Отряд был заблокирован в городе из-за продолжительной метели и снежных завалов всего неделю, а атмосфера уже сделалась невыносимой: лучники раздражали бойцов ближнего боя бахвальством, бывалые мечники бесконечно пережевывали вместе с заскорузлыми сухарями байки о столь же заскорузлых подвигах, лейтенант оскорблял сержантов, сержанты ворчали на рядовых, а последние травили анекдоты за их спиной, суть которых сводилась к тому, что Мэйнел Прауд – командир идиотов и идиот среди всех командиров.

Шира Андермун, единственная женщина в отряде и лучница второго ранга, тихо попивала в углу горьковатое хвойное пиво и возносила безмолвные хвалы небесам за то, что в городе есть бордель, а у бойцов – аванс и паек. Когда провизия перестала поступать в Проход Дугана, существа всех рас и полов, торгующие любовью, начали принимать в качестве оплаты еду. Не стоило, конечно, рассчитывать получить за двухфунтовый мешок сухарей страстную ночь в объятиях красавиц-великанш, но вот за бараний окорок…

Лучники все ждали, когда мэр подпишет отряду герцога Фавлона разрешение на охоту в окрестных лесах, но местным было выгоднее продавать солдатам дичину, вытрясая из них последнее золотишко.

«Серебришко, если точнее», — усмехнулась про себя Шира. Невероятно прожорливая в хорошие времена, она вполне могла затянуть поясок на пару-тройку недель без урона для здоровья, замедляя некоторые процессы в теле, и страдала меньше обычных людей. Кроме того, ее денежки, надежно припрятанные внутри кожаного ремня на талии, оставались нетронутыми, ведь в случайной любви эта женщина с примесью эльфийской крови нуждалась еще меньше, чем в еде. Она бы с радостью посмеялась над слабостями товарищей по оружию, — и делала это про себя, — но, увы, их слабости являлись в некотором роде угрозой для нее. Чего только стоили сальные глазки Мэйнела…

Так что Шира, хоть и не блистала красотой и не поражала сердца, как мишени на полигоне, все же предпочитала не высовываться лишний раз, низко надвигала на глаза шляпу и повыше поднимала воротник, едва выныривая из него, чтобы пригубить давно уже остывшее пиво.

Все двадцать два жильца этой гостиницы, двадцать из которых являлись наемниками герцога, собирались в столовой в послеобеденное время – погреться у камина, выпить, поиграть в карты и кости, обсудить сраную вечную зиму с ее бесконечным океаном чертова снега... Шира же по давно укоренившейся привычке собирала информацию. Вот уже пару дней как она заметила верзилу, которого, собственно, сложно было не заметить: не совсем великан, но и не человек, он все же явно имел толику крови голиафа, так как не кутался в меха и в принципе не носил верхнюю одежду. Из-за кожаных штанов и фартука, а также молота и инструментов, прицепленных к портупее, верзила походил на кузнеца, но печальные глаза выдавали в нем поэта. По крайней мере, когда взгляд полуголиафа направлялся на столы, усыпанные медяками, серебряными монетами и игральными костями, устланные замасленными картами, выщербленные столбиками зарубок, лицо его вытягивалось, брови тоскливо изгибались и из мощной обнаженной груди вырывался вздох. Верзила явно слышал волшебную музыку богов азарта, внимал сладкому зову и готов был вторить ему или, на худой конец, разразиться песней, сотканной из ругательств, проклятий и радостных возгласов – в зависимости от того, повернется ли к нему удача лицом или задом.

Однако какой-то вредный коротышка крепко, с неожиданной для его роста и телосложения силой, удерживал полуголиафа от погружения в пучины порока, и шипел что-то прямо ему в ухо. Камин вспыхнул ярче, свет упал на эту парочку и Шира вдруг заметила, что коротышка вовсе не коротышка и ростом не ниже ее самой – просто кажется таким, когда висит на товарище. Заостренные черты лица и вытянутые уши выдавали в нем эльфа.

Он затолкал верзилу в угол за один из пустых столиков, как портянку в сапог, и прошипел громче:

— Боджер, посмотри на меня! Эй, смотри сюда – прямо на меня! Ты ведь помнишь, что твои деньги у Ба-ла-ла-на? – Произнося второе имя, эльф почти проглотил его середину, так что до слуха Ширы долетела только часть звуков.

— Помню, — вздохнул полуголиаф сочным, хрипловатым голосом.

— Так что советую не бередить душу, выпить хвойного пива и свалить.

— Я уже говорил, что хвойное пиво напоминает мне о детстве? Ах, этот аромат паленых сосновых шишек…

— Дерьмо это ваше местное пиво, — скривился эльф.

— Ну прости, Боб! – Внезапно взбеленился верзила. – Прости, что не расстелили везде к твоему приезду шелковые ковровые дорожки, не завалили столы вкуснорыбой и не расставили фонтаны с эльфийским вином, чтобы ты мог забраться в них целиком… Кто ж знал, что в Мертвой мерзлоте так холодно и мрачно!

Боб лишь взмахнул в ответ рукой в кожаной митенке, как бы предлагая товарищу заткнуться: Боджер становился саркастичен в ответ на упреки, против которых хотел бы, да не имел аргументов. В это время к ним подскочил дворф с целым подносом дымящихся кружек.

Как ни прислушивалась Шира, больше ничего стоящего расслышать не удалось: эти двое, как и вчера, и позавчера, выпили, помычали – один с отвращением, другой с наслаждением — и собирались уже вернуться на свой постоялый двор, очевидно, более дешевый и без достойной выпивки. Однако позавчера с ними был еще некто, пробудивший в Шире смутные воспоминания.

Владения герцога Фавлона вообще-то лежали далековато от Гердона, так что местные, кроме разве что самой его светлости, не знали Верховного мага в лицо, а вот Шире его физиономия была хорошо знакома. Этот высокомерный засранец, облеченный властью с ранних лет, даже не подумал изменить облик, явившись в Мертвую мерзлоту с небольшим отрядом. Сначала девушка сомневалась и, прищурив зеленые глаза, с подозрением рассматривала потрепанное, хоть и шикарное некогда одеяние и незнакомый ей посох. Она недоумевала, как можно быть таким самоуверенным и жалким одновременно.

Нет, они не были знакомы близко, но Шира проводила достаточно времени в обеих столицах, не раз выполняла заказы высокопоставленных лиц, да и в целом вращалась в кругах, где сплетни – второе золото. В переводе на человеческий ей шел двадцать шестой или двадцать седьмой год, но жила она вдвое дольше, из чего, учитывая ее профессию, можно сделать вывод о свойственных ей сообразительности и осторожности.

«Так Барадун здесь? Застрял в Проходе Дугана, потрепанный и в сомнительной компании… Эта информация может мне пригодиться в будущем». – И Шира продолжила пить свое пиво и ждать.

Когда Боджер допил последнюю кружку, Боб отставил в сторону свою, все еще дымящуюся, и коротко бросил: «Отчаливаем».

В этот момент Шира поднялась и направилась к выходу – глотнуть морозного воздуха, а заодно глянуть, в какую сторону отправятся эльф с полуголиафом. Дорогу ей перегородил лейтенант Прауд.

— Хорошо держишься, Андермун, — произнес он и сжал ее плечо пренебрежительно-поощрительным жестом. – Не напиваешься и не соришь деньгами.

— Так точно, сэр.

Тяжелая рука не оторвалась от плеча девушки, а поползла вниз.

— Не скучно тебе? – Ухмыляясь, поинтересовался Мэйнел.

Шира онемела от такой наглости. Она чувствовала и видела собственными глазами его руку на своей груди и никак не могла поверить, что это правда.

«Сдохнуть хочет?!» — вспыхнуло в ее мозгу, но тут же девушка сообразила, что за любое насилие над командиром ее разрежут в этой глуши на ремни, и никакая семья и связи здесь не помогут. В Мертвой мерзлоте частенько кто-то помирает.

— Ты совсем охренел, жалкий червяк?! – вырвалось у нее против воли из-за нахлынувшей внезапно волны омерзения. Шира отпрянула.

— Что ты сказала, дрянь? – Брови Прауда сошлись к переносице. «Давай же, — говорили его прищуренные глазки, — только напросись…»

— Что вам не стоит экономить на шлюхах, — отрезала Шира, и отовсюду послышались смешки: лейтенант слыл похотливой, но прижимистой скотиной.

Не успев насладиться триумфом и общим одобрением, девушка вдруг получила от Мэйнела мощную оплеуху, отлетела на пустой столик, неловко перекувыркнулась и упала, опрокинув его за собой. Растянувшись на грязном полу, первым делом, когда туман перед глазами рассеялся, Шира заметила эльфийский сапог, видавший всякое дерьмо, но все еще крепкий и ладный.

— Кажется, леди споткнулась, — спокойно заметил Боб, хотя в его глазах плясали зеленые дьяволы, — подать вам руку?

Шира вскочила на ноги. Мэйнел уже уселся на свое место.

— Герцог Фавлон разрывает с тобой контракт, — с плохо скрытым злорадством сообщил он. – Приходи за расчетом и вали на все четыре стороны!

Это было плохо – застрять тут, на далеком севере, с небольшим запасом денег, и не иметь возможности вернуться вместе со всеми через портал после окончания похода. Оплеуха лейтенанта была только задатком: бросая лучницу в Проходе Дугана, Прауд с лихвой отплатил ей за оскорбление.

Шира решила не возвращаться за расчетом, так как не без оснований полагала, что с ней планируют рассчитаться в лучшем случае палочными ударами. Она вернулась в комнату, быстро собрала вещи и прокралась через кухню на задний двор, а оттуда – на соседнюю улицу. От холода изо рта шел пар. Город казался ледяным дворцом. А снег все падал и падал, хоть уже и не хлопьями, а мелкими редкими бусинами.

«Если бы Барадун был разумным человеком, я могла бы предложить ему свои услуги лучницы и воина в обмен на портал домой», — подумала Шира. Жаль, Верховного чародея можно было назвать каким угодно, только не разумным.

Не являясь больше частью отряда, Шира отныне несла ответственность лишь за себя, следовательно не могла подвергнуться суровой каре за какие-то групповые преступления. Охотясь на оленей, лучница теперь рисковала не головой, а кошельком и, если придется, была готова отделаться штрафом – но не пришлось. Подстрелив молодую олениху, Шира отдала в казну половину туши, еще четверть вместе с потрохами досталась хозяину постоялого двора, его повару и двум рабочим, а оставшейся части отводилась роль приманки.

Пришлось возиться на кухне с раннего утра, с помощью повара и слуг разделывая добычу. Затем началось настоящее волшебство: вспоров фальшивое дно вещмешка, Шира извлекла на свет маленькую плотно закрытую коробочку, натерла окорок ее содержимым, солью и некоторыми специями с кухни, срезала слой жирка с живота и боков оленихи, обернула им окорок, обвязала его бечевкой и аккуратно насадила получившийся сверток на вертел.

— Сделать бы разрезы и запихнуть чеснок, — с сожалением сказала она повару. Тот в ответ только развел руками.

Вскоре гостиница оказалась окутана и пропитана божественным запахом жареного мяса. Все бездомные псы собрались бы на этот пир нюха, но в Проходе Дугана не было бездомных псов: они бы попросту околели тут в первую же ночь. Ездовые собаки содержались на псарне.

Шира подгадала как раз к обеду. Она еще возилась у очага, старательно собирая жир с поддона, снова и снова щедро поливая им оленину, когда в кухню, принюхиваясь, заглянул Боб.

— Приветствую. Ты теперь в прислугу подалась?

— Ну, каждый живет как может. – Шира пожала плечами и продолжила делать вид, что полностью сосредоточена на окороке.

— А это что? Твой обед?

— Ага.

— Не многовато ли для тебя одной?

— Ну не знаю, поделюсь с местными.

— Эй, эй, эй! – Боб выставил вперед руки в митенках. – Присоединяйся лучше к нам, идет? Я, ты, твой окорок и пара моих приятелей – чудесно проведем вместе время. У нас есть вино! Сама понимаешь, в таких тяжелых обстоятельствах нужно помогать друг другу.

Шира, изогнув бровь, сделала вид, что раздумывает.

— Я тут видел на улице неподалеку одного из твоих бывших товарищей – может, про тебя что разнюхивал. Если попробуют сюда сунуться, мы тебя защитим.

— Что ж, звучит неплохо. Передай друзьям, что я приглашаю вас к обеду… минут через двадцать.

Лицо Боба слегка вытянулось.

— Двадцать?! Как?.. Да смотри, оно же уже готово, точно тебе говорю!

— Ага, — невозмутимо ответила лучница. – Через двадцать минут.

Боб разочарованно цокнул и, проглотив слюну, отправился собирать друзей. Как только он скрылся в темном коридоре, Шира позволила себе тихонько усмехнуться.

Вина, конечно, у ее сотрапезников не оказалось. Шира не до конца поняла, в чем дело – какой-то «кувшин Грега» дал сбой, — но не удивилась. Сколько разнообразных обещаний она слышала за свою жизнь, не счесть. Люди давали их, чтобы добиться своего – денег, покровительства, помощи, но не торопились выполнять.

«Энтузиазм, с которым люди выполняют обещания, — припомнилось ей из какой-то умной книжки, — обратно пропорционален энтузиазму, с которым они их раздают».

Друг Боба, полуголиаф по имени Боджер, вошел в холл и хмуро спросил:

— Кто это? Что это? – А затем без дальнейших рассуждений достал здоровенный нож, отрезал большой кусок оленины и отправил его в рот. Он жевал стоя, пока не проглотил, и только потом уселся за стол, пододвинул блюдо с окороком к себе и принялся отрезать мясо огромными темно-розовыми ломтями, швыряя их на тарелки.

Хлеба не было, но Шира поделилась сухарями из своего пайка. Все макали сухари в соус, сделанный из топленого сала, и закусывали ими оленину.

Тот, кого лучница приняла за Верховного чародея, явно ее не узнал, и, закатав рукава, приступил к трапезе с воодушевлением, достойным его товарища полуголиафа.

Кроме этих двоих и эльфа Боба к обеду спустился совершенно обычного — даже вызывающе обычного в таких местах, как Мертвая мерзлота, — вида парень, то ли заспанный, то ли задумчивый. Его большие руки были покрыты темными маслянистыми пятнами, копотью и царапинами.

— Прошу прощения за моих товарищей, — мягко произнес он, вежливо кивая и садясь за дальний конец стола. – Я Грег, чесночный фермер. О, тут чеснок бы не помешал!

— Сама думала о том же, но увы.

«Кажется, с фермером будет проще всего, — подумала Шира. – Но как его сюда занесло?»

Разорвав кусок мяса белыми крепкими зубами, Боб попытался с набитым ртом произнести имя девушки, но ей пришлось представиться самой, раз уж она хотела, чтобы ее имя было услышано.

— Шира Шейн Андермун, лучница второго разряда.

— Шейм? – переспросил Боджер, на секунду отрываясь от оленины.

— Ну уж нет, с тех пор много воды утекло... Шейн Андермун мой отец. У нас принято всех мужчин называть на «Ш». У меня три старших брата – Шон, Шервуд, Шелли – и три младших – Шарль, Шанжан и Шолто.

— И женщин?..

— Что?

— Называют на «Ш», ты же Шира, — нетерпеливо пояснил Боджер, сдвинув полупережеванное мясо за щеку.

— А, нет, это необязательно: мою мать зовут Улисса. Возможно, родители пытались показать, что у них еще много в запасе имен на «Ш», а может, просто до сих пор не в курсе, что четвертый ребенок у них дочь, а не сын.

Боб прыснул. Перед его глазами встала картина, как лейтенант из гостиницы с хвойным пивом шарит рукой по куртке лучницы и под плотным слоем одежды не без труда находит ее левую грудь.

«Он единственный знает правду», — подумал эльф, смеясь беззвучным смехом и сожалея о том, что ему не с кем поделиться плодами своего остроумия. «Пи-ить!» — внезапно отозвался жуткий внутренний голос, так что Боб чуть не подавился.

Грег кашлянул.

— Так вы здесь живете или находитесь против своей воли?

Шира улыбнулась.

— Второе.

— Помнишь шумных ребят из «Большой шишки»? Это солдаты герцога Фаллона…

— Фавлона.

— Да-да, Фавлона. Кажется, я слишком долго пробыл в этой чертовой стране! Так вот, они ее выгнали из отряда.

— За что же? – поинтересовался Барадун (если только это был действительно он).

В глазах Боба вновь заплясали маленькие зеленые дьяволы.

— Кажется, из-за неразделенной любви, — притворно серьезно сказал он.

Язык у Ширы был подвешен неплохо, и она знала, что в долгих походах умение интересно рассказывать ценится высоко, так что дала себе волю. Расписав лейтенанта Прауда во всей его красе, она подробно рассказала о событиях рокового вечера.

— Двадцать пять лет путешествий в мужских компаниях научили меня одной простой истине: говорить они могут все, что угодно, это стоит пропускать мимо ушей, но нельзя позволять им трогать себя – даже офицерам. Особенно офицерам. – Шира поморщилась для экспрессии. – Этот хитрый гад выждал момент специально, чтобы меня слить – вовсе ему не нужно было меня лапать. «Снежная яма — вот чудесное место, где следует оставить Андермун, отсюда она будет сто лет добираться до дома», — могу поклясться, так думал чертов Мэйнел. Но я выбиралась и не из таких… ям, причем самым неожиданным образом.

Однажды на южных островах дело было так плохо, что меня, связанную кишками – слава богам, не моими, — волокли прямо к костру, и, если бы мне в ту минуту не довелось присвистнуть от удивления, те дикари так и не познали бы в полной мере красоту издаваемых человеческим ртом звуков. Серьезно, они не умели свистеть, и мой талант поразил их до глубины души. К сожалению, капитана зажарили первым, и бедняга не свистел, а только кричал и шкворчал. Ну, все равно он был неприятный малый.

Как-то он высадил на необитаемом острове старушку, обчистив ее на двадцать золотых, и соврал, что это по желанию ее внуков.

— Святые пирожки! – наивно воскликнул Грег. Он уже наелся и сидел, подпирая рукой подбородок, внимательно слушая байки лучницы.

— Так, секундочку, — утирая рот, вмешался Барадун. – Значит ты лучница, умеешь охотиться и разбирать след, кое-что знаешь об этих землях и теперь совершенно свободна?

— Ага.

— Не хочешь присоединиться к нашему отряду? Условия просты: в конце мы вернемся в Азерим, а все магические вещи, добытые нами по пути, останутся у меня. Боб, ты, наверное, будешь рад, если к нам присоединится кто-то с эльфийской кровью?

— Да мне похер, — отозвался Боб, и это была истинная правда.

— Боджер?

Полуголиаф издал звук, средний между «А» и «Э», полный пренебрежения.

— Грег?

— Да-да, я только за!

Еще до того, как фермер успел высказаться, Барадун уже повернулся к нему спиной и подытожил:

— Добро пожаловать в отряд «Барадун и тупоголовые». – Великий чародей чуть наклонился в сторону Ширы, будто собирался понизить голос и сказать что-то ей по секрету, но голоса не понизил. — Я еще сомневался, выбирал между этим и «Барадун и все прочие».

— А…

Шира испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, ее план удался, с другой, она вдруг поняла, что можно было не тратить усилия, а просто сказать: «Куда вы? Я с вами!» — и получить точно такой же результат.

Еще целую неделю отряд не мог выбраться из Прохода Дугана, так что Шире предоставилась возможность узнать ее новоиспеченных спутников получше.

Как-то ночью, прячась в спальном мешке от холода, девушка отчетливо услышала шум на первом этаже: кто-то бил посуду. Мгновенно вскочив со своего места и вооружившись, лучница осторожно вышла в коридор и прокралась к лестнице. Единственными источниками света в зале первого этажа оставались две толстые наполовину расплавленные свечи. Они выхватывали из темноты мужскую фигуру, расположившуюся за столом. Мужчина шевельнулся и произнес голосом Боба:

— Ты чего задумала?

Шира выпрямилась, убирая стрелу в колчан, а короткий лук – в чехол, прицепленный к поясному ремню.

— Проверяла, кто здесь шумит. Что разбил?

— Да не важно. Смотри, Грег починил кувшин! Спускайся, будем пить.

Шира заняла место за столом напротив Боба. Перед ним действительно стоял стеклянный кувшин с серебряной подставкой, ручкой и крышкой.

— Эльфийского вина, пожалуйста! – Боб встряхнул сосуд, и, к своему удивлению, лучница увидела, как по его стенкам прямо из ничего стекают темно-красные струи. Кувшин за несколько секунд наполнился до краев. – Пей!

— Я вообще-то не…

— Ладно, я первый отопью, раз не доверяешь мне. – Боб пальцем откинул крышку и отхлебнул разом четверть содержимого. – На!

Шира осторожно пригубила вино. Она не очень любила вина и не разбиралась в них, но на всякий случай одобрительно кивнула.

— Отлично. Ну так что, ты, как и я, не спишь по ночам?

— Я выносливее человека, но нуждаюсь в сне. Иногда у меня бывают бессонные ночи, когда я словно грежу наяву, но очень редко – перед какими-то небывалыми событиями. – Шира отдала кувшин Бобу. Тот отпил и вернул его ей.

— М, прискорбно. Видишь ли, по ночам мне бывает до одури скучно, потому что все мои спутники те еще любители соснуть. В смысле, поспать… Я имел в виду сон.

— Слушай, Боб, а когда вы закончите свои дела и Барадун сможет создать портал?

— Ха! Если бы он мог… Он сейчас слабый, как таракашка.

Шира удивленно приподняла брови.

— Как так?

— У них с Лиетилом вышел конфликт, Барадун протормозил, ну и… лишился части способностей. Собственно, мы застряли тут и не можем вернуться.

Лучница нахмурилась.

— Но у нас есть план, да. Мы помогаем старине Пэдрику – завоевываем ему расположение жителей Десяти с половиной городов. Вот, отчистили Проход Дугана от скальных кошек – ты ничего об этом не слышала?

— Я слышала о вас кое-что.

— Разберемся с делом шахтеров в Вэстхейвене – и, считай, портал у нас в кармане. – Бобу вдруг представился портал в кармане, через который вечно улетают его денежки, и он быстро перебил сам себя: — Под нами портал. Вокруг нас. Короче…

— Ясно. Но почему Барадун не скрывает свою слабость, ведь наверняка у него есть много врагов, готовых воспользоваться ситуацией?

— Потому что он не привык что-либо о себе скрывать. По старой привычке, знаешь ли, везде мельтешит и привлекает внимание. А-а, ему всегда все сходит с рук.

— А как вы оказались в Мертвой мерзлоте? Все четверо.

— Нас злодейским образом отправили в портал. Мы успели нашуметь там, в Медолесье. Ну, знаешь, розыск, все дела… Нас оклеветали! И меня предал мой собственный брат! Между прочим… нет, тебе не понять: если один брат предаст, у тебя еще пять запасных есть.

— Справедливо.

— Впрочем, у меня тоже. Ты почти не пьешь… Просто продолжай ПИТЬ! – На мгновение пламя свечей съежилось, как будто проглоченное раздувшимся мраком, а в глазах Боба заклубился черный туман.

«Гребаная срань!» — Шира вздрогнула, но в следующую секунду все сделалось обычным, и она сидела, с силой сжимая ручку кувшина и гадая, что это только что было.

— А ты, — как ни в чем не бывало продолжил Боб, — куда направлялась, пока не осталась сама по себе?

«Сама по себе, — мысленно повторила лучница, — да это, кажется, мой девиз по жизни».

— Там семейная история. У покойного герцога, отца нынешнего герцога Фавлона, имелся кузен, которого цапнул оборотень. Ну, он был вынужден покинуть родину и отправиться далеко на север, чтобы присоединиться к Анклаву Аншор. Кузен с детства страдал падучей – ну, знаешь, когда у человека пена изо рта идет, а потом все проходит, — и оказалось, что после укуса он как бы исцелился. Так вот, у старшей дочери Фавлона тоже случаются приступы и теперь настолько часто, что это мешает жить и представляет серьезную угрозу здоровью. Герцог погоревал и решил отправить дочь в Анклав, к ее двоюродному деду. Ну знаешь, лучше быть оборотнем и жить со своей стаей, чем оставаться герцогской дочкой, которая постоянно бьется в падучей.

— Вот дела… Так вы шли в Анклав?

— Ага, для переговоров. Месяц пути – и мы были бы там. Но эти снегопады…

То, что видела Шира, длилось всего мгновение, так что через пару дней она забыла бы о жутком голосе и взгляде Боба, если бы тот не вел себя странно. Каждый день, пока они не покинули Проход Дугана, он уходил из гостиницы на несколько часов, а затем возвращался, с ног до головы залитый кровью животных. Он приносил дичь для жителей города, но это всегда были какие-то оторванные конечности или ошметки плоти. Лучница попыталась осторожно расспросить Грега о том, что именно происходит, но тот только махнул рукой.

— Ну… это же Боб.

— А находиться рядом с ним безопасно?

— Конечно! – заверил ее чесночный фермер и добавил вполголоса: — Если ты не его враг.

Грег оказался крайне необычным фермером. Он до ужаса любил мастерить механизмы и вечно перебирал и отлаживал какие-то из своих штук или изобретал новые. Шира подкинула ему горсть странных шестеренок, которые достались ей в самом начале похода после убийства механического коня. К сожалению, шлем всадника, похожий на полуметаллический, полустеклянный шар, забрал себе Мэйнел. Наверное, Грег был бы рад получить нечто подобное.

А еще он любил декламировать и время от времени, отрываясь от очередной побрякушки, произносил хорошо поставленным голосом странные, ни к чему не относящиеся фразы – с разной интонацией и выражением.

Барадун чаще всего оставался у себя, в отдельной комнате. Он бесконечно перелистывал большую книгу заклинаний – Шира узнала ее, так как чародей даже не старался замаскировать или спрятать старинный фолиант с характерными узорами и надписями. Нетрудно было догадаться, что бывший Верховный чародей пытается вернуть хотя бы часть былой силы.

«Если его сбросили, — думала Шира, — значит, уже началась грызня за титул и будет еще больше интриг и суеты. Надо как можно быстрее возвращаться в Гердон: уверена, что смогу заработать вдвое, а то и втрое больше, чем мне обещал Фавлон».

С другой стороны, имело смысл поддержать Барадуна – вдруг он все же вернет свои силы, а затем и титул.

«Только хочет ли он возвращать титул? Зачем тогда помогает мастеру Пэдрику, по сути, своему политическому противнику? Все ради портала? А Пэдрику это зачем? Уж не ловушка ли…»

Что касается Боджера, то он поднимался спозаранку и бродил по городу в поисках тяжелой работы, чтобы поддерживать хорошую физическую форму: колол дрова и лед, помогал местному кузнецу, ворочал неподъемные грузы, — так что Шире не удавалось завязать с ним беседу. Да и многословием этот голиаф вроде бы не отличался…