Ромка был сегодня на взводе. Он раздраженно вертел в своих руках простой карандаш и изредка кидал злобный взгляд на географичку.

Он и так ненавидел эту старуху, а сегодня — особенно. Той все время казалось, что абсолютно все дети вокруг так и норовят испортить ее идеальные сорок пять минут преподавания.

Вот и в это раз он всего лишь спросил в начале урока у Бяши, какого хрена тот не притащил с собой сигареты. Причем шепотом! А эта карга уже грозно зыркнула на них и разразилась такими «комплиментами», что Бяша от отчаяния попытался незаметно закрыть уши руками, словно маленький ребенок. Досталось даже невиновному, по сути, Семену Бабурину, который просто заржал, наблюдая за этой картиной. Нельзя, конечно, сказать, что Пятифан был недоволен этим…

В итоге Бабурина вытурили из класса, а Ромка был пересажен на самое последнее место в среднем ряду. Бяша же остался за своей партой и в течение урока частенько кидал на него свои обеспокоенные взгляды, взывающие к помощи. Бедный пацан совершенно не разбирался в том, как находить широту и долготу. Раньше он всегда скатывал у Ромки подобную хрень (его отец научил как-то раз), а теперь его успеваемость снова могла оказаться в полнейшей заднице. Он рисковал посыпаться на самом простейшем задании.

Пятифан ничем не мог ему помочь. Ему оставалось только буравить взглядом ненавистную училку. Как же она его бесила.

Еще и ситуация с Полиной заставляла его чуть ли не волком выть. Тяжело ему было. И ей тоже. И Тохе. Да всем им, блять. Им срочно нужен был хороший и долгий отдых.

Пятифану дико хотелось остаться только втроем.

От размышлений его отвлек негромкий хруст. Оказывается, он сломал карандаш пополам, и одна часть уже успела скатиться по парте вниз, на пол.

— Блять, — шепнул он себе под нос и раздраженно закрыл глаза.

Это был его единственный карандаш. И последняя капля адекватности Пятифана исчезла в тот момент, когда он осознал, что тот сломался.

Парень резко вскинул руку вверх.

— Чего тебе, Пятифан? — недовольно спросила его географичка.

— В туалет выйти хочу, — процедил он. — Можно?

Та лишь молча закатила глаза и кивнула головой в ответ на его просьбу.

Пятифан стрелой метнулся на выход из класса, не обращая внимания на недоуменные взгляды одноклассников, на Полину, обеспокоенно глядящую вслед, и на Бабурина, который по-прежнему топтался за дверью как большой бурый медведь.

Влетев в мужской туалет и распугав всех восьмиклашек, которые распивали алкоголь из бутылки из-под сока, он включил воду в раковине и раздраженно уставился на себя в зеркало.

Где тот прежний Пятифан, что был когда-то в отражении? Этого ублюдка напротив в зеркале он совершенно не узнавал. Под глазами — темные круги, на лице написана усталость. Так и хочется по этой морде вмазать.

Ромка вцепился руками в раковину и разозлено уставился на текущую воду.

А потом резко развернулся и со всей силы хуйнул по кабинке туалета ногой. Раздался грохот, но Пятифан надеялся, что сюда никто не сбежится. Иначе он отпиздил бы и этих любителей прибегать на любой шум.

Ему понравилось это позабытое ощущение. Когда-то он не знал другого способа выпустить пар, кроме как этот.

Ромка вдарил по кабинке еще. Там осталась небольшая вмятина.

Затем от него последовал еще удар. И еще.

Потом Пятифан развернулся и со всей силы врезал кулаком в кафельную стену. Одна из плиток треснула, а на костяшках остались царапины.

Да и похуй. Да и насрать. Главное, что он чувствует себя живым. Пока он в ярости, он — живой. Эта аксиома была с ним с детства.

Отдышавшись, Ромка подставил руку под холодную воду. Та мигом смыла следы «преступления» с его руки.

Пятифан еще раз посмотрел на себя в зеркало и похлопал себя по щекам.

Что ж, более менее. Жалко, конечно, что школьное имущество испортил, ну да похуй. Все равно не узнают, кто это сделал.

До конца сраного учебного дня осталось потерпеть совсем немного…

* * *

— Ты сегодня выглядишь просто ужасно, — констатировала факт Полина.

Она сидела напротив него и вяло ковырялась в тарелке с расплывшимися рожками. К котлете сомнительного качества девушка даже не притронулась.

— Поля, у тебя так то тоже сегодня не самый свежий вид, — как-то чересчур грубо ответил Рома, грохнув видку о стол.

Морозова вспыхнула и отвернулась. Пятифана тут же начала грызть совесть. Сорвался на девчонку. Не по-пацански это.

— Прости, — произнес он. — Я сам не знаю, что несу. Устал жутко. Конец года все ближе. Контрольные на носу. Работа задалбливает. Мать зудит под ухо. Батя пилит.

«Тебе помогаю», — хотел также добавить Рома, но вовремя успел заткнуть самого себя. Она его об этом не просила, так что нехуй теперь возникать на Морозову.

— Я все понимаю, Ром. Я не обижаюсь, — вздохнула Полина.

— Точно?

— Да.

— Ну хорошо. Если бы ты обиделась, я бы точно умер.

— Вот вообще не смешно.

Ромка уткнулся в тарелку и продолжил поглощать невкусную макаронную массу. Ну и хрень. Чем вообще занимаются повара в этой гребаной школе? Уж точно не готовят.

— Где Антон? — спросил Рома с набитым ртом.

— Сестра его приболела. Он за ней присматривает.

— Слышала, кстати, что еще одного мелкого пацана маньяк утащил? — поинтересовался Пятифан, подцепляя очередную макаронину.

Полина скривилась.

— Как ты можешь так спокойно об этом говорить?! Это же такая ужасная трагедия для его родителей. Он вряд ли был для них всего лишь «еще одним пацаном».

— Да я все понимаю, Полин. Просто…ну а как мне еще регаировать? Батя мне вчера сказал, а я вот просто тебе его слова передаю.

— Скоро страшно будет в нашей деревне жить, — вздохнула Морозова. — Ужасная ситуация.

К ним вернулся Бяша, который уходил относить за собой посуду. Увидев их кислые лица, он присвистнул и поинтересовался:

— Вы что, поругались, на?

— Нет, — в унисон ответили они оба и тут же от этого слегка рассмеялись.

— Хорошо. А то я уж было подумал, что ваша идиллия закончилась, — сказал Бяша, кряхтя усаживаясь за стол.

— Да иди ты. Старый дед, — ответил Рома.

— Подумаешь, повздыхал чуть-чуть, на.

— Артрит еще не замучил? — Пятифана начинало нести. В нем разгорались злобный азарт и яростное веселье. Полина пнула его под столом ногой.

— Представь себе — нет.

— А как там дела с Катей? — Рома настолько увлекся, что не заметил, как Полина снова пнула его ногой, но сильнее. — Я смотрю, вы после дня Валентина неплохо так спелись. Уже лобызались? Или…

— Заткнись, а! — рявкнул Бяша и вспрыгнул так, что чуть не опрокинул стол. Полина едва успела притянуть к себе тарелку. — Настоебал ты мне!

Морозова через секунду тоже вскочила с места.

— Да что на тебя нашло сегодня?! — яростно крикнула она на всю столовую.

Остальные ученики застыли с тарелками в руках и удивленно смотрели на разъяренную троицу.

— Я понимаю, что ты устал, но не нужно срываться на других! Особенно на близких, Рома! — отчитывала его Полина. — Что за черт! Хватит!

Рома и сам это прекрасно понимал, но иногда его язык развязывался так, что никаким способом его было уже не завязать. И неважно кто перед ним стоял — чужой или близкий, его всегда окатывало порцией говна. Наверное потому что Ромка стал замещать свою привычную открытую агрессию пассивной. Ему самому было от такого поведения противно.

Поэтому он поднялся из-за стола, встал перед Бяшей, широко раскинув руки, и сказал:

— Понял. Виноват! Не вели казнить! Каюсь!

Пятифан нормально почему то извиняться мог только перед Антоном. Видя его серьезное осуждающее лицо сразу хотелось свое шутовское настроение в задницу запихать. С Полиной еще можно было повыделываться, а с Бяшей так и подавно — всегда на юморе.

Благо последний был к тому же еще и самым отходчивым из его близких, потому что сам косячил немало и знал его дурной характер «от» и «до». Поэтому Рома с благодарностью закрыл глаза, когда Бяша несильно толкнул его в грудь и пробубнил:

— Ладно, прощаю, на. Но если еще раз что скажешь про Катюху…

— Не скажу. Отвечаю.

— Я так понимаю, конфликт исчерпан, — буркнула Полина, перекидывая одну из косичек через плечо. — Но с тобой, Пятифан, мы еще обсудим твое нехорошее и неуместное поведение.

С этими словами она схватила свой рюкзак и ушла в класс, оставив на столе недоеденные макароны.

— Даже не убрала за собой, — удивленно произнес Бяша. — А такого ведь никогда не было. Ромыч, давай, тащи тарелки на мойку вместо своей хозяйки. Заслужил. Теперь отрабатывай косяк.

Пятифан надеялся, что если он это сделает, то Полина благополучно забудет про серьезный разговор, который она обещала с ним провести, поэтому шустро метнулся от стола до мойки и обратно.

* * *

Так как день у Ромы сегодня вообще не задался, он на большой перемене выскочил покурить. Бяша с ним не пошел, потому что в скоростном режиме скатывал у Полины домашку по химии. Кстати говоря, она все еще на него немного дулась и отворачивалась, когда тот на нее смотрел.

Пятифан выскочил из школы, набросив на себя только куртку, и, незаметно обойдя дворника, спрятался за одним из сарайчиков с инструментами на заднем дворе.

Он вытащил из кармана зажигалку, поджег сигарету и с удовольствием затянулся.

Хорошо, что вся суета осталась в стенах школы, а на улице царила прекрасная тишина.

Рома стоял, задрав голову вверх, и тупо смотрел на хмурое серое небо. В его голове не было ни одной мысли, и от этого было хорошо, кайфово.

Внезапно блаженная тишина нарушилась звуком чьих-то шагов. Рома понял по скрипу снега, что кто-то идет прямо к нему.

Пятифан решил даже не оборачиваться — вот настолько плевать ему было.

Даже если это был дворник, то тот бы все равно ему ничего говорить не стал. И ругать его за курение тоже.

Каково же было удивление парня, когда из-за угла вырулила Катя и с наглой накрашенной змеиной мордой приблизилась к нему.

Они смотрели друг на друга несколько секунд, пока блондинка грубо не сказала:

— Дай закурить.

И тут же протянула к нему руку с наманикюренными длинными ногтями.

— Ты чего вообще тут делаешь? — огрызнулся Рома, смерив ее презрительным взглядом. — Дуй на уроки, змеина. А то мамочка увидит тебя здесь и подвесит за шею.

Пятифан чувствовал себя охуенно, когда Бяши не было рядом с Катей, и он мог не церемониться с ней.

Смирнова закатила глаза.

— Тебе жалко что ли? — спросила она, одарив его полуухмылкой. — Так и скажи, что зажопил, козел.

— Для тебя — может быть и да. И вообще, ты же богатенькая. Денег на сигарет нет?

— Нахер пошел. Тебя мое материальное положение не касается. И кстати, молча завидуй если что.

— Смирнова, с каких это пор ты вообще куришь? — устало спросил Пятифан. От голоса Кати у него тут же начинала болеть голова.

— Так я тебе и сказала.

Пятифан нехотя выудил из кармана еще одну сигарету.

— На, — сказал он, протягивая ее Кате. — Бери и помалкивай. Иначе толкну в сугроб. Не посмотрю даже, что ты сегодня намарафетилась.

Смирнова подожгла сигарету и затянулась.

— И вообще, это мое место для курения, — заметил Рома после недолгого молчания. — Так что вали.

— Написано что ли на нем, что оно — твое? — оскалилась Катя. — И вообще-то, я сюда не сраться пришла. А поговорить.

— Серьезно? О чем нам с тобой разговаривать?

— О Бяше.

Рома чуть не упал. О Бяше?! Да ну нахуй!

— А что…в чем проблема? — неуверенно начал спрашивать он.

— В тебе, — ответила Смирнова. — Ты все время думаешь, что я хочу причинить ему вред. Или унизить его.

— А что, это не так? — ухмыльнулся Пятифан. — По-моему, ты просто используешь Бяшу в своих интересах. Он у тебя на побегушках.

— Да ты, я смотрю, сделался прямо профи, когда дело касается чужих отношений, — сказала Катя, выдыхая сигаретный дым чуть ли ему не в лицо. — Я тебе говорю: я Бяшу не использую. Ты мне можешь поверить, а?

— Не могу, — честно признался Рома, кидая в сугроб бычок. — Хотел бы, но не могу. Мне Бяшу чисто по-человечески жалко. Я хочу его спасти от совершения ошибки. Ты же, Катька, поиграешь с ним и выкинешь парня на обочину жизни. Как только найдешь кого получше.

— Да что ты вообще обо мне знаешь, — зашипела на него Смирнова.

— Вешай свою лапшу на уши кому-нибудь другому, — в тон ей ответил Рома.

— Да с чего ты…

— Не ты ли его тогда чуть ли не уродом назвала, а? Катька? — припомнил Пятифан.

Смирнова мгновенно застыла, а ее лицо покрылось красными пятнами.

— Я злая была, — буркнула она. — Вот и несла чушь. Знаю, что слова назад не возьмешь, но… Но сейчас бы я так не сказала! Правда!

— Ага. Охотно тебе верю. Ну ладно, пока.

Пятифан развернулся и пошел назад в школу. Продолжать эту глупую беседу он не видел смысла. Катя его жутко злила.

— Рома! — окликнула его Смирнова.

Парень заскрипел зубами и нехотя повернулся к ней лицом.

— Нравится он мне! — крикнула она, покраснев, как рак. — Слышишь, тупой ты Пятифан? Нравится! Это ты хотел услышать?! Поэтому перестань его науськивать против меня, козлина!

Рома изменился в лице. Он, конечно, не ожидал, что Смирнова признается ему в таком. Слишком уж гордая была.

Пятифан задумался. Может быть, он реально перегнул палку? Да и к тому же, неужели Бяша не может кому-то понравиться? Он — хороший парень. Добрый. Отзывчивый.

Рома вздохнул, взглянув на Катьку, на лице которой была написана доселе невиданная им решимость.

— Ладно, — сдался он. — Поверю тебе. Не буду Бяше больше трындеть о том, какая ты плохая. Но комплиментов от меня вообще можешь не ждать, поняла?

— В жопу их себе засунь, — крикнула она и швырнула в него подтаявшим снегом. Конечно же, при этом не попав.

— И если он из-за тебя будет расстраиваться — шею сверну, — добавил Пятифан.

Смирнова закатила глаза.

— Заметано, — неохотно ответила она.

Рома хмыкнул и зашагал ко входу в школу.

Придется теперь выполнять свое обещание и лучше следить за языком. Гораздо лучше.