Юнхо, полностью поглощенный своими мыслями, сидел в объятиях Минги на диване и дышал в сгиб его шеи. Глаза были закрыты, парень чувствовал себя абсолютно расслабленным, хотя настрадавшееся от переживаний сердце периодически болезненно сжималось в груди, отнимая возможность дышать.

На кухне привычным гулом кипел чайник, на ноутбуке, стоявшем на кофейном столике около дивана, тихим фоном шло какое-то шоу, и Юнхо не был уверен, смотрел ли его Минги, — скорее всего, он включил его, чтобы избавиться от тишины. Не то чтобы она была гнетущей, но проходило несколько десятков минут между фразами, если кто-то начинал говорить, и, наверное, Минги просто-напросто засыпал в такой атмосфере.

Он выводил большим пальцем круги на плече Юнхо, который сидел у него на коленях и обнимал поперек талии, давая им обоим времени на раздумья, и Юнхо в который раз подумал о том, в какого прекрасного человека был влюблён. Не мог не думать, когда после неожиданного признания Минги остался с ним, начал успокаивать и утешать. И обниматься, конечно, это было самым приятным во всём происходящем.

Время текло медленно, умиротворённо проникая в артерии и капилляры, позволяло обдумать свои и чужие слова, не торопило приближающейся ночью и не давило её темнотой, и этому Юнхо тоже был благодарен. Наверное, он и впрямь был счастливчиком, раз уж почти не пострадал в той ситуации, в которую себя загнал.

— Будешь чаю? — тихо спросил Минги, чуть сильнее сжимая руку Юнхо, вероятно, опасаясь, что тот мог заснуть. — Я вчера купил новый. С лавандой и какой-то тарабарщиной, которую посоветовал мне тот бариста из кафе, — он провёл ладонью выше, потом снова опустился ниже, словно потирая, и опять сжал. — Он сказал, что ты выглядел как человек, которому это могло бы понравиться.

Юнхо фыркнул и тихо рассмеялся, сам же растворяясь в своём дыхании в тесноте сгиба шеи Минги. Того слегка передёрнуло, и он наклонил голову, прижимаясь к щеке Юнхо и не позволяя больше щекотать его.

— Эй, хватит, — возмутился Минги и проник пальцами под руку Юнхо, начиная щекотать его в ответ.

Чон выпрямился и выпутался из объятий, хватаясь за чужие запястья. Минги широко улыбался ему, от чего его глаза практически скрылись за веками, и показывал язык.

— Я сделал это не специально, — хриплым от долгого молчания голосом ответил Юнхо. — А ты хулиганишь, — пожурил он Минги и ткнул пальцем в кончик носа.

Стёкла его очков блеснули, когда друг чуть повернул голову в сторону и закусил губы в попытке не рассмеяться. Скулы подозрительно заалели, и Юнхо наклонился вслед за Минги, стараясь снова поймать зрительный контакт.

— Что такое? — поинтересовался он, заглядывая в смущённое лицо друга.

— Твой голос, — мягко ответил Минги и прокашлялся, стараясь выровнять собственные интонации. — Когда он такой низкий, это отвлекает.

— О, — с долей облегчения выдохнул Юнхо, но тут же захихикал. — Почувствовал себя в моей шкуре, да? Ты всегда так разговариваешь.

— Как? — с искренним интересом спросил Минги и повернулся, опять сцепляя объятия вокруг Юнхо.

— Ну, знаешь, — Юнхо устроил голову на прежнее место, утыкаясь носом в тёплую шею. — С придыханием. С некой томностью. А когда используешь громкий шёпот, всё, о чём я могу думать, так это о том, как приятно ты будешь слышаться в более… пикантной обстановке.

Минги тихонько пискнул и напрягся, чем снова заставил Юнхо рассмеяться.

— Не ты ли заливал мне про кинки два часа назад? — возмущённо воскликнул Юнхо, наигранно драматизируя. — Таким смелым был, взял ситуацию в свои руки, ну настоящий альфа-самец! А сейчас, погляди-ка, — Юнхо покачал головой и прищёлкнул языком несколько раз. — Святошу из себя строит.

— А сам-то, эй, — Минги похлопал его по бедру и, скользнув ладонью ниже, щипнул под коленом. — На виду у всех флиртовал со мной, на чём свет стоит, чуть ли не сожрал с потрохами, пока в кафе сидели. А дома даже слова вымолвить не мог.

— Может, мне нравится игра на публику, — пробурчал Юнхо. — Может, я люблю, когда на меня смотрят, пока я занимаюсь непотребствами.

— А? — громко спросил Минги и отстранил Юнхо от себя, заглядывая в его лицо. Юнхо закинул голову и расхохотался, видя его реакцию и находя эту растерянность умилительной.

— Я шучу, Минки-я, — выдохнул Юнхо между приступами смеха. — Всё зависит от обстоятельств. Когда мы были в кафе, во-первых, ты меня разозлил, когда вдруг предложил признаться Уёну. Во-вторых, я был сосредоточен на выполнении миссии и хотел сделать всё, чтобы смутить тебя. В-третьих, бариста таращился на тебя, а меня это бесило. В-четвёртых, обычно я на публике стараюсь не показывать ничего, что могло бы расстроить или выявить, что моё настроение плохое. Зато дома я погружаюсь в свои мысли так глубоко, что порой пялюсь в стену по полчаса. Дома я могу выпустить пар, или погрустить, или подумать, или поплакать, или элементарно признаться себе, что устал. Дом для меня — оплот для концентрации и нахождения путей решения своих проблем.

— Любишь плакать в одиночестве?

— Я просто привёл пример, — буркнул Юнхо и, не сдержавшись, укусил Минги за шею. — Ты понял, о чём я.

— М, наверное, — друг кивнул. — Да, обычно ты всегда ведёшь себя так, будто в твоей жизни сплошное веселье и белая полоса. Ты редко злишься. Поэтому тогда, в кафе, я испугался. Ты выглядишь страшным, когда злой.

— Ах, спасибо за твою честность, Минки, — Юнхо хохотнул. — Это у тебя эмоции, словно открытую книгу можно читать. То есть, конечно, когда я начинаю вглядываться усерднее, то в большинстве случаев они наоборот смешиваются и приводят меня в ступор. Особенно когда я сомневаюсь в себе или думаю, что какие-то из этих эмоций могут быть направлены на меня. Но когда ты в компании, ты совершенно не умеешь контролировать себя. Тебя очень легко спровоцировать, легко вывести из себя, легко смутить, легко разозлить, возбудить, рассмешить, задеть, расстроить. И влюбиться в тебя тоже было легко, — тихо, словно и сам не осознав, что сказал, закончил Юнхо. Последние слова осели на языке сладкой теплотой — всё-таки говорить об этом вслух непосредственно с Минги было до трепета приятно.

Рука на его боку замерла, как и движения грудной клетки, к которой до сих пор был прижат Юнхо. Спустя две или три секунды ожидания он почувствовал на своём лбу еле весомый поцелуй, а потом его так крепко сдавили в объятьях, что Юнхо закряхтел.

— Раздавишь.

— Спасибо, что говоришь мне такие вещи, — сбивчиво проговорил Минги, и под плечом Юнхо почувствовал вибрации чужого сердца. Оно стучало быстро-быстро, взволнованно, и в этом ощущении хотелось раствориться. — Я не знаю, как должен реагировать, но всё, что я чувствую, это благодарность. И нежность, возможно. И то, что если ты просидишь на моих коленях хоть ещё чуть-чуть, я останусь без ног, потому что они отсохнут.

Юнхо снова рассмеялся. Слишком много за сегодняшний вечер, но спокойствие, которое разливалось по его венам, голова, свободная от тяжелых мыслей, и радость на душе только способствовали этому.

Юнхо был счастлив, что мог открыто рассказывать Минги о своих чувствах, и его это абсолютно устраивало.

— Ты не должен реагировать как-то по-особенному, — всё же сказал Юнхо и встал с удобного насиженного места, протягивая Минги руку. — Это я должен благодарить тебя, что ты принимаешь моё положение хотя бы отчасти. Поэтому спасибо.

Дождавшись, пока Минги поднимется, Юнхо подхватил его под локти и немного задержался в этом положении. Мягко клюнул в щёку, пытаясь вложить в этот жест максимум ласки и тепла, и повёл Минги на кухню.

Чёртово сердце никак не хотело утихать, а Юнхо ничего не хотел делать с этим.

— Наверное, сейчас не самое подходящее время, чтобы говорить об этом, но как нам быть с Уёном? — Минги сел на стул около кухонного островка, а Юнхо постарался откинуть все грязные мысли насчёт этой до неприличия удобной поверхности.

— А что с ним? — спросил Юнхо, подходя к кухонному шкафчику и доставая оттуда пакетик из шершавой крафтовой бумаги с новым чаем. Кажется, заваривать его будет всё-таки он, а не тот, кто предложил.

— Не будет ли это странным? Я не знаю, вправе ли я теперь просить тебя делать это и дальше, — он сморщил нос. — Притворяться.

— Как я и говорил ранее, всё в полном порядке. Мы слишком далеко зашли, я-то уж точно, поэтому если тебя будет устраивать, что из нас двоих притворяешься только ты, а я просто всеми силами пытаюсь соблазнить тебя, то всё хорошо, — не оборачиваясь, быстро проговорил Юнхо и на глаз отсыпал чайную смесь в чайничек. Минги ничего не ответил, а Юнхо принял это за сомнение. — Разве я плохо справляюсь?

— Не уверен, насколько справедливо это будет по отношению к тебе, Юно-я.

Юнхо так и застыл, сворачивая краешек пакета и пряча остатки чая внутри. Сожаление, сквозившее в голосе Минги, одновременно вызывало и волнение в груди, и лёгкую тоску.

— Ты не должен жалеть меня, Минки, — Юнхо посмотрел на него через плечо и улыбнулся кончиками губ. — Ты не виноват в том, что у кого-то появились чувства к тебе. Это не твоя проблема, и не тебе её решать.

— Но Юно, — Минги встал со своего места и подошёл вплотную к Юнхо, забирая у того пакет, который, как оказалось, он сжимал в руках до такой степени, что побелели костяшки. — Ты не кто-то.

Юнхо скользнул взглядом по песочно-карим глазам, которые отчего-то казались сейчас светлее, чем обычно, отметил в них что-то мягкое и доселе невиданное, и не смог сдержать горестный стон.

— Вот почему ты такой? — он упёрся лбом в плечо Минги. — Почему ты вдруг стал таким милым? Я держался так долго, чтобы потом растаять спустя два часа вот этого вот всего? — Юнхо поднял руки и наощупь нашёл лицо Минги, тут же хлопая его ладонями с двух сторон.

— Что значит — стал милым? Разве раньше я не был милым? — Минги еле слышно рассмеялся, и Юнхо слышал, каким довольным он был. — И как долго ты держался, поведай мне эту великолепную историю.

— Вообще-то это очень неловко, эй, — возмутился Юнхо и немного оттолкнул Минги от себя, распрямляясь, однако эта слабая попытка освободить пространство была абсолютно тщетной. Он наоборот перехватил мельтешащие около груди руки за запястья и завёл их себе за спину, образуя вокруг себя кольцо. И выглядел таким строгим, что у Юнхо подкосились колени, — настолько это было горячо. — Правда, я не ручаюсь за себя, если ты и дальше будешь вести себя таким образом.

— Так много вопросов, и так мало ответов, — Минги деланно цокнул языком и покачал головой из стороны в сторону. — Но если серьёзно. Расскажешь?

Юнхо всё больше чувствовал, что не может сопротивляться вот такому Минги, — немного властному, довольному, спокойному. И чертовски, мать его, красивому в приглушённом свете торшера, растянутой домашней футболке и очках на серебристой цепочке.

— Ты дьявол, — буркнул Юнхо, ощущая, как по телу поднимается волна жара, и отвёл глаза. Он не был уверен, возбуждение это было, или стыд за неприличные мысли, но тем не менее внутренности и уши горели огнём так, что моментально стало нечем дышать. — Не знаю. Около года? Или типа того.

— Год? — переспросил Минги, удивляясь. — Так мало?

— Чт… — Юнхо уже готов был возмутиться, но снова взглянул в лицо Минги и увидел его слишком широкую, пакостную улыбку. — Айщ.

Он ударил его по пояснице и в моменте протолкнул колено между ног, притягивая к себе. Минги резко вздохнул и, не удержавшись, повалился на Юнхо. Друг принялся хохотать, пока Юнхо мелко щипал его за задницу сквозь ткань домашних шортов.

— Грубо! — высоко вскрикнул Юнхо, но не смог сдержать собственную усмешку.

— Прости-прости, — выдавил из себя Минги, отсмеявшись. — Вау, год, — ещё добавил он, и Юнхо подозрительно сощурился в ожидании очередной подколки. — Нет, правда. Ты ничем не выдавал себя целый год. Прости, иногда со мной бывает сложно.

— Да, я знаю, — Юнхо кивнул. — Иногда.

— Ладно, почти всегда. Но это мелочи, да?

— Не пользуйся своим положением так уж часто, Минки-я, это так не работает. Я не буду мыть за тебя посуду и развешивать белье. И чай уже завари, уважай своего хёна.

Минги оторопело уставился на него, и теперь пришла очередь Юнхо забавляться. Как он и говорил, сбить настрой Минги было проще простого.

— Хорошо, хён, — обращение резануло слух, заставляя Юнхо поёжиться от мурашек. Всё-таки это было приятно — Минги уже очень давно не обращался к нему настолько формально, и хотя Юнхо полностью устраивал тот уровень, что был сейчас, иногда было весело потешить самолюбие.

Минги наконец выпутался из объятий Юнхо и принялся дозаваривать чай — несчастная кучка тёмно-зелёной смеси лежала на дне прозрачного чайника в ожидании компании из кипятка и ломтиков лимона. Но сам Юнхо, разнеженный горячими прикосновениями к Минги, с удовольствием бы обошёлся и без чая. И зачем сказал только? Предлог про кофе и переустановку системы на компьютер вряд ли актуален сейчас. Поэтому он развернулся и, положив подбородок на чужое твёрдое плечо, снова обвил руками талию Минги. Маленькая разница в росте делала положение идеальным, Юнхо глубоко вдохнул запах с шеи и прижался крепко-крепко.

— Спасибо, Минки-я, — шепнул он еле слышно, но он знал, что друг его прекрасно услышал. — За то, что делаешь для меня.

— Я обещал тебе, что всё будет в порядке, — снова повторил Минги. — И даже если я не чувствую того же, что чувствуешь ты, ты всё ещё дорог мне, — он провёл ладонью по рукам Юнхо, мягко похлопывая. — К тому же, как и сказал ранее, — я принял не только твой интерес. Но и свой.

Он налил кипяток в чайник, и теперь они оба заворожённо уставились на кружащиеся в неспешном танце чаинки. Крошечные фиолетовые цветочки расправлялись в горячей воде, что сначала оставалась прозрачной, потом начала слегка желтеть, а затем дно окрасилось в насыщенный коричневый цвет. Юнхо любил его, потому что чем-то он напоминал цвет глаз Минги.

— Всё равно спасибо, — повторил Юнхо и провёл носом по голой шее вдоль позвоночника. Кожа сразу же покрылась мурашками, и Минги откинул голову на плечо Юнхо, уходя от раздражающего все рецепторы контакта. — Так даже лучше, — Юнхо тихонько хохотнул и прикусил открывшееся ему пространство шеи. Давление на его предплечьях усилилось, поэтому он перехватил ладони Минги и, переплетая пальцы, опустил их на столешницу, пригвождая так крепко, как только мог. Разрастающееся пока еще несмелыми бутонами возбуждение заставляло брать инициативу в свои руки.

Юнхо провёл кончиком языка по солоноватой коже шеи, ощущая им напряжённые мышцы, и заметил, как дёрнулся кадык Минги, когда тот сглотнул. Двинулся выше, к ямке под челюстью, укусил ещё раз, ласково зализал, и поднялся дальше, к мочке. Юнхо так давно мечтал, как схватится зубами за коротенькую цепочку серьги, как обведёт языком колечко, как оттянет его так, чтобы была видна дырочка прокола, что ощутил, как его рот стремительно наполнился слюной. И, не смея отказывать себе в удовольствии, принялся играться с чужим ухом, забываясь до собственных тихих стонов.

— Так чертовски давно мечтал сделать это, — прохрипел Юнхо, тут же ощущая, как начал дрожать Минги в его объятиях. — Ах, точно. Мой голос, — с издёвкой продолжил он, уже подумывая, что можно было бы такого сказать, чтобы довести Минги до покусанных губ и стенаний. — Любишь грязные разговоры? — делая тон своего голоса ещё ниже, спросил Юнхо в пышущее жаром ухо и скользнул языком по мочке. Минги проигнорировал вопрос, но по тому, как он покачнулся, Юнхо расценил ответ как положительный. — Тебе потребовалось не так уж много времени, чтобы свыкнуться с моим интересом в твою сторону, — зашептал он и вжался тазом прямо в ягодицы Минги. Тот громко выдохнул, явно ощущая возбуждение Юнхо. — Уже думал об этом? — он зафиксировал ладони Минги одной рукой, а второй проложил себе путь от пупка до челюсти. Медленно, сминая ткань кончиками пальцев, чувствуя огонь кожи подушечками, ласково касался и танцевал по поверхности, пока не добрался до головы. Пропуская волосы и цепляясь за прядки, потянул на себя, заставляя Минги выгнуть спину и влажно всхлипнуть. От этого звука самообладание Юнхо, которым тот сейчас пользовался всеми правдами и неправдами, кажется, начало крошиться. — Не молчи, ну, — он стянул волосы на макушке в кулак, и Минги, снова всхлипнув, задышал часто-часто через рот.

— Думал, — скорее почувствовал, чем услышал Юнхо, и не мог не улыбнуться. Минги был очень податливым.

— И что, как это было? — Юнхо расслабил руку и опустил её на шею Минги, чуть сдавливая под челюстью. — Я брал тебя? — от этой озвученной мысли в глазах на секунду потемнело. — Или ты втрахивал меня в наш несчастный диван?

Минги заскулил, задыхаясь, Юнхо видел, с какой силой он впивается в губы зубами, чтобы, вероятно, не шуметь слишком сильно, и Юнхо уже был готов рассыпаться только от одного представления, каким громким будет Минги. Он был громким и в обычной жизни, но в постели, совершенно не умеющий скрывать эмоции и контролировать себя, он будет… восхитительным. Юнхо запоздало подумал о том, что никогда не задавался таким вопросом, — но, наверное, и к лучшему.

— Ах, сам ты не то чтобы разговорчив, да? — потихоньку теряя выдержку, спросил Юнхо. — И всё же. Я или ты?

Минги промычал что-то неразборчивое, или, может, это сам Юнхо на секунду упустил связь с реальностью — друг (можно ли было его теперь так называть?) потёрся задницей о бёдра Юнхо, отталкиваясь от столешницы.

— Громче, — просто выдохнул Юнхо.

— Без разницы.

— Ох, детка, — рыкнув, Юнхо толкнулся навстречу и укусил Минги за плечо. — Замечательно. Значит, нам будет весело. Я бы хотел разложить тебя на этом столе, — Юнхо качнулся ещё раз, встречаясь с напряжённым телом бёдрами. — Чтобы потом ты трахнул меня в душе. Или на диване. Или тоже на столе, мне плевать. Плевать, если это будешь ты.

Минги словно бы растёкся в его руках, опираясь на Юнхо всё больше, и всё происходящее туманило разум слишком стремительно. Юнхо, несмотря на развязавшийся язык, не был уверен, как далеко он мог зайти, чтобы Минги чувствовал себя в порядке, но при этом понимал, что ещё немного, и он спустит в штаны только от того, как Минги тёрся об него. Всё было слишком — и кажущееся наждаком бельё, и тщетно скрываемый скулёж Минги, и его доверчивость, с которой он льнул к Юнхо в попытке добраться до наслаждения. Юнхо ещё не до конца осознал, что в его руках наконец находилось то самое, к чему он не то чтобы стремился, но очень жаждал.

— Минки-я, — простонал он, в очередной раз ощутив трение на члене. Возбуждение медленно, но верно переходило в стадию маниакальности, но Юнхо изо всех сил старался сохранить хотя бы частичку контроля.

Минги же, будто почувствовав сомнение и явно не желая ему помогать, схватил ладонь Юнхо и, резво сунув под футболку, прислонил к своему горячему животу. Кожу опалило, и Юнхо сжал кулак, процарапав по ней ногтями. Это было разрешением, сигналом к действию, поэтому Юнхо, особо не церемонясь, поддел резинку чужих шортов вместе с нижним бельём и провёл кончиками пальцев по коротким, колючим волоскам, приятно щекотящим подушечки.

— Юно-я, — Минги повернул голову и слепо ткнулся в щёку Юнхо, смазанно целуя.

— Не будь таким нетерпеливым, — несмотря на слова, Юнхо одной рукой обхватил Минги за талию, а другой опустился на напряжённый, требующий прикосновений и ласки член.

Стон, направленный прямо в ухо, стал оглушительным и потрясающим толчком к действию. Юнхо провёл большим пальцем по головке, ощущая обильно проступившую смазку, и сжал кулак вокруг, делая первое прикосновение более глубоким и разрывающим. Так любил он сам, но со временем он выучит и чужие привычки.

— Говори, если что-то будет не так, ладно? — озвучил опасения Юнхо. Вместо ответа Минги качнул бёдрами, толкаясь глубже в кулак, и застонал сквозь сжатые зубы. — Я ещё ничего не сделал, а уже готов сойти с ума, Минки-я, — лаская языком имя, прошептал Юнхо и зажмурился, стараясь быть аккуратным. — Такой влажный.

Всхлип, толчок, укус за шею, заставляющий Юнхо всё же повернуться к Минги, чтобы украсть удушающий поцелуй. Припухшие губы двигались жадно и рвано, Юнхо ощущал разряд тока по нутру всякий раз, когда их с Минги языки сталкивались. Зубы с тихим стуком бились друг о друга, когда кто-то из них пытался урвать лишний клочок воздуха, потому что темнота в голове сгущалась сильнее с каждой секундой. Их затягивала, забирала в цепкие объятия пучина, но на этот раз Юнхо видел мерцающие звёзды под веками. Его ладонь плавно скользила по члену Минги, надавливала на венки и прослеживала каждую, и когда Юнхо ткнул кончиком ногтя в мокрую, раскрытую уретру, а Минги снова скатился до жалобного скулежа, Юнхо думал только о том, чтобы заменить свою ладонь языком. Почувствовать, каково это — быть заполненным Минги до самой глотки, давиться его тяжестью, ощутить губами тонкую бархатистую кожицу и услышать запах его возбуждения. Чтобы до поджатых на ногах пальцев и слёз в уголках глаз.

Юнхо торопливо дёрнул рукой, одновременно с этим пытаясь удержать Минги от бессвязных движений и продолжая вылизывать его рот, и, сам того не замечая, начал качаться в такт своей ладони. Трение в штанах, кажется, потихоньку доходило до апогея, но Юнхо уже смирился с тем, что может кончить прямо в штаны и, если честно, даже не возражал. Лишь бы только это прекратилось, потому что вожделение внутри него уже перекрутило все органы в труху и рассовало по прежним местам, будто бы так и должно было быть. Всё тело пульсировало в ожидании разрядки, а колени подкашивались от расслабленной тяжести Минги.

— Такой горячий, — с хрипом пробасил Юнхо, замечая, каким низким стал его голос. — Ты, должно быть, вообще себя не сдерживаешь, когда трахаешься, да? — пристально смотря в чужое раскрасневшееся лицо, спросил он. Минги же закатил глаза так, что было видно только белки́, и скривил губы в очередном сбитом стоне. — Я уже в красках представил, как буду отсасывать тебе, Минки-я. Это будет невероятно, м?

Юнхо только успел схватиться за дверцу шкафчика, как Минги, двинув бёдрами назад, согнулся над столом. Ладонь наполнилась вязким теплом, а член, зажатый чужими ягодицами, болезненно заныл, чем заставил Юнхо охнуть и закусить губу. Он продолжил нежно водить ладонью по обмякающему члену Минги, пока тот не остановил его. Прикосновения после оргазма были чересчур чувствительными.

— Какого, — спина Минги мелко тряслась, поэтому Юнхо мягко придерживал его чистой рукой под задницу, придавливая к столу. — Какого чёрта только что было? — выдавил он из себя, а Юнхо лишь устало хохотнул.

— Я пытался сделать так, чтобы ты побыстрее кончил, у меня не осталось сил держать тебя, — выложил Юнхо и потянул носом воздух, глядя на залитую спермой ладонь.

— Спасибо за честность, — поправив шорты, Минги развернулся, всё ещё находясь в согнутом состоянии и, тоже заметив грязные пальцы Юнхо, смешно сморщил нос. — Не хочешь помыть?

— М? — Юнхо поднял руку к лицу. — Ты об этом? — медленно провёл кончиком языка между указательным и средним, слизывая горьковатые белёсые капли. — Я подумаю.

Минги с приоткрытым от удивления ртом так и замер, следя за движениями Юнхо взглядом.

— Ты такой грязный, — полным смущения голосом просипел Минги, пряча красное от стыда лицо в ладонях.

И Юнхо не интересовался, что именно имел в виду его друг.