Антон проснулся от криков, доносящихся с кухни. Что ж, это было не первое его подобное пробуждение. И наверняка не последнее.

Он вздохнул и закрыл глаза в надежде, что снова уснет, но громкие звуки снизу просто не давали ему это сделать. Как бы сильно парень не пытался их игнорировать.

Петров немигающим взглядом уставился в бледный, местами слегка обшарпанный, потолок.

До его ушей снова донесся громкий разъяренный голос матери:

— Да, давай! Вали уже!

А затем, входная дверь громко хлопнула, и в доме повисла оглушающая тишина. Затем послышался звук открывающейся форточки — наверняка мать решила выкурить очередную сигарету. Она всегда так делала, когда происходила ссора с мужем.

Петров устало подумал о том, что он очень сильно ждет дня, когда его родители наконец-то разведутся. Парень даже намеревался в будущем пометить этот день красным кружочком в календаре.

Когда он был маленьким, надежда о крепкой и дружной семье все еще теплилась где-то глубоко внутри него. Десятилетний Антон думал: «Это же мои родители! Они должны держаться вместе, а иначе — никак!».

Сейчас же на месте этой надежды не осталось ничего кроме пустоты, усталости, разочарования и обиды за сестру. Его родители не хотели ни слышать, ни понимать друг друга, что уж говорить про их детей.

Поэтому развод стал бы для всех самым лучшим решением. Но увы. Мать и отец почему то откладывали это дело в долгий ящик.

Антон не хотел, чтобы Оля повторила его участь, большую часть детства наблюдая за этими скандалами, поэтому был рад, что она сегодня осталась ночевать у подруги.

К вечеру буря в доме должна была уже утихнуть, а родители — разбежаться каждый по своим углам. Благо комнат в доме было предостаточно, чтобы все члены семьи были сами по себе. Хоть какой-то плюс в этом дурацком доме.

Петров поднялся с кровати, понимая, что совершенно не хочет начинать это утро.

Подойдя к окну и отодвинув занавески мерзкого светло-желтого цвета (сколько раз он уже просил их заменить?), Антон выглянул наружу. На улице по-прежнему был тот самый кипенно-белый пейзаж, потому что снег в середине марта еще не хотел покидать свое законное место. Светало медленно, и на улице в шесть тридцать утра до сих пор царила тьма.

Антон разочарованно вздохнул и вернул занавески на место. Как же они ему надоели. И занавески, и родители.

Несмотря на грустные мысли, Петров помнил, что сегодня придется побороть свое плохое настроение и идти в школу.

— Кто вообще придумал учиться в субботу, — пробубнил он себе под нос, неаккуратно сгребая нужные вещи со стола в рюкзак и надевая очки.

Вдруг Петров наткнулся на рисунок, который оставил вчера недорисованным.

— А про тебя то я и забыл, — сказал Антон, аккуратно расправляя лист и любуясь на двух людей, которые давали ему силы жить дальше, и которые нравились ему. Всем сердцем.

Это были Полина и Рома. Они на днях решили попозировать Петрову, чему тот был несказанно рад. Во-первых, он мог беззастенчиво пялиться на них во все глаза, а во-вторых, Антон попутно совершенствовал свой навык рисования. Так сказать, совмещал приятное с полезным.

Петров аккуратно провел пальцем по нарисованным контурам лица сначала девушки, потом парня. Он и сам не ожидал, что влюбится так быстро. Да еще и в двоих сразу. Поначалу это даже напугало его, но сейчас все было наоборот. Антон принял влюбленность как факт, и черпал в себе силы только благодаря этому чувству.

Ради них он вставал по утрам. Ради них шел в школу. Ради них терпел этих скучных и нудных преподавателей. Ради них не запускал учебу.

Антон знал, что жить так, как живет он — неправильно. Ведь главное — это любить себя, а уже только потом других людей. Но ему было все равно. Он слишком устал от одиночества, ему чересчур надоело любить только одного себя. В кои-то веки Антон решил посвятить часть своей жизни другим. И совершенно не жалел об этом. По крайней мере, они за эти три месяца еще ни разу его не подвели.

Конечно, у него еще была и Оля. На нее забота Петрова также распространялась.

Но девочка постепенно становилась взрослой и уже не так охотно проводила все свободное время с братом. Ей больше была по душе компания новоприобретенных подруг, с которыми можно было обсудить всякие сплетни или недавно вышедшие романтические фильмы.

Антон это понимал и принимал, поэтому вовсе не винил Олю.

Аккуратно спрятав рисунок в нижний ящик стола (мать никогда не рыскала в его вещах, но осторожность лишней не будет), Антон продолжил собираться дальше.

Он спустился вниз, проходя мимо кухонного стола и делая вид, что не замечает расстроенное лицо матери.

Стянув с вешалки полотенце, парень как ни в чем не бывало принялся умываться.

— Антон, — глухо позвала его мать, — ты в школу?

— Да, — как-то чересчур резко ответил он, но потом все-таки сжалился и мягко решил дополнить свой ответ. — А потом я пойду на ночевку к другу.

— К другу? — недоуменно переспросила его мать, держа сигарету тонкими наманикюренными пальцами и стряхивая пепел в пепельницу. — Ты мне ничего об этом не говорил.

— Неправда. Я говорил об этом еще вчера, — устало возразил он.

— А к кому?

— К Ромке.

— К этому хулигану, — покачала головой Карина, свободной рукой размешивая сахар в чашке.

— Он не хулиган, — начал закипать Антон. — Не начинай, мам.

— Говоришь прямо как твой отец. Не начинай, не начинай, — начала ворчать женщина, вытаскивая ложку из чашки и слишком сильно бросая ее на стол. — Думаете, что умнее меня, а?

— Пусть я буду как отец, — сухо ответил Антон. — Но к Роме я пойду. Точка, мам.

С этими словами он поднялся к себе, чтобы надеть школьную форму.

Постояв около шкафа, Антон разъяренно вдарил по ни в чем не повинной дверце. Потом он поднес руку к себе и тупо уставился на свои покрасневшие костяшки.

— Как отец, — тихо передразнил он мать. — Пошли вы…все.

Он быстренько переоделся, спустился вниз и накинул куртку. А потом спешно выбежал из дома, даже не позавтракав. Какой уж тут завтрак, когда ты и так уже сыт по горло этими бесполезными разговорами.

* * *

— Ты сегодня какой-то грустный, Тоша, — сказала Полина, когда они сидели вместе в библиотеке.

Антон привык оставаться с Морозовой после уроков. В то время как она боролась с бумагами и протирала пыль, парень сидел и читал.

Полине также часто требовалось перенести стопки книг с одного места на другое. Он знал, что вслух о помощи девушка сама никогда не попросит. В этом они были с ней похожи. Поэтому Антон сам, якобы по собственному хотению, таскал толстые томики вместе с ней, чтобы облегчить ей жизнь.

— Да я просто сегодня не выспался, — соврал Петров.

— Ты не хочешь идти на ночевку? — спросила она, отрывая взгляд от бумаг.

Антон отрицательно замахал головой.

— Нет, нет! Я хочу! Просто…

— С родителями опять проблемы? — тихо предположила Морозова.

Петров вздохнул. Как всегда она попала в яблочко.

— Да. Я устал от их ругани. Сегодня утро началось с очередной ссоры. Хорошо, что Оля была у подруги и не слышала всего этого.

Полина сочувственно посмотрела на Антона и погладила его по руке. Он перехватил ладонь девушки и сжал ее в своей.

— Ты же знаешь, что можешь на меня положиться и рассказать все, что тебя волнует, правда? — сказала она, улыбнувшись.

— Конечно, — ответил Антон.

Петров часто думал о том, как он донесет до Полины, что ему нравится не только она, но еще и Рома.

Да и, если быть честным, девушке он тоже открыто не признавался в симпатии. Открытка не в счет.

Но ему очень хотелось это сделать.

У Петрова складывалось такое чувство, что они все понимали и знали, что происходит между ними. Но пока что молчали, словно ожидая…чего? Антон не понимал. Однако сердце подсказывало ему, что в скором времени все их чувства всплывут на поверхность.

Интересно, думала ли так же Полина?

Он медленно водил указательным пальцем по ее руке, вырисовывая на ней различные узоры.

Морозова никак не комментировала его действия. Только слабый румянец на ее щеках сигнализировал о том, что она немного смущена.

Внезапно дверь в библиотеку слишком громко распахнулась. Они оба вздрогнули и не успели даже расцепить руки, как возле них уже материализовался Рома.

— Воркуете? — беззлобно поинтересовался он.

Петров заметил в его глазах промелькнувшую ревность на пару секунд. Но только лишь на пару.

Полина осторожно высвободила свою ладонь из ладони Антона и подняла на Пятифана свой взгляд.

— Уже нет, — сказала она. — Ты чего так внезапно ворвался?

— Решил встретить вас, — ответил Рома, пригладив волосы. — Сегодня же вы мои гости.

— Как это мило с твоей стороны, — подколола его Морозова и поднялась со своего места. — Ладно, ждите. Я сейчас свои вещи соберу и вернусь к вам.

С этими словами она ушла вглубь библиотеки, оставив Антона и Рому наедине.

Общество Пятифана смущало Петрова намного больше, чем общество Полины. В основном, потому что они вот так вот наедине без девушки, по сути, толком и не общались.

— Ты как, Антон? — начал разговор Рома, повернувшись к нему лицом. — Все в порядке? Ты сегодня какой-то грустный.

Сердце Петрова защемило. Что Полина, что Ромка — они оба беспокоятся о нем. Когда в последний раз Антон слышал подобное от своих родителей? Года два назад, наверное.

— Да все хорошо, просто небольшие проблемы с родителями, — вздохнул Петров. Перед Пятифаном он не хотел казаться нытиком.

— Значит сегодня ты от них точно отвлечешься, — ответил Ромка и приобнял его за плечи. — Небольшая порция веселья тебе не повредит.

— Мне в магазин, кстати, нужно. Новую зубную щетку купить.

— А что старую не взял?

— Ну…

— Ладно, можешь не отвечать. Надо так надо. Заскочим по-быстрому. Если кое-кто не будет копошиться, — последнее предложение Рома произнес уже шепотом, опасаясь, что Полина его услышит. К счастью, та, наверное, была слишком занята сбором вещей.

— Спасибо, — поблагодарил его Антон.

— Слушай, Тоха, — начал Рома, склонившись к нему ближе и вызвав у него целый табун мурашек, — тебе точно Полина нравится?

Петров кивнул.

— Значит, нам с тобой придется побороться, — подмигнул ему Пятифан.

В последнее время Рома перестал скрывать перед ним свои чувства к Полине, и в те недолгие моменты, когда они оставались одни, он мог открыто о них говорить. Петров думал, что наверняка Пятифану это приносило облегчение. На самом деле открыто поделиться с кем-то своими эмоциями дорогого стоило.

Про открытку, подаренную ему Антоном на день святого Валентина, он, кстати, ни разу за все время не упомянул. Петрова это одновременно успокаивало и огорчало.

— А что если нам необязательно бороться? — неожиданно для себя возразил ему Антон.

— Это как? — вопросительно уставился на него Рома.

— Ну…быть втроем, — осмелев, предположил он и тут же замер на месте, сжавшись в комок.

Ромка резко отстранился от него и прищурил свои зеленые глаза.

— Ты сейчас шутишь, так?

Антон промолчал. Он не знал даже что лучше: списать все на шутку или наоборот — давить до последнего.

Благо его выручила Полина — она вовремя выскользнула к ним навстречу из-за полок с книгами, попутно отряхивая пыль с брюк.

— Фух, — сказала она, поправляя рюкзак. — Ну что, пойдем? Кстати, вы чего такие кислые?

— Да ничего, — сразу отмахнулся Рома. — Я вот просто задумался.

— О своей тройке по географии? — захихикала Полина.

— На больное давит, — пожаловался Пятифан Антону, повернувшись к нему с жалобным лицом.

Петров сумел натянуть на себя улыбку и принять прежний вид, но он чувствовал, что Рома вполне себе может вернуться к этому разговору. И тогда Антон снова будет в раздумьях.

* * *

— Вот здесь я и живу, — сказал Пятифан, открывая дверь. — Проходите, гости дорогие.

— Ну, меня здесь уже ничем не удивишь, — сказала Полина, разуваясь около входа и аккуратно ставя свои ботинки на полку. — А вот для Тоши в новинку. Да?

Петров молча кивнул. Он действительно был дома у Ромы в первый раз и немного волновался. Во-первых, все-таки Антон не был особенно общительным человеком, поэтому редко когда ходил в гости к друзьям. Во-вторых, он чувствовал, что становился к Полине и Роме еще ближе. И это заставляло его приятно трепетать внутри.

— Тоха, — сказал Пятифан, подойдя к нему и протягивая руку, — давай куртку повешу.

Антон слегка смутился.

— Да я сам, Рома.

— Да чего ты ломаешься. Я же здесь хозяин дома, — ответил он, забирая из рук Антона верхнюю одежду. — Должен же я все-таки поухаживать за гостями.

— А куда подевались твои родители? — донесся до них голос Полины, которая уже стояла на кухне и мыла руки.

— Уехали к сестре мамы хрен-пойми-какой-юродной, — ответил Рома, проверяя закрыта ли дверь. — Приедут они только завтра в обед. У нас есть еще время нахулиганиться вдоволь.

— Что значит нахулиганиться? — нахмурилась Полина.

Ромка с хитринкой в глазах посмотрел на них.

— Идите в мою комнату наверх. Я сейчас быстренько все приготовлю и тоже приду.

Морозова помедлила пару секунд, а потом потянула за рукав Антона.

— Ладно, пошли, — сказала она, кинув многозначительный взгляд на Рому. — Правда этот массовик затейник меня своими идеями иногда напрягает.

— Все будет классно, — убеждал ее Пятифан, открывая створки кухонного шкафа и копаясь в нем. — Не переживай.

Полина и Антон оставили Ромку на кухне творить свой непонятный ритуал и поднялись на второй этаж.

Петров отметил, что девушка здесь себя ведет уже как дома, и его немного кольнула зависть. Она была гораздо дольше знакома с Ромой. Хотелось бы и ему так же.

Взгляду Антона предстала комната Пятифана. Честно говоря, он ожидал, что здесь все будет хаотичнее.

Но в комнате парня на стенах ровно висели постеры, вырезанные из журналов. Кровать была аккуратно застелена светло-коричневым пледом. Много места занимал шкаф, на котом сверху стояли пустые коробки.

— Что, слишком чисто? — спросила Морозова, плюхаясь на плотный красный ковер и хихикая. — Надо поблагодарить за это маму Ромы. Она ему частенько по шее дает за то, что тот чистоту не соблюдает.

Антон слегка улыбнулся. Да, когда-то и ему прилетало от матери. К сожалению последние два года она слишком поглощена собственными проблемами, и времени ему практически не уделяет. Впрочем, как и его сестре.

Подумав об этом, Петров снова загрустил. Полина поняла, что зря упомянула щепетильную тему и приложила руку ко рту, будто надеясь, что ее слова вернутся назад.

— Не переживай, Полин, — мягко сказал Антон, усаживаясь напротив нее. — Ты не виновата, что упомянула подобное. В конце концов, это же только моя проблема.

— Неправда, — сказала девушка, — я все равно должна учитывать твои чувства.

Антон слегка улыбнулся.

— Ты такая милая, — непроизвольно вырвалось у него.

Морозова покраснела.

— А вот и я, — донесся из-за двери голос Ромы.

Распахнув ее ногой, он вошел в свою комнату и поставил на ковер три рюмки. А рядом с ними бутылку с коньяком.

— Ты совсем с ума сошел? — зашипела Полина. — Споить нас решил? Я это пить не буду, понял?

— Да ладно, — ответил Рома, с кряхтением усаживаясь на ковер. — Пропустим по рюмашке. Нам всем нужно расслабиться в связи с последними событиями.

— Рома, ты же просто готовился к самостоятельным, а не вагоны разгружал! — закатила глаза девушка.

— И что? Я разгружал ящики с овощами.

Антон переводил взгляд то на Рому, то на Полину и совершенно не знал, что ему стоит сказать.

— Я думаю, что топить свои проблемы в алкоголе это как-то неправильно, — сказал он, ненавидя себя за то, что снова мямлит.

— Вот! Я согласна с Антоном!

— Зануды, — покачал головой Пятифан, открыл бутылку и налил себе в рюмку немного коньяка. А потом залпом опрокинул.

— Тебя отец убьет, — констатировала факт Морозова, покосившись на него.

— Не убьет. Я сам его купил, а не спиздил из погреба.

— Рома! — прикрикнула на него Полина. — Ты что, алкоголиком хочешь стать?!

— Да ладно, Полин, — решал вмешаться Антон, чувствуя, что конфликт перерастает из шуточного в нешуточный. — Он же просто один раз. Я вот никогда алкоголь не пробовал. Поэтому лучше попробую сейчас, в компании…вас. А то вдруг меня на каком-нибудь корпоративе развезет и я опозорюсь перед коллегами. Рома, налей мне тоже.

— Во-от, — воодушевился тот. — Подставляй рюмку.

— Не потакай ему, — нахмурилась Полина, сложив руки на груди перед собой. — Пятифан, не смей!

Но Рома уже налил коньяк, и Антон принялся за свою порцию. Алкоголь неприятно обжег сначала язык, а потом горло. Он сморщил лицо и понял, что вряд ли осилит даже одну рюмку.

Увидев его эмоции, Рома захохотал.

— Ну ты и лицо скорчил, — сквозь смех сказал он. — Так и быть, принесу тебе закуску.

С этими словами парень снова выскочил из комнаты.

Антон посмотрел на раздраженную Полину, которая по-прежнему сидела с нахмуренными бровями. Ее взгляд не сулил ничего хорошего.

— Ты предатель, — заявила она, строго посмотрев на Петрова. — Разве это то, ради чего мы здесь собрались?

— Да ладно тебе, Полин. От одного раза ничего не убудет. К тому же мне не особо понравился коньяк, если ты так переживаешь. Но Рома прав — нам всем нужно отдохнуть. Ты сама говорила, что после концерта тебя одолевает усталость. Да еще и учеба тут тоску навевает.

— Это так, но…

— Что?

Девушка вздохнула.

— Я думала мы просто сыграем во что-нибудь веселое, — сказала она, слегка расслабившись. — Например, в «дурака». А он откуда-то коньяк притащил. Ну и зачем, спрашивается?

— Может захотелось выпить в компании.

— Он нас с тобой не перепутал случайно с Бяшей? — фыркнула Полина. — Я вот вообще не пойму, чего Роме втемяшилось такое. Знает же, что мы оба трезвенники.

— Может хочет таким образом нас раскрепостить, — пожал плечами Антон. — Или меня проверить на храбрость.

— Скорее на «слабо» тебя взять.

— Неправда, — ответил Рома, входя с тарелкой, на которой лежали нарезанные огурцы и помидоры.

— А тебя я вообще не спрашивала, Пятифан.

Угостившись, Антон решил все-таки допить невкусный напиток и сделать это как можно быстрее. Он последовал примеру Ромы и опрокинул в себя сразу всю оставшуюся жидкость. После этого, постаравшись не дышать, он снова взялся за огурцы.

— Налей мне, — внезапно сказала Полина.

Петров поперхнулся. Огурец явно пошел не тем путем, которым было нужно от таких слов.

— Что я слышу, — ехидно произнес Рома, который уже добил вторую рюмку. — Наша скрипачка хочет коньяк?

— Да. И что?

— А чего ты передумала?

— Хочу напиться и забыться, — в тон ему ответила Полина. — Лей давай.

Ромка послушно налил ей в рюмку коньяк и загадочно посматривал на девушку, пока та пробовала его на вкус.

— Ну и мерзость, — вынесла она свой вердикт. — И как ты это пьешь?

— Просто, — пожал плечами Рома. — И это еще не самый сильный — заметь.

— Знать даже не хочу, какой на вкус сильный коньяк, — нахмурилась Полина. — Я же не алкашка. Да и вы оба тоже, слышите? Чтобы это было в последний раз!

— Как скажешь, мэм, — ответил ей Рома. — Обещаю, что как в седьмом классе больше не будет.

— А что было в седьмом классе? — поинтересовался Антон.

— А Ромка наш напился так, что потом его стошнило в школе. Еле успел до туалета добежать, — пояснила Полина. — Бяша так смеялся.

— Да. Я был дураком. Потому что меры не знал, — спокойно ответил парень. — А сейчас знаю. Так что все будет тип-топ.

— Тип-топ, — передразнила его Полина. — Ну смотри у меня.

* * *

Радио в комнате Ромы вовсю орало одну из песен «Отпетых мошенников».

— Теперь ты дурак, — сказала Полина и громко засмеялась, кинув последние две карты.

— Че-ерт, — простонал Рома, откинув голову назад и закрыв глаза. — Это нечестно!

— Честно!

Антон хохотал до слез, наблюдая за ними. Его Полина сумела обыграть чуть ли не в самом начале игры, поэтому все это время Петров просто наблюдал за процессом.

Он был слегка подвыпивший, потому что все-таки две рюмки слегка давали о себе знать, но трезвость ума сохранял. Ромка вообще никак свое поведение не поменял, хотя выхлебал больше него, а вот Полина стала довольно активной. Она смеялась и постоянно норовила ляпнуть что-нибудь странное. Ее щеки раскраснелись из-за действия алкоголя.

Петров заметил, что Пятифан в открытую пялится на девушку. Его зеленые глаза лихорадочно блестели. Что ж, он его понимал. На Морозову было действительно трудно сейчас не смотреть.

Ее волосы слегка растрепались, а она сама то и дело смеялась. От ее прежнего спокойствия оставались только крупицы.

— Вы двое, — начала Полина, улыбаясь, — совершенно не умеете играть в карты.

— Ну конечно, куда нам до великой Морозовой, — съехидничал Рома. — Скрипачка, шуллер, отличница.

— Да мы просто уступили, — не отставал от него Антон. — Поддались.

— Ах вы, вруны.

С этими словами Полина повалила их обоих на ковер, с явным намерением защекотать до смерти.

Ромка отбрыкивался и размахивал руками, то и дело грозясь задеть ими лежащего рядом Антона, который, наоборот, пытался прикрыться от нападок девушки.

Петров ощущал жар, исходивший от тела Пятифана и Морозовой, и чувствовал себя счастливым и одновременно смущенным. Чувства накрывали его с головой — он едва не забывал дышать.

В итоге Полина устала яростно атаковать и просто рухнула на ковер, оказавшись между ними.

— Эй, не отрубайся, — сказал Рома, потрепав ее за плечо. — Тебе же еще домой идти.

— Не хочу, — пробубнила она себе под нос.

Антон тоже не хотел, потому что левая рука девушки сейчас покоилась у него на груди. И от нее было так тепло.

Однако он все-таки смог выговорить:

— Как это ты не хочешь? Мы обещали твоему дедушке, что тебя приведем домой к десяти.

Услышав упоминание о дедушке, Полина подняла свою голову и посмотрела на Антона. В ее глазах мелькнуло резкое осознание ситуации.

— Точно, — прошептала она, — тогда мне действительно надо идти.

Петров подумал, что девушка сейчас поднимется на ноги, но вместо этого она одной рукой обхватила Антона, а другой — Рому. И прижала их к себе.

— Я так вас люблю, — тихо сказала она.

Парни покраснели как по команде. Они знали, что скорее всего наружу прорываются ее истинные чувства, которые девушка так тщательно прятала за стеной практичности и рациональности. Но все-таки она была пьяна, поэтому не стоило воспринимать ее откровения настолько серьезно. К тому же, может быть, она имела в виду по-дружески.

Однако Антону очень хотелось, чтобы это было не так. И, посмотрев на Рому, он понял, что ему тоже.

* * *

Выйдя на мороз, Полина немного протрезвела, как и все они. Рома с Антоном шли по бокам от нее, поддерживая слегка шатающуюся девушку.

— Я неплохо провела время, — сказала она, открывая калитку. — Спасибо вам обоим. Было весело. Простите, что сначала немного поорала на вас. Люблю я устраивать профилактические беседы, понимаете?

Рома отмахнулся, пряча смущение за маской равнодушия, а Антон, наоборот, широко улыбнулся.

— Стабильная практика, — произнес Пятифан после секундного молчания.

После того как они убедились, что Морозова вошла в дом и дверь за ней плотно закрылась, парни вернулись обратно в Ромкино жилище.

— Допьем? — спросил Пятифан, когда они оба снова оказались в его комнате.

— Согласен, — ответил Антон, не сомневаясь ни секунды. Все равно он домой не собирался. А завтрашнее похмелье его не волновало. Всяко бороться с ним с утра было проще, чем с постоянными криками родителей, доносящихся из кухни.

Ромка разлил остатки коньяка по рюмкам и задумчиво уставился куда-то вдаль.

— О чем думаешь?

— О твоих сегодняшних словах. И о Полинкиных.

— Ты про…

— Что она…что она нас любит. Как ты думаешь, это правда? — спросил он. В его зеленых глазах мелькало непонимание, смущение и одновременно…надежда.

— Ты имеешь в виду не как друзей? — поинтересовался Антон, поправляя очки.

— Да, — тихо ответил Рома.

— Наверное, правда.

— Но как так можно…двоих сразу, — протянул Пятифан. — Я думал… Я раньше думал, что только мы с ней вдвоем будем. А сейчас даже и не знаю.

— Почему нет? — спросил Антон, подняв на него свой взгляд. — Или ты хочешь заставить ее выбирать?

— Я не знаю, — честно признался Рома. — Впервые в жизни ни в чем не уверен. Да и к тому же, я просто не представляю каково это — жить втроем. Это же ненормально! Да и нам что, придется составлять расписание свиданий с ней?

— Ты что-то загнул, — засмеялся Антон, вырисовывая пальцем узоры на ковре.

— Или друг с другом тоже придеться…свиданькаться? — угрюмо произнес Рома.

Петров резко вскинул голову, чтобы посмотреть на него, но Пятифан как знал — вовремя отвернулся. И Антон не сумел прочесть его эмоции.

— Я же человек старой закалки, — сказал Рома, не показывая свое лицо. — Я же воспитывался…так. Все строго — отец, мать и дети.

Антон подумал, не специально ли Рома принес алкоголь? Может он совершенно не умел настолько сильно откровенничать на трезвую голову? А ему, видимо, все равно хотелось это сделать.

— А что тебе важнее? Чувства или правила? — спросил у него Антон.

Рома промолчал.

— Мне Полинка важнее, — через пару секунд сказал он и вздохнул. — Если она вдруг захочет, чтобы мы жили втроем, то так, наверное, и будет. Я слишком…слишком люблю ее. Не смогу без нее.

Антон понимающе посмотрел на Рому, который сидел, закрыв лицо руками.

— Если бы я из шестого класса услышал то, что говорит нынешний я, — с нервным смешком произнес Пятифан, — то нынешний я бы отвхатил по ебалу. За подкаблучничество.

Петров фыркнул. Ох уж эти чересчур пацанские принципы, которых он не понимал даже когда жил в городе.

— А что мой отец на это скажет? А мать? А как мы будем жить? — начал вдруг загоняться Рома. — Мои родаки ведь деньги стали мне на учебу копить, прикинь?. Мне! На учебу! А тут я… А как все это…

Петров подсел поближе к нему и положил Пятифану голову на плечо.

— Ты мне нравишься, Рома, — сказал он спокойным голосом.

— Я знаю, — ответил Пятифан, поднимая на него свой взгляд. — Я же не слепой — вижу, какие взгляды ты кидаешь сначала на Полинку, а потом на меня. И они — одинаковые.

Антон не стал спрашивать, нравится ли он ему тоже. Не самый подходящий момент.

— Я для себя уже все решил, Рома, — твердо сказал Петров. — Я готов вам свою жизнь посвятить. Обоим. И если Полина тоже согласна…

— Вы так легко все решаете, — покачал головой Пятифан. — И так легко говорите о всяких таких серьезных вещах. А я вот нихуя не знаю. Я пока вообще в своих чувствах разобраться не могу.

— Не беспокойся о будущем, — сказал Антон, осторожно взяв его руки в свои. — Живи настоящим. Никто ведь не знает, что будет завтра. Да и к тому же, тебя никто не торопит сегодня же все окончательно решить для себя.

Рома молча кивнул.

— И Полине мы так толком нормально и не признались по сути, — сказал Антон, вздохнув. — Получается, что она сегодня первая сделала шаг нам навстречу.

— Да. Я, кстати, удивлен, что ты нашел в себе силы признаться мне, а ей — нет, — хмыкнул Рома.

— Просто она такая…

— Неземная.

— Нет, земная. Просто очень особенная.

— Согласен, — кивнул Пятифан и зевнул. — Вот до чего доводит коньяк. Распизделся я. Ладно, пошли спать уже, пока еще чего лишнего друг другу не сказанули.

Антон был бы не против и сказануть, но все-таки покорно кивнул.

Они поднялись с пола и принялись убирать последствия их небольшой вечерней тусовки.

Рома ушел вниз мыть рюмки, а Антон остался переодеваться из школьной формы в домашнюю одежду.

Петров, видимо, не рассчитал все-таки, что алкоголь так сильно на него повлияет, поэтому чуть не свалился на зашедшего в комнату Рому в тот момент, когда натягивал на себя спортивные трико.

— Осторожнее, — поймал его за плечи Пятифан. — Башку разгокаешь себе — я ее лечить не буду.

Петров посмотрел на него своим расфокусировавшимся взглядом и увидел, что у Ромы сейчас точно такой же. Просто он держался гораздо лучше. И равновесие тоже лучше держал.

Взгляд Антона внезапно переместился на губы парня. Раньше Петров даже во сне себе такой дерзости не позволял. Но сейчас Рома был так близко. Он чувствовал его сильные руки и пристальный взгляд зеленых глаз.

А еще Петров понял, что если сейчас потянется к нему, навряд ли Пятифан оттолкнет его. Несмотря на все то, что Ромка говорил недавно, тело выдавало его с головой. Потому что он, как и Антон, неосознанно пялился на губы.

Петров удостоверился в том, что шатать его перестало, оторвался от Ромы и самостоятельно доковылял до кровати.

Нет, целоваться на пьяную голову ему не хотелось. Пусть даже сердце кричало ему об обратном.

— Спокойной ночи, — сказал он Пятифану, падая на кровать. — Ты спать в зал уходишь?

— Угу, — ответил тот, забирая свою домашнюю теплую кофту. — Диван будет пошире, чем моя кровать.

— Я мог бы уступить…

— Забей, — отмахнулся Ромка. — Все лучшее — гостям. Одну ночь потерплю.

Антон улыбнулся.

Пятифан вышел из спальни и слегка прикрыл за собой дверь.

Антон думал, что будет засыпать долго, обдумывая все то, что с ним сегодня произошло. Но к собственному удивлению Петров вырубился практически моментально.