Тёмно-серый потолок рухнул на пришедшего в себя Локи. Грязный, с облупившейся краской, он вертелся как водоворот, пока не упал на замызганный временем пол. Маг тяжело сглотнул, дернув кадыком. На языке лежал противный вкус крови. Он постарался поднять голову, но шею как высохший тростник тянуло к земле. Пол опять заплясал перед глазами.

Скрипнула дверь, и в проходе показались человеческие силуэты, охваченные дневным светом. Локи прищурил мутные глаза, силясь держать голову прямо, которая заваливалась в сторону и вниз.

Один из незнакомцев открыл оскаленный рот, расплескав неясный гул. Локи рефлекторно дернул руками — те оказались прикованными стальными обручами к вертикально стоящему металлическому креслу. Простреленное бедро напомнило о себе острой болью — ноги тоже были прикованы. Губы его слабо расползлись в ухмылке.

Локи всё понял. На этот раз его действительно схватили в плен. И место для этого выбрали подходящее, — с иронией подумал трикстер. Он краем глаза огляделся. На первый взгляд маленькая, но вытянутая комната напоминала подсобное помещение без окон. Вдоль узкого коридора стояли шкафы неизвестного назначения, тускло мерцая пластиковыми дверцами. По стыку стен и потолка были проведены кабели, кое-где спрятанные коробом.

Джеймс вышел из-за спины Шефа и подошёл к пленнику, придирчиво осматривая то ли его, то ли конструкцию, что сдерживала мага.

— Ты!.. — с нарастающей ненавистью прошипел Локи, угрожающе дернулся вперёд, но остался прикованным. Он узнал в Джеймсе подозрительного асгардца.

Джеймс выглядел безразличным. Казалось, его совершенно не волновал маг и та опасность, что исходила от него. С расслабленностью посетителя зоопарка мужчина обошёл Локи по кругу. Трикстер приложил усилие, чтобы освободить руки, но тщетно — толстые браслеты были намертво приварены к креслу. Неизвестный металл держал его прочно. Джеймс отошёл в сторону, довольно кивнул Шефу. Тот сел на подготовленный заранее стул, стоящий напротив пленённого мага. Закурил.

— Узнаёшь сталь? — обратился Шеф к Локи, оглядев его с ног до головы и кивнув на наручи. — Это остатки твоей армии. Пришлось попотеть, чтобы её достать.

Свет от потолочной лампы падал на лицо незнакомца тусклым, мёртвым пятном. Локи взглядом изучал человека напротив.

— Чтобы вы не задумали, вы поймали не того, — прохрипел он.

Брови Шефа взметнулись вверх. Раздался каркающий смех.

— Так-так-так. Неожиданное заявление. Так называемый Бог обмана говорит, что он это не он. Кто бы мог подумать!

— А ты храбрец, — приподняв один уголок губ и прищурив глаза, тягуче проговорил Локи, — к счастью, храбрость зачастую выбирает глупцов. Потенциально мёртвых глупцов.

— Сверимся с фактами? — Шеф упёр локти в колени. — Если это действительно недоразумение, то я отпущу тебя.

Локи, раскачиваясь, как кобра перед броском, постарался выпрямиться, сверля острым взглядом мужчину:

— Назови мне хотя бы одну причину, почему бог должен каяться перед простым смертным.

— Ты не Бог. Ты ничтожество, — ровным голосом обронил мужчина, зажав в зубах фильтр сигареты.

Откинувшись на спинку стула и расставив ноги, он всем своим видом показывал свое главенствующее положение. Складывалось впечатление, что мужчина никуда не торопится. Хищно и неотрывно смотря на пленника, он смаковал каждый момент нахождения Локи в своих руках.

— Итак. Локи Лафейсон, верно? — отбросив в сторону окурок, Шеф достал из нагрудного кармана пачку сигарет, откинул крышку зажигалки, наклонив корпус вперёд, закурил и выдохнул дым на пленника.

Локи скривился от отвращения.

— Нет, — процедил он. — Я Локи, сын Од… сын Фригг. Для тебя — Его Высочество принц Асгарда. А ты поплатишься за свои слова.

Шеф вцепился взглядом копа в изменившееся лицо трикстера. Хорошо, просто отлично. Выдержка Локи начала трещать по швам. Мужчина был почти доволен этим, но не ожидал, что это произойдёт так быстро. Как собака, взявшая след, он продолжил:

— Мне наплевать, чей ты там сын и кем ты себя мнишь, — отрезал он. — Теперь, когда мы всё выяснили, можно перейти к зачитыванию обвинения.

Локи слушал его без желания. Тор не так рассказывал ему про этот инцидент, возможно, пытаясь смягчить удар, но сейчас это было неважно. Опять его сравнивают, путая, с ним. Как же тошно от этого.

Под конец монотонной тирады Шефа принц твёрдо сказал:

— Это был не я. Кое-кто очень похожий на меня, но не я!

— Состояние аффекта не снимает ответственности за совершённое преступление, — холодно заметил Шеф, не убавляя жёсткости в голосе.

— Если бы я это сделал, то начал бы с таких, как ты!

— Охотно верю.

Шеф продолжал говорить о том, в чем был виновен Локи, подробностями давя на его совесть. Хотя, бывший полицейский сомневался в том, что у того она есть. Он уже видел подобных террористов-отморозков. Обычно они до крайности фанатичны, и втаптывание в грязь их идеалов было чуть ли не единственным, чем можно перешибить подобное самоуверенное упорство.

— Ты признаёшь свою вину?

— Могу только посочувствовать, но не от всего сердца. Это не моя вина.

Шеф не приближался к нему и не прикасался, но Локи чувствовал, что избиения не избежать. Это предчувствие, ровно, как и чужая ответственность, изводили его.

— Моя смерть. Это тебе надо? — дёрнувшись, трикстер вызывающе оскалился. Его страх спрятался за этим оскалом. — Так чего медлишь?! Давай, убивай.

Шеф сидел, не шевелясь. Взгляд его стал нечитаемым. На обескровленном лице Локи отразилось понимание.

— Нет, — выдохнул осознавший ситуацию Локи, — тебе этого мало.

— Согласно законам нашего штата, за подобные преступления полагается смертная казнь, — Шеф, последний раз затянувшись, сложил руки в такой жест, который явно сигнализировал о его враждебном настрое. — Но мы не в здании суда, здесь нет присяжных и адвоката. А я не прокурор.

Мужчина мрачно ухмыльнулся. Да. Всё верно. К чему все эти игры? Он больше не коп. Он Больше, чем коп.

Моргнула лампа. Шеф, повернув голову в сторону, подал Джеймсу знак. Тот кивнул, исчез на мгновение в неосвещенной части комнаты, а затем вышел с увесистым дипломатом в руке. Джеймс положил его на стоящий у стены стол и снова пропал из виду. Скрипнул стул. Шеф подошел к столу, открыл кейс. Локи не видел его содержимое, но понимал, что ничего хорошего для него там нет.

— Я твой судья, — после недолгой паузы объявил Шеф.

Глаза Локи лихорадочно заблестели. Он вдруг осознал, что всё, чтобы он ни сказал, примут за ложь. Его правда — истинная правда! — воспринимается как жалкие оправдания провинившегося ребёнка. Так или иначе, всё уже решено. Локи стиснул зубы. Чтобы не случилось, он не станет молить смертного о пощаде. Нужно только придумать план, потянуть время. Взгляд его метнулся к двери, затем к потолку, и снова вернулся к Шефу.

Тот ласково провел пальцами по лезвиям, лежащим в дипломате, пробежался взглядом по наполненным чем-то карманам. Тихо хмыкнул, а потом извлёк подозрительный предмет, отдалённо похожий на пистолет. Поднял его на уровень своих глаз, нажав на кнопку. Раздался уже знакомый Локи треск. Он незаметно сглотнул. Так звучало электричество.

— У меня было много времени на то, чтобы придумать наказание, достойное Его Высочества, — ироничным тоном произнёс Шеф. — Поначалу мне хотелось кромсать тебя, истязать физически. Но это слишком просто для тебя, так ведь? А раз так, то мы начнём с простого.

— И от кого я это слышу? — не выдержав, выплюнул Локи. — От тщеславного инквизитора, который возомнил, что он выше бога?

Шеф сжал кулаки. Перед его внутренним взором — церковь и два гроба, один из которых был непозволительно, безжалостно маленьким. Помедлив, он поднял тяжёлый взгляд на Локи. Щека его зло дернулась. Ухватившись за слова трикстера, мужчина приблизился к нему:

— Последнее слово?

Локи как мог подался вперёд к Шефу и сплюнул прямо в лицо:

— Гори в аду.

Слюна трикстера попала на лицо мужчины. Тот медленно прикрыл глаза, провёл свободной рукой по щеке, вытирая её. А затем нанёс удар.

Как бывший полицейский, Шеф прекрасно знал, куда электрошокером бить можно, а куда нельзя. И что будет, если забыть на время про это категорическое «нельзя». Обычный человек от незапрещённого удара, например, в живот, ощутит сильную боль, временно утратив контроль над движениями. Могут возникнуть дезориентация, головокружение, потеря сознания. Всё зависит от мощности разряда. Несмотря на болезненность, летальный исход не последует. Но если целиться в область сердца, держа парализатор больше двух секунд…

Такого удара хватило, чтобы Локи захлестнула сильная судорога, но было недостаточно, чтобы тот заткнул свой лживый рот навсегда. Шеф убрал электрошокер, смахнул выступивший пот с лица и провел ладонью по коротким волосам. Он выдохнул, с прискорбным тоном сообщая:

— Видит Бог, что я не хотел действовать так поспешно. Ты не заслуживаешь такого обращения, не так ли?

Локи, надсадно дыша, с презрением посмотрел на Шефа, глаза в глаза. Боль, заколотившаяся в груди, была настолько сильной, что он не мог проронить ни слова.

— Ты заслуживаешь большего, — мужчина вернулся к оставленному дипломату. — Гораздо большего.

Взяв шприц с заранее подготовленной жидкостью, он подошёл к Локи, схватил его за предплечье, рванул на нём рукав одежды. Трикстер выругался, вяло вздрогнул, всполошившись, постарался выкинуть колено, затем раскрыл ладонь, призывая магию, но бесполезно. На пол отлетел колпачок, обнажив иглу шприца. Одним точным движением Шеф ввёл её в вену и надавил на поршень.

Локи почувствовал странную дрожь, охватившую всё его тело. Резко затошнило. Лицо Шефа медленно, но верно начало плыть, стекая тёмными красками на пол. В горле пересохло. Зрачки сузились, губы посинели, а дыхание стало поверхностным. На мгновение он ощутил себя как после крепкого асгардского, но потом…

— Шеф, — аккуратно начал подошедший Джеймс, покосившись на шприц, — это запрещённый приём. А если он скопытится раньше времени?

— Этот нет, — усмехнулся Шеф, наблюдая за тем, как корчится пленник. — Вот увидишь, ещё добавка потребуется.

Огонь охватил Локи, опаляя внутренности болью. Мышцы резко перекрутило жгутом. Словно молот в наковальне сердце тяжело и громко застучало в голове. Непослушные пальцы рук и ног разжались, неестественно выгнувшись. Трикстер крепко зажмурился. Через несколько мучительных секунд вниз по раненой ноге что-то поползло, перебирая скользкими лапами.

«Это кровь, — успокаивал свой растревоженный разум Локи. — Всего лишь струйка крови».

Но навязчивый фантом никуда не уходил. Трикстер готов был поклясться, что это мерзкое насекомое, доползя до ступни, метнулось вверх, к его лицу, достигнув приоткрытого рта, коснулось губ. Сознание разъедало нестерпимое в своей навязчивости желание содрать ставшую слишком чувствительной кожу.

Новая вспышка боли прошила его всего, как молния, ударившая в дерево. Локи терпел некоторое время, а затем, приподнявшись на лопатках и запрокинув голову, истошно закричал.

***

— Я, кажется, предупреждала тебя! — Валькирия ворвалась в дом Тора и, застав того одного, огляделась. — Где этот засранец? Ты знаешь, что он натворил?!

Тор молчал, уставившись в одну точку. Ошарашенно глядя перед собой с протянутыми в пустоту руками, он никак не отреагировал на появление подруги. Все краски и звуки мира разом поблёкли для громовержца, увязнув в вязком киселе.

Перед ним был он. Его Локи. В странном, незнакомом наряде. Взрослый. Здоровый, невредимый. И по-веселому злой.

— А чего ты ожидал, братец? — усмехнулся он и развёл руками, пристально глядя в глаза громовержцу. — Что я буду покладистым и милым, во всём слушаться тебя?

Давно знакомый матовый стеклянный купол накрыл Тора, как жука, которого поймали в банку. Искажая пространство, синеватого оттенка стекло стеной встало между ним и действительностью.

— Только посмотри на себя. Как же ты жалок.

— Уходи, — севшим голосом выдавил Тор, не в силах пошевелиться.

— Вообще-то я пришла поговорить с тобой.

Одинсон вздрогнул. Он только сейчас понял, что кроме него и Локи в комнате есть кто-то ещё. Но внимание его было сосредоточенно только на брате.

«Уходи. Тебя нет. Ты мёртв. Уходи-уходи-уходи!» — мысленно взмолившись, Тор закрыл глаза.

— Но я здесь. Я везде. Прямо вот тут. Я в твоей голове, — прошелестел Локи в самое ухо, внезапно оказавшись сбоку, а потом едко рассмеялся так, как мог только он: — Знаешь, а ведь Брунгильда права. Поздравляю, Тор. Ты сошёл с ума.

Живое дыхание опалило щеку. Слишком осязаемый, слишком реальный. Еще никогда прежде видение брата не было настолько разговорчивым. Тор покосился на Валькирию, еле разглядев её сквозь дымку. У той на лице отражалась смесь негодования и растерянности.

Это реальность? Она его видит? Он настоящий?

— Бедный, — саркастично выдал Локи. — Полюбил собственного брата. Ай-яй. Какая мерзость. Чтобы на это сказал отец?

Искромсанная тень качнулась в полумраке. Лицо мага оплыло и как пластичный воск сменило очертания.

— Ты позоришь весь наш род! — крикнул громогласно появившийся вместо него Один. — Убирайся прочь с глаз моих!

Тор вспыхнул, дёрнувшись в сторону.

— Что за чушь?! — тихо прорычал он.

— Ну, а мама…

— Закрой рот! Убирайся!

— Ты чего?! — возмутилась Валькирия.

— У-у, она злится, — улыбнулся ставший собой Локи, а затем с ненавистью выплюнул: — Увы, не могу. Ведь это ты не отпускаешь меня!

Всё в доме преобразилось, приняв пугающе нереальные очертания, то сжимаясь и отдаляясь, то приближаясь. Тор обратил внимание на Валькирию — та смотрела только на него. Широким шагом он прошёлся по качающейся комнате, как зверь по клетке. Прикусил губу. Реальность ли это? Нет, конечно же нет. Похоже, он действительно рехнулся.

— О, ни к чему стесняться. Ведь я так хорош собой, как тут не влюбиться?

— Это полный бред!

— Я это ты, Тор, — Локи, стоя уже у стены, постучал пальцем по виску. — Слышишь это? Кап-кап. Кап-кап-кап. Крыша твоя знатно потекла.

И он рассмеялся. Искажённое, будто отражение в разбитом зеркале, пространство тряслось и пульсировало, как дальние звезды, и смеялось вместе с трикстером, громко скрипя и лязгая.

— Тор?.. — проговорила обеспокоенная Валькирия. Она не знала как ей поступить.

Раскатистым громом буря ворвалась в дом через приоткрытое окно, но даже она была не способна пробраться сквозь толщу купола. Тор склонился, схватился за голову, запустив в волосы пальцы.

— Ты можешь замолчать? — через силу вымолвил он шёпотом.

— Ты любишь, — вырастая из тени, Локи бесшумно оказался перед ним. — Больной, извращенной любовью. Да ты просто псих! Признай это. Признай, что законченный эгоист. Мм? Что? Стыдно? Конечно, стыдно.

Комната закачалась сильнее. Шум, похожий на стрекот в знойной степи, затопил уши, нарастая, давя и охватывая Одинсона всего. Он не мог пошевелиться. Одеревеневшие ноги вдруг увязли в трясине, сотканной из слов мёртвого брата.

— Только вот не надо играть в благородство и прикрываться заботой. Всё с тобой и так ясно, старший братик.

— Ложь. Это не правда, — прохрипел Тор, не поднимая глаз. — У меня и в мыслях не было…

— И теперь то, что начиналось как забота обернулось в оружие, не так ли? — Локи, опустив брови, качнул головой притворно понимающе.

Зайдя за спину Тора и вцепившись пальцами в его плечи, он острым взглядом посмотрел ему прямо в самое сердце, потроша без ножа и выворачивая его наизнанку. Рот изогнулся в злой ухмылке.

— А надо было послушать её, — Локи кивнул на Валькирию, — теперь бегай за мной, спасай, унимай свою душу! Ты же понимаешь, что сам виноват. Не будь ты таким соплежуем ничего бы не случилось.

«Не правда», — в мыслях повторил Тор, болезненно скривившись.

— О, ещё какая.

«Я должен был спасти тебя. Именно это я и делаю.»

— Ну, разумеется. Ты спасаешь меня, а я ухожу. Или умираю. И так до бесконечности. Другого конца здесь быть не может. Ты хуже, чем отец. Пойми уже наконец, я свободная, самостоятельная личность, а не часть тебя. И я хочу уйти.

— Но я не могу тебя отпустить. Не могу… — Тор прикрыл лицо ладонью, склонив голову ещё ниже. Губы его задрожали. Слова толчками выходили из приоткрытого рта: — Я хочу, чтобы ты всегда был моим братом. Мне так плохо без тебя. Ты даже не представляешь. Сколько мне надо тебе сказать… Я должен был…

Стрекот ослаб, спадая, а затем и вовсе стих. Оглушенный тишиной, Тор прошептал:

— Я устал тебя хоронить раз за разом. Это просто невозможно. Невыносимо.

Он уже готов был выслушать новые насмешки брата, но голос его зазвучал неожиданно мягко:

— Тебе нужно двигаться вперёд. Перестань бороться с судьбой. Ты не несёшь ответственность за мои поступки.

Невыдержав, Тор повернулся к нему лицом, вскинул голову и увидел, как улыбается Локи — печально и понимающе.

«Ошибаешься. Это и моя ответственность тоже. Ведь мы семья», — уверенно сказал он в уме.

— Дубина! — недовольно всплеснул руками Локи. — Нельзя мешать кому-либо получать свой необходимый жизненный опыт. В этом вся суть.

— А если я не хочу, чтобы ты снова проходил через всё это, брат? То, что с нами случилось?..

— Это уже случилось. И повторится снова, если ты не остановишься, — Лафейсон тяжело вздохнул и вымолвил: — Я страдаю. Я очень страдаю. Хватит уже. Отпусти. Разве это не то единственное, что ты в силах сделать для меня?

Что-то внутри Тора надломилось. Трясина обратилась волной глубокого чёрного моря, накрыла его с головой и потянула на уродливое дно.

— Нет, я не могу, — рыдающим голосом проговорил Тор вслух.

Тень медленно заскользила по стене ко второму силуэту, замерла возле него. Локи положил ладонь на щёку вздрогнувшего Тора.

— Ты любишь меня. Я знаю, — он улыбнулся, когда громовержец отрицательно затряс головой. — Всё в порядке. Придёт время и ты примешь это.

— Но он… Ты…

Тор не мог заставить себя озвучить свою боль, что дрожью схватила его за горло. Наскоро вытерев выступившие слезы жёстким движением ладони, он шмыгнул носом и опустил взгляд.

Локи подошёл ближе, и две тени слились в одну. Тор услышал короткий, беззлобный смешок, а затем почувствовал тепло и крепкие руки брата, обхватившие его за шею. Положив подбородок громовержцу на плечо, он зашептал:

— Пусть лесть, манипуляции, обман и жестокость были единственным способом заслужить твою любовь и внимание… Так сложилось, что я тоже люблю тебя, брат.

Тор рвано выдохнул, окончательно теряя контроль. Зажмурившись, он притянул лицо брата трепещущими ладонями. Прижался лбом к его лбу.

— Локи…

Ноги подгибались в неумолимом стремлении грянуться на колени, пасть ниц перед братом. В сердце билось неистовое желание обхватить его за талию и не прижаться к нему, а прибиться к берегу после долгого плавания. И вымаливать прощение.

— Но мертвецам положен покой.

Локи отстранился. Рябь прошлась по его лицу, словно помехи в телевизоре. Тор взволнованно посмотрел на него и схватил за руку. Матовый купол угрожающе затрещал.

— Подожди!.. — молча крикнул он.

Лафейсон скривился как от боли, убрал руку, толкнул ею громовержца в грудь.

— Заботься о живых. Раз тебе так нравится играть в спасателя, то помоги. Прямо сейчас мне нужна твоя помощь. Но обещай, что после ты дашь ему уйти.

— Как я могу помочь тебе?

— Пообещай!

Невидимое стекло, завибрировав, покрылось трещинами от этого крика. Метнув взгляд на Валькирию, а затем переведя его на Тора, Локи торопливо зашелестел:

— Ты поверишь мне, если я скажу, что солнце уже воссияло над нами?

Мелькнула молния, разрезав объятую темнотой комнату. За окном зашуршал ливень.

— Пообещай. Сдержи слово.

Побледневший Тор, глядя на брата, как провожающий в окна уходящего навсегда поезда, треснувшим голосом произнёс:

— Я… обещаю.

Локи кивнул, улыбаясь, и, пошатнувшись, стал растворяться во мраке наступающей ночи. Тор сглотнул, спешно протянул руку к брату, силясь ухватиться за его ладонь, мазнул по ней пальцами — ни жизненного тепла, ни веса. Он с надеждой поднял взгляд, но увидел только собственную тень.

— Понятно, — протянула стоявшая в стороне Валькирия, округлив глаза. Только что она лицезрела что-то абсолютно ненормальное. — Всё. Я звоню в психушку.

Тор очнулся. Проморгался, а затем посмотрел на подругу ясным взглядом. Валькирия потянулась к телефону, лежащему в кармане брюк, и стоило ей взять его как раздался звонок.

— Да, это я, — заговорила она формальным голосом, а затем вдруг вскрикнула, — Что?!

Воительница придушила трубку в руке. Тор вопросительно нахмурился, окончательно придя в себя. Комната, перестав раскачиваться словно корабль во время шторма, обрела привычные, чёткие очертания. Валькирия ещё немного поговорила по телефону, а затем, обратившись к Одинсону, вымолвила:

— Твой брат… его видели в Нью-Йорке. Произошёл какой-то инцидент. Ничего не понятно, кроме того, что учинившим погром среди бела дня был никто иной как Локи.

Тор ощутил болезненную усталость, и ему понадобилось время, чтобы выдохнуть. Он молча кивнул, проигнорировав дальнейшее беспокойство подруги, обошёл её и вышел на улицу.

Загудев, подул сильный ветер, забрался под одежду, обдал отрезвляющим холодом. И выдохнул в самое ухо шелестом листвы:

— Это мой тебе последний подарок.

***

Бар в дневное время был практически пуст. Тор сидел за дальним столиком, глядя на полный стакан, зажатый в руке. Во взгляде громовержца замерло ожидание. Спустя десять минут он почувствовал совсем рядом чьё-то присутствие. Напряжённый, Тор обернулся и встретился взглядом с подошедшим. Мгновение, и глаза Тора слегка прищурились в приветственной, но сдержанной улыбке.

— Здравствуй, старый друг.