Наутро Сычен просыпается от новых прикосновений, становящихся всё более интимными. В открытое окно вливаются шелест дождя и терпко пахнущий влажный воздух. Сычену хочется спать, но Юта, похоже, уже проснулся окончательно.

– Ты ещё себе ничего не натёр? – интересуется Сычен, с трудом разлепляя глаза.

«Вчера было неплохо. Хочешь, повторим?»

Сычен ничего не отвечает, и Юта рассматривает это как призыв к действию. Впрочем, как догадывается Сычен, если бы он начал возражать, то Юта бы тем более не остановился.

«Тебе нравятся татуировки?» – спрашивает Юта.

– Нет.

«Врёшь. У меня есть парочка».

В тусклом свете серого дня Сычен видит, как на его коже появляются светящиеся узоры: бабочка и павлинье перо внизу живота.

– «No apologies»? – читает Сычен. – Да уж, точно про тебя.

Он касается бабочки кончиком пальца, ведёт по светящимся линиям, представляя, что касается чужой кожи.

У его соулмейта – пирсинг, и татуировки, и он спал с мужчинами. Он совершенно не тот, кто нужен Сычену.

«Давай встретимся? – пишет Юта. – Где ты сейчас?»

Сычен долго раздумывает, прежде чем ответить, но потом всё же говорит название городка, и минут через пять Юта уже отвечает:

«Я могу приехать к обеду. Где встретимся?»

Сычен выбирает маленькое кафе на набережной.

 «Жди меня в два», – пишет Юта, и Сычен проклинает себя за то, что всё-таки согласился на эту встречу.

Кафе называется «Закаты и рассветы», бог знает почему: видно из него только закаты – и ещё кусочек моря. Сычен приходит раньше и сидит на открытой веранде, мешая ложечкой остывающий кофе, слушая дождь и стараясь не слишком концентрироваться на ощущении, что его прежняя жизнь подходит к концу.

Насыщенный влагой воздух льнёт к коже, как живое существо, и ветер раздувает намокшие тюлевые занавески, открывая вид на бесконечный серый простор дождя и моря. Из этой живой шепчущейся серости, опоздав на четверть часа, приходит Юта, промокший до нитки и счастливый до безобразия.

На нём красная ветровка (Сычену хочется поморщиться от яркости цвета), под которой оказывается растянутая майка и татуировка на бицепсе, которую он до этого не показывал. Через плечо перекинута походная сумка, на мизинце кольцо в форме черепушки и куча серёжек в ушах. Если бы Сычен попытался нарисовать стереотипный портрет человека, с которым не стоит связываться, это был бы Юта.

Он замирает в дверях, и его взгляд сразу останавливается на Сычене – кроме него на веранде никого нет.

Юта улыбается ещё шире и идёт прямиком к нему, а Сычен в это время не может даже дышать толком, но стоически пытается сохранить невозмутимый вид.

– Привет, – произносит Юта, садясь напротив и всё не сводя глаз.

Глаза у него тёмные, темнее, чем у Сычена, и глубокие, может быть, даже бездонные.

– Привет, – тихо отвечает Сычен.

Откинув с лица длинные мокрые волосы, Юта окидывает взглядом помещение и, как ни в чём не бывало, спрашивает:

– Кормят здесь прилично?

– Да, неплохо.

– Тогда почему ты не ешь?

– Не хочу.

– А у тебя нет этой дурацкой привычки объяснять свои поступки всем подряд. Круто, – Юта смеётся.

К ним подходит официант, и, взяв меню, Юта читает его вслух, спрашивая Сычена, пробовал ли он то или иное блюдо, название которого показалось Юте интересным.

– Суп с креветками и клубничный чизкейк, – сообщает Сычен, когда ему надоедает слушать, как Юта перебирает названия, ни разу не попав в то, что он действительно пробовал. – Больше я ничего не заказывал.

– То есть ты попробовал всего один суп и один десерт – и дальше заказывал их каждый раз?

– Ну, я был здесь всего три раза. Обычно я ел в своей гостинице.

– И всё равно, три раза ты заказывал одно и то же?

– Отвали.

Юта снова смеётся – смех у него громкий и немного злодейский. А ещё у него пронзительный взгляд и открытая, почти детская улыбка, особенно когда он смотрит на Сычена, и Сычен думает, что ничто из этого не внушает ему доверия. Пока он так думает, он влюбляется в этот взгляд, эту улыбку и этот смех, но понимает это слишком поздно: к тому времени Юта уже убеждает его заказать салат с морепродуктами и ассорти мороженого, которое они берут одно на двоих, и пытается накормить этим мороженым Сычена с ложечки.

– То, что мы соулмейты, ещё не значит, что мы должны вести себя как молодожёны, – раздражается Сычен, отводя руку Юты. – Я вообще не уверен, что у нас что-нибудь получится.

– Ночью ты, помнится, был немного иного мнения, – фыркает Юта, заставляя Сычена покраснеть, но не продолжает эту тему. – Пойдём в кино?

– Ну… ладно. Пойдём, – кивает Сычен.

Под дождём городок кажется вымершим. Они идут по пустым улицам под зонтиком Сычена, и у Сычена так колотится сердце, что он боится, что Юта это услышит.

Уже у самого кинотеатра Юта вдруг зажимает Сычена в укромном уголке между стеной кинотеатра и разросшимся кустом жасмина, покрытым белыми бутонами.

Сычен удивлённо смотрит на него и упирается ладонью в грудь.

– Я дурак. Нам надо было пойти сразу к тебе в номер, – хищно улыбается Юта и кладёт руки Сычену на талию.

Сычен отворачивается, вжимаясь в стену.

– Давай сейчас исправим мою глупость и пойдём к тебе, вместо кино? – спрашивает Юта.

– Нет. И отпусти меня, – Сычен пытается звучать внушительно, но его голос дрожит, как и он сам, и Юта не собирается его слушать.

– Не отпущу. Я слишком долго ждал момента, когда ты окажешься в моих руках. Секс с фантомом – это, конечно, круто, но не сравнится с ощущением твоего настоящего тела. Давай поспорим, что тебе это тоже понравится?

Юта накрывает руку Сычена своей и прижимает к своей груди ещё сильнее. Под тонкой тканью майки Сычен чувствует тепло его тела, его крепкие мышцы и биение сердца.

– Чувствуешь? Всё по-настоящему. Не об этом ли ты мечтал вчера?

Сычен мотает головой. От смущения он пытается убрать руку, тем самым перестав отталкивать Юту, и Юта, который, похоже, только этого и добивался, прижимается к нему вплотную.

– Вот поэтому я и не хотел быть с тобой, – сквозь зубы произносит Сычен.

– Зато я хотел быть с тобой сразу. Захотел заполучить тебя, как только прочитал твоё трогательное «мне страшно». А ты мучил меня слишком долго. И сейчас мучаешь, как настоящий мудак.

Сычен чувствует, как последнее слово проявляется на его коже, на руке рядом с синяком, который он сам на себе и оставил.

– Это неправда, – слабым голосом возражает Сычен. – Это ты сейчас ведёшь себя как мудак.

Это слово появляется и у Юты на шее, и тот, почувствовав это, смеётся.

– Пусть так. Мы оба мудаки. Но мне всё равно. Я обожаю тебя.

«Обожаю тебя» тоже остаётся на коже Сычена, и какая-то часть его отчаянно хочет, чтобы оно никогда не стиралось.

– Я не хочу быть с тобой, – говорит Сычен, пытаясь вывернуться из хватки Юты. – Мы не подходим друг другу.

– Подходим идеально, – возражает Юта, и это тоже остаётся на коже Сычена.

Зажмурившись, Сычен пытается оттолкнуть Юту, но ему мешает зажатый в руке зонтик и собственная неуверенность в том, что он, собственно, поступает правильно, и толчок получается бестолковый. Юту это только ещё больше убеждает в его правоте, и он вцепляется в Сычена крепче.

– Пусти, – шепчет Сычен. – Я никогда не полюблю тебя.

«Люблю тебя» проявляется на тыльной стороне ладони, которую Юта прижимает к груди Сычена.

Хохотнув, Юта спрашивает:

– Это признание?

Сычен отчаянно мотает головой, понимая, что проигрывает, уже проиграл Юте.

Зарывшись пальцами в его волосы, Юта прижимается губами к его уху, и шепчет то, от чего у Сычена кружится голова.

– Давай пойдём в твой номер. Мы будем там только вдвоём. Ты расскажешь мне, как ты стал таким неприступным, расскажешь о своих страхах и печалях – и о своих мечтах, а я расскажу тебе, как жил все эти годы без тебя. А потом, конечно, мы сделаем по-настоящему то, что делали вчера как призраки. Мы будем прикасаться друг к другу, изучать тела друг друга и привыкать к прикосновениям. Я наконец-то узнаю, какова твоя кожа на вкус, а ты сможешь разглядеть мои татуировки вживую.

Его шёпот щекочет ухо, а от слов подгибаются ноги, так что Сычен бестолково мнёт майку Юты, хватаясь за него.

– Я так хочу остаться с тобой наедине. Ты великолепен, – продолжает Юта, целуя мочку его уха и бугорок на ушной раковине. – Такой холодный, своевольный – и такой нежный. Чистый. Нетронутый. Ведь это правда? У тебя ни с кем не было. Обожаю тебя, – повторяет Юта.

Судя по бархатным интонациям его голоса, он уже слабо контролирует себя, и Сычен на полном серьёзе начинает опасаться, что Юта попытается раздеть его здесь прямо в кустах или в туалете кинотеатра.

– Прекрати такое говорить, – просит Сычен, чувствуя себя глупо, чувствуя себя персонажем порноролика (не то чтобы Сычен их много посмотрел за свою жизнь), и одновременно возбуждаясь.

Ему хочется, чтобы Юта продолжал говорить свои глупости, чтобы вжимал в стенку своим телом и лез руками куда не следует, и лучше бы они действительно сразу пошли в его номер, потому что больше всего Сычену хочется начать вести себя как Юта.

Он чувствует, как рука Юты, до того сжимавшая его талию, скользит ниже и впивается в бедро. Юта снова пытается поцеловать его в губы, но Сычен уворачивается, и поцелуй приходится на подбородок. Отстранившись, Юта неожиданно смеётся.

– Что смешного?

– След от поцелуя остался. Сердечко. Как слова на коже.

Сычен прижимает руку к тому месту, куда его поцеловал Юта, и ощущает лёгкую щекотку, как было, когда Юта писал свои послания.

Поймав его за руку, Юта прижимает её к губам и показывает: серебристый след, на сей раз – отпечаток губ.

– Хочу зацеловать тебя всего. Чтобы ты был весь в сердечках и поцелуйчиках.

– Какая пошлятина, – кривится Сычен, и это тоже очень смешит Юту.

Отпустив Сычена, он отходит на шаг, и Сычен, когда свежий воздух охлаждает его голову, наконец-то может перевести дыхание.

– Ладно. Пошли уже в твоё кино, – решает Юта как ни в чём не бывало и тащит Сычена за руку.

Уже стоя перед кассами, Сычен соображает высвободить свою руку, но, кажется, кассирша, и уборщица, и две скучающие девицы на диванчике перед кинозалом уже записали их в число счастливых влюблённых.

Однако в темноте зала рука Сычена как-то сама собой опять оказывается в горячей ладони Юты, и Юта снова и снова целует её, тыльную сторону ладони, пальцы один за другим, внутреннюю сторону запястья, где бьётся пульс, и раскрытую, чуть влажную от волнения, ладонь. Следы губ и тупые сердечки сменяются мерцающими бабочками, которые бесят Сычена чуть меньше.

В зале они одни, и это тот же самый зал, в котором Юта выманил у Сычена его имя.

– Это место кажется мне знакомым, – замечает Юта.

– Я был здесь, когда ты приставал ко мне в первый раз.

– Какое совпадение, – усмехается Юта и, поймав Сычена за подбородок, разворачивает его лицом к себе.

Сычен опускает взгляд. Приблизившись к нему вплотную, Юта почти касается его губ своими, но в последний момент останавливается, хотя теперь у Сычена и в мыслях нет избегать его.

– Это твой первый поцелуй? – тихо спрашивает Юта.

Сычен рвано вздыхает.

– Поцелуй – нет.

– А секс будет первый?

Сычен ничего не отвечает, и Юта целует его. Губы Юты мягкие и чуть сладкие, а язык скользит медленно и сразу глубоко. Судорожно вцепившись в его руку, Сычен раскрывает рот навстречу поцелую, пытаясь отвечать, но целовался он в своей жизни до обидного мало, и выходит неловко.

Юта, впрочем, не против. Он продолжает целовать Сычена, в перерывах прижимаясь к его виску и тяжело дыша. Сычен в это время смотрит на экран и пытается понять, что там происходит, чтобы не сойти с ума от собственных чувств.

Когда они выходят из кинотеатра, уже светит солнце и мокрые улицы, пахнущие восхитительно свежо и сладко, сырой землёй и жасмином, смотрятся нарядно под расчищающимся небом. Перемена эта настолько неожиданная, что Сычену кажется, будто он попал в какой-то параллельный мир.

Щурясь от яркого света, Юта уверенно заявляет:

– Я всегда приношу с собой солнце.

– Да ну? Самомнения тебе не занимать, – фыркает Сычен, из-под ресниц глядя на синее небо в серых барашках туч – и улыбаясь.

Они идут в сторону гостиницы, и Сычен не чувствует под собой ног. Его губы опухли, и ему то и дело хочется прикоснуться к ним; когда он, не удержавшись, всё-таки делает это, у него кружится голова, как будто Юта его снова целует. Покачнувшись, он рефлекторно хватается за плечо Юты, но тут же, смутившись, отпускает.

– Ты в порядке?

– Да, просто запнулся, – Сычен краснеет.

– Знаешь, на всякий случай я буду держать тебя за руку. Не спорь, – решает Юта и крепко сжимает его ладонь.

Сычену неловко, и он то и дело оглядывается, словно боясь, что в этом городке всё-таки окажется кто-то из его знакомых, но освободиться не пытается.

Едва они заходят в номер и Сычен закрывает дверь, как Юта снова прижимает его к стене и целует. Хватаясь за его плечи, чтобы не упасть, Сычен вжимается в него и целует его в ответ, забывая о всяких глупостях, о том, что он толком не умеет целоваться и что с Ютой они знакомы всего несколько дней и совершенно друг другу не подходят.

Уходя, Сычен оставил открытым окно, и теперь вся комната пропитана влажностью и сладко-терпким запахом дождя. Косые лучи яркого солнца, пробиваясь между штор, падают на расправленную смятую постель, но во всей остальной комнате царит сумрак, в котором Сычен чувствует себя чуть уютнее, чем на улице.

Юта уверенно тащит его к кровати и сам же падает на неё первый, утягивая Сычена за собой. Повалившись на Юту, Сычен, упершись руками по сторонам от его плеч, невольно вглядывается в его лицо, такое красивое во всполохах света.

– Ты красивый, – тихо произносит он, и эти слова садятся серебряной пылью Юте на щёку, складываясь в звёздочку.

Засмеявшись, тот прижимает пальцы к щеке.

– Как будто ты поцеловал меня. Что это? Это ведь не бабочка и не сердечко, да?

– Звезда.

– Тебе подходит. Ты как звезда – или как горная вершина. Холодный, далёкий, недостижимый. Непонятный и чистый.

Сычен отворачивается, пытается отодвинуться от Юты – говорить о себе он не любит, и тем более не любит слушать, – но Юта кладёт одну руку ему на затылок, а другую – на задницу, и держит так, что Сычену совершенно ясно: отпускать его в ближайшее время Юта не собирается.

– А ты наглый, упёртый и приставучий, – заявляет Сычен, уворачиваясь от очередного поцелуя. – Как жвачка, на которую случайно сел.

Запрокинув голову, Юта смеётся.

– И что, совсем ничего приятного не скажешь? – улыбается он, заглядывая Сычену в глаза.

От этого взгляда вдоль позвоночника пробегают мурашки, от затылка, где лежит левая рука Юты, до поясницы, где лежит правая.

– На самом деле, ты как море, – тихо произносит Сычен, чувствуя смутную горечь, чувствуя себя мучительно уязвимым от своего признания. – Бездонное, тёмное, манящее море.

Юта молча вглядывается в его лицо с минуту, потом осторожно спрашивает:

– Море, в котором ты однажды чуть не утонул и которого так боялся, что много лет даже не подходил к открытой воде?

Широко распахнув глаза от удивления, Сычен поражается:

– Откуда ты знаешь?

– Мне снилось что-то такое перед тем, как я прочитал твоё «мне страшно». Глубокие зелёные волны, жгучая соль в носу и во рту – и это страшное ощущение, когда не можешь дотянуться до дна и не можешь всплыть на поверхность.

Сычен всё смотрит на него, не в силах вымолвить ни слова.

– Но ведь сейчас всё хорошо? – ласково спрашивает Юта, гладя его по волосам. – Больше не страшно, так?

Выйдя из замешательства, Сычен кивает.

– Вот и отлично, – улыбается Юта и снова меняет тему так резко, что Сычену хочется его стукнуть. – Секс – это тоже не страшно, вот увидишь, – мурлычет он и переворачивает Сычена на спину, оказываясь сверху и совершенно бесцеремонно разводя ему ноги коленом.

Резко вздохнув, Сычен невольно обнимает Юту – даже не столько обнимает, сколько хватается за него, как утопающий за спасателя. Юте этот доверчивый жест кажется трогательным, и, мягко хохотнув, он говорит:

– Какой ты милый.

Сычен решает на время смириться с этим определением.

Юта снова целует его, прижимаясь бедром к его паху, и Сычен подаётся на него, трётся членом сквозь одежду. Удовольствие накатывает на него вязкими, сахарными волнами, заставляя забывать обо всём, что было до этого.

Зарывшись пальцами в его волосы, Юта обводит языком его заострённое ухо, с влажным звуком целует шею и плечи, заставляя Сычена жмуриться от удовольствия, потом, стянув футболку, отстраняется и некоторое время просто любуется им.

– Хочу зацеловать тебя всего-всего, – говорит Юта и шутливо касается языком кончика его носа.

Сычен смущённо смеётся, и Юта целует его в улыбающиеся губы.

Понимая, что для Сычена всё это в новинку, Юта не торопится. Он поглаживает его тело, внимательно наблюдая за реакцией, прежде чем снова склониться и начать целовать его плечи и грудь. Захваченный ощущением, Сычен прикрывает глаза. Ему немного не по себе, но так хорошо, как не было уже очень давно.

Длинные волосы Юты скользят по его коже, и его горячее дыхание кажется такой же лаской, как и сами поцелуи, и вдруг от мысли, что его соулмейт рядом, живой и реальный, что-то внутри словно проваливается в бездну. Сычен крепко обнимает Юту, как будто компенсируя все годы, что они прожили не зная друг друга, с наслаждением сжимает его мускулистые плечи, ведёт по его шее рукой и запускает её в волосы, собирая их в охапку.

Почувствовав настроение Сычена, Юта проталкивает ему под спину руку, заставляя выгнуться, и целует сосок. Сычен резко вздыхает. Довольный реакцией, Юта втягивает сосок в рот, дразнит языком и до боли прикусывает. Вцепившись в плечо Юты, Сычен стонет, и Юта переходит ко второму соску. Сам того не замечая, Сычен двигает бёдрами. Ему нравится смесь боли и удовольствия и ещё больше нравится быть во власти Юты.

Оторвавшись от его кожи, Юта шепчет:

– Удивительно, что ты до сих пор девственник. Ты такой чувственный, как ты продержался всё это время? Ждал свою первую любовь?

– Ага. А дождался тебя, – фыркает Сычен, не удержавшись от сарказма.

Юта усмехается и снова и снова ласкает его соски, сводя его с ума чередованием острого удовольствия и лёгкой боли.

Проведя кончиком языка по животу Сычена вниз, Юта вылизывает его пупок, потом спускается ещё ниже, до пояса шорт.

Невольно затаив дыхание, Сычен наблюдает за тем, как Юта расстёгивает его ширинку, приспускает трусы – и облизывается, увидев член. Сычен смущается и невольно пытается прикрыться, но Юта тут же ловит его руки и прижимает их к кровати. Сычен замирает в ожидании, что Юта сделает дальше.

На мгновение поймав его взгляд, Юта берёт в рот головку и обводит её языком. Сычен тихо вскрикивает, сминая в руках простыню.

Почти сразу выпустив член изо рта, Юта снова смотрит на Сычена и ухмыляется.

– А ты сладкий.

– Не неси чушь. Это пошло, – кривится Сычен, и Юта смеётся.

– Ладно. Тогда просто вкусный.

Сычен закатывает глаза, но Юта уже стягивается с него шорты, оголяя бёдра, и крепко сжимает ягодицы. От грубой страсти, заключённой в этом действии, по телу Сычена прокатывается волна возбуждения.

Юта берёт его член в руку, заставляя Сычена сладко постанывать, и вдруг, в один приём, заглатывает его по самое основание. Сычен потрясённо раскрывает рот, но не может даже закричать. Он смотрит на голову Юты между своих бёдер и никак не может поверить, что это происходит на самом деле.

Плотно обхватив ствол губами, Юта начинает двигать головой, и удовольствие сразу становится таким острым, что Сычен даже не пытается сдерживать стоны. Рот Юты, его упругий язык, которым он отлично умеет управляться, горячее сжимающееся горло – ощущения оказываются такими интенсивными, что Сычену кажется, что ничего подобного он в жизни не испытывал.

Сычен закусывает кожу на запястье, наверняка оставляя ещё один след от зубов, но его стоны всё равно звучат слишком громко и он ничего не может с этим поделать.

Юта выпускает его член так же неожиданно, как и взял его в рот. Сычен стонет жалобно, почти горестно – внезапное исчезновение удовольствия похоже на боль.

– Не плачь, малыш, – успокаивающе говорит Юта, поглаживая его по бедру. – Сейчас снова будет хорошо.

К тому времени, когда его слова доходят до Сычена, Юта уже полностью снимает с него шорты и, заставив широко развести ноги, склоняется к нему и покрывает поцелуями и укусами внутреннюю сторону бёдер.

Сладкие искорки удовольствия обжигают кожу, но этого уже недостаточно. Сычен хочет большего.

Подтянув к себе сумку, Юта достаёт из кармана презервативы и смазку.

– Думаю, как это происходит, ты уже в курсе?

Вместо ответа Сычен картинно закатывает глаза.

Выдавив немного смазки на пальцы, Юта проводит ими между его ягодиц и начинает мягко массировать вход в его тело. Сычен невольно зажимается. Прикосновение, несмотря на всю осторожность Юты, кажется неделикатным, каким-то слишком интимным. Когда Сычен чувствовал это через тело Юты, всё было по-другому, и теперь он начинает сомневаться, что это будет действительно хорошо.

– Не стесняйся, – говорит Юта и другой рукой начинает неторопливо дрочить ему, переключая его внимание на удовольствие. – С непривычки может быть немного больно, но, если ты не будешь напрягаться, боль пройдёт и станет хорошо, как когда это делал я.

Сычен кивает. Он, в любом случае, не захотел бы сейчас останавливаться. От желания его тело горит огнём, и странное, нехарактерное любопытство сводит с ума: Сычен хочет узнать, что почувствует, когда Юта будет в нём.

– Сычен? – тихо зовёт Юта. – Посмотри на меня. Я хочу видеть по твоим глазам, что делаю всё правильно.

Смотреть Юте в глаза стыдно, но в его взгляде – забота и обещание удовольствия, и Сычен понемногу успокаивается.

Когда Юта вводит в него палец, у Сычена перехватывает дыхание. К его удивлению, ему это нравится, и Юта действительно как-то понимает это по его глазам.

– Приятно?

Сычен не находит в себе сил преодолеть смущение и кивнуть, но Юта и не ждёт подтверждения, понимая всё без слов. Через некоторое время он добавляет второй палец, потом третий, осторожно разрабатывая его. Это всё же оказывается немного больно, но, когда Юта вытаскивает из него пальцы, Сычен издаёт вздох разочарования.

– Сейчас продолжим, – шепчет Юта, и от его голоса сладко тянет в животе.

Сычен лежит, не двигаясь, пока Юта торопливо раздевается и надевает презерватив. Огладив бока Сычена, он приподнимает его бёдра, пристраиваясь между них.

С тихим стоном Сычен подаётся на него, шире разводя ноги, но тут же приходит в себя и замирает, едва дыша от волнения.

– Всё хорошо, – успокаивающе говорит Юта. – Это очень круто, что ты тоже хочешь этого.

Сжав его бёдра, Юта начинает медленно входить. Это больно, больнее чем с пальцами, но Сычен понимает, что хочет Юту, хочет чувствовать его внутри, даже если это станет так больно, что затмит удовольствие. На какое-то мгновение Сычену кажется, что ничто не имеет значения – боль, стыд, все его попытки сохранять голову ясной; важна только связывающая их страсть. Закусив губу, он насаживается на член, и Юта, от такого явного проявления желания потеряв над собой контроль, входит в него одним толчком.

Вскрикнув, Сычен изгибается и тут же беспомощно обмякает. Они оба замирают, пытаясь отдышаться – Юта, должно быть, ещё и изо всех сил стараясь не кончить.

Ощущение растяжения внутри, болезненной наполненности сводит Сычена с ума.

– Тебе ведь это нравится? – шепчет Юта и, дождавшись от Сычена смущённого кивка, начинает медленно, неглубоко толкаться в него.

Во время каждого толчка ощущение становится невыносимым, а потом, когда Юта движется назад, чуть ослабевает. Это похоже на движение волн – удовольствие, то накрывающее с головой, то немного отступающее.

Сжав зубы, Сычен постанывает с каждым выдохом. Он смотрит на Юту – его сосредоточенное лицо, в ореоле растрёпанных волос, с тёмными припухшими губами и маленькой морщинкой между бровей кажется невозможно красивым. Сычен видит на его левой щеке тускло мерцающий серебристый след и понимает, что по его собственной щеке катится слеза.

Не выдержав, Сычен тянется к Юте, ласково заправляет его волосы за уши и гладит его по щекам. Юта приоткрывает глаза и смотрит на него влюблённым, измученным взглядом. Его невозможно не обнять, и, закинув руку ему за шею, Сычен притягивает его к себе для поцелуя, уже понимая, что никто из них долго не продержится.

Юта впивается ему в губы, целует грубо и торопливо, прижимаясь к нему всем телом, и начинает двигаться быстрее, уже не так осторожничая – да это больше и не нужно, Сычен привык достаточно, чтобы ему не было больно.

Они кончают почти сразу и одновременно. Сычен впивается зубами в плечо Юты, оставляя синяк теперь уже на нём, а Юта обнимает его так крепко, что, кажется, сломает рёбра.

Несколько минут они не двигаются, Сычен даже не вполне понимает, что произошло. Юта тяжело дышит ему в шею, и Сычен чувствует, как сильно бьётся его сердце.

Первым начинает шевелиться Юта. Медленными, неловкими движениями выбирается из объятий Сычена и выскальзывает из его тела.

Сычен наблюдает за ним, словно из другого измерения, лёжа совершенно без сил. Запрокинув голову, Юта убирает со лба мокрые от пота волосы и облизывает пересохшие губы, пытаясь отдышаться. Стянув презерватив, он завязывает его узлом и, кинув на пол, с минуту сидит между бесстыдно раскинутых ног Сычена, рассеянно глядя на солнечно сияющий просвет между штор. Сычен, всё ещё немного не в себе, в это самое время думает о том, какой у Юты, оказывается, красивый профиль.

Подростком мечтая о соулмейте, Сычен никогда не задумывался, будет ли он красивым, такие вещи никогда не казались ему по-настоящему важными, но теперь, глядя на Юту, он испытывает почти что гордость от того, что его соулмейт так красив.

Вытерев выступивший над верхней губой пот, Юта поворачивается, окидывает взглядом растянувшегося на кровати Сычена и, неожиданно ухмыльнувшись, склоняется к его животу. Сычен удивлённо смотрит на него, не понимая, чего он хочет, и вздрагивает, ощутив прикосновение языка, когда Юта начинает слизывать подсыхающую сперму.

– Ты тоже как море, – смеётся Юта, оторвавшись от своего занятия. – Только на вкус.

Запоздало, на Сычена накатывает смущение.

Хотя Сычену хочется остаться в постели уже до следующего утра, Юта тащит его на пляж. Сычен не знает, зачем соглашается, но Юта говорит об этом с таким энтузиазмом, что Сычен невольно заражается его желанием.

Обсыхающий после дождя город пахнет вновь распускающими цветами и кажется чуть ярче, чуть контрастнее, чем когда Сычен видел его прежде. Юта то и дело шепчет ему на ушко всякую любовную дребедень, которая остаётся на его коже, иногда словами, иногда – бабочками, и Сычен уже даже не пытается делать вид, что ему это не нравится. Пребывая практически в эйфории, он касается кончиками пальцев знаков на своей коже и иногда, очень редко, шепчет Юте что-нибудь в ответ.

Они долго идут вдоль берега, подальше от людей, пока не находят пустой пляж.

– Я в этом году не был на море, – говорит Юта, потягиваясь, и одним движением снимает майку через голову.

Сычен видел его без одежды каких-то полчаса назад, но у него снова перехватывает дыхание. Смуглая кожа Юты золотится в лучах клонящегося к закату солнца; глаза же остаются такими же чёрными, чуждыми дневному свету, как в первые моменты их знакомства.

Скинув шорты, Юта остаётся в красных плавках, и, наверное, оттого, что он очень красивый, они смотрятся на нём почти неприлично. Сычен, по крайней мере, в первое мгновение отводит взгляд, а потом, наоборот, долго пялится и ничего не может с собой поделать.

Юта замечает это и встаёт перед Сыченом, позволяя себя разглядывать. Невольно, взгляд Сычена задерживается на татуировках и блестящей искорке пирсинга.

– Давай сделаем парные татуировки? С именами друг друга, например. Или придумаем какой-нибудь рисунок с бабочкой и звездой. Как тебе идея? – спрашивает Юта.

– Я же сказал: ненавижу татуировки.

– Не смеши меня. Спорим, у тебя на них стоит?

Вздрогнув, Сычен начинает заливаться краской, потому что только сейчас до него доходит: Юта угадал. У него в штанах тесно, и он не представляет, как теперь будет раздеваться. Юта, между тем, снова потягивается, демонстрируя своё тело, и это совсем не помогает.

– Почему ты всё ещё одет? – спрашивает Юта. – Я не пойду без тебя.

– Я плавал тут каждый день. Хочу просто посмотреть на тебя, – Сычен старается врать как можно непринуждённее, но практики в этом деле ему не хватает.

Юта расплывается в широкой, хищной улыбке.

– Врёшь.

Он подходит к Сычену, обнимает его за талию, прижимая к себе.

– Ничего, здесь никого нет, – шепчет он, сразу понимая, в чём дело.

Сычен прячет глаза и пытается отстраниться, пока Юта не сделал ещё хуже.

– Всё хорошо, – говорит Юта и наконец отпускает его. – Слушай, здесь тебя правда не увидит никто, кроме меня и чаек, но им плевать, а я тебя уже видел.

Вздохнув, Сычен раздевается и быстро идёт по мокрому песку к морю.

Юта провожает его взглядом, но, по крайней мере, ничего не говорит, и Сычен ему за это благодарен.

Юта забегает в воду следом, когда Сычен уже заходит по грудь, и, обхватив его за плечи, смеясь, вместе с ним падает, утягивая вниз. Это происходит так неожиданно, что ни испугаться, ни возмутиться Сычен не успевает. Снова, как много лет назад, оказываясь с головой в мутной зелени волн, он барахтается, забывая, что, если просто встанет на ноги, то окажется над водой, – и в этот момент чувствует чужие руки, обнимающие его, а за ними – губы, приникшие к его губам в поцелуе. Сычен замирает. Почти сразу же Юта разрывает поцелуй и вытаскивает Сычена из воды.

Выныривает Сычен каким-то обалдевшим. Хватаясь за плечи Юты, всё такого же весёлого, он встаёт на ноги, щурится от солнца и пытается проморгаться. Во рту – вкус соли, и дыхание никак не восстанавливается, потому что Сычен вспоминает поцелуй.

– Ты в порядке? – спрашивает Юта, убирая с его лица мокрые пряди волос и зачёсывая их назад пальцами.

Сычен кивает – и целует Юту в ответ, а потом, пока Юта ещё не пришёл в себя после поцелуя, толкает его в воду и бежит прочь.

Наплескавшись в море, они идут обратно к гостинице, по дороге завернув в какую-то сомнительного вида забегаловку, где Юта покупает им по пиву и хот-догу с жареными креветками, который, вопреки скептицизму Сычена, оказывается вполне съедобным.

В номере гостиницы Сычен падает на кровать, не найдя в себе сил даже зайти в душ, и почти сразу отрубается.

Он просыпается от того, что кто-то его целует взасос. Поцелуй очень глубокий и длится уже какое-то время – Сычен не знает точно, сколько. Сквозь полусон он начинает отвечать на поцелуй и только потом открывает глаза, но кругом так темно, что он всё равно ничего видит.

– Проснулся, спящая красавица? – спрашивает Юта, гладя его по волосам. – Я целую тебя уже с минуту, наверное. Не то чтобы мне не нравилось, правда. У тебя такие мягкие губы, когда ты спишь.

Сычен приподымается на локте, смотрит на Юту, но видит только его тёмный силуэт.

– Я включу ночник? – спрашивает Юта. – Хочу тебя видеть.

– Включи.

Сычен щурится от света, хоть ночник и горит совсем тускло. Юта лежит на животе, опираясь на локти, и пытается пальцами расчесать слипшиеся от морской соли волосы.

– У тебя губы распухли, – сообщает он, любуясь Сыченом, как какой-нибудь картиной в галерее.

– Да неужели, – фыркает Сычен. – А у тебя синяки под глазами и лицо осунулось.

– Может быть, – улыбается Юта. – У меня был насыщенный день.

Некоторое время они просто смотрят друг другу в глаза, и от этого у Сычена начинает кружиться голова. Ему кажется, что весь мир куда-то плывёт, и, может быть, в следующее мгновение, из-под него выскользнет кровать, а за нею – пол гостиницы и земля, оставив его падать в бесконечности космоса.

Пытаясь избавиться от непривычного ощущения, Сычен часто моргает, но Юта целует его, и проблема уходит сама собой.

Сычен никогда бы не подумал, что ему может так понравиться целоваться. Это похоже на скольжение над бездной – эйфория с лёгким привкусом страха и беспомощности, и Сычен отдаётся этому чувству безо всякого сопротивления.

Подмяв Сычена под себя, Юта кусает и лижет его шею, после чего возвращается к губам, оставляя во рту вкус соли с его кожи. Сычен просовывает руки Юте под майку, ведёт ладонями по спине, впиваясь пальцами в кожу. Изогнувшись, Юта стонет ему в рот. Он такой откровенный в своих желаниях, такой горячий и раскованный, что сдерживаться рядом с ним кажется преступлением, и Сычен отпускает себя. Целуя Юту так же жадно, как и Юта целует его, вжимаясь в его тело, Сычен вдруг находит в глубине души желание, в котором до этого не признавался себе. От этой мысли у него перехватывает дыхание и по всему телу проходит дрожь.

Юта что-то чувствует. Он разрывает поцелуй, вопросительно глядя на Сычена.

Взяв его за плечи, Сычен переворачивает его на кровать, оказываясь сверху. Юта удивлённо выдыхает, глядя на него широко раскрытыми глазами, но потом щурится и спрашивает:

– Хочешь поменяться ролями?

– Да. Хочу, – говорит Сычен, пытаясь совладать с дыханием.

Он хочет этого так сильно, что внутри него всё горит и в голове больше нет ни одной связной мысли.

– Ну… презервативы и смазку найдёшь, – Юта кивает в сторону тумбочки, где они нескромно стоят прямо под ночником, и, обняв Сычена за шею, притягивает к себе для ещё одного глубокого поцелуя.

Когда Юта отпускает его, Сычен приподнимается на локтях, глядя на него, на его закрытые глаза с подрагивающими ресницами и приоткрытые влажные губы, которые Юта тут же облизывает.

Сычен никогда не считал физическую сторону любви чем-то важным, но происходящее, то, что он видит и что чувствует, кажется ему почти откровением. Чем-то таким, что способно изменить его изнутри, чем-то безмерно ценным, даже если вдруг, по каким-то неведомым причинам, они с Ютой в итоге разойдутся, ведь связь душ не всегда означает и связь жизней.

Сычен проводит рукой по волосам Юты, засохшим сосульками от соли, пересчитывает кончиком пальца серёжки в ухе – две в хряще и две в мочке, – и, затаив дыхание, снимает с него майку.

Закинув руки за голову, Юта лежит, не шевелясь и не открывая глаз, хотя Сычен интуитивно чувствует его нетерпение. Он очень красивый, и Сычен наслаждается возможностью просто разглядывать его тело, так пикантно украшенное татуировками и пирсингом.

Сычен кладёт руку Юте на грудь, у основания шеи, и ведёт вниз, обводя пальцами рельеф мышц и чувствуя, как часто-часто, будто через силу вздымается грудная клетка у него под ладонью. Он старается держаться, делать всё медленно, чтобы не упустить ни одного оттенка, но это так сложно, что от напряжения у него подрагивают руки. Дойдя до пояса шорт, Сычен просовывает под них большой палец и водит им по горячей коже, наблюдая, как всё более явно обозначается бугор на шортах Юты.

Юта издаёт тихий полустон-полувздох, изгибаясь в спине, и кровь ударяет Сычену в голову. Забыв о своём изначальном намерении не торопиться, он склоняется к Юте и, запустив свободную руку ему в волосы, впивается жадным поцелуем ему в шею, ведёт языком вниз, целуя и кусая без разбору. Во рту у него вкус морской соли и ощущение жара чужого тела. Юта стонет, совершенно не сдерживаясь, и подставляется под ласки.

Сычен прижимает язык к его соску, лижет и, взяв в рот, осторожно посасывает.

– Как хорошо, – сладко шепчет Юта и обнимает его, одной рукой обхватив его плечи, а другую положив на затылок. – Можешь укусить?

Застонав от переизбытка эмоций, Сычен делает как он говорит, и чувствует, как под ним вздрагивает тело Юты. Сычен повторяет ласку и переходит ко второму соску – ему нравится ощущать твёрдый комочек нежной плоти во рту, нравится непристойность этого прикосновения – и стоны Юты.

– Да, молодец, – задыхаясь, мурлычет Юта и прижимает его голову к своему телу.

Юта под ним всё время двигается, изгибается и ёрзает бёдрами. Сычен понимает, что он очень возбуждён, и эта мысль ему тоже нравится.

Прижимая Юту к кровати, он ведёт кончиком языка вниз, вылизывает пупок, поддевая языком пирсинг. Переместив руки ему на бёдра, Сычен целует его живот вдоль пояса шорт; Юта перебирает дрожащими пальцами его волосы, гладит шею и шепчет что-то неразборчивое между стонами.

Расстегнув на Юте шорты, Сычен стягивает их вместе с трусами. Своей наготы Юта совсем не стесняется, он разводит согнутые в коленях ноги и смотрит на Сычена таким взглядом, что Сычен чуть не кончает на месте.

Поцеловав первое, что ему подворачивается, – а это оказывается коленка Юты, – Сычен берёт презервативы и смазку. Выдавив немного на пальцы, он приставляет их к отверстию Юты. Он немного волнуется, боится сделать что-то не так, но Юта закусывает губу и взглядом умоляет Сычена не медлить, и Сычен вводит в него сразу два пальца. Выгнувшись в спине, Юта скалит зубы в блаженной улыбке.

– Да, Сычен, – выдыхает он. – И можешь со мной не нежничать.

У Сычена по спине пробегают мурашки. Ему хочется быстрее, хочется взять Юту, не сдерживаясь, тем более что Юта дал ему разрешение.

Прикрыв глаза, он ощупывает Юту внутри, представляя, как окажется там, в этом горячем и тугом отверстии, в стенках которого так явно ощущается биение крови.

Юта постанывает от каждого движения его пальцев и сжимается на нём, явно желая большего. Вытащив пальцы, Сычен неловкими от нетерпения руками раздевается сам, раскатывает по члену презерватив, чувствуя себя немного глупо, потому что Юта опять пристально на него смотрит.

От мысли, что сейчас всё случится, сейчас он возьмёт Юту, его обдаёт жаром. Дрожа от нетерпения, Сычен ложится между его бёдер, одной рукой упираясь в кровать, а другой прижимая член к нежному отверстию. Осторожно надавив головкой, он чувствует, как расступается упругая плоть, пропуская его. Юта шумно вздыхает раскрытым ртом. Он всё ещё смотрит на Сычена, его глаза кажутся совсем чёрными, а в уголках блестят слёзы. Затаив дыхание, Сычен скользит внутрь, погружаясь в него по самые яйца. Юта внутри горячий и тесный и так сжимает Сычена, что сдерживаться становится невозможно.

– Скажи, если я сделаю больно, – успевает шепнуть он, прежде чем окончательно потерять контроль, и видит, как от этих слов в глазах Юты зрачок затапливает радужку.

Впившись пальцами в его бедро так, что наверняка останутся синяки, Сычен начинает двигаться резко и рвано. Юта вскрикивает, и Сычен пугается, что и вправду причинил ему боль, но по лицу Юты этого не скажешь: запрокинув голову, он закрывает глаза и бездумно облизывает раскрытые губы. Он такой красивый в этот момент, такой трогательно открытый, что Сычен целует его, лижет его губы, и в этот момент Юта обнимает его за плечи и обхватывает ногами его бёдра, направляя в себя, позволяя входить глубже. Оторвавшись от его губ, Сычен стонет свозь стиснутые зубы. Удовольствие пульсирует вместе с кровью в его теле, и дыхания не хватает, так что приходится ловить воздух губами.

Юта под ним ничем не лучше – он шепчет имя Сычена снова и снова, часто и влажно всхлипывая, и, кажется, не осознаёт ничего, кроме собственного удовольствия. Он и кончает первым. Сычен понимает это по тому, как Юта стискивает его в объятиях, выгибая спину, и судорожно сжимается на его члене.

Каким-то чудом Сычену удаётся продержаться в этот момент. Когда Юта обмякает на кровати, Сычен осторожно вынимает из него член и снимает резинку. Он смотрит на Юту, на его влажное от пота тела, на белеющую на смуглой коже сперму, и понимает, что хочет кончить ему на живот. Он не представляет, зачем – у него никогда не было таких фантазий, – но от этой мысли его слегка ведёт.

Глядя на Юту, счастливого и расслабленного и ещё пребывающего где-то в своём мире, Сычен торопливо дрочит, свободной рукой сжимая бедро Юты, и оргазм накрывает его почти сразу.

Он кончает Юте на живот, забрызгав пирсинг. Юта вздрагивает, почувствовав его горячую сперму на коже, и удивлённо открывает глаза. Запоздало, Сычен думает, что, наверное, стоило спросить разрешения, но Юта не выглядит недовольным.

Мягко хохотнув, он спрашивает:

– Что, так нравится мой живот?

Сычен смотрит на него как сквозь туман.

– Ты ведь не против?.. – не договорив, он кладёт ладонь Юте на живот и размазывает сперму, свою собственную и Юты, по горячей коже, по татуировкам и выше, доводит рукой до груди, мажет его соски и лишь после этого останавливается.

Юта тихо стонет, наблюдая за ним.

– Я не знаю, почему мне захотелось это сделать… – выдыхает Сычен и беспомощно смотрит на него.

В голове немного проясняется. Сычен ложится рядом с Ютой, прижимаясь так плотно, как только может. Он обнимает Юту и закидывает ногу ему на живот, чувствуя, как липнет его кожа.

– А в тебе есть задатки извращенца, – замечает Юта, и эта фраза ненадолго остаётся на руке Сычена.

Через несколько минут Юта неохотно выбирается из-под Сычена и идёт в душ. Закрыв глаза, Сычен слушает шум воды из ванной и вдыхает свежий запах улиц, сочащийся в окно. Он начинает дремать, но Юта пишет на его руке:

«Приходи ко мне? Я и тебя помою».

– Отстань, – сонно бормочет Сычен.

Юта выходит через несколько минут в полотенце вокруг бёдер, мокрый и счастливый.

Плюхнувшись на кровать рядом с Сыченом, он тормошит его.

– Пойдём гулять? Там рассвет скоро. Я так давно не гулял на рассвете, тем более у моря.

«Ты ебанутый? Спи давай», – хочется сказать Сычену, но он решает промолчать.

«Ебанутый», – появляется на руке Юты всё равно, и Юта с гордостью демонстрирует это Сычену.

– Значит, вот что ты обо мне думаешь? Теперь точно не отстану.

Спрыгнув с кровати, он хватает Сычена за ногу и пытается стащить на пол.

– Совсем спятил? – шипит Сычен, окончательно просыпаясь и отпихивая Юту. – Чёрт с тобой. Сейчас приму душ и пойдём гулять.

После этого Сычен долго стоит под тёплыми струями воды, не думая ни о чём конкретном, отрывочно вспоминая прошедший день, от их переписки с утра до безумной ночи. Потом, сообразив, что нужно бы всё-таки помыться, торопливо мылится и смывает пену.

Вытершись полотенцем, он выходит в комнату, где Юта, раскинувшись на всю кровать, уже спит, ногами на подушке, головой в изножье. Сычен вздыхает, думая, что чего-то такого он и ожидал.

Из окна тянет утренней свежестью, и между штор начинает розоветь полоска рассвета, ни кем не встреченного.

Сычен выключает ночник и забирается на кровать рядом с Ютой.

Склонившись к его запястью, Сычен шепчет, тихо-тихо, так, чтобы не слышать самому:

– Люблю тебя.

Слова серебряной пылью оседают на кожу Юты. Сычен ложится рядом, зная, что они сохранятся до утра – и, может быть, будут первым, что увидит Юта.