Шото понятия не имел, зачем Индевор пригласил его в своё агентство.

Несмотря на то, что на спортивном фестивале он использовал свою огненную силу, их отношения не наладились. Невозможно вернуть то, что было разрушено, растоптано и обращено в пепел. Невозможно забыть пережитые обиды, даже если он и пересмотрел некоторые моменты. Он сам по себе, а не тот, из-за кого он появился на свет. Мидория оказался прав в одном важном вопросе, докричавшись до него на спортивном фестивале UA. Он не был простой смесью квирков своих родителей. В нём не было причуды, полученной от матери, и причуды, полученной от отца. В нём были только лёд и пламя, а также он сам, слишком долго отрицающий половину собственной личности. В какой-то мере, это стало для него открытием, заставившим по-новому взглянуть на самого себя, на то, кем он хочет быть, но никак не на отношения с Энджи.

Шото злился. Шото ненавидел.

Шото совершенно точно не собирался прощать, не собирался становиться тем, кого видел в нём глава семьи, просто… хотел следовать собственным путём. Он только недавно начал открывать для себя совершенно обыденные вещи, которые, как оказывалось, нравились ему, и в этом во много помогал социум. Академия UA отличалась от множества частных учителей, его одноклассники были действительно приятными, по большей части, и жизнь в этом месте давала ему больше свободы, чем он когда-либо имел. Младший сын героя номер два не готов был сознаться вслух, и в жизни бы этого не сделал, но за нападения на летний лагерь он был в какой-то степени благодарен, ведь только благодаря этому стало возможным формирование общежитий. Геройское сообщество крайне остро реагировало на любую угрозу подрастающим героям, пытаясь обеспечить максимально комфортные условия, — раз уж Лиге Злодеев было в UA, как мёдом намазано. Впрочем, немногие задумывались над тем, что истинная причина была не в студентах, а во Всемогущем, что по собственной придури решил попробовать себя в качестве преподавателя, — как бы не нравился ему герой номер один, именно «Символ Мира» был истинной целью Лиги, даже если в лагере они были, со слов Изуку, из-за Бакуго. Оно и неудивительно, что тех заинтересовала попытка вербовки настолько агрессивного студента после спортивного фестиваля, на котором его заковали в цепи, лишь бы вручить медаль, от которой подросток отказывался, не считая их бой честным. Да и сражение с Ураракой было по-настоящему зрелищным.

Тодороки, честно говоря, не был уверен, почему подобную сцену вообще сочли нормальной. Более того, достойной публикаций в СМИ, в прямом эфире. Словно зверушку продемонстрировали. Сильная причуда и злобный нрав, злодеи будущего, вам стоит поберечься, ха-ха. Отвратительная картина сама по себе, даже если он стоял на соседнем помосте, оценив всю иронию полученного второго места.

Индевор не тренировал его, больше нет, но он чем-то напоминал ему Бакуго. Неприятная тенденция. Нежелание взаимодействовать нужно было побороть, возможно, попытать повлиять, ведь этот ещё не испорчен, но Шото… самоустраняется. По крайней мере, пока не разберётся с собственными проблемами. Мидория Изуку прекрасно справляется со своим заклятым другом сам, и у этого парня действительно большое сердце. Даже если он наивно считает, что всё можно решить одним разговором, Шото действительно это ценит.

Ненависть — сильное чувство, даже более сильное, чем злость.

Пожирающее изнутри, загоняющее в рамки, отравляющее. Если ей поддаться, очень просто будет просто-напросто свихнуться, и Шото это понимает, даже если у матери была другая доминирующая эмоция, что загнала её в психиатрическое отделение на долгие годы, и он… не хочет следовать её примеру. То, что он не игнорирует приглашение Индевора, — это ещё одна попытка переступить через себя и собственный гнев. Он не собирается прощать или забывать, но он понимает, что устал от разлагающее душу концентрированной смеси ненависти и гнева, ему нужно научиться смотреть на этого человека иначе. Иначе, как на очень плохой пример человека, отражением которого он не хочет быть. Жжение приветствует его на проходной, он обменивается приветствиями с несколькими знакомыми, что посещали UA во время фестиваля, но не задерживается, поднимаясь наверх, к нужному кабинету. Кажется, его тело скрипит, но Шото игнорирует неприятные воспоминания, — он уже давно не ребёнок, найдёт, что ответить на любое требование и любой упрёк.

Чего он не ожидает, так это того, что в кабинете героя номер два окажутся его старшие брат и сестра. Студент геройского курса нерешительно замирает на какие-то мгновения, ведь Энджи нигде не видно.

— Нацуо? Фуюми? — он переступает порог, и в его голосе отчетливо слышно удивление. Теперь Шото действительно не понимает, что происходит, и почему они здесь.

— Так он тебя тоже вызвал.

— Что случилось? — спрашивает он, хотя и так ясно, что что-то не так. Он всё же садится рядом с родственниками.

— Чёрт его знает. Старик потребовал, чтобы мы явились.

— Тоже ничего не объяснил? — он понимающе фыркает, не сопротивляясь, когда Нацуо тянется потрепать его по волосам. Старший брат похож на Индевора, даже очень, если сменить расцветку, но Нацуо — не Энджи, и этот контакт приятен. Сестра тоже тянется для объятий, но они недолгие, ведь они не дома.

— Как тебе в общежитии, Шото?

— Шумно. Но мне нравится. Я сфоткаю тебе зверей Коды, — он улыбается сестре совершенно искренне, ведь ему действительно нравятся одноклассники. Фуюми согласно кивает, но они не успевают продолжить. Ведь Энджи соизволил явиться.

— Наконец-то вы все здесь, — мужчина входит в помещение, и есть что-то… необычное в его поведении.

— Ты сказал, что дело серьезное. Не тяни, — Нацуо фыркает.

— Есть вероятность, что Тойя жив.

— Что?!

— Ты нашёл его?

Эмоциональный возглас Нацуо. Гораздо более тихий, полный надежды вопрос Фуюми.

Шото молчит, попросту не зная, как реагировать на подобное заявления, ведь он помнил о Тойе совсем немного. Новости были слишком внезапными, учитывая, что до сих пор они считали его мертвецом, но непохоже, что Индевор шутит. Более того, мужчина кладет на стол распечатанный снимок и пододвигает его к детям.

— Сами взгляните.

Владелец двойной причуды подаётся вперёд одновременно со старшим братом, желая рассмотреть причину переполоха. Он не верит в то, что старший братец Тойя, сгоревший на пике Секото несколько лет назад, мог выжить, но смутная надежда непонятно на что всё же возникла; даже если он практически не знал этого человека, и Нацуо, и Фуюми, отзывались о нём с теплотой, и его возвращение… могло бы их осчастливить? Наверное, так. Ведь даже в глазах Энджи был намёк на эту самую надежду, пополам с сомнениями и беспокойством. На фотографии, сделанной на камеру смартфона, запечатлён спящий на диване ребёнок. Его руки перебинтованы, а черты лица смутно знакомы. На заднем плане можно разглядеть фигуру Мистера Компресса, которого Шото хорошо помнит по летнему лагерю. Судя по всему, злодей изучает какие-то лекарства. Приписка под снимком, в свою очередь, предлагает Индевору передать привет старшему сыну.

— Это Тойя, — уверенно заявляет старший, и Шото поднимает взгляд на брата.

— Но как это вообще возможно? — Фуюми забирает изображение, вертит его в руках. Пальцы подрагивают. — Ни ожогов, ни шрамов… как они это сделали? И зачем? Если бы он выжил, то давно бы перерос меня, я уверена.

— Я не могу ответить на этот вопрос. Но это не первое и не последнее послание от Лиги.

— Что было до этого? — спрашивает Шото, не зная, как прокомментировать ситуацию с Тойей. Что-то внутри него не позволяет ему сразу же правильно оценить происходящее. Видеть живого мертвеца было так странно.

— Скорее что было после.

Индевор выкладывает на стол целую стопку распечатанных снимков. Светловолосый мальчик в окружении злодеев хмурится, но не выглядит испуганным. На кухне суета, и кто-то показывает пальцем на Спиннера. Химико Тога делает селфи на фоне спящего ребёнка — это лишь малая часть того, что видел Шото. Он понимал, что его близкие напуганы, но ему не казалось, что Тойе с ними плохо.

— Были ли ещё другие надписи вместе с этими сообщениями? — интересуется будущий герой.

Вместо ответа ему передают очередной снимок, и Шото приходится приложить усилия, чтобы сохранить каменное выражение лица, и спасибо годам практики. Ведь надпись в левом углу снимка дословно гласила следующее: «Ты хреновый отец, так что это ребёнок теперь мой». Мистер Компресс, даром, что скрывался за маской, выглядел очень естественно, сидя рядом с тем, кого родня опознала, как члена их маленького подобия семьи; Тойя лежал головой на подушке и благополучно спал, в то время как подушка располагалась на коленях у злодея, замершего с книгой. Цепкий взгляд студента геройского курса легко подмечал детали, и он видел, как одеяло заботливо подбили под бок и придерживали рукой, чтобы мальчик не мог случайно свалиться с видавшего виды дивана. О нём заботились.

— Как ужасно! Ему, наверное, очень страшно, — Фуюми закрывает рот рукой.

— Не думаю, — Шото отказывается от этой идеи. Он пока не может понять, что именно, но что-то на этих фотографиях вызывает у него беспокойство. Как будто… чего-то не хватает. — Он не выглядит больным или измученным, его не морят голодом. Возможно, он даже не знает, кто такие члены Лиги Злодеев.

— Это ведь не какая-то странная шутка, чтобы привлечь к себе наше внимание? — спрашивает Нацуо, потирая подбородок и хмурясь.

— Я не знаю, — вопрос брата привлекает внимание подростка. Он начинает размышлять вслух и анализировать ситуацию. — Возможно, это действительно Тойя. Мы можем предположить, что это связано с каким-то необычным явлением, например, с воскрешением или перемещением в пространстве-времени. В таком случае он может не знать о Лиге Злодеев, ведь он умер задолго до её создания.

— Или это просто кукла, и всё это лишь игра на чувствах, чтобы заманить в ловушку, — добавляет Индевор. Эта точка зрения тоже имеет право на существование, но… Шото не верит, что это так. Ему знакомы глаза мальчика на фотографиях — такие живые и яркие. Они напоминают глаза героя номер два и его собственные, если скрыть половину лица.

— Я так понимаю, ты показываешь нам эти снимки, чтобы мы были осмотрительнее? И что ты собираешься предпринять в связи с этим? И дальше будешь принимать подобные письма?

— Я прошу вас быть осторожными и не делать глупостей. По крайней мере, пока я не найду этого ребёнка и не разберусь во всём сам.

— Полагаю, мы можем это сделать.

— Я хочу быть в курсе того, как идут поиски, — Шото посмотрел на Индевора. — Я знаю, что Лига Злодеев проявляет особый интерес к UA.

— Хорошо, я вас услышал. Буду держать вас в курсе новых сведений.

Кажется, это решение всех устроило. Владелец двойной причуды рассматривает фотографии, пытаясь понять, что ему не нравится в них, но не похоже, что он может задержаться здесь надолго. Ему по-прежнему кажется, что чего-то не хватает, дабы собрать картину воедино. На всех фотографиях ребёнок находится в компании членов Лиги. Среди них есть странный фокусник Мистер Компресс, который практически украл его одноклассника. Также здесь присутствует весёлая и кровожадная школьница Тога, что стала серийной убийцей ещё до того, как сформировалась данная группировка. Легко заметить Шигараки Томуру, который играет в какую-то сетевую игру за консолью вместе со Спиннером, огромной зелёной ящерицей. Здесь также присутствует Курогири, Магне и Твайс. Даже Мустард мелькает в отражении зеркала. Это тот парень, которого Даби не позволил арестовать, забрав его с собой после поражения в летнем лагере UA.

Даби.

В голове щелкает. Шото понимает, что на снимках нет поджигателя из Лиги Злодеев, но не говорит ни слова. Это наводит на ещё один вопрос: почему? Почему ни на одном из снимков нет даже косвенного упоминания о преступнике, являющемся основным дальнобойным бойцом Лиги?

Насколько он помнил, этот человек проявлял особый интерес к другим людям с огненными причудами, особенно из агентства его отца. Даби знал его по имени и, вероятно, не упустил бы возможности подшутить, находясь рядом с Тойей, поглумиться, если это действительно он. Возможно, Шото стоит узнать больше об этом загадочном человеке и попросить Мидорию составить анализ на основе имеющейся информации о Даби. Было бы интересно узнать, есть ли у него записи на всех членов Лиги — ранее Тодороки не интересовался этой группировкой так сильно. Но из мыслей его вновь выдёргивает голос брата и лёгкое прикосновение к плечу.

— Итак, мы наконец можем идти?

— Не смею задерживать, — кивнул Индевор, но не позволил забрать фотографии. Иного, впрочем, и не ожидалось.

Шото был рад покинуть кабинет героя номер два. Полученная информация скорее вызывала новые вопросы, чем давала ответы. Он решил разгадать эту тайну самостоятельно, независимо от Индевора, хотя бы для собственного душевного равновесия, и для того, чтобы Нацуо и Фуюми не пришлось страдать.

***

Старший сын Индевора спит в гостиной на диване, потому что комната, которую выделили для Даби, не подходила для проживания в ней ребёнка, причём, его собственными стараниями до чудесного перевоплощения. И дело было даже не в том, что их поджигатель был засранцем. Просто количество различных транквилизаторов и обезбола было настолько большим, что никто не хотел заниматься этой проблемой. Потому его дверь просто заколотили, невзирая на ворчание. Одежда, оставшаяся там, ему всё равно не подходила, поэтому его не оставляли без присмотра. Единожды подожжённое во сне кресло заставило Лигу составить график дежурств.

Мустард снова щёлкает камерой, но на этот раз не для того, чтобы отправить дразнящее фото Индевору. Скорее по успевшей выработаться привычке, потому что детская мордашка выглядит забавно, и тот всегда уморительно реагирует на снимки. Несмотря на свой взрослый разум, Даби уставал быстрее, чем раньше, потому что детский организм обладал совсем иными возможностями, более того, в этом теле он не мог так хорошо контролировать причуду. Попытки тренироваться они вынуждено пресекли на корню, как только обнаружили, с какой скоростью обугливается плоть под воздействием синего пламени. Никто не желал, чтобы поджигатель вновь превратился в лоскутное одеяло, хотя бы потому, что на лекарства для него уходило бы слишком много средств, а бюджет Лиги был ограничен. Впрочем, уютное молчание на этот раз нарушил Шуичи.

— Не могу поверить, что этот ребёнок — наш Даби. Он слишком… нормальный.

Это было правдой.

Несмотря на злобный нрав и острый язык, уменьшившись в размерах, их поджигатель уже не был похож на ходячий труп и не мог скрывать своё отношение к тем или иным вещам. Эмоциональная реакция делала его более живым, и это было бы хорошо, если бы не одно но. Эмоции буквально сжигали его изнутри, вырывались огоньками синего пламени, и это было мучительным зрелищем. Владелец огненной причуды был слишком нестабильным в настолько изнеженном состоянии.

— Смотри, чтобы он тебя не услышал.

— Тогда нам снова придётся его бинтовать. Такими темпами он превратится в мумию.

— Меня одного беспокоит то, что он буквально сгорел заживо на пике Секото?

— Я думаю, это вполне логично, учитывая его шрамы, а также наркотики в его комнате.

В ответ на это пожимают плечами.

Что ж, это имело смысл.

Жить с квирком, который не подходит телу, невыносимо. И даже если боль притуплена множеством факторов, это не значит, что её нет. Осознание того, что они не замечали тяжёлого состояния своего товарища, не приносило утешения. Хотя участники Лиги никогда не называли себя друзьями, они были союзниками и заботились друг о друге. Конечно, не всегда всё шло гладко, но уважение к личному пространству, совместные приключения и сражения с героями постепенно создали между ними тёплые отношения, посеяв ростки привязанности. Это заставило многих из них отказаться от привычного принципа «каждый сам за себя», даже если они оказались вместе по воле вселенского зла и более чем занимательных обстоятельств.

Кем бы они ни были и на чьей бы стороне ни сражались, они не были слепыми или беспомощными, чтобы бездумно подчиняться чужой воле.

— Интересно, вернёт ли его в привычный возраст со шрамами или без них?

— Только время покажет.

— И кто будет ухаживать за ним? — спрашивает Спиннер, демонстрируя свою клыкастую улыбку, которая, несмотря на свою дружелюбность, напоминает оскал. — Хотя мы и взяли паузу, мы не знаем, когда наставник Томуры снова вспомнит о нас.

Наставник Шигараки остался разочарован после летнего лагеря. Несколько человек получили травмы, некоторые перспективные члены команды, включая единственного ному, были потеряны. Задание не было выполнено, так как Кацуки Бакуго не удалось похитить. Ситуация стремительно вышла из-под контроля, стоило детям из UA получить право на самооборону. Это была их ошибка, и все это понимали. Однако на тот момент они были плохо организованной группой дилетантов, которые только начинали работать вместе. Им нужно было время, чтобы привыкнуть друг к другу, к своим ролям и манере действий. Простые тренировки и что-то вроде проверочного задания могли бы помочь им в этом. Теперь им приходилось мириться с отсутствием информации и финансирования, но у них всё ещё были жилые помещения и бар. У всех были руки и ноги, поэтому они могли обеспечить себе комфортные условия.

К тому же, без постоянного контроля со стороны Все-За-Одного им было парадоксально проще. Этот древний монстр, хоть Томура и называл его своим учителем, вызывал опасения. Никто не знал, что на самом деле происходит у него в голове, и причина, по которой он создал Лигу Злодеев, становилась очевидной. Они были инструментом, ударной силой, которая не оправдала ожиданий и временно отошла на второй план, предоставленная сама себе. Ведь своими действиями они уже привлекли внимание героев, а игра со Старателем вывела это внимание на новый уровень.

Шигараки пожимает плечами в ответ на вопрос ящера.

— Курогири.

— Он не устанет?

— Он же как-то справлялся со мной.

— Кто знает, может, второй Томура — это слишком.

— Справедливости ради, Даби — это не я.

— Разве мы не должны называть его Тойей? — спрашивает Мустард, наблюдая, как одеяло подтыкают под уменьшенным злодеем. Этим он прерывает спор, и теперь несколько пар глаз скрещиваются на нём. Было бы жутко, будь ситуация иной, но в чужом внимании не было агрессии.

— Разве? Но ведь это всё равно наш Даби, только в виде зефирки, — Тога улыбается, поддерживая смену темы.

— Ну, это как-то странно, знаешь ли, — он качает рукой в воздухе. — Называть ребёнка кремацией.

— Думаю, мы можем спросить его об этом, когда он проснётся.

— Да, иначе он снова может загореться.

— Похоже, в детстве он был более вспыльчивым, — ворчит Ацухиро, и Магне соглашается с ним.

— И более эмоциональным. Он так много плачет.

— Да, это немного непривычно. Не то чтобы у меня был большой опыт ухода за детьми, но…

— Интересно, заплачет ли он, если я его укушу? Его кровь, должно быть, очень вкусная, — Тога задумчиво смотрит на мальчика, и на неё машут рукой.

— Пожалуйста, не надо. Вдруг он тебя обожжет.

— Какие же вы вредные!

— Хватит одного великовозрастного ребёнка с ожогами. Если так будет продолжаться, никакие мази и бинты не помогут, — и с этим замечанием Томуры сложно поспорить.

— Нам нужно что-то сделать с его причудой, пока он не сжёг себя, — вновь заговорил Компресс. Кажется, он смирился с тем, что единственный задаёт важные вопросы. — Твой наставник ничего не может сделать?

— Не уверен. Только если извлечь причуду, но это не самый надёжный вариант.

— А если не извлекать? Можно ли компенсировать это с помощью оборудования? Герои так делают, — Мустард явно намекал на свой противогаз, защищающий от сонного газа. Ведь его шлем не был предназначен для того, чтобы скрыть истинную личность, вовсе нет. Просто его тело не было устойчиво к собственной причуде, но… по крайней мере, он не сжигал самого себя заживо. С его квирком можно было жить.

— Можно обратиться к Гирану, он занимался подобными вопросами.

— Хорошо, я ему позвоню. — Шигараки закатывает глаза.

Ему всё ещё было непривычно возиться с ребёнком.

Все-таки едва ли забота и детях была тем, чем занимаются злодеи. Но спасибо опрометчивости Даби и Твайса, теперь им придется разблокировать и прокачивать и подобный скилл. Благо, оставался Курогири, что являлся практически профессиональной няней, так что, в крайнем случае, ребёнка можно было спихнуть на него. Оставалось только совершить несколько раздражающих звонков. Ведь подобные проблемы означали разве что траты, а средств у них было не так уж и много. Похоже, придётся озадачить Гирана и этим, ведь подработка им пригодится, — Все-За-Одного не станет поощрять подобное торможение своих планов финансово, когда вспомнит о них, но… не то чтобы Томуре не было плевать. Он не был намерен просить о подачках. Это были его люди, и Курогири убеждал его в том, что ему нужно учиться ответственности. Работа была важна, даже если из-за игр со Старателем их искали все и всюду.

В конце-концов они сами навлекли на себя неприятности. Возможность спровоцировать такого опасного человека, имея козырь в виде его якобы погибшего ребёнка, была слишком заманчива, чтобы остаться в стороне. Хотя Даби предупреждал их об опасностях, они всё равно пошли на риск. Теперь им оставалось только разбираться с последствиями.