Взмах пушистых ресниц, обрамляющих большие янтарные глазки, буквально сражал наповал любого, кто только мог разглядеть парня, чья улыбка светила ярче ночной луны, врывающейся в приоткрытое окно. Звонкий смех и показавшиеся на мгновение клыки, что как будто царапали пухлые, налитые кровью губы, очаровывали и юношу, что не мог перестать думать о том, как же сделать его своим. Громкая музыка перекрикивала здравый смысл, оставшийся капелькой в туманной от жгучего алкоголя голове, а ладонь потянулась к узкой талии, требовательно пододвигая к себе. Под цепкими пальцами она ощущалась слишком прекрасно для того, чтобы отпустить. Такого, как он, совсем не хотелось отпускать.
Сонхун на это действие улыбается ещё ярче, а после скрывает свой взгляд в толпе, что полностью отдаёт себя танцам в центре гостиной или весело переговаривается на диванчиках. Темнота и лёгкое опьянение затрудняет найти того, ради кого всё это и затеялось. И пока тёплое дыхание оседает где-то в районе шеи, отчего Пак недовольно морщит носик, медленно отдаляясь, Сонхун снова и снова проходится по огромному дому, злясь на самого себя в мыслях, ведь ему нужна реакция, которая покажет ему, что он добился своего. И наконец находит. Лишь один человек из всей этой практически неизвестной компании резко выделяется, словно чёрное пятно на белоснежном листе. И Хун прекрасно понимает, почему тот вовсе не разделяет радость и расслабленность других. Даже слегка расфокусированным взглядом блондин замечает проявляющиеся желваки на острых скулах, как острый язык утыкается в щёку, а грозный взгляд тёмных очей практически съедает его.
— Так что ты думаешь? — перекрикивает уже музыку Джеюн, сжимая в руках прекрасное тело. Сонхун, не ожидая такого порыва, резко касается широких плеч, наконец заглядывая в карамельные глазки, в которых прекрасно видит желание, пылающее где-то в глубине зрачков.
— У меня есть парень, — наклонившись, шепчет томно Пак, специально задевая губами кожу, чтобы произвести контраст ощущений и эмоций, — и он, скорее всего, сейчас убьёт нас обоих, если моя игра зайдёт чуть дальше.
— Что? — австралиец резко отходит от парня, словно от огня, и замечает довольную улыбку напротив. — Ты больной?
И Джейк был в праве такое говорить, хоть и совершенно не знает Сонхуна. Сегодня он впервые заметил этого обворожительного блондина, что с самого начала вечера строил ему глазки, намекая на что-то большее нежели детские обжимания у стенки гостиной. Только вот о том, что этот чёртов парень занят, Шим даже не догадывался. И неприятный осадок осел внутри, не давая полностью расслабиться, как это задумывалось.
Зато Пак на вопрос лишь смеётся громко, а после исчезает в толпе студентов, мешаясь с незнакомцами и полностью пропадая с глаз Джеюна. Сонхун доволен своей работой, поэтому лишь наспех надевает чёртовы кроссовки, шнурки которых не хотят с первого раза завязываться. На третьей попытке Пак злиться и выбегает на улицу так, с порхающими по прохладной земле белоснежными завязками. В воздухе чувствуется приятная свежесть, которая закрадывается под бордовую кожанку, вынуждая блондина поёжится. Его взор не обращён на яркую луну, освещающую ночной Сеул, ему не интересны звёзды, мерцающие на тёмном полотне, тот, кто его волнует, сейчас облокачивается на чёрный лексус, вздёрнув голову к тёмному небу. Между сухими губами зажата сигарета, дым которой медленно овевает парня, чьи волосы отливают серебром в лунном свете.
Молча подходит ближе, вдыхая табачный аромат в лёгкие, стараясь унять подбирающийся к горлу кашель. Чёрные глаза за секунду встречаются с сонхуновыми, заставляя того поджать губы, но не отводить взгляда. Ведь Пак не мог просто так сдаться в том, что сам же и начал. Нужно идти до конца. И блондин сделает ради этого буквально всё.
Недокуренная сигарета оказывается на сером асфальте, а сильная рука обхватывает тонкое запястье. Без лишних слов юноша, возвышавшийся пару секунд назад над Сонхуном, тянет ближе к машине, резко раскрывая дверь. Грубыми движениями заставляет усесться на законное место, тянется к ремню, как делает это обычно, но так и не прикасается к губам, которые очень сильно ждали заветного поцелуя. Хлопок двери, глухо отдающий в уши, как будто отрезвляет Сонхуна, который даже слегка подпрыгивает на месте, пока парень обходит машину, чтобы через мгновение оказаться на рулём.
— Что не так, Хисын? — всё же нарушает тишину, воцарившуюся в салоне, пока юноша медленно вставлял ключ в замок зажигания.
— Будто ты не знаешь, — холодная усмешка искривила медовую кожу. Он сжимает челюсти, лишь бы не сказать более колких слов, которые кипели все внутри из-за выходок бойфренда, что как будто наслаждался тем, какую же реакцию получит на то или иное действие. — Не притворяйся дураком, Пак Сонхун.
И тут блондин понимает, что крупно облажался. Больше, чем в прошлые разы. Ведь Хисын очень-очень редко называл Пака по имени. Парнишка в первые секунды вжимается в кресло, а как только они выезжают на тихую и пустую трассу, то сердце, до этого спокойно бьющееся о грудную клетку, начинает вырываться наружу. Цифры на спидометре пугают, вынуждают обратить свой жалостный взгляд на парня рядом, который словно не желает смотреть в ответ. Пейзажи за стёклами остаются размытыми и непонятными из-за темноты и скорости, которая увеличивается как будто с каждой секундой.
— Милый, мне страшно, — отваживается сказать Сонхун, касаясь подёргивающейся коленки, впиваясь своими длинными и аккуратными пальцами.
— А обниматься с тем придурком не было страшно, — снова усмехается Ли, смотря только на дорогу. — Как его там, Шим Джейк? На австралийцев, что грязными руками трогают в неположенных местах, потянуло, а? Скажи мне.
— Нет, я...
— Ты, блять, мой, — не даёт договорить Хисын, наконец скользнув взглядом по напуганному скоростью Сонхуну, — ещё раз я увижу тебя с кем-то, да хоть с Сону, который, видите ли, твой лучший друг с самого детства, плевать, руки поломаю все, да и не только. Прекращай свои глупые игры, Пак Сонхун, иначе...
— Иначе что?
В такой ситуации, скорее всего, нормальные люди испугались бы и помалкивали, размышляя о том, как бы расстаться с таким обезумевшим собственником. Только вот вспомним, что и Пак Сонхун не милый и аленький цветочек. Ведь именно такого эффекта блондин и добивался. Он заставляет своих внутренних демонов не вырываться раньше времени, но продолжает играть дальше, просто откинув маску невинности, которую так любит носить перед парнем, раздражая своими действиями.
— Ты правда хочешь знать? — произносит Хисын, резко свернув на обочину. Они останавливаются в неизвестном месте, снова выясняя свои однозначно нездоровые отношения.
— Да, — тихонько кивает Пак, как будто не догадывается о всех тех мыслях, которые беспокоят его любимого парня, словно не хочет воплотить всех их в реальность. Дыхание резко перехватывает, когда звук отстёгнутого ремня наполняет салон, а Хисын оказывается на опасно близком расстоянии, обжигая своим разгорячённым дыханием.
— Ты не выйдешь из нашей квартиры, пока не поймёшь, кому ты принадлежишь, — сильная рука оказалась на щеках, сильно сжимая кожу, вынуждая Пака сложить губы в трубочку, — ты будешь выстанывать моё имя раз за разом, пока до твоей прекрасной головушки не дойдёт, что ты только мой и никто не смеет к тебе прикасаться, как и ты к другим. Не заставляй меня ощущать отвращение к тебе, дорогой.
Хисын смотрит на любимое личико, на котором видел самые разные эмоции за их четыре года отношений, и до сих пор не понимает, как попадается на этот глупый трюк своего бойфренда. Скользит от милых родинок к блядски манящим губам. Ладонь спускается к тонкой и открытой шее, пальцы хватаются за горло, вынуждая Пака раскрыть рот в изумлении, а Ли этим только и пользуется, резко целуя. Его язык врывается внутрь без каких-либо преград, чувствует, как сонхуновы пальцы зарываются в локоны, слегка оттягивая корни, а Хисын лишь хватку на шее усиливает, чувствуя, как парень начинает ёрзать на месте, возбуждаясь от таких грубых прикосновений.
Их любовь всегда была такой: чересчур эмоциональной, страстной, обжигающей все внутренности, ну и, конечное же, отравляющей. Яд, состоящий из чувств собственничества и удушающей ревности, незаметно пробрался по венам к двум любящим сердцам, наконец полностью окрасив в чёрный цвет. Волновало ли их это? Честно, нет. Пока Хисын желает себе всего Сонхуна, а тот специально подогревает это желание с каждым разом всё сильнее и сильнее в пределах разумного (что у него «разумное», сказать трудно), парней всё более чем устраивает. А правильно ли это? Вопрос, на который они не захотят отвечать, снова теряясь в горячих поцелуях.
— На этом мы закончим, — прерывает остервенелый поцелуй Хисын, облизав свои губы. Он хорошо знает себя: ещё пару секунд их долгого поцелуя, и Сонхун окажется прижатым в это чёртово пассажирское кресло, в которое старший будет его втрахивать, слыша, как стоны раздаются по всему салону.
— Кто это сказал? — выдыхает блондин, даже не давая Ли отстраниться, — Мы продолжаем, любимый.
— Нет, — капельки хоть какого-то здравого разума всё же оставались у кого-то из них. Хисын хватается за руки, покоившиеся на его шее, старательно расцепляя крепкий замок. — Ну же, принцесса, отпусти.
— И ты даже не хочешь «смыть» с меня чужие прикосновения? — шепчет Пак, зная, как распалить пожар внутри своего бойфренда. Пальцы, соскользнувшие с шеи, перемещаются на крепкую грудь, начиная сильно сминать мышцы, скрытые под тёмной футболкой. Сонхун был изумительным провокатором, прекрасно был осведомлён, за какие ниточки стоит тянуть, чтобы вызвать желаемую реакцию. — Разве я не должен сейчас стонать твоё имя, чтобы знать, кому я принадлежу, м, хён?
Хотел ли Хисын прямо сейчас опрокинуть этого парня на кресло, чтобы, не давая и слова, разорвать одежду и разукрасить фарфоровую кожу своими губами и зубами? Очень. Хотелось ли старшему слушать, как блондин стонет под ним, выкрикивая его имя, прося сбавить темп, пока по белоснежным щекам скатывались слёзы? Безумно.
— Да или нет? — вырывает его из размышлений Сонхун.
— Глупый вопрос, принцесса, — голос у Хисына резко становится хриплым, он резким движением освобождает Пака от ненужного ремня, который будет только мешаться.
— Не торопись, солнце, — усмехается Сонхун, останавливая руками Ли, — лучше принять позу поудобнее.
Ловко Пак седлает твёрдые бёдра старшего, чувствуя себя просто превосходно. Что-что, а больше всего Сонхун обожал сидеть на коленях своего парня, вытворяя не самые милые вещи, которые крутятся в головах обоих. Только вот в машине такого ещё не было, поэтому упускать эту возможность блондин не намерен. Он находит опору в сильных и широких плечах. Качает своими бёдрами, чувствуя, как пальцы любимого, минув белоснежную футболку, оказываются на талии, впиваясь в кожу сильнее. Хисын вопросов не задаёт, лишь глазами раздевает парня и следя за каждым дальнейшим действием. А Сонхуну нравится, когда эти чёрные очи направлены только на него. Он сходит от этого с ума.
Самостоятельно отбрасывает кожанку с футболкой на задние сиденья, а после обхватывает одну хисынову ладонь, укладывая её на свою шею, начиная слегка подрагивать под шероховатой кожей, не переставая медленно раскачиваться на любимых бёдрах. Он чувствует, как возбуждение и страсть, переплетаясь вместе, начинают медленно закипать внутри обоих.
— Ну же, — тихо вздыхает Сонхун, — делай со мной всё, что хочешь, Хисын-а.
Пак показательно изгибается навстречу скользящей по груди руке, показывая своё ярое желание оказаться вытраханным этой ночью. И знает, что именно это и будет делать Хисын, нужно всего лишь ещё чуть-чуть надавить.
— Или мне лучше узнать у Чонсона номерок Джейка? — блондин облизывается и смотрит прямо в глаза, в которых пропадает раз за разом. Видит недовольный взгляд и сжатые плотно тонкие губы, которые хотелось ощутить на себе. — Думаю, твой друг не откажет мне в такой услуге.
— Только попробуй...
— А что, если попробую? — Сонхуну только дай повод, он им воспользуется. Да и плевать, что только на словах, ведь пересекать черту, которую самостоятельно определил, не собирается.
Ему, кроме Ли Хисына, никто не нужен. Может, года два так назад блондин и правда задумывался над тем, что часто пробуждающееся собственничество со стороны старшего — это огромная проблема, которая приводит к вечным ссорам, что выводят на крики и слёзы. В те моменты Сонхун чувствовал себя загнанным в угол, ведь он искренне любил своего бойфренда, но эта безумная привязанность, выражающаяся в редкие всплески полного контроля... Честно, очень пугали, заставляли задумываться о расставании.
Только вот отпустить Хисына Сонхун не мог, совсем. Да и видеть около себя кого-то другого, чувствовать не остервенелые поцелуи Ли в процессе очередной ссоры, не ощущать пытливый взгляд тёмных очей, тонуть в не тех крепких руках, усеянными мелкими шрамами, — всё это казалось для Пака сущим адом. Он не мог представить другого парня, который бы смог хоть на одну четвертую занять сердце, которое полностью принадлежало Хисыну. Поэтому поддерживать эти нездоровые отношения казалось ему прекрасным решением.
И Сонхун не заметил, как превратился в прекрасного манипулятора, который наслаждался каждой волной ревности, что выражалась в жарких ночах, где ему раз за разом говорили, кому он действительно принадлежит. Только вот Пак это прекрасно знал — он весь, полностью, до мельчайшей частички для любимого и слегка безумного Хисына. Страшно ли блондину от подобного? Вовсе нет, ему это очень сильно нравится, вот и балуется тем, что флиртует со всеми подряд, поддерживая порывы собственничества в своём любимом парне. Потому что Сонхуну до безумия нравится, когда ему показывают горячими поцелуями и бешеным темпом то, что он принадлежит только одному Ли.
— Договоришься, — выдыхает Хисын, понимая, что с ним до сих пор ведут глупую игру. Но в конце концов именно старший окажется победителем, хоть и Пак очень рвётся к тому, чтобы наконец овладеть властью над бойфрендом, — и потом снова не сможешь пойти в университет.
— Может, я этого и хочу? — Сонхун обвивает сильную шею, чувствуя, как кожа под ладонями обжигает собственную. Он поцелуями от подбородка спускается к ней, расцеловывает, кусает слегка, ведь Хисын не жалует на шее отметины. — Может, тебе лучше поскорее заняться этим, хён?
Продолжать разговор Хисын совсем не хотел, ему нравилось то, что делал Пак, изредка заглядывая в глаза. Младший украшал его тело поцелуями, спускаясь к груди, чувствовал, как мышцы напрягаются от требовательных и желанных касаний. В это время хисыновы пальцы сжимали любимые бёдра, скользили по мешающимся джинсам, от которых хотелось поскорее избавиться, ведь трогать через ткань — такое себе наслаждение. Сонхун же упивался медовой кожей, от которой веет мускатным ароматом вперемешку с ментоловыми сигаретами.
— Избавь меня от этой одежды.
Голос Пака очень раздражён, как будто это его выводили на ревность, а не Хисына, который проявлял терпение. Только это казалось до того момента, когда Сонхун, прикусив губу, аккуратно обхватил его член, начиная плавно водить вверх-вниз, при этом кусая мочку левого уха вместе с пирсингом, с которым блондин ну очень любил играться, вызывая у старшего тяжёлые вздохи. Все последующие касания у младшего безумно хаотичные и неосторожные, показывающие на то, как сильно он хочет заполучить то, ради чего и старался весь этот вечер.
— Боже, трахни меня уже, Хисын, — чуть ли не плачет Пак, когда не ощущает встречных прикосновений от любимого, — ну же, сведи меня с ума.
— Куда ты так торопишься, принцесса? — довольная ухмылка украшает лицо Хисына, который наслаждается распалённым Хуном, который движется навстречу члену Ли, создавая приятное трение, вызывающее кучу мурашек. Сонхун на прозвище это запретное практически воет в ответ, потому что ему это очень нравится. Ему безумно нравится, когда Хисын зовёт его так. И готов на что угодно, лишь бы слышать, как с прекрасных уст срывается это прозвище. — Ты уверен, что заслужил то, чего ты так сильно хочешь?
Пухлые губы раскрываются для ответа, однако ладонь, резко окольцевавшая тонкие запястья и закрепившая сзади, совсем сбивает с толку. Смотреть на удивлённого Сонхуна довольно забавно, Хисыну такое нравится, поэтому он, не давая Паку снова сказать что-то колкое, свободной рукой притягивает ближе. Его равномерное, горячее дыхание покалывает чувствительную кожу. Блондин от обжигающих ощущений дёргается на коленях, снова и снова заставляя старшего утопать в любви к нему.
— Пора снять маску, Хун-а, — шепчет Ли, касаясь губами шеи, — иначе мы сейчас оденемся и поедем домой как ни в чём не бывало.
Голос у Хисына требовательный, с нотками серьёзности, которые бьют по затуманенному разуму. Сонхун не может и слова вымолвить, казалось, старший лишь одной фразой решил обезоружить непослушного парня, который обычно вытворяет многое перед тем, как перейти к основному. Он в ответ лишь медленно кивает, заглядывая в глаза, в которых горят языки пламени, приятно вызывающие внутри давящее на организм возбуждение. Хисын этому действию улыбается, так искренне и сладко, что нельзя было подумать, что именно Ли в их отношениях является ужасным собственником, который еле сдерживается от того, чтобы реально приковать Сонхуна наручниками к себе для того, чтобы никто не посмел посягать на его.
— Мхм, Хисын-а, — тянет тихонько Сонхун, когда чувствует, как Хисын начинает медленно вести кончиком носа по чувствительной шее — самая главная слабость Пака. — Только не там...
— А это уже не тебе решать, — Ли не нужно встречаться со взглядом младшего, он и через подрагивающий голос понимает, как тяжело будет сдержаться ему, чтобы не начать наполнять машину пошлыми звуками. Его язык, будто на пробу, проходится от краешка уха до линии челюсти, ощущая, как блондин пытается вырваться из плена, в который самостоятельно рвался. После он заменяет это миражными поцелуями, вынуждающие прикусывать губы чуть ли не до крови. Хисын упивается тем, как это стройное тело находится в полной его власти. — Как ты и говорил, я буду делать всё, что захочу. И да, твои просьбы, как и обычно, будут игнорироваться. Так что терпи, принцесса, это твоё наказание.
Сонхуну бы сказать в ответ что-то колкое, да не может: обязательно проронит первый стон, который сразу же даст понять обоим, кто из них двоих выиграл в этой глупой игре. Пак не любил проигрывать, всем своим сердцем, только вот Хисын ни разу не давал ему победить. Ли всегда по-издевательски изгибал свои уголки губ, которые были истерзаны клыками бойфренда, а после наблюдал, как Сонхун срывал под ним свой голос, заполняя всё пространство его именем. И только ради этого старший не мог позволить блондину взять верх, ни в коем случае. Лишать себя такого зрелища (когда Пак задыхается, роняет свои хрустальные слёзы, а после пытается хоть как-то остепенить Хисына, который, хоть и слушает, выполнять просьбы не собирается) конечно же, не хочется.
Поэтому Ли безумно доволен тем, что может подразнить своего любимого своими редкими поцелуями в шею. Он молча упивается тихими вздохами и тем, как пытается блондин выпутаться из своеобразного кокона, который успел сплести вокруг него Хисын. Старший не останавливается, украшает фарфоровую кожу яркими засосами, кусает шею сильно, как любит это делать, чтобы услышать резкие вскрики Сонхуна, что, кажется, уже пожалел о своей глупой затее — вызвать ревность.
— Хён, пожалуйста, — мелкие слёзы собрались в краешках глаз, начиная медленно стекать по щекам от частых морганий, — сделай что-нибудь.
— Скажи мне, что ты хочешь, — отрывается от поцелуев Хисын, откидываясь на спинку сиденья, — возможно, наши желания схожи. Ты же знаешь, как я люблю, когда ты до мельчайших подробностей рассказываешь о том, что хочешь, чтобы я сделал с тобой после подобных выходок.
И да, Сонхун действительно знал, как сильно возбуждается Ли, пока блондин, слегка краснея и отводя взгляд, признаётся во всех своих грязных мыслях, которые из раза в раз посещают его голову. Он облизывает свои губы, а после тихонько выдаёт, но уже смотрит прямо на расслабившегося старшего:
— Покажи мне, кому я принадлежу, — дышать почему-то становится тяжелее. Причину этому Сонхун не находит, хоть и видит, как свободная рука парня уже начинает ласкать его член, вызывая бурную реакцию. — Мхм, хён, трахни меня, как всегда это делаешь, доведи меня до слёз, не дай кончить, шлёпай, души, целуй, кусай, боже!..
Сонхун не договаривает, потому что срывается на стоны от того, что ладонь на члене набирает темп побыстрее. Ли освобождает от хватки, и Пак сразу же находит опору в плечах любимого, изгибается навстречу касаниям, оставляет своё распалённое дыхание на чувствительных ушках старшего, между стонами мажет по шее, ёрзает бёдрами. А Хисыну до чёртиков в глазах нравится, каким становится Сонхун, стоит ему лишь слегка коснуться его эрогенных зон. Он будто сходит с ума, и это самое любимое для Ли.
Свободной рукой касается мягких половинок, шлёпает поочерёдно, вынуждая Сонхуна оторваться от шеи и откинуть голову назад. Хисын времени не теряет, губами подхватывает вставшие соски, играется с ними, меняет положение, расцеловывает вздымающуюся грудь под сладкие стоны Сонхуна, который зарывается в серебристые волосы, оттягивает корни, как будто это поможет сбавить пыл возлюбленного. Но нет. Хисына это ещё большее заводит, поэтому ладонь скользит по сонхунову члену быстрее.
Стоны ловятся губами старшего, они пропадают внутри него, а Пак был готов уже наконец кончить, пачкая стальной торс бойфренда. Сонхун растворялся полностью в прикосновениях, как будто бы исчезая в руках Хисына, который искусно владел им. Он отрывается от распухших уст, чтобы заглянуть в любимые глаза. Замечает довольную улыбку на лице и почему-то тоже улыбается сквозь стоны, прорывающиеся наружу:
— Хисын-и, мхм, я скоро...
И стоило блондину сказать это, как рука с члена исчезает, и уже обе оказываются на талии. Возбуждённый и раздражённый Сонхун встречается с озорным взглядом Хисына, который лишь ухмыляется тому, какой перед ним сейчас младший.
— Чтобы кончить, тебе стоит поскакать на мне, — объясняет Ли, шлёпая по мягким половинкам, — и я подумаю, достоин ли ты этого.
— Блять, хён, — злится Хун, он резким движением тянется к кнопочке, которая откидывает их слегка назад, заставляя бойфренда вцепиться сильнее в талию от неожиданности, — просто трахни уже, прошу, я очень сильно хочу почувствовать твой член внутри себя.
Иногда Хисыну казалось, что это не Сонхун под его властью, а именно он под властью Пака. Нравилась ли эта мысль Ли, который привык показывать то, что это именно он главный в их отношениях? О да, если это Сонхун, то пусть хоть ошейник ему на шею нацепит и будет контролировать весь процесс от начала до самого сладкого конца. Плевать. Главное, что это всё будет с ним, и Пак не сможет в этот момент подумать хоть о ком-то другом, кроме старшего.
Хисын полностью расслабляется, посматривая, как Сонхун аккуратно устраивается поудобнее. Прикасается к члену, быстро сплюнув на него, ведь к сексу в машине никто из них не был готов, к сожалению. Но благо, что они совсем недавно занимались этим, поэтому растягивать себя Сонхуну не потребовалось. Кусает собственные губы, когда медленно опускается на толстый член, чувствуя, как стенки ануса плавно растягиваются, разливая по телу смешанные ощущения, от которых бегут мурашки. Ладони на талии контролируют процесс, а резкие поцелуи на груди заставляют отвлечься от слегка неприятной боли.
— Блять, — снова и снова матерится Сонхун, понимая, что наконец полностью смог усесться на излюбленные бёдра, — дай мне время.
— Хорошо, — улыбается Хисын, откидываясь слегка назад, чтобы подхватить упругие ягодицы и начать медленно двигаться, — даю тебе время отдохнуть, а я пока наслажусь твоей узостью.
Сонхун не успевает возмутиться, как срывается на стоны, ведь Хисын жалеть не собирается. Он с этим прекрасно знаком. Пошлые шлепки заполняют полностью автомобиль, который одиноко стоит на обочине. Блондин чуть ли не подпрыгивает от того, насколько быстрые и размашистые движения совершает Ли. Он врывается в любимое тело резко, чувствует, как Сонхун полностью принимает его, будто бы засасывает внутрь, ощущает приятное тепло и движется быстрее и сильнее. Видит, как Пак сходит с ума: стонет его имя, закатывает глаза, пытается двигаться навстречу громким шлепкам, устраивая свои руки на талии старшего.
— Я... я готов.
— Уверен? — выдыхает Хисын, постепенно замедляясь. Он приподнимается, чтобы оставить на лбу короткий поцелуй, а после впивается в искусанные губы. Скользит внутри по ровному ряду зубов, оттягивает нижнюю под конец, а после встречается с заплаканными глазками своей принцессы и держится от того, чтобы не поменяться местами и втрахивать Хуна в этот кусок кожи позади него.
— Да.
Одной ладонью он отталкивает Хи от себя, а после удобнее устраивается на члене внутри себя, а руки оказываются на сильном торсе. Он начинает с медленных и дразнящих движений, замечая, как же это сильно не нравится Хисыну, который тянется к бёдрам, чтобы заставить ускорить темп. Только вот удары по ладоням вынуждают пока что отбросить эту идею на потом. Сонхун улыбается, когда слышит тихие стоны своего любимого, начиная ритмичнее седлать его бёдра, чувствует, как член врывается всё глубже и глубже, достигая простаты, отчего тело начинает подрагивать. Однако останавливаться он не собирается. Сегодня именно Пак Сонхун доставит им головокружительное удовольствие.
— Какой же ты у меня красивый, — Хисын проводит рукой по фарфоровой щеке, что усыпана мелкими капельками слёз, — и только мой.
— Уверен в последнем? — выдаёт Сонхун, не подавляя издевающуюся ухмылку.
Ли на это никак не реагирует, лишь хватается за шею сильнее, а другой шлёпает по ягодицам, заставляя младшего раскрыть глаза от неожиданности:
— Двигайся быстрее, принцесса, — только и шепчет Хисын, не ослабляя хватку и не останавливаясь бьёт по покрасневшей коже, — иначе мне придётся поменять нас местами, и тогда мы закончим лишь к рассвету.
Эти слова вынуждают скакать на члене сильнее и резвее, настолько, насколько Сонхун вообще способен. Хисын же наслаждается тем, как его парень послушно выполняет просьбу. Видит, как тяжело тот дышит, как губы раскрываются в его имени, а после в стонах, притягательных и ласкающих уши, как глазки закатываются, затем снова концентрируются на нём. Хисын видит в этих очах, полных страсти и желания, самого себя, и это до боли во всём теле ему нравится. Поэтому долго не выдерживает и опять оказывается близко, чтобы все стоны Пака осели внутри него самого, целует страстно и жадно, будто парень никогда не прикасался к пухлых губам. Рука с шеи соскальзывает на талию, как и ладонь с румяных ягодиц. Впивается пальцами в узкую талию, а после снова и снова срывает с любимых губ собственное имя, тонущее в поцелуях.
Чувствуя приближение оргазма, Хисын снова шлёпает по ягодицам, отрываясь от манящих губ.
— Не смей останавливаться, принцесса, — его пальцы снова оказываются на шее, — я должен кончить от того, что ты скачешь на моём члене, ты понял?
Сонхун говорить не может, лишь кивает часто, цепляясь за плечи. Чувствует горячее дыхание на коже, в очередной раз теряясь в этом огромном спектре эмоций, который может подарить ему только Хисын. Лишь его прикосновения отправляют его в самый Ад, в котором они сгорают вместе со своими ужасно-прекрасными отношениями, которые одновременно и душат, и исцеляют.
Пак кончает с именем на губах любимого, но слушается — в полнейшем бреду пытается контролировать своё тело, чтобы двигаться дальше, чтобы Хисын получил желаемое, чтобы почувствовать тепло внутри себя. Ли, конечно же, помогает руками, держа подрагивающие бёдра на месте, заставляя двигаться с нужной скоростью, а после стонет сам, ловя в объятия обессиленного Сонхуна, который плачет и содрогается от того, что хисынов член до сих пор в нём и медленно раздвигает раздражённые и уж слишком чувствительные стеночки ануса.
— Думаю, теперь тебе стоит думать над тем, что ты творишь, принцесса, — шепчет на ухо Хисын.
— Посмотрим, — Сонхун, даже обессиленный и сорвавший голос, отвечает резко, в привычной ему манере, не боясь получить ещё более изощренное наказание, — во всяком случае, я постараюсь подумать.
— Ясно, — Хисын толкается внутрь снова, вызывая мягкий стон, который касается его уха, — тогда до завтрашнего рассвета ты в моей власти, Сонхун-и. Я покажу тебе, как стоит думать перед тем, как ты снова будешь крутиться около неизвестных парней.