Я никогда не любила путешествовать. Почти никогда я и не имела выбора между домашним уютом или короткими мгновениями между пересадками из поездов в корабли и обратно в поезда - это лишь очередные процедуры, во время которых я не жила. Благодаря лишь случаю сейчас поступил приказ о моей командировке в некогда мой родной дом Ленг. Последняя зима на ней, которую я помнила была необычно холодна. Ещё совсем ребёнком я стояла на вокзале в абсолютном одиночестве и холоде. Тогда я боялась этого холода, но благодаря вере что он кончится стоит только стать пассажиром в очередном рейсе - я могла и пережить его. Теперь же я стою в точно на том же месте, как когда-то, и тот же холод снова встретил меня на вокзале. Лишь позже я стала осознавать, что когда в моей жизни должно что-то произойти именно такой холод, от которого не спасала ни одежда, ни дым от работы печей, становился предзнаменованием чего-то важного что скоро произойдёт. Пусть градусник или термометр будет показывать те же значения, которые бывают в обычную зиму, но такой холод всегда приходил именно в эти моменты, и мне он не был страшен. Он был моим старым другом, с которым можно было разделить то короткое время, в которое я пробуждалась во время поездок.
Огромные ряды из бетонных монолитов стояли вдоль платформ. На них были написаны огромные буквы и цифры, что указывали пассажирам вагон, который у них значился в приказе. Приказ на путешествие в таких поездах давался очень редко, ведь он вёл в космодром Ленга. Однажды на нём оказавшись, обычно, люди никогда не видели его второй раз, ведь в основном на Ленг ссылали людей, что были обязаны пройти переобучение и становление полезным гражданином на шахтёрских исследовательских объектах.
Во всём вокзале не было ни одного человека кроме меня, но я старалась держаться в тени, чтобы хотя бы сейчас быть спокойнее, не сколько за то что меня кто-то заметит, столько пытаться придерживаться своих привычек. При мне не было вещей, кроме моей формы, документов, приказа и старого пальто. Если бы я начала курить сигареты, то сейчас бы они меня выдали с головой. Я стала бы ещё одной искрой, которую нужно заставить тлеть, но из-за того сколько дыма приходилось вдыхать каждый день я была уверена, что чем-то болела и боялась, что сигареты добьют меня окончательно. Тяжёлый кашель и горькая мокрота выдавали моё присутствие в этом вокзале. В скором времени прибыл и бронепоезд - ещё одна машина войны, что забывается под слоем ржавчины выполняя функции, на которые всё ещё способна. Списанное оборудование, что работает на добром слове - отличный способ провести ещё десять часов поездки в "комфорте", которое я испытываю последние дни. Почти месяц я добиралась до этого вокзала.
Недобрый визг пронесся с холодным массивом, когда эта железная мерзость стала останавливаться. Жёлтые искры стали прорываться между рельсами и колёсами, напоминая звездопад. Чистые участки на небе Ротфронта, словно проплешина на голове у трупа, показывали такие звездопады - целое событие, и то насколько оно врезался мне в память, настолько же и расплывался из-за усталости не заканчивающейся поездки. Мне почти не давали возможности спать или останавливаться в приличном месте. В короткие моменты своего бодрствования я, почти также циклично как и раньше, просыпалась, шла куда указывают мне приказом, проходила долгий и мучительный процесс проверки, который не менялся ни процедурой, ни теми репликами что его проводили, и чаще всего засыпала в неудобной позе в тесных кабинках межпланетных кораблей. Такие же списанные военные машины, на которых видно как просто были отрезаны те части где устанавливалось ПВО, дымовые-плазменные завесы, десантные челноки... они были переделаны под пассажирские кабинки. Я видела на них кнопку, что отвечала за команду пуск, которая бы отсоединила челнок и направило его в сторону планеты или звезды - сгорать в её атмосфере. Это было бы слишком. Я бы предпочла сигареты.
Двери поезда с резким и разрывающим скрипом распахнулись. Их открывали вручную реплики - уже даже гидравлические части этого поезда начинают отказывать. Ещё некоторое время я продолжала смотреть на это убожество. Мне не очень хотелось умереть в поездке не по собственному выбору, и не по собственному выбору разбиться на этом поезде. Самое страшное было бы остаться в живых после того, как он сойдет с путей. Идти вдоль дороги нормально невыспавшейся и не поев - худшее, что могло сейчас произойти. Только не сейчас. Я никогда не отличалась силой или выносливостью поэтому даже мой обычный шаг был гораздо медленнее, чем у любого другого человека. Я вошла внутрь под зловещими взглядами красных точек где-то вверху в темноте. Из-за своей высоты реплики едва ли в вагон помещались, но то насколько прытки они были нивелировало неудобство их роста в маленьком пространстве. Я была словно маленький винтик который вот-вот мог быть бы сбит огромными отбойниками и кувалд этих едва рабочих часов. Отопления или яркого света в вагоне не было, но света от прохода хватило чтобы я смогла увидеть суровые и уставшие лица таких же "путешественников" как и я. Меня спасало то что на мне была форма АЕОН. Сидевшие же передо мной были рабочими, что вот-вот попадут на шахтёрский объект. У них не было лиц или что-то, что отличало их друг от друга. Только общая тишина и отсутствие движение скрепляло их. Они кажется даже не дышали, но я могла их понять. С таким же скрежетом откуда-то из передней части поезда, вышел всегда вселяющий мне ужас "маленькая" реплика. Пусть её внешность ребёнка обманчива, но это был монстр, за которым шли остальные реплики. Ребёнок, которому дали власть и силу, сейчас дала приказ вывести пассажиров из этого поезда. Я поняла что она дала приказ по тому как три красные точки на её лбу стали гореть, пока глаза остальных реплик стали гореть ярче, и их и без того суровый и злостный взгляд стал похож на лицо Сатурна, из-за которого мне снились кошмары. Я вышла из поезда обратно в тень, чтобы ненароком не навлечь на себя внимание или быть сбитой тем, что сейчас произойдёт.
Крики, хлопки от хлёсткий ударов отражались толчками в моём сердце. Я не подавала виду что мне страшно, я не подавала виду что это не естественно или неправильно. Работа патруля в отношении политических заключенных или работников на подобных объектах никогда не отличается гуманностью, но я просто не хотела этого видеть. Раненые и измученные люди стали медленно выходить из поезда, также медленно как и я стала осознавать, что некоторые остались лежать на полу в поезде. Такие случаи стоит называть - пришли в негодность из-за неподчинение приказу и отказу от содействия. Это не спасёт их. Они все ещё не подавали признаков того, что живы, но стоит вспомнить через какие ужасающие процедуры еще пройдут эти люди, то сейчас они были живее всех живых. Они показывали свою волю отказом от такой жизни, пока реплики медленно выволакивали их тела из поезда. "Маленькая" реплика сама вышла из поезда и увидев ту толпу, что стала уходить куда-то без её ведома прокричала:
- Встать! Становись!
Толпа продолжила общим движением идти дальше, пока злость и негодование выступала на маске реплики. Неожиданно красное свечение на точках её лба стало ослепительным ярким, и в этот же момент массив из людей остановился и стал выстраиваться в линейку напротив поезда. Из-за разницы в росте этой толпы они начали сбивать друг друга в неуклюжой беготне, но в конце концов ряд из обречённых людей был сформирован точно от самого высокого на первом и самом низком на последнем из этого ряда. Реплика встала напротив них. Ещё с минуту этот убогий механизм смотрел на них и на их лица. Закатанные глаза и открытые рты в ужасе - я поняла что они под гипнозом этой реплики. Ни раз я и сама была под таким же гипнозом, словно кувалдой с гвоздями проносятся по твоим внутренностям они, чтобы вырвать твои мысли и твою душу, чтобы посчитать тебе нечистым гражданином - именно этого я и боялась, поэтому и держалась в тени. Я не смогу пережить ещё один подобный транс второй раз за сутки. Реплика продолжила свои команды:
- Во славу Нации!
- Во славу Нации! - воем ответила толпа, как единым механизм часов.
- Благодаря Великой Нации и её возможностям вы все сможете стать её полноправными гражданами! Сегодняшний цикл запомнится вам, когда вы сможете изменится! Вы сами станите теми, кем может гордится великая Нация! Во имя общего блага я не стану терпеть пререкания и неповиновения. Мы не Империя! Любой, кто будет не согласен будет считаться врагом! Отступником! Понесёт наказание каждый хотя бы за одну ошибку, за одно неповиновение одного из вас!
Её речь мне была противна, как скрежет колес и металлических путей. Скоро это кончится...
- Возьмите же своих товарищей и помогите им! - реплика стала указывать в сторону людей, которые некогда лежали неподвижно в поезде, а теперь лежат кучей, которую собрали остальные реплики.
Из под этой кучи шли зловонные запахи и жидкости... я не хочу даже думать о том чем воняет в самом поезде, если их приволокли насильно оттуда. Линейка из людей чётким рядом и с новой силой в чёткости движений, словно куклы, которыми стал управлять новый мастер или чужая воля, стали брать по одному из тел из кучи, и становится обратно в линейку. Выражение ужаса на их лицах не изменилась, пока реплики становились точно такой же линейкой напротив них. У одной из них на шоковой дубинке была видна свежая кровь, которая в тёмном свете ночи кажется чернее мазута. Эта тьма приковала моё внимание на мгновение, пока строй из людей и реплик не двинулся в сторону объекта С-23 Серпински.
"Маленькая" реплика провела взглядом патруль и обернула свою голову в мою сторону. Я не выразила ничего, что могло бы выдать во мне страх перед ней. Его просто уже не было. Почти как перед любой природной силой в виде прибоя или смерча, я стою и понимаю, что ничего не могу поделать, поэтому и страха не испытываю. Огоньки на лбу реплики стали гореть... только не это...
- Ваш приказ, офицер Ариана Йонг.
Не выдавать себя ни частым морганием, ни выдохом - ничем. Почти механически я достала бумагу с приказом и протянула её в сторону реплики. Еще минуту она изучала документ на его подлинность, пока толпа позади неё растворялась где-то в темноте вместе с репликами, что выступали той силой, которая была дана этому ребёнку. Сейчас она была беззащитна передо мной... это главная ошибка. Это очень прочные и проворные твари.
- Пункт вашего назначения, офицер? - беспристрастно стала она спрашивать меня.
- Космодром - кратко ответила я с хрипотой и треском в голосе.
Она стала чего-то ожидать, когда я ответила. Ещё тридцать долгих секунд она стояла и всматривалась мне в глаза. Только сейчас я поняла, что не обратилась как подобает к реплике - к её серии и номеру. Для них это что-то значит - для меня ничего и поэтому я продолжила молчать.
- Ваше место указано в приказе, офицер. Поменять место в поезде вы не сможете, офицер. Располагайтесь, офицер.
Столько раз повторять такое обращение, кроме моего имени - явное издевательство. Её охватывал садизм. Она хотела, чтобы мне стало плохо в поезде, в котором только что до смерти избили людей. Но мне было бы хуже, если бы она применила свои силы, по сравнению с этим даже этот вагон казался чистилищем. Я беспрекословно прошла в вагон и стараясь не тратить слишком много времени на осознание того, что к подошве моих ботинок прицепилось что-то липкое, села на своё место. Во всём вагоне не было ни одного человека...
Ещё долго реплика стояла в проходе с моим приказом и прошла в сторону передней части вагона, не отрывая свой взгляд от меня. Лишь только она исчезла в темноте, я смогла проморгаться и очень тихо выдохнуть с облегчением. Мне нужно заснуть как можно быстрее, пока поезд проветривался. Отчаянно закрываю глаза и окончательно осознаю. Я не могу спать.
Шесть часов невыносимой вони и темноты. Шесть часов пыль забивала моё дыхание. Мне жгло глаза. Кашель усиливался. Антисанитария этого места мне поражала не только душу, но и тело. Я желала и представляла то, как лёд окончатльно добьёт железные пути и поезд из-за неисправности рельс наконец-то сойдёт с пути и остановится или разобьётся. Я смогу снова вдыхать чистый воздух. Пусть адски холодный, но чистый. Когда я слышала металлический топот, я задерживала дыхание. Тот воздух, что поступал из остальных вагонов, когда реплики проносились и открывали двери, был ещё хуже. И так шесть часов. Мучительно долгая поездка окончилась. Только реплика отвратила дверь - я даже слишком быстро постаралась выйти из поезда, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Меня остановили реплики что открывали дверь со словами:
- На место.
Мне было всё равно. Хотя бы маленький миг отдышаться наконец-то представился. Одна из реплик взяла меня за волосы и оттащила обратно, заломив руку. У меня не было силы издавать визга или звуков. Мне хотелось дышать и мне повезло, что поток воздуха был чётко направлен на меня.
- На место! - уже более грозно приказали мне та, кто держала меня.
Меня насильно стали направлять к тому месту, где я сидела. Вместе с этим меня отделяли от потока свежего холодного воздуха. Снова сев на своё место реплика встала передо мной и стала смотреть мне в глаза.
- Ваш приказ? - громко на весь вагон стала говорить это существо.
- У вашего командира - сказала я безэмоционально, чтобы не навлечь серии ещё каких-либо вопросов.
- Где ваш приказ?
- Я же сказала - реплика потянулась за своей шоковой дубинкой, включая её - обратитесь к своему командиру. Мой приказ у вашего...
Я не успела договорить, как электричество стало проходить по моему телу. Снова хлесткие удары, которые бы сломали мне ребра или ключицу. Я успела сгруппироваться, чтобы смягчить удары, но едва электрошоковый наконечник касался меня, то мои мышцы механически распрямлялись и я снова открывала свою шею и живот. Я не помнила как меня вывели наружу - тёмная пелена перед глазами, как и нечувствительность тела не позволяли понять где я. Но теперь я лежала в снегу и холоде, и вместе с чёрной пеленой постепенно исчезла и боль. Мне повезло - ни одна из костей не была сломана. С этим же облегчением я увидела белое небо Ленга. Поезд продолжил свое движение. Когда он скрылся во мгле снежного тумана, я испугалась того, что мне придётся идти вдоль путей. Как можно аккуратнее встав, чтобы не тревожить раны или осознать что, всё таки, какая-то из моих костей была сломана, я увидела что нахожусь посреди ничего. Только железная дорога и знак, на котором не было что-либо написано - краска выцвела и слезла. Я поняла - я осталась одна в снежном поле - тревожная мысль, которая постепенно овладевала моим разумом. Возвращаться обратно в тот поезд мне тоже не хотелось - не было возможности и сил терпеть очередные часы езды. Если я и осталась одна в этом месте, и никто не знает о том, что я здесь, то лучшим решением будет - пойти вперёд. Я пошла в ту сторону, к которой стоял столб со знаком без обозначений и текста.
Я уставилась во время пути на землю, слушала хруст снега под ногами и видела его блёстки. Мне это напомнило как я в детстве шла к железным путям, к поезду, чтобы сбежать от холода. Теперь же я иду по направлению к нему. Я не нахожу в этом иронии, но и особого смысла. Я нахожу в этом себе попутчика и друга. Он пусть своим присутствием и сковывает, но никогда не делает этого намеренно. Он проверяет - сможешь ли ты пройти дальше или принять смерть. Или... скорее ты проверяешь себя сможешь ли идти дальше вместе с ним. Хруст снега. Вьюга. Я получила то что так желала, но так поздно или скорее не вовремя, что осознаю полноценно это только сейчас, когда увидела строение впереди себя. Нелёгким стройным шагом я шла во вьюге к спутниковой тарелке и радиовышке. Словно звук колокола, резкий и тяжелый шаг прерывал завывания ветра, что гнал прочь меня от них. Шаг за шагом. Шаг за шагом шла я куда-то в горы. Лишь тоска ждала в этом путешествии, ведь что у меня, что у холода была своя причина идти в столь дальний путь. У каждого за душой был грех, о котором мы не говорили друг другу, так как были по-своему достаточно сильны в своём одиночестве, чтобы быть молчаливыми. Но всякий становиться слабым, и вот уже я совсем выбилась из сил. Оступаюсь о камень и падаю вниз лицом. Холод же пытается поднять меня и продолжить путь. Так и шла я к тёмному пятну радиовышки.
Мой стук по окну прервал тишину в КПП к объекту, на чьей табличке было написано: "Колония...". Надпись уже давно стёрлась. Ещё минуту я подождала, чтобы в грязном окне будки КПП показался хотя бы кто-то, но прислонив своё ухо я ничего не услышала. "Скорее всего спят" - подумала я. Ещё сильнее я стала бить по стеклу, но ничего не случилось. Только вьюга продолжила кружится вырисовывая новые узоры на стекле, поверх тех которые я только что уничтожила. Мне нужно было дойти до любого радиооборудования, чтобы связаться с космодромом или любым другим диспетчером, поэтому, найдя дыру в заборе с колючей проволокой и прожекторами, я прошла в сторону радиовышки. Возможно сейчас действительно была ночь? На Ленге всегда белое небо, и лишь с опытом можно было отличить ночь сейчас или день, но из-за вьюги абсолютно всё пространство было белым. Я перестала настраивать свои часы ещё где-то на середине всего путешествия, и только теперь я об этом жалею.
Белые круги в небе резко появились из ниоткуда в этой белой пелене и были направлены точно на меня. Это были прожекторы. Я уже держала наготове свои документы и, протянув их в небо, я стала кричать охрипшим голосом:
- Я офицер Ариана Йонг! Офицер Нации! Мне нужно связаться с диспетчером! Я заблудилась и попала сюда!
Я не двигалась так как знала, что любое движение могло стать последним в этот момент. Из белой пелены в мою сторону стали идти высокие фигуры с красными глазами и оружием в руках. Они шли чётко по инструкции в метрах трёх друг от друга фалангой ко мне. Их винтовки были направлены прямо на меня. Мне тихо послышалось из-за вьюги:
- Руки за голову! Опуститесь на землю!
Я сделал то что мне сказали. Мои пальцы тряслись из-за холода, как и в целом всё тело. Я боялась обморозится окончательно. Тяжёлый шаг прервал эти мысли, и реплики окружили меня. Из моих пальцев были вырваны документы. Они проверяли их ещё долгое время и потом одно из них сказало:
- Встаньте! Идёте с нами!
Чтобы встать мне не хватило сил и реплика, цокнув, схватила мою руку и подняла меня одной лишь своей на ноги. Её пальцы впились мне прямо в то место на руке, где шёл нерв. Другая реплика указала ей на мой плащ и она стала меня обыскивать. Разумеется, при мне ничего не было.
- Идёмте! - приказала самая высокая из них и мы прошли к бронетранспортёру с очень большими гусеницами. Реплики стали взбираться на него, но я едва ли могла своими замерзшими руками что либо схватить, чтобы вскарабкаться. Тем более холодный металл. Реплика без лишних слов взяла меня за мой плащ и пронесла на самую вершину машины. И также, бессловесно, засунула меня внутрь БТР-а. Здесь впервые мне стало теплее за всё время, и я смогла расслабится. Пусть здесь и воняло дымом от работы двигателя, но он согревал. Одна из реплик ко мне обратилась:
- Что вы здесь делаете?
- Я-я з-з-заблудилась - из-за трясущейся челюсти я едва могла говорить - П-п-поезд высадил м-м-меня не на той с-с-с-станции…
- Что вы делали на территории? Как прошли на объект?
- Ш-ш-шла от ж-ж-железной до-о-ороги в сторону в-в-вышки. На К-КП... КПП никого н-не было. В-в-в заборе была дыра.
В этот момент силы окончательно покинули меня, чтобы я пыталась ответить или расслышать что-то. Я отрубилась.