Смеркалось. Небо затянуло серыми тучами. Где-то вдали оглушительно грохотал гром. Уже холодное, полностью обескровленное тело, рухнуло на асфальт. Над телом, с ехидной улыбкой вытирая кровь с щеки, стояла невысокая девушка. С виду хрупкое девичье тело было облачено в черный кожаный плащ по самую щиколотку, руки спрятаны в перчатки. Весь мрачный образ разбавляли лишь яркие малиновые волосы, собранные в небрежные два пучка.
“Будет знать, как к девушкам приставать. А хотя… Не будет.”
Героиня рассмеялась со своей же шутки. Покидать место своего злодеяния или убирать тело в менее людное место девушка не торопилась. Она с интересом смотрела в пустые стеклянные глаза мужчины. Скорее нет. Мужлана. Иначе назвать его язык не поворачивался. Холодные бездонные голубые глаза. Словно покрытоый толстым слоем Байкал. Весь в белых трещинках, с глубокой насыщенной синевой на глубине. И как у таких людей могут быть такие красивые глаза?
Девушка не сразу обратила внимание на то, что позади нее остановилась полицейская машина с сигналками. Уж больно загляделась в эти пустые голубые глаза.
— Гражданочка! Что здесь произошло?
“Вот же черт. Надо было его вглубь дворов отвести. Не спалилась бы. Вот и что делать? Наверное, сваливать. Не хочу быть псевдо-очевидцем событий.”
И девушка рванула. Да так быстро, что полиция не успела сразу среагировать.
— Остановитесь!
Но героиня не слышала ни приказы, ни угрозы выстрелить. Она бежала со всех ног, петляя между дворами, прошмыгивая под арками в тесные переулки. А преследователи никак не желали отставать. Наверное, не будь инициаторша погони вампиром, то от нее остались бы одни кости, а из кожи сделали бы решето.
В окнах домов загорались огни, на улицу высовывались недовольные головы. Вслед себе девушка слышала выкрики.
Сердце набатом стучало в ушах, дыхание сбивалось. Она никогда так быстро не бегала. А тем более от полиции.
Героиня ловко запрыгала по скамейкам, пересекая детскую площадку. А вот полиция затормозила в песке.
Снова раздался выстрел. Совсем близко, почти попал. Лишь бы оторваться.
И все-таки город девушка знала не так хорошо, как могла бы. Завернув в очередной темный закоулок, ее встретила кирпичная стена.
“Твою мать.”
А двое мужчин все приближались.
“Думай! Думай!”
Героиня отошла назад и с разгоном запрыгнула на крышу. Сзади показались двое фигур полицейских. Очередной выстрел, попадание в плечо. Взвизгнув от неожиданной боли, девушка рванула дальше. Недавно прошедший дождь мешал передвигаться. Ботинки скользили. Приходилось цепляться руками за что попало. Полуперчатки не спасали. Пальцы стирались в кровь.
Скользкая поверхность замедляла. Несмотря на преимущество по высоте, девушку могли все еще просто догнать. Снизу раздавались крики полицейских и очередные выстрелы, что пролетали мимо. Какой-то даже в окно жилого дома попал. Кажется, кому-то придется возмещать ущерб.
Удавалось бежать лишь на адреналине. Девушка с легкостью запрыгнула выше и побежала по многоэтажкам. Крыши были куда удобнее. Бежать проще. С высоты не было слышно, где находилась полиция. Однако героиня все неслась вперед без остановки. Кажется, на такой скорости она могла спокойно пересечь весь Санкт-Петербург, пробежать по воде и оказаться в другой стране.
Прыгнув на очередную многоэтажку, девушка рухнула на крышу без сил. Адреналин стремительно покидал кровь, а мышцы болели так, как не болели после трехчасовой тренировки на следующий день. Сердце бешено стучало в груди, перед глазами все мутнело, плясало, плыло. Кое-как повернувшись на спину, девушка уставилась на звездное небо, которое так красиво украсил северное сияние ее собственный мозг. Еще немного, и она отключится. Руки уже немели, дыхание учащалось. Голова шла кругом.
Девушка медленно приходила в себя. Сколько она провалялась, ей неизвестно. Радовало то, что она все еще на крыше. Значит, не поймали. Значит, плюнули на погоню и вернулись к трупу. Интересно, а они запомнили ее лицо?
Разум постепенно приходил в себя, зрение фокусировалось. Перед глазами засияли яркие звезды и луна. Редкое явление для туманного Санкт-Петербурга.
Героиня медленно поднялась, держась за больную голову. Встать было еще тяжелее, чем сесть. Организм не был готов к такой встряске и теперь с трудом приходил в себя. Девушка часто пренебрегала “потолком” своих вампирских способностей и ходила по тонкому льду. А потом получала за это. Как случилось и сейчас.
Нужно домой.
Первая здравая мысль, пришедшая в голову девушки. Только вот где она?
Рука полезла в карман пальто и вынула чудом не выпавший мобильный телефон. Час ночи. Похоже, ее ждет серьезный разговор.
“Еще и куча пропущенных от матери. Да сколько можно? Я уже не маленькая девочка.”
Пальцы нашли приложение “Карты”. И только тогда удалось понять, что находилась девушка едва ли не на другом конце города. До дома идти минимум час. Сил также игриво прыгать по крышам уже не было. Поэтому пришлось найти пожарную лестницу и с большим трудом спуститься по ней.
Кое-как спустившись, героиня тяжело перевела дух и направилась по узким улочкам в сторону дома. Вдоль улиц с гаснувшими окнами и загорающимися фонарями. Больше не слышались возмущения бабулек о том, что им не дают спать. Не выглядывали на улицу осмелевшие подростки, чтобы снять погоню во всей красе. Девушка не знала точно, появится ли она на записи какого-то подростка в сообществе города. Хотя, зная, сколько в день происходит ситуаций, об этой ночи никто не вспомнит.
Во дворах лаяли собаки, перекрикиваясь друг с другом. Злились ли они? Обсуждали сегодняшний день? Отстаивали территорию? Всегда хотелось узнать, о чем говорят животные. Они наверняка были бы куда интереснее людей. Люди похуже крыс. Вечно что-то скрывают за спиной, а лицом к лицу так лживо и фальшиво улыбаются, что становится противно. И людей ведь не изменить. С каждым годом человечество все больше и больше утопает в фальши и лжи. А для чего? Чтобы подняться по карьерной лестнице? Чтобы заработать уважение? Вот не станет этого завтра, и куда денутся все “прекрасные” речи в надежде на дорожку в светлое будущее. А дорожки не будет. Компания разорится. Директор умрет или любой другой начальник. Или его сменят другим. А человек так и будет тонуть во лжи изо дня в день, даже не замечая этого.
За размышлениями, девушка даже не заметила, как оказалась в своем дворе. Домой идти не хотелось. Совсем. Дома новые проблемы, крики матери, укоризненный взгляд отчима. А может и другие родственники, которые решили нагрянуть в гости. И даже их разочарованный взгляд. Не хотелось.
Лучше дождаться ночи, когда все уснут.
Девушка уселась на детскую качель, обхватила руками цепи. Даже сквозь перчатки чувствовалось, как замерз металл. Ноги оттолкнулись от промокшей утрамбованной земли, и качеля двинулась вверх. Легкие наполнил прохладный осенний воздух, а ветер загулял в волосах. Шел конец второго месяца осени. Шли бесконечные дожди, с каждым днем становясь все холоднее. Кажется, скоро вот-вот должен пойти снег. На площадках уже не так активно играли дети. Многие из них пошли в школу, а после учебы родители заставляли делать уроки. Девушка и сама вспоминает то время. Как мама забирала ее из школы, приводила домой. Кормила вкусными оладьями с земляничным вареньем, а потом отправляла делать уроки. А пришедший с работы папа внимательно проверял домашнюю работу своей дочурки. И если ей что-то было непонятно, то помогал с уроками.
В какой же момент все изменилось?
Наверное, когда папа ушел из семьи. Когда полюбил другую женщину и другого ребенка. Тогда мама долго гуляла от мужчины к мужчине.
Девушка видела многих людей у себя дома. Нерусской внешности, полностью поросшие волосами. С желтой кожей и вытянутыми глазами, с ужасным акцентом. Картавых. Рыжих и таких кучерявых, словно облако. Зализанных блондинов, что днями не вылезали из спортивного зала, лишь бы понравиться женщине. И мама выбрала такого. Дядя Андрей. И что она в нем такого нашла? Ну да, он дарил ей цветы, возил на кабриолете по ресторанам, спустя месяц отношений сделал ей предложение. Обеспечивал семью настолько, что маме больше не пришлось работать.
Ну да, фантик красивый. И любая бы на такого повелась. А какой он человек? Нет, не гнилой. Пустой. Просто кромешная пустота внутри. Словно тряпичная кукла, без содержимого. Без богатого внутреннего мира. С ним скучно.
Девушка скучала по отцу. Много раз пыталась ему дозвониться, но отвечал он редко. И разговаривал мало. В основном о работе. О том, как его повысили и сколько приходится трудиться, чтобы прокормить новую семью. Его новая жена отказалась работать и взяла на себя обязанности по дому.
Девушка встала на ноги и направилась домой. Еще бы немного, и она заплакала. И потек бы ее макияж, который она так усердно рисовала в ванной своей подруги ранним утром.
Щелкнул ключ в замочной скважине, тихо открылась дверь. Темное помещение резко окутал яркий свет от люстры.
— Ева, — раздался подозрительно строгий мужской голос.
Девушка повернулась. Отчим. В отвратительно облегающей его тело майке, шортах до колена. И с потрепанными светлыми волосами, что обычно зализывались вонючим гелем на бок.
— Да, Андрей? — фыркнула Ева, уже подозревая, к чему приведет этот разговор.
— Мы с твоей мамой себе место не находим. Ты где шлялась все это время? Ночь на дворе.
— У подруги была, — будничным тоном ответила девушка. Чем еще сильнее разозлила отчима.
— Мне надоело твое вранье. Иди и разбирайся с матерью.
А вот с мамой разбираться не хотелось. Если Андрей просто покричит да успокоится, то вот мама злилась долго. И к чему приведет диалог с ней — уже было неизвестно.
Поэтому вместо того, чтобы идти на кухню, где обычно сидела мама, Ева направилась к себе.
Несмотря на двухкомнатную квартиру, места в комнате Евы вполне хватало. Стены девушка вечно украшала гирляндами, светодиодной лентой, цвет которой меняла с помощью пульта. Больше всего места занимала огромная мягкая кровать с пушистым пледом, который Ева сама и связала. Плед был усыпан горой мягких подушек и игрушек. На кровати героиня и спала, и творила, и занималась своими делами. Около окна расположился небольшой белый рабочий стол, такого же цвета настольная лампа. Рабочее место Евы всегда было завалено скетчбуками, тетрадками, недовязанными игрушками, баночками с бисером. Где-то на подоконнике примостился миниатюрный розовый вентилятор, который хоть немного, да спасал в жару. Рядом стояла большая косметичка со всеми атрибутами для яркого макияжа, что так любила Ева. Шкаф стоял в ногах девушки и был заполнен различной одеждой. Вкус у Евы менялся часто, и лишь к семнадцати годам сформировался окончательно.
Переодевшись в плюшевую пижаму-амигуруми в виде панды, героиня завалилась на кровать с телефоном в руках. Как было приятно ощутить мягкие перины после такой погони. Да и в целом после столь долгой прогулки.
Не успела Ева хорошенько разлечься, чтобы уснуть, как дверь бесцеремонно открыли. На пороге стояла мама. Или мать, как стала ее звать Ева в последние лет так пять.
Мама всегда одевалась аккуратно, скромно, без всякой вульгарщины. Но, как казалось, совершенно безвкусно. Конечно, Андрей ее одаривал одеждой из дорогих бутиков и брэндов. Но как комбинировать это все — видимо, у Андрея не хватило денег на стилиста для любимой.
Сейчас на матери был надет белый летний комбинезон, который она как года два использует в качестве одежды для сна. Похоже, атласный халат и кружевное белье она прячет для особых случаев, когда Ева надолго уходит из дома. Точно ли она горюет, как рассказывает сама? Точно ли не находит себе места? Или считает Еву простым серым пятном на ее жизни, от которого следует избавиться?
С детства Ева обожала у мамы ее светлые вьющиеся волосы, которые ей так безумно шли. Даже гетерохромия — один глаз был карим, другой серым — ее только красила и никак не убавляла ее красоты.
Сейчас эти прекрасные в прошлом глаза опухли, под ними появились глубокие морщины. Светлые локоны поблекли, но не теряли своей гладкости и невесомости.
— Ева, мне нужно с тобой серьезно поговорить.
— А если я не хочу? Ты уйдешь и оставишь меня в покое?
— Нет.
— Чего и следовало ожидать, — девушка уселась на кровати, скрестив ноги по-турецки, — Чего ты от меня хочешь?
— Ева, когда ты возьмешься за ум? Ты постоянно сбегаешь из дома, грубишь Андрею, хотя он старается для нас как лучше.
— Не для нас, а для тебя! Меня он игнорирует.
— Не правда. Он тебя также любит, как и я. Ты два года назад закончила школу. Когда планируешь поступать?
— Не знаю. Не вижу у себя высшего образования.
— Ева!
— Что Ева?
— Не получив…
— Не получив высшего образования, я так и останусь безработной, — нагло перебила Ева, — Мам, ну камон, какое высшее образование в 21 веке? Я что, медиком хочу стать или юристом, где высшее образование обязательно? Устроюсь официанткой или баристой, буду зарабатывать себе на жизнь. Может, годам к 30 открою свою кофейню. Или даже сеть!
— Ева! А как же музыкальная школа? Художественная? Ты же так хотела поступить в художественный ВУЗ.
— Хотела, хотела, да перехотела. Я не знаю, кем буду, мам! Отстань от меня с этими расспросами!
— Да я в твои годы!
— Ага, вовсю работала и концы с концами сводила. Мам, я сама решу, как разбираться со своей жизнью.
— Пока ты в моем доме, ты будешь делать так, как я скажу! Ты сейчас берешь и отправляешь заявление в художественный ВУЗ!
— Мам!
— Не мамкай! Я все сказала!
— Ах все? Значит, пока я в твоем доме? Да пожалуйста! Я прямо сейчас уйду. И живи ты со своим Андреем, раз я вам так мешаю!
— Ева!
— Я устала!
И Ева подскочила с кровати, нашла свой рюкзак и принялась складывать туда свои вещи. Одежду, белье, скетчбуки. Все, что попадалось ей на глаза. Накопленные деньги тоже прихватила с собой.
— Ева! Угомонись!
— Нет, мама. Раз в этом доме я больше никто, то я уйду.
Девушка оделась впопыхах и пулей выскочила в подъезд. Она слышала, как за ней рванулась мать, но отчим остановил ее со словами “Одумается — вернется”.
“Не вернусь. Больше никогда не вернусь.”
Каждую неделю, каждый месяц Ева выслушивала один и тот же диалог, будто находилась во дне сурка. Где каждый вечер мать приходит в комнату и отчитывает ее, какая она ленивая и ни на что не способная, что не может поступить в ВУЗ.
Ева давно намеревалась сбежать, и сегодняшний вечер стал последней для нее каплей. Ни мать, ни уж тем более отчим не понимают ее. Или перестали понимать. Лишь папа понимал. Но сейчас и у него другая жизнь, другие цели, другая семья. Вряд ли он примет в семью дочь от другой жены.
И вот она осталась одна. В огромном мире с людьми, которые ее не понимают. Звонить подруге? Поздно наверное. Но ночевать где-то надо. Ева вернулась на ту же детскую площадку, где отдыхала после побега от полиции. И присела на карусель. Отсюда хорошо было видно окна квартиры ее семьи. Ее бывшей семьи. На кухне и в родительской спальне горел свет. Две темные фигуры перемещались от одной комнаты к другой. Но о чем те говорили — Ева не услышит. Да и знать не хочет. Потом свет погас сначала в кухне, а после в спальне.
Успокоились.
Или Андрей успокоил излюбленным им способом.
Еву передернуло. Желая отвлечься от всей ситуации, она заглянула в телефон и зашла в чат с подругой.
@malIna_malinA, 00:52 : Женя, привет. Не спишь? Тут беда приключилась. У тебя можно переночевать?
@chokoladnaya_krasovka, 00:53 : Ева, солнце! Чего случилось? Опять с семьей проблемы? Приходи конечно! Я тебе сейчас постелю!
@malIna_malinA, 00:55 : Спасибо, подруга) Уже выдвигаюсь. На месте все объясню, целую. Но да, опять семья.
Женя была едва ли не единственной ее подругой еще со школьной скамьи. Выпустившись, она пошла на дизайнера одежды, а Ева пока не торопилась поступать, объясняя все тем, что еще не нашла себя. Время шло, а дружба все крепчала и крепчала. Женя везде и во всем поддерживала подругу, постоянно давала ей переночевать у себя. И даже кормила часто, несмотря на то, что Ева оправдывалась наличием денег.
Ева выдохнула и убрала телефон в рюкзак. Зарядки осталось мало, но дома у подруги можно будет зарядить. Главное дойти по такой темени. Хотя идти-то…минут пять отсилы. Во дворе, несмотря на частую проходимость и жалобы жителей, не горели уличные фонари. А свет от окон домов или от магазинов едва мог осветить хотя бы треть улицы. Поэтому приходилось идти почти в темноте.
Ева все думала, а правильно ли она поступила, что ушла из дома? Наверное, правильно. Уже не первый год у них возникает один и тот же конфликт. Иногда он заканчивается парой фраз, иногда — целым скандалом. Как было сегодня. Наверное, маме будет проще жить с одним Андреем.
— Это был неплохой побег от полиции, — раздался голос совсем рядом, почти над ухом.
Ева подскочила на месте и резко обернулась. Неужели ее поймали? Перед ней стояла женщина выше на полторы головы. Короткие темные волосы зачесаны на бок, а темные, словно ночь, глаза с интересом смотрели на Еву. Красные губы улыбнулись, а среди ряда зубов показались едва заметные клыки.
— Вы вампирша! — воскликнула Ева, когда пришла в себя. Для нее увидеть…сородича было делом непривычным. Конечно, это могла быть простая женщина с острыми клыками, но девушка чуяла что-то другое от незнакомки. Но вместе с радостью появилось и сомнение:
— Откуда вы? И что вам от меня надо?
— Девочка, не бойся меня, — таинственная ночная незнакомка шагнула ближе, и Еву обдало терпким ароматом горькой вишни, — Слышала, тебя не понимает семья? Человеческая семья.
— Даже если и так, какое вам до этого дело?
— Я могу предложить тебе крышу над головой. И куда более дружелюбную семью. Которая не будет отчитывать за лень или нежелание учиться. Ты ведь думала, что вампиров не так много в мире, верно?
— Откуда вы столько знаете?
— У этого города везде есть лишние уши и глаза. О большем рассказать, увы, я тебе не смогу, — темные глаза сверкнули в ночи, — Так что? Пойдешь со мной? Тебе будет с кем поболтать в новом мире.
И женщина протянула смуглую руку с длинными ногтями Еве.
Девушка задумалась. Оглянулась на окно, где уже спали родители. Среди людей есть ведь и хорошие, понимающие. Ее подруга Женя, мама, которая пусть и орет, но остается мамой. Орет…
Ева незамедлительно пожала ледяную руку женщины. Она устала от постоянного крика. От постоянного осуждения в свою сторону. От того, что ее считают никчемной.
— Чудесно. Пойдем со мной.
И они зашагали по темным переулкам куда-то глубоко во дворы. За время этого маленького путешествия Ева смогла рассмотреть незнакомку. Она шагала в кожаных ботинках на высоком каблуке. Шею укутывал теплый меховой воротник шубы. Однако до зимы было еще далеко, но ночи в этом краю действительно были куда прохладнее, чем в других регионах. Только в свете фонарей удалось разглядеть, что волосы отливают красивым глубоким винным цветом. В ушах висели длинные массивные сережки. Незнакомка одновременно была добра и холодна. В ней словно смешались две противоположные стихии. Но как минимум женщина внушала немой страх. Интересно, что случилось бы, откажись Ева от этого предложения. Вдруг у незнакомки под шубой пистолет или нож. Или она настолько сильна, что может прибить жертву одними когтями и клыками? Ева еще так мало знала о вампирском мире, чтобы точно утверждать о способностях. Единственное, что она у себя заметила, это повышенная выносливость и увеличившаяся скорость. Иногда получалось запрыгивать на второй этаж какой-нибудь заброшки, но организм тяжело выдерживал такие нагрузки.
Опустив руки в карманы, девушка ускорила шаг, чтобы не плестись за вампиршей.
— А как вас зовут?
— Анна. И давай на “ты”.
Ева немного опешила. Несмотря на юношеский максимализм, который бушевал сейчас во всей красе в теле юной вампирши, она все-таки умела соблюдать некий официоз в диалоге. И “тыкать” в человека, который явно старше нее, было непривычно.
— А я Ева. У вас… у тебя красивое имя.
— Обычное имя.
— Куда мы идем?
— В вампирский дом, дорогая. Небольшое пристанище моей “семьи”. Дорогу потом сама запомнишь.
— Ага. И сколько вас там?
— Когда как. Когда пятнадцать, когда все тридцать или сорок.
Глаза Евы округлились:
— Вас так много?!
Анна замедлила шаг и обернулась на девушку в непонимании. Приподняла бровь и уставилась на удивленное лицо Евы.
— Почему это тебя так удивляет? Скажи мне на милость, дорогуша, где твой наставник?
— Нас… Кто? Я давно не учусь в фигурном катании, у меня нет наставника.
Анна закатила глаза и цокнула.
— Тот, кто тебя обратил.
— Ой… — Ева смутилась, — Я не знаю, кто это сделал. Помню, что было в клубе. Я еще тогда свой выпускной отмечала.
— Хорошо, поняла. Нужно будет его найти и по шапке надавать за такую халатность.
— А что, обязательно следить за теми, кого обратили?
— Конечно! Пока те не встанут на ноги. Иначе о нашем существовании узнают. И тогда будут большие проблемы. И как раз подобные ситуации, которые произошли сегодня с тобой, наставники должны пререкать. То есть не выпивать людей до конца, не попадаться на глаза полиции, не охотиться в людных местах. И тому подобное. Ну, мы тебя научим.
— А если я не хочу? Что плохого в том, что люди узнают о существовании вампиров?
— В смысле что плохого? Однажды мы уже доверились людям, и нас чуть не сожгли живьем. Поэтому мы не хотим допускать еще подобных ошибок.
— Но ведь подростки просто обожают вампиров!
— Это ты так говоришь о молодом поколении. А подумай, что станет со стариками? Кого-то удар хватит, а кто-то пойдет на нас с вилами, факелами да чесноком. Нам этого уже хватило раньше.
Вдоль переулка стоял небольшой двухэтажный домик. Старый, многоквартирный, с потрескавшийся штукатуркой на внешних стенах и потертостями на декоративных колоннах. Архитектура прямо в духе Санкт-Петербурга.
Ева неуверенно зашла внутрь и принялась спускаться по лестнице куда-то в подвал. Сам двухэтажный домик представлял из себя какую-то сеть магазинчиков и барахолок. А вот подвал раскрылся совершенно другим образом. Здесь не пахло сыростью, не бегали мыши и не ползали пауки, как думала Ева. Теплый воздух бархатом окутал лицо, в ноздри проник приятный аромат пряностей и выпечки. В ушах заиграла классическая музыка.
Ева вышла из маленькой прихожей, оставив там свое пальто, и застыла в восхищении. Подвальное помещение было раза в два, а то и в три больше самого домика наверху, словно то, что было над землей, являлось простым муляжом. Для того, чтобы сокрыть чужой мир от людских глаз.
Они оказались в просторной гостиной. Комната была скорее квадратной, уходя далеко вглубь. Над потолком свисала хрустальная люстра, все полы были застелены дорогими мягкими коврами. Вдоль дальней стены расположились кожаная мебель, столы с закусками, старый и, казалось, работающий проигрыватель. В общей атмосфере было едва слышимо поскрипывание иглы о виниловую пластинку. Чуть ближе к центру стоял бильярдный стол, за которым играло два человека. Или вампира, если выражаться правильнее. По правую сторону от входа стояла барная стойка и несколько бочек, от которых шел невероятный аромат дерева с вином. За стойкой стоял крупный мужчина, разливая словно по хрустальным бокалам дорогущие напитки. Воздух был наполнен дороговизной. Вокруг раздавались разговоры. Негромкие, словно вполголоса. И каждого было удивительно слышно, никто не перебивал друг друга.
Еве стало некомфортно от окружения. Это та семья, о которой говорила Анна? Да ее отсюда за шиворот выпроводят! Или осмеют то, как она выглядит. То, что ничего не умеет и не знает. Это какой-то сбор аристократов, к которому Ева не была готова. Здесь она точно будет белой вороной.
— Ты выглядишь напуганной, — произнесла Анна, поправляя свое длинное облегающее платье, — Не бойся, здесь ты не встретишь осуждения.
Ее слова не делали ситуацию лучше, хотя словно медом лились в уши. Девушке не верилось, что она может остаться тут и не стать главной жертвой для насмешек.
— Может, я лучше пойду домой? Мне здесь неуютно.
— Многие так говорят, а потом не хотят покидать это место, — Анна дружелюбно улыбнулась, — Пойдем за мной, познакомишься со всеми.
И Ева осторожно прошла в гостиную. Девушка аккуратно свернула в сторону барной стойки. Может, немного алкоголя не помешает для того, чтобы расслабиться.
— Здравствуй, красавица, — раздался басистый голос из-под густой каштановой бороды. Мужчина, пусть и выглядел солидно, но немного неряшливая борода, растрепанные волосы выбивали из образа. Доказывали, что все здесь настоящее, а не просто сон.
— Здравствуйте.
— Будешь что-то заказывать? Тебе что-то безалкогольное или чего покрепче?
— Не знаете, что подойдет для смелости?
— Смелости, хм…
Мужчина задумался, даже убрал в сторону хрустальный бокал, который столь долгое время протирал от разводов. Бармен медленно поглаживал бороду крупной ладонью, и из-под белоснежного закатанного рукава удалось разглядеть татуировку. Всю картину увидеть, увы, не получилось. Но глаза зацепились за листья папоротника.
— Лучше всего подойдет “Персиковый эфир”, — на соседнем стуле возникла невысокого роста фигура с беретом, который вот-вот был готов упасть на пол.
Ева обернулась. Рядом сидел юноша едва старше ее. Скорее младше. Кучерявые светлые волосы топорщились во все стороны, подобно барашку. Из-под шевелюры едва проглядывался тот самый синий берет, что так несуразно смотрелся на юноше. Пока Ева его разглядывала, тот уже раза два попытался сдуть с лица надоедливую челку. И зачем только кудрявые их делают? Одет юноша был в подобный остальным дорогой костюм: накрахмаленная белая рубашка с излишне длинным угловатым воротником, на фоне которого маленький синий галстук выглядел забавно. Рубашку также украшали подтяжки, что крепились к длинным брючный шортам. На ногах — дорогие лакированные туфли. Весь костюм смотрелся на юноше крайне смешно. То ли парень пытался таким образом скрывать свой возраст и выглядеть солиднее, то ли его просто заставляли так одеваться.
— Точно! — задумавшийся бармен наконец-то опомнился, — Спасибо, Вень, что бы я делал без тебя! После того, как на пенсию уйду, сразу же мое место займешь!
Мужчина дружелюбно рассмеялся и потрепал паренька и без того по вихрастой шевелюре. Берет, который держался на божьем слове, окончательно упал на барную стойку. А юноша насупился.
“Веня… Веня. Да как же? О! Вениамин!”
И Ева, не сдержавшись, засмеялась. Все в этом юноше противоречило его натуре: одежда, обувь, имя, забавный синий берет. Лишь только волосы говорили о том, кто он.
— Вообще-то ничего смешного тут нет! — еще сильнее насупился паренек, нахлобучивая на растрепанные волосы аккуратный берет.
— Прости-прости! — отсмеявшись, извинилась Ева. К тому времени бармен уже не особо слушал разговор молодых.
На громкий смех обернулось несколько постояльцев данного заведения, но лишь понимающе улыбнулись и вернулись к прежнему разговору.
Девушка мельком прислушивалась к окружающей ее обстановке. Похоже, у нее будет очень много тем для размышлений ночью.
— Ты кстати кто? Я тебя тут раньше не видел. И выглядишь ты необычно.
— Меня привела сюда Анна. Сказала, что мне тут будет лучше. Я Ева.
— Госпожа Анна? Да она всем так говорит. Но не все находят тут дом.
— А ты откуда знаешь?
Вениамин загадочно улыбнулся и уселся на стуле поудобнее, абсолютно не по-аристократически подогнув под себя ногу. После чего чуть не грохнулся на пол, но, благо, удержался. Ева снова хихикнула от его поведения. Юноша на фоне всех остальных выглядел забавно и мило, это притягивало.
— Потому что сам такой.
— В каком смысле?
— Я так-то из этой “семьи”. Но не хотел сюда приходить. Хотел жить своей жизнью, но Анна уговорила меня остаться тут. А здесь все такие старые, это ужас! — буркнул Веник и снова надулся, подобно воробью в мороз.
— Почему вы называете это семьей? Вы все здесь родные?
Воробей обернулся на Еву и рассмеялся.
— Нет конечно! Как бы тебе объяснить. У каждой “семьи” есть свой основатель, от которого пойдет огромное вампирское древо. Забирай свой заказ и пойдем за мной. Я покажу тебе кое-что интересное.
И действительно, около локтя девушки бармен поставил напиток нежно-оранжевого цвета с пенкой и долькой персика. Удивительное зрелище. Девушка забрала бокал, улыбкой поблагодарила мужчину, и направилась за воробушком.
Они покинули гостиную и направились по длинному коридору, вдоль стен которого расположилось огромное количество дверей. Стиль напоминал Еве чем-то готический. Все так выдержанно, немного мрачно, но от этого не менее завораживающе. На стенах также висели картины, выполненные в масле. Девушка когда-то училась рисовать, а потому масло от остальных красок узнала без труда.
Шли они почти до конца коридора и лишь под конец свернули в другую сторону. Перед Евой предстали огромные двойные дубовые двери с массивными позолоченными ручками. Веник медленно толкнул их внутрь, и те с тихим скрипом отворились. За дверями находилась комната вполовину меньше гостиной, окна были завешаны тяжелыми зелеными шторами с красивыми золотистыми завязками. На стенах Ева увидела фотографии. И не одну, а с целый десяток. Девушка застыла в центре комнаты, разглядывая рамки. Со всех сторон на нее смотрели десятки пар глаз. Злых, спокойных, раздраженных, счастливых. На одиноком столе стояла фотография крупнее остальных. Мужчина лет пятидесяти на вид, в военной форме, с идеально прямой осанкой. Гордый, чуть мрачный взгляд смотрел прямо из-под густых седых бровей. Ева подошла ближе. Под фотографией, заламинированной, лежала запись. Старая, еще написанная перьевой ручкой:
“Эрик Отто Зальцбург, вампир, основатель семьи Зальцбургов. После войны стремительно покинул Германию с остальными членами семьи. Военный, мореплаватель. Приезжал в “дом” редко, когда давали отпуск. Считается ныне погибшим. Был сожжен родным сыном, когда тот узнал об истинной сущности отца.”
Далее следовал огромный текст, который понять уже не удавалось. Еве был абсолютно незнаком этот язык.
— О! Это наш основатель, дядюшка Эрик. Так зовут его многие, поэтому не переживай, с того света он тебя не покарает, — Веник, так неожиданно выросший сбоку, тихо рассмеялся.
— Что это за язык?
— А? — воробей заглянул на листок, — А! Язык древних. На нем говорили наиболее старые вампиры. Дядюшка Эрик обучился ему, но его знания так и не передались никому из нас. Поэтому прочитать не удается никому.
— Что случилось с сыном Эрика?
— Да черт его знает. Доживает наверняка последние годы в каком-нибудь богатеньком домике. Часть наследства все-таки перешло ему. А часть — младшей дочери. Она, кстати, тут есть.
Вениамин указал на фотографию рядом со столом. На ней была изображена миловидная девушка с длинными волосами, завитыми в локоны. Девушка смотрела словно вбок, на своего отца. И с такой теплотой и нежностью, что начинало щемить сердце. Ева прочитала запись ниже “Евангелина Отто Зальцбург”.
— Она мертва?
— Увы, да. Она вышла замуж за священника, сама не подозревая этого. Это ее и погубило.
Ева вскинула брови.
— Вампиры боятся священников? Я всю жизнь опасалась чеснока, а тут такое.
Веник рассмеялся. Искренне, почти до слез.
— Ну ты даешь! Но, честности ради, у каждой “семьи” есть свои особенности. Зальбурги, например, опасаются всего, что связано с верой. Иконы и кресты оставляют на нас огромные болючие ожоги. И чем дольше мы находимся рядом с такой вещью, тем сильнее и больше площадь поражения.
Ева вздрогнула и снова посмотрела на дочь Эрика.
“Ее просто…расплавило?”
Девушку снова передернуло от осознания.
— Представила это зрелище?
— Ага…
— Я тоже из раза в раз ужасаюсь историей Евангелины. Кстати, почти твоя тезка! Может, ты ее перерождение?
Воробей усмехнулся, а Ева от возмущения пихнула его в бок локтем.
— Ай! Больно же!
— Будешь знать, как так шутить. Слушай, а тут еще есть прямые родственники Эрика?
Веник осмотрелся вокруг.
— Не припомню. Евангелина перед смертью оставила дочку Серафиму. Но она, вроде как, не пошла по стопам матери. Однако знала, что та являлась вампиром. Анна, вроде, знала Серафиму и долгое время общалась с ней, чтобы побольше узнать про дядюшку Эрика. Но большая часть информации хранится в запретной секции, куда мне вход запрещен. “Ты еще слишком мал, Веня! И язык у тебя, как у жирафа! Растрезвонишь всем подряд!” Тьфу на нее.
Ева вновь улыбнулась и пошла вдоль стен, рассматривая фотографии. Черно-белых здесь было куда меньше, чем цветных. Хорошо видно, как менялись камеры с каждым годом.
— Есть семьи древнее вашей?
— Спрашиваешь еще. Конечно! Ростовские, Хилковы и Гусевы. Вторые прямо са-амые древние! От того и поехавшие немного головой.
— В каком плане?
— Да не знаю я. Я с ними не общался. Так что причину их поехавшей кукухи придется выяснять тебе самой.
— Не особо хочется, знаешь ли.
— А вдруг ты из этой семьи? — Веник усмехнулся, за что получил еще один тычок в живот, — Эй! А вообще нам действительно нужно узнать, из какой ты семьи. И, возможно, передать прямо в руки “родственникам”.
— И как вы собираетесь это выяснять?
— Методом проб и ошибок, наверное. А вообще, надо обратиться к главному.
— У вас не Анна разве всем заправляет? Мне казалось, вы ее как огня боитесь. Или, простите, как креста.
— Не-а. Она, скажем так, заместитель. А главный у нас пострашнее! Но сейчас его нет на месте, насколько я помню. Вроде как разбирается с ситуацией, где полиция обнаружила обескровленный труп мужчины.
Ева чутка дернулась.
“Это про меня сейчас там разбираются? Вот черт. А может, нашли еще один труп? Много же неприкаянных дебилов по миру ходит. Да же? Главное, не подавать виду.”
— И…как скоро он вернется?
— Не знаю. Обычно в таких ситуациях только ждать остается. Так не терпится узнать, откуда ты?
— Раньше я над этим особо не думала, но сейчас действительно интересно, — врет Ева, покидая комнату с “семейным” древом. В руках она все еще держала напиток, к которому за время разговора ни разу не притронулась. Возможно, сейчас самое время? Обхватив губами трубочку, девушка втянула в себя немного напитка. Рот окутала прохлада и сладость от персика. Алкоголь почти не чувствовался. Похоже, здесь это один из самых легких напитков. Не считая чая, наверное.
— Ева, ты куда?
— В гостиную. Подожду вашего начальника и отдохну, чувствую себя как раздавленный овощ.
— А-а-а, ну хорошо, отдыхай.
Веник на прощание махнул рукой и исчез в одной из комнат. До ушей донеслось тихое звучание скрипки и тут же пропало с закрытием двери.
Ева направилась обратно в гостиную, где раздавались такие же спокойные голоса. Но среди них были те, которые стали слышны ярче и громче остальных.
— Николай, мы привели девушку. Неизвестно, из какой она “семьи”. Наставник тоже неизвестен. Вам привести ее? — Ева узнала голос Анны.
— Ты же понимаешь, что мне сейчас некогда? У меня дел вагон. Еще и кто-то из вампиров чуть не раскрылся. Ну это ведь надо быть таким идиотом, чтобы оставлять труп на видном месте!
— Ну, может, это был кто-то из молодняка? Они часто так поступают по неопытности.
— Хотелось бы мне, чтобы наставнику этого идиота влетело хорошенько. Я кое-как дело замял.
Ева, услышав, что два голоса направляются в сторону коридора, попятилась назад.
“Это точно говорят обо мне. Если узнают, что это я сделала, то мне точно каюк.”
Не найдя место лучше, девушка юркнула обратно в комнату с фотографиями. Вряд ли эти двое сюда зайдут без какой-либо надобности, а она сможет переждать бурю тут. Пусть и в таком жутком месте.
Ева успела закрыть дверь в ту же секунду, как Николай и Анна зашли в коридор. Девушка облегченно выдохнула. Шаги направились в другую сторону от комнаты.
Напиток аккуратно опустился на стол рядом с фотографией “прародителя”. В ожидании спасительной минуты, когда может вернуться в гостиную, Ева уставилась в глаза Зальцбурга.
— Как-то… Даже жаль вас. Не могу представить, каково это, когда родной сын сжигает заживо, несмотря на родственную связь.
Дальше слова не лезли изо рта, вставая в глотке большим болючим комом. Ева представила, а если бы ее сожгла мама? Посчитала за дьявольское отродье. Она ведь довольно набожная и могла бы так поступить, несмотря на двадцать первый век. Девушка аккуратно прикоснулась к фотографии, провела рукой по раме.
Совсем скоро ухо уловило тишину в коридоре. И Ева, не медля ни секунды, тут же покинула жутковатую комнату. Конечно же, не забыв напиток. Ей не стоило там оставлять такие явные улики.
Оказавшись в гостиной, Ева расслабленно уселась в кресло и прикрыла глаза от наслаждения. И все-таки вампиры, как и люди, знают толк в наслаждении. Наверное, даже больше, чем люди. Иначе как объяснить такую мягкую мебель, которая со стороны кажется тверже кирпича? Если бы это было фэнтези, то девушка наверняка бы вынесла вердикт, что это все — магия. Хотя вдруг и магия существует? Вампиры же есть. Вдруг есть и оборотни, и гномы, и эльфы. Просто тщательно скрываются. Может, поискать на досуге?