленькой копией себя.

— …Тодороки Тойя, — совершенно неожиданно добавляет Мустард, и ребёнок около Компресса цепенеет.

— Что ты сказал? — поджигатель хмурится, а Игучи подбирается ближе к создающему сонный газ подростку. Прямо сейчас, без своего шлема, не используя причуду, он выглядит совсем как обычный подросток. Он и есть самый обычный подросток вне злодейств, на самом-то деле, потому пользуется ранее предоставленной возможностью сфоткать ребёнка, пока на него не смотрят, и через поисковик задать вопрос всемирной паутине.

Просто из интереса, а не из надежды что-то найти.

Просто потому что их поджигатель действительно слишком скрытный, отзываясь только на кличку, никак не представившись иначе, несмотря на время, проведённое вместе, и… что ж, с такой родословной это неудивительно, подросток действительно успевает ознакомиться с несколькими статьями, и они выглядят плохо. Тем не менее, он повторяет, желая, чтобы тайна перестала быть таковой, даже если существует риск, что вернувшись в своё тело Даби сожжёт его. Впрочем, Мустард не верил в такой исход. Если бы поджигатель не стал подбирать его в детском лагере, после того, как он проиграл детишкам-героям, то не вызвал бы такого интереса сейчас. Потому подросток демонстрирует остальным экран своего телефона, вполне рабочего и подключённого к сети, пусть и оформленного на совершенно постороннее лицо.

— Я сказал, что наш Даби — Тодороки Тойя. Старший сын Старателя, который погиб… если верить новостным сводкам, около тринадцати лет назад. Прикольно же.

— Чего, блять?

— Я его сфоткал и пробил по сети. Вот, смотри. В новостях ещё пишут о пожаре на пике Секото и о том, как все сочувствуют герою, — Мустард листает ленту новостей, хмыкает. — А раз Даби жжет сам себя, всё укладывается. Он просто сгорел тогда и его сочли мертвым.

— …детектив хуев, — Даби недоволен, практически рычит, и с трудом не вспыхивает, искренне жалея о том, что не бросил придурка в лагере UA некоторое время назад.

— Так он угадал? Ты, блять, сынишка героя из ТОПа?

— И мой папаша идёт нахуй, — плечом дёргают и немедленно морщатся, стоит Компрессу шикнуть над ухом, ведь с его ожогами ещё не закончили; как бы он не ворчал, чужая забота была… приятной. Так действительно проще и быстрее, но одновременно поджигатель бесится, вынужденный раскрывать карты, ведь кто знает, как ёбнутый на всю голову Томура поведёт себя дальше. — Я присоединился к Лиге, чтобы сжечь его, вместе с его драгоценной репутацией к чертям собачьим. Ничего не изменилось.

— Кто бы мог подумать что наш блохастый Даби окажется породистой псиной.

— Иди нахер, Шигараки. Ты сам у вселенского зла на побегушках.

— Родителей не выбирают, — со знанием дела хмыкает Магне и треплет «ребёнка» по светлой макушке. — Лучше давайте решим, что мы можем с этим сделать.

— Это вообще пройдёт? — интересуется Мустард.

— Изменяющие тело причуды обычно не вечные, какой-то лимит у них наверняка есть.

— Ну, ключевое слово тут обычно, — плечами пожимают.

— …мы можем довести Индевора до сердечного приступа.

— Ага, а потом бегать от него. Удачи.

Даби-Тойя закатывает глаза, наблюдая за бурным обсуждением, но практически не вмешиваясь. Считай сдаваясь из-за бурной активности, потому что это всё, что ему остаётся, или сжечь всё к чертям, включая себя, потому что это тело едва ли готово к новым повреждениям, а он умеет только усиливать пламя; или смириться с творящимся хаосом и плыть по течению. Он действительно слишком устал, и думать не хочет, что взбрело в их дурные головы.

— Так мы и так постоянно бегаем, — усмехается пользователь сонного газа и машет телефоном. — Ну же, давай поприкалываемся, номер его агентства в открытом доступе. Он же серьёзно относится к работе?

— Тогда нам понадобится Курогири. А ещё нормальная одежда, — Спиннер чешет подбородок.

— Я могу сходит в магазин, если вы пообещаете не убить друг-друга. Твайс со мной, — предлагает Компресс.

— Отлично, я сейчас сниму с него мерки! Да идите вы, — Твайс кивает и показывает средний палец, после чего вытягивает измерительную ленту.

Томуру же посылают звонить своей няньке, с чем он вынужден смириться.

Даби едва ли доволен, но не мешает. Даже если его несколько раздевают, чтобы измерить. Он всё ещё чувствует себя странно, даже слишком, но сейчас может только сдаться на руки Лиге, внезапно решившей поиграть в дочки-матери. Не всё же ему с ними нянчиться. Так что он спокойно терпит все манипуляции, не замечая, как его постепенно клонит в сон, уволакивая в царство сновидений, лишь постепенно стихает под общий гам голосов. Это действительно был слишком напряжённый день, чтобы новое тело могло выдержать такие нагрузки, и уставшему взрослому разуму оно диктовало свои условия.