Веки открываются с большим трудом. И стоит взгляду зацепиться за единственный источник света в виде настольной лампы, как голова тут же взрывается адской болью. Никита морщится, мычит и отворачивается от лампы. Кто, такой ирод, вообще ее включил? Он же один живет. Может, просто забыл выключить? Никита снова поворачивается, но уже с закрытыми глазами, свешивается с кровати и вслепую пытается нащупать еще не открытую бутылку шампанского. Это ж где он так успел выпить вчера, что голову словно болгаркой пилят?
— Не думаю, что это хорошая идея.
— А? — икнув от неожиданности и чужого голоса, Никита валится на пол, ударяясь лбом. Голова начинает гудеть еще сильнее. И вместе с этим слышится тихое мычание от парня. Похоже, спустя еще пару таких ударов, и его мозг точно болгаркой распилят. Никита пытается встать, но вскоре забивает на эту затею и остается валяться на полу. Лишь смотрит на включенный ноутбук и совершенно незнакомый силуэт за письменным столом, что так внимательно что-то читал на предательски ярко горящем экране.
— Эй! — попытавшись победить в войне со светом, парень все-таки жмурится и прикрывает частично лицо ладонью, — Я не разрешал тебе ничего читать!
— Ну, что скажу, — спокойным тоном начал незнакомец, явно игнорируя злость в голосе Никиты, — Молодец. Почти все правда. Только в летучих мышей мы не обращаемся. Может, это и умели древние, но не мы. Прошлый век уже, знаешь.
— Ты вообще кто?! Что забыл в моем доме?! Я не пил столько, чтобы меня кто-то привел домой! А уж тем более, чтобы я незнакомцу сказал свой адрес и еще ключи от квартиры дал!
— Почти так и было.
Никита от возмущения снова икает и пытается хотя бы приподняться и сесть, но тут его крепко хватают за локоть и, словно пушинку, в одно мгновение поднимают и усаживают на кровать.
— На тумбе стакан и таблетка от головы.
— Супер. Мало того, что ты оказался неведомым образом в моей комнате, влез в мой ноутбук, так еще и по квартире моей шастал!
Но паренек все-таки тянется к стакану, однако таблетку не берет. И вправду в горле все пересохло.
— Ну, не сидеть же мне два дня на одном месте, верно?
— Сколько?! — вода резко вылетает струей из носа, а Лодочкин закашливается, морщась, — Так, еще раз. Сколько?!
— Тебе еще и слух отшибло вместе с памятью? Два дня.
— Да ну бред. Что бы я и до такого состояния напиться. Да ни в жизни.
Хотя раскалывающаяся голова твердила совсем иначе. Словно он целый день беспробудно пил в каком-нибудь клубе в окружении друзей. Никита трясет головой, от чего становится снова хуже. Только после этого парень выбирает верную тактику — сидеть и не двигаться.
— Повторю свой вопрос. Кто ты?
— Можешь звать меня Женя.
— Женя… Ага! Значит, я еще в России, это уже успокаивает
— Ты буквально в своей квартире.
— Так, а ну цыц! Я вообще-то думаю. Женя… Женя… Не Фиалк… — Никита поднимает голову на незнакомца, — А, нет, слишком старый. Хорошо, я без понятия, кто ты и что ты забыл в моем доме.
— Я тебя сюда и притащил.
— Да понятно это! Ты как меня нашел-то?
— Взял и нашел.
— Нет, это так не работает. Я знаю, что Питер огромный. И ты либо из ФСБ, которого послали за мной следить, либо ты сталкер. И оба варианта мне не нравятся совершенно.
— Слушай, малец…
— Никита.
— Мгм, — без интереса кивает Евгений, — Послушай, у меня не так много времени, чтобы тратить их на твое великое раздумье. Я и так с тобой два дня провозился, чтобы ты коньки не отбросил, хотя вместо этого мог нормально заработать и поесть.
— По тебе не похоже, чтобы ты куда-то торопился. И вообще, мог взять еды из холодильника, раз и так тут два дня жил.
— У тебя там мышь повесилась, а я грызунов терпеть не могу.
Мужчина передвигает ногами и кактится ближе к Лодочкину, чтобы сидеть напротив него. И наконец-то Никита мог рассмотреть таинственного незнакомца. Брови светлые-светлые, почти не видны на фоне бледной кожи. Волосы белые, зачесаны назад и словно убраны во что-то. Виски выбриты. А глаза ярко-красные и мелко дергаются туда-сюда.
— Ба! Так ты альбинос? Впервые встречаю таких.
— Словесный понос останови, будь добр. И варежку прихлопни, пока старший говорит.
— Бе-бе-бе, нашелся тут, командир, — Никита показывает язык и на всякий случай отодвигается поближе к стене, поджимая к себе ноги. Мало ли, чего этому Евгению в голову придет. Все-таки он его одной рукой поднял и усадил. Не то, чтобы Лодочкин весил много, особенно для своего роста, но не одной рукой же?!
— Слушай, мальчишка, я не думаю, что лучшая идея сейчас перечить. Или захотелось в челюсть получить? Я могу устроить.
— Не-не-не, спасибо, не надо.
— Наконец-то, — Евгений вымученно вздыхает и трет переносицу, — Как же всегда сложно с молодняком. Так, а теперь слушай меня внимательно. Отныне ты — вампир.
Никита замирает, а после громко хохочет.
— Похоже, ты тоже напился! Ты с дуба рухнул или чего? Какие вампиры? Они только в сериалах и книгах бывают.
Женя не реагирует на смешки и лишь скалится, демонстрируя острые длинные клыки.
— Ва-а-ау! А где заказал? Или сам сделал?
— Они настоящие.
— Ты меня за ребенка принимаешь или что? Я, будучи пьяным, в этот бред не поверю, а ты мне такое на почти трезвую голову затираешь.
Мужчина рывком подается вперед, хватает Лодочкина за запястье и с силой тянет на себя. Пока парень был в шоке и не успел ничего сделать, Евгений вонзает клыки в чужую руку и делает заветный глоток крови.
— Блять! Пусти! Пусти, тварь!
Никита кричит от боли и пытается вырвать руку, но клыки заходят лишь глубже и царапает кость.
— Да пусти же!
Не придумав ничего лучше, Лодочкин замахивается и с силой ударяет кулаком в переносицу псевдо-вампира. Евгений шипит, отпускает руку и неожиданно вскакивает. Сильная рука за затылок разом прибивает Никиту к кровати лицом вниз. Ладонь болезненно давит на затылок, словно придушивая этим образом. Парень мычит, брыкается и бьет руками по кровати. Он тщетно пытается упереться ладонями в кровать и оттолкнуться. В какой-то момент, найдя нужную опору, Никита вырывается от удушья, с силой поднимаясь наверх.
— Идиот! А если б задушил?!
— Да не задохнешься ты, дурень, — яростно шипит Евгений, вытирая кровь, текущую из-под носа, — Еще раз ударишь — кусок шеи вырву. Уяснил?
— Да уяснил я, уяснил! Хватит меня пытаться убить! И так теперь ехать в больницу с возможным заражением!
— Повторю еще раз: не сдохнешь ты. Ни от удушья, ни от заражения. Даже петля тебя не возьмет.
— Это шутка какая-то? Если да, то не смешно. И сегодня даже не первое апреля.
— Ты сам просил доказать, что эти клыки настоящие, — Евгений вытирает рукавом кровь с губ и под носом.
— Ничего я не просил!
— Теоретически же просил. Ты не верил — я показал. Все честно.
— И что мне теперь с этим укусом делать, а? Мне как в больницу заявляться? “Извините, меня покусал вампир, сделайте мне укол от бешенства”. Так, что ли?! Да там на меня возле виска покрутят и выпроводят! Если в психушку не отправят, конечно!
— Прекрати орать и дай мне руку.
— Ничего я тебе давать не буду! Спасибо, хватило!
Евгений очень тяжело вздыхает и трет переносицу, а после морщится от боли.
— Дай сюда, говорю. И не придется тебе ни в какую больницу идти.
Никита долго смотрит на собеседника. Доверия он не внушал, но пульсирующая боль и до сих пор капающая на кровать кровь просили считать иначе. Юноша с неуверенностью протягивает руку. И стоит Евгению к ней склониться, как Лодочкин тут же пытается отстраниться, но его хватают за запястье и тянут вперед. На удивление холодный язык проходится по ране. Никита вскидывает брови и смотрит на то, как рана сама затягивается.
— Это…как?
— Одна из способностей вампиров. Так мы можем избежать нашего обнаружения.
На лице Лодочкина — ни намека на прежний гнев. Он смотрит на зажившую рану и неожиданно подрывается с места. Сначала хватает со стола влажные салфетки и оттирает кровь. После нагло огибает нового знакомого и в несколько шагов, перепрыгивая через валящиеся на полу вещи, оказывается рядом со шкафом. В дверцу было встроено зеркало в полный рост. Никита открывает рот и застывает в изумлении.
— Обалдеть! То есть вампиры существуют? — юноша оборачивается на Евгения, а глаза так и горят каким-то детским восхищением. Словно Деда Мороза увидел, ей-богу.
— Ну, да.
— И это не выдумка… Я столько мечтал увидеть вампира вживую! Кто ж мог подумать, что я стану таким же! Это я что, кровосися получается?
— Крово… Что?
— Ты “Сумерки” не знаешь, что ли? Ой, все!
— Я такой писаниной не увлекаюсь.
— Ну и ладно, ну и пожалуйста. Значит, ты меня обратил.
— Ого, я вижу проявления разума в твоей голове.
— Да иди ты.
— Что ж, раз у ты достаточно много знаешь о вампирах, как видно в твоей писанине, значит, зря я проторчал здесь двое суток. Если вкратце, теперь я твой наставник. И, если мне понадобится твоя помощь или у меня найдется для тебя задание, я свяжусь с тобой.
— О как. Эксплуатация почти детского труда?
— Я же старый, можно сказать и так. Раз мозги у тебя вместе с кровью не вытекли, а проблески действия извилин уже наблюдаются, то я пойду, — Женя хлопает Никиту по плечу, — Бывай. В твоем телефоне уже занесен мой контакт. Будеш часто названивать — руку откушу, понял?
И Евгений исчезает в дверном проеме.
— Ты и мой телефон брал?! Какая же ты зараза!
Никита подскакивает, несется за вампиром, но не находит его в своей квартире, только открытое окно.
— Просто потрясающе. Свалился как снег на голову, влез в мою жизнь и исчез, толком ничего не объяснив. Тьфу на него!
Бурча себе под нос, Лодочкин возвращается к себе в комнату и берет в руки телефон. Он тут же открывает вкладку “Контакты”, листает до буквы “Ж”, но останавливается на новом имени “Евгений Белый”.
— Пф!
Никита прыскает от записи.
— Как официально, вы поглядите. У него реально фамилия Белый? Как жизнь над мужиком посмеялась.
Лодочкин видит несколько пропущенных от мамы и просто куча сообщений в социальных сетях. Два дня не было и посчитали, что он уже пропал. Однокурсники, интернет-друзья, просто знакомые.
“Благо в полицию не звонили. Или звонили? Хотя если бы позвонили, меня бы давно нашли. Спящего в кровати рядом с каким-то мужиком альбиносом.”
Никита в первую очередь наспех настрочил маме о том, что телефон два дня был в ремонте, а сам парень лежал с небольшой температурой. Вроде как это должно успокоить маму.
Со все еще больной головой и слезящимися от яркого света глазами Лодочкин читал новости, писал сообщения друзьям. Телефон показывает 4:05.
“Ух ты. Мне ж к первой паре завтра. А спать-то не хочется, двое суток провалялся.”
Он отточенным движением заводит будильник на семь утра, но тут же останавливается на кнопке “Включить”.
— А вампиры… Они же умирают от солнечного света, разве нет? Это что же, я умру таким молодым? Женя, вот черт бы тебя побрал! Чтоб тебе там икалось хорошо!
Было принято решение пропустить пары. И без того второй день не появляется. Напишет, мол, заболел, высокая температура. И можно будет отлежаться еще неделю, чтобы привести себя в чувство. А там уже и в больницу сходит, скажет о якобы больничном, получит справку и отнесет ее счастливый в деканат.
Осчастливив себя новостью, что на пары идти не придется, Никита рухнул обратно на кровать. И, на удивление, вырубился.
А потом проснулся. Совершенно выспавшимся.
“Ох, ну я и выспался, конечно. Сколько вообще времени?”
Сладко потянувшись, Никита подтянулся к телефону, включил и снова поморщился от яркого экрана. Когда глаза привыкли, время наконец-то удалось увидеть время. Десять вечера. Не глубокая ночь, и уже хорошо. Но режим все равно будет сбит, с этим ничего не поделать. Или теперь, с его вампирскими способностями, ночь можно назвать периодом бодрствования? Конечно, Никита мечтал стать вампиры. Мечты остались еще с глубокого детства. Как его обращает какой-нибудь древний граф, приводит к себе в особняк и называет своим преемником. А пото он вырастает и страшит целый город своей властью и величием. Эх, мечты-мечты.
А на деле его обратил какой-то мужчина в спортивном костюме и даже успел сбежать, ничего не объяснив.
Тут же на телефон раздается звонок. От резкой музыки Лодочкин резко вздрагивает, чуть ли не подпрыгивает на месте. Кому он понадобился в такое время? Все нормальные люди давным-давно спят.
Все, кроме их старосты.
Никита радостно улыбнулся, совершенно не подозревая, какой диалог его ждет
— Да-да, Алеш?
Лодочкин был единственным, кому разрешалось так называть старосту. Для остальных она была серьезной Аленой или убийственно-строгой Аленой Эдуардовной, которая за прогулы чуть на казнь не отправляла. Да, она была строгой, но справедливой. Почему же Никите так повезло стать избранным? Все весьма просто. Он пару раз выручил Алену, когда та уезжала на важные конференции, побыл не строгой старостой, помог нарисовать плакат ко дню учителя, за что их тогда еще угостили бокалом шампанского и вкуснейшими конфетами “Коркунов”. А самое главное, Никита всегда приносил ей и себе кофе во время большого перерыва, когда сбегал в кофейню. Алена была той самой занятой старостой, у которой едва есть время подышать. О кофе, обеде и речи быть не могло. Поэтому Лодочкин был тем самым мальчишкой на побегушках или “каблуком”, как его называли местные быдловатые парни. Зато Никита это делал по собственному желанию!
Ему было искренне жаль Алену. Другой бы человек всех и вся послал куда подальше и отправился обедать или отдыхать. А она нет. Сначала закончит начатое, и только потом уделяет себе время. Несмотря на такую загруженность, Алена всегда выглядела аккуратно и ухоженно. За ней бегали несколько парней, которых она так гневно отшивала. А Никиту всегда держала рядом, всегда его слушала. Даже не сопротивлялась, когда тот ее силой выволок из университета и повел в местную кафешку элементарно поесть.
Предвидя услышать спокойный уставший голос, Лодочкин расслабился. И зря.
— ЛОДОЧКИН, ПОЧЕМУ ДО ТЕБЯ НИКТО ДОЗВОНИТЬСЯ НЕ МОЖЕТ?! ТЫ УМЕРЕТЬ УЖЕ УСПЕЛ, ЧТО ЛИ?!
Парень на этот раз уже подпрыгнул от крика и отодвинул телефон подальше от уха. Как же резко и как громко. Давно он не слышал Алену такой. Вернее, никогда в свой адрес.
В ушах противно зазвенело.
— Я же написал, что заболел… — невнятно пробормотал парень настолько виновато, что, наверное, даже самый черствый их педагог бы растаял.
— ЧЕРЕЗ СКОЛЬКО ДНЕЙ, НЕ ПОСТЕСНЯЮСЬ СПРОСИТЬ?!
Лодочкин весь съежился на кровати, словно нашкодивший щенок, которого почти тыкают мордой в мокрую пеленку.
— Ну-у…
— БАРАНКИ ГНУ, ЛОДОЧКИН! ОТВЕЧАЙ, ПОКА Я ИЗ ТЕБЯ УХУ НЕ СДЕЛАЛА!
— Ч-через два дня!
Он вжал голову в плечи, словно старости сейчас стоит перед ним с занесенным над его головой учебником по театральному искусству. Или топору, что было бы еще хуже.
— И ГДЕ ТЫ ПРОПАДАЛ ЭТИ ДВА ДНЯ?! В КОМУ ВПАЛ? В ЗАПОЙ УШЕЛ ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЙ?!
— Д-да у меня высокая температура была! — тут же принялся оправдываться Никита, на самом деле придумывая эти оправдания на ходу, — Я встать с кровати нормально не мог, чтобы попить! Что вообще говорить о социальных сетях?
— Так, хорошо. Допустим, в социальные сети ты зайти не мог. А с телефонными звонками что? — кажется, голос Алены немного успокоился. Хороший знак.
— Телефон разрядился, скорее всего.
Никита тем временем уходит на кухню, наливает в чайник воды. Тихий писк вырывается из горла, стоит на поверхность воды всплыть трупу таракана. Парень тут же шугается в сторону, с грохотом роняя чайник в раковину.
— Что у тебя там происходит?
— Все в порядке. Все нормально. Я просто таракана увидел, — около-паническим голосом произнес Лодочкин, выдыхая.
На той стороне раздается смех, пока парень через силу берет чайник и идет смывать рыжее исчадие в унитаз.
— И ты таракана так испугался? В общежитии не жил ни разу, что ли? Я думала, ты там крысу увидел.
— Допустим, не жил. И вообще. Я два дня почти без сознания лежал! Поэтому меня удивляет и пугает таракан, взявшийся в чайнике.
Наконец-то, чайник поставлен кипятиться.
— Та-ак, хорошо. Ты себя хоть как сейчас чувствуешь?
— Наглотался антибиотиков, температуры как не было. Потихоньку иду на поправку.
— Отлично.
— Но завтра не приду.
— Не отлично. Преподаватели тебя убьют.
— Я знаю. Но все равно не приду. Мне мое здоровье дороже. Бери пример, Алеш.
— Иди ты на небо за звездочкой! Как же с тобой тяжело, Лодочкин.
— Есть такое. Но ты же меня как-то терпишь. Значит, не так уж и тяжело.
— Тебе фрукты принести? А то будешь с тараканами воевать за остатки еды.
— Сейчас?
— А когда еще? Завтра? Когда тебя там съедят?
— Ты сдурела, что ли? Ночь почти на дворе.
— Мы через три дома друг от друга живем. Так что не перечь. Через 15 минут у тебя буду.
— Да, Алеш!
— Я уже 21 год Алена.
Никита смиренно вздыхает и выключает чайник.
— Ладно-ладно, жду тебя.
— Так бы сразу, Никиточка. Все, до встречи. Скоро буду.
Никита откладывает телефон и выдыхает, зарываясь пальцами в волосы. И вот что ему теперь делать? У него кожа наверняка с бумагой сливается, скорее всего температура низкая. А сейчас Алена придет. И как ей все объяснить? Сказать правду?
— Да так-то ей можно доверять… Наверное… Ну не сдаст же она меня в психиатрическую лечебницу, правда?
Никита заваривает себе чай, чуть не обжигаясь, потому что слишком погрузился в свои мысли. Парень смотрит в окно на ночной Санкт-Петербург. Чуть менее людные улочки, светящиеся вывески магазинов, еще работающие заведения. Где-то сейчас по улице идет Алена с пакетом каких-нибудь полезных фруктов. Никита опускает взгляд на кружку.
“Черт!”
Он краем глаза замечает окровавленную футболку и руку, которую не до конца вытер.
“Так у меня еще и кровать в крови!”
Позабыв о чае, Никита пулей вылетает из кухни и несется в комнату, не замечая, что бежит быстрее обычного. Списывает это на скорое прибытие Алены.
Комната Лодочкина была достаточно просторной. Однако видно этого не было за постоянным хламом, который разбирать было попросту лень. Стол завален огромными стопками бумаги с напечатанным текстом. Среди бумаги лежал ноутбук, наушники, беспроводная мышь и заряжка от нее. Где-то там же затерялось зарядное устройство для телефона. Если бы Никита прибирался чуть чаще, то явно был бы удивлен простору своей комнаты.
Окна в помещении всегда были зашторены и открывались крайне редко, когда мама прилетала на пару дней в Санкт-Петербург. Тогда Никита с такой же паникой убирался в квартире. Но тогда времени было намного больше, чем пятнадцать минут.
Парень быстро срывает все грязное постельное белье, бежит в ванную комнату, скидывает ткань в корзину для чистки. А потом несется в комнату, стелит новое постельное. Никита запихивает валяющуюся одежду в шкаф, меняет окровавленную футболку меняет на чистую пижаму на манер шотландской клетки.
Когда, вроде, все убрано, а чай на кухне давно остыл, в дверь раздается звонок. Лодочкин уже бежит к двери и распахивает ее. На пороге стоит Алена. Ее излюбленная прическа на бок. Недавно покрашенные волосы в каштановый были ей очень к лицу, а постоянно вьющиеся кудри от влажности воздухе и дождей добавляли образу какой-то воздушности. Нежели мрачности, как обычно доказывали сокурсники. Алена никогда не носила обувь на низкой подошве. В кроссовках ее и подавно не увидишь. Никита поражался тому, как она до сих пор ноги себе не переломала, с погодой-то в Санкт-Петербурге. Особенно зимой. Однажды Лодочкин на спор надел каблуки, так чуть себе лодыжку не вывихнул. В одной руке Алена держала пакет с продуктами, в другой — свою излюбленную сумку из кожи, которую ей подарила сестра.
Никита пропускает Алену к себе в квартиру, принимает у нее пальто и вешает на вешалку в прихожей.
— На, держи продукты. Тут апельсины, яблоки, груша. И еще всего по мелочи, а то исхудал весь. Только выздоравливай поскорее.
— Соскучилась? — с ухмылкой спрашивает Лодочкин, принимая пакет и сумку девушки.
— Скажешь еще тоже.
— Не ври самой себе, девочка моя.
— Лодочкин!
— Все-все! Заткнулся.
— Да, соскучилась. Как и многие в нашей группе. Без тебя пары так скучно проходят, ты б знал. Даже уже преподавателям наскучило тупо зачитывать лекции. Не понаслышке узнала от Марии Филипповны.
Мария Филипповна — одна из строгих преподавателей факультета, на котором учится Никита. Она преподает у них историю искусства и не потерпит даже лишнего чиха в своей аудитории, не то что лишние фразы.
— Да ладно? Прямо-таки от нее?
— Ага.
— Обалдеть. Ты проходи на кухню, сейчас чай нам заварю. И найду что-нибудь съестное и сладкое.
— Бодренький ты какой-то для человека, который два дня без сознания провалялся в лихорадке.
— Антибиотики делают свое дело! — крикнет напоследок Никита, уходя на кухню.
— Ну-ну, допустим, я тебе поверила.
Вскоре Алена тоже присоединяется к болеющему и наблюдает, как Лодочкин торопливо заваривает чай, моет чашки, разливает по ним кипяток. Парень собирает последние два чайных пакетика и кидает их в воду.
Кухня в квартире Никиты была достаточно большой и плавно переходила в гостиную, также именующуюся как столовую. Даже вдвоем на кухне было немного тесновато. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде.
— Сахар нужен? — Лодочкин тянется к верхнему шкафчику и выуживает оттуда целую упаковку шоколадных пряников.
— Немного. И с молоком.
Уже в сотый раз парень оборачивается и удивленно вскидывает брови.
— Казань тебя испортила, Алеша.
И они вдвоем, переглянувшись, резко рассмеялись.
За окном, в тон их смеху, раздался раскат грома.
— Прекрасно, — прокомментировала Алена, — И вот как мне домой возвращаться?
— Останься у меня, если ливень не стихнет.
— Чтобы еще и я заболела?
— Да я почти огурчик!
— Ага, огурчик он. Два дня на связь не выходил.
— Ты мне теперь это все время припоминать будешь?
— Хуже, Никиточка. Всю жизнь.
— Ты чертовски жестока.
— Я знаю.
Алена ехидно улыбается и берет из тарелки пряник. Так, слово за слово, они просидели не меньше двух часов. На улице стемнело окончательно, а дождь лил как из ведра. Небо то и дело разрезали молнии, гром попросту оглушал. Поэтому не осталось ничего лучше, чем постелить девушке в гостиной. Пока Никита раскладывал диван, совершенно не зная, как это делается, Алена переключала каналы к телевизору в поисках чего-нибудь интересного.
— Ты ложиться не будешь, что ли? Двенадцатый час, все-таки.
— Ирина Владимировна заболела, ее пары отменились. Поэтому считай, у нашей группы завтра выходной.
— Даже так. Ну повезло вам, повезло. Ты завтра с утра уйдешь?
— С твоего позволения я бы проспала до обеда. А потом предложила бы тебе прогуляться. Немного свежим воздухом подышишь. А то бледный, как мертвец.
— Наконец-то ты поспишь не три часа.
— У меня выбора нет. Я староста, забыл? Ладно, все, иди отсюда. Я хочу побыть одна.
— Из собственной квартиры выгоняют, ужас.
Смеясь, Никита уходит из комнаты.
Вернувшись в комнату, парень снова подходит к зеркалу, рассматривает внимательно клыки. Выглядит все слишком правдоподобно. Даже номер Жени Белого в телефоне подтверждал, что это не сон. Хотя отчасти хотелось бы верить, что это он. Долгий прекрасный сон, после которого Никита проснется от оглушающего будильника, соберется на пары и поедет в университет как ни в чем не бывало.
Но с сегодняшнего вечера жизнь простого студента изменилась. Детские мечты стать кровожадным вампиром, которого все будут бояться, сбылась. Только вот, никаких замков из Трансильвании, никаких мрачных одеяний со стоячими воротниками. Никаких гробов, превращений в летучих мышей. Никитай все такой же студент. Только клыки выросли, и все.
А как ему питаться? Можно ли выходить из дома? Не заподозрят ли они ничего странного? Чертов Женя. Не объяснил ничего дальше.
“Старый пердун. Интересно вообще, сколько ему? Так ведь и не скажешь, вампир все-таки.”
— К черту, разберусь завтра. А сейчас спать и завтра гулять. Ну если Алена станет свидетелем того, что я расплавлюсь на солнце, то так тому и быть.
Уже в более приподнятом настроении Лодочкин снял с себя футболку и завалился спать в одних трусах, с нетерпением предвкушая завтрашний день.
Утро или, можно сказать, почти обед его встретил вопросом от Алены “Давай я одежду в стирку кину? А то у тебя корзина забита.” На что, естественно, сонный мозг Никиты уверенно угукнул. Сам парень перевернулся на другой бок, чтобы досмотреть такой интересный сон.
И все бы ничего, но в комнату влетела Алена с простыней в руках. И явно перепуганная.
— Никит, ты кровью кашлял?!
Лодочкин тут же подскакивает на месте. Сна как не бывало. Он и забыл, что кинул в корзину окровавленное постельное белье и футболку.
“Твою мать…”
Наконец сообразив, что сидит в одном белье, Никита тут же накрылся и обернулся на Алену.
— Э-э… У меня пошла кровь из носа, давление резко упало. Ты сама знаешь, у меня кровь трудно сворачивается… Поэтому я кое-как остановил кровь…
Девушка долго вглядывалась в чужие глаза, а потом кивнула.
— Я уже распереживалась… Но все равно плохо, что кровь так долго шла. Может, в больницу сходишь?
— Схожу-схожу! — тут же согласился Никита, надеясь, что таким образом Алена не пойдет с ним.
— Тогда я пойду все постираю, ты займись завтраком. И пойдем погуляем. На улице солнце и тепло.
— Д-да я сам постираю, чего ты себя нагружаешь! Лучше иди и отдохни. У тебя и так нет времени на “подышать”, а тут ты еще и у меня делами занимаешься. Мне неловко.
Парень торопливо забирает у Алены свое постельное белье и запихивает обратно в корзину со всем грязным. Она ему не девушка и не жена, чтобы в его белье копаться и стирать.
— Пойдем лучше затракать, я там яичницу приготовлю, чай заварю. Блеый, правда, но все же! Пряники есть вчерашние. Фрукты, которые ты принесла. Салат сделать сможем, фруктовый.
Никита старательно переводит тему всеми силами, чтобы смягчить акцент на акцент на пониженном давлении и кровотечении из носа.
— Фрукты это, конечно, хорошо. Но мы сейчас с тобой собираемся и идем в магазин, закупаться продуктами. А потом я готовлю нам завтрак. Это не обсуждается. Сегодня у меня выходной, поэтому буду лечить тебя. И от болезни, и от твоей лапши быстрого питания.
— Ты сейчас как моя мама говоришь, — дуется Лодочкин.
— Она же от тебя за 3000 километров, так что только мне остается приглядывать за тобой. Иди собирайся, горе луковое.
Побурчав еще что-то себе под нос, Никита ушел собираться. Как прилежный мальчик заправил постель, а то не дай Бог Алена и к этому придерется. Убрал пижаму в шкаф и выудил оттуда неплохой наряд для улицы: теплый вязаный свитер горчичного цвета, коричневые клетчатые брюки, излюбленное серое пальто и немного несуразный излишнее длинный шарф, которым Никита мог обмотаться раз десять, и еще что-то бы осталось. Этот шарф вязала ему младшая сестра на юбилей по собственному заказу парня. Поэтому подарок пусть и вышел немного длиннее, чем ожидалось, Лодочкин старший был чертовски доволен. И каждую осень и зиму носил этот шарф, вспоминая, как долго и кропотливо вязала его сестра.
Одевшись, Никита с пальто, шарфом и кошельком пришел в прихожую и кое-как натянул любимые истертые броги. Которым, наверное, уже было года три, не меньше. Спустя полминуты от того времени, как парень заканчивал повязывать шарф, пришла и Алена. Аккуратное черное приталенное пальто с поясом, высокий воротник, на руках черные перчатки, на ногах замшевые сапоги на каблуке. Волосы приглажены в более строгое ровное каре. Вот кого по внешнему виду можно было бы назвать вампиром. А не Лодочкина, который завязывать шнурки в семнадцать лет научился. И который все время попадает в различные передряги.
“Может, меня перепутали с ней? У Жени как-нибудь спрошу. А то больно важный. Не отвлекайте по пустякам. Ага. С двух ног.”
— Готов? — Алена аккуратным движением убрала лишние пряди жемчужной заколкой.
— Всегда готов, пойдем.
Путь до универмага был не таким длинным, поэтому разговориться особо не получалось. Алена как всегда болтала про учебу и про то, что преподаватели уже устали вести лекции, а год только начался.
— А еще тебе предложили стать декоратором для наших спектаклей. За немаленькую сумму.
— Да ладно?! — Никита остановился прямо посреди дороги, из-за чего в него почти врезалась какая-то старушка, — И сколько платят?
— Декан говорила, что по 6700 за каждый спектакль.
— Обалдеть! Это ж в три раза больше моей стипендии! А то и в четыре! Конечно я согласен! Где мне документы подписать?! Я хоть сейчас готов!
Алена залилась смехом.
— Не торопись ты так. Я декана предупрежу, что ты согласен, чтобы на твое место никого не ставили. А потом, как подлечишься, сам к ней придешь и подпишешь все важные документы. До первого спектакля все равно полтора месяца, у тебя времени вагон и маленькая тележечка.
— И то верно!
— Главное, не оставляй все в последний день.
— Алена! Да за такие деньги я готов хоть каждый день батрачить!
Так они совсем скоро оказались у магазина.
— Смотри! — Лодочкин указал на вход, рядом с которым на холодном асфальте сидела девочка, — Там ребенок! Может, потерялась?
И Никита, у которого всегда торчало шило в одном месте, рванул героически помогать потерпевшему ребенку.
— Никит!
Но Алену парень уже не слышал. Он подошел поближе к девочке и наклонился к ней.
— Девочка! Ты чего одна здесь? Где твои родители? Может, тебе помощь нужна?
Ребенок, на вид лет пяти, медленно подняла голову на незнакомого ей парня, смотря на него светло-голубыми глазами. Девочка была одета в потрепанный дождевичок, сапоги ей большеватые. В руках малышка сжимала рюкзак и плюшевого зайчика с пуговками вместо глаз.
— А моя мама…
— Никит! — наконец-то догнала парня Алена и схватила за локоть, — Пойдем. Я уверена, что она ждет маму, а сама заигралась в луже и испачкалась. Вдруг вот выйдет ее мама, увидит тебя рядом с ней и обвинит в совращении малолетних? Вот тебе оно надо?
Не успел Лодочкин толком и слова сказать, как его тут же повели в магазин за продуктами.
Когда они оказались в помещении, парень возмущенно вспыхнул.
— Ален! А если этой девочке действительно нужна помощь?! Она сидит там, на улице, совсем одна. И по ней не скажешь, что у нее где-то тут мама.
— Ну продавцы же не слепые, наверняка увидели эту девочку, уже объявили о ней. И наверняка ее мама ходит где-то тут. Успокойся. Тебе сейчас о своем здоровье печься надо. Особенно о здоровом питании.
— Кто бы говорил. Ты сама не успеваешь есть, и я тебе постоянно ношу еду и с силой вытаскиваю в магазин или кафе.
— Это другое, — отшутилась Алена и запетляла между стеллажами.
Никите не оставалось ничего, как проследовать за своей подругой. В голове все еще крутились мысли о девочке, которой, скорее всего, нужна помощь. То, как Алена бесчеловечно поступила по отношению к ребенку, очень возмущал парня. Но и так нагло уйти помогать незнакомой девочке он тоже не мог. Действительно… Кто знает, может, у нее и правда есть мама? Или ее специально подослали, чтобы следить за людьми?
Так, погрузившись в свои мысли, Никита хвостиком ходил за подругой, послушно собирая различные продукты в корзину. В мозгу даже не возникал вопрос, сколько это все может стоить.
Лишь уже на кассе глаза Лодочкина округлились от суммы, на которую Алена набрала продуктов. Удивление продолжилось, когда они вдвоем все это кое-как уместили в три пакета. Вогрузив все на друга, Алена счастливая шагала уже к выходу.
Когда они покинули магазин, девочки уже не было.
— Вот, видишь, ее наверняка забрала мама. Поэтому не стоило так переживать.
— Может, ты и права, — ответил парень, потупив взгляд. К удивлению для себя, он без труда нес тяжелые пакеты. Хотя раньше у него сразу бы отвалились руки от такого веса.
Они неторопливо шли вдоль улиц. Солнце действительно свтеило так, словно на дворе не конец октября, и они не идут по улице вечно холодного и дождливого Санкт-Петербурга.
— Никита! Смотри!
Лодочкин тут же повернулся в ту сторону, куда так заинтересованно смотрела Алена, что даже остановилась. Между двумя жилыми домами затесался небольшой одноэтажный магазинчик с весьма специфичным названием “Магазинчик ведьмы”. По бокам от двери были небольшие окошки, где под неоновой вывеской были выставлены забавные маленькие котелки, различные травы, колоды таро. А подруга, словно маленький ребенок, с таким восхищением смотрела на содержимое полочек.
— О боже, Алена, только не говори, что тебе это интересно.
— Давай зайдем! Хотя бы немного посмотрим!
Давно не видел Никита такую заинтересованную старосту. А потому отказать не смог.