Конец семестра выдаётся тяжёлым. Конечно, Чонгук этого и ожидает, но всё усложняет его желание на третьем курсе стать куратором для первого. Оказывается, это не так просто. Ему не обещают выдать группу и не отпускают с миром до следующего семестра, а заставляют между и без того сложными экзаменами, подготовка к которым занимает всё время, напрашиваться к профессорам, учить правила и доказывать, что ему можно доверить первокурсников. Даже если никто в этом не сомневается.

Зато после — свобода, которой Чонгук в первое утро едва не задыхается, привыкший, что ему необходимо быть одновременно в трёх местах уже с началом дня, а оттого оказавшийся под властью сжавшей сердце тревоги. Успокаивается он, лишь когда сверяется с расписанием, и сразу заворачивается в одеяло и снова проваливается в сон.

За один день он отсыпается за весь месяц.

Правда, к вечеру всё же приходится подняться и заставить себя поесть, потому что его ждёт знакомство с кураторами старших курсов. Ничего такого. Ему просто показывают, где проводятся собрания, отвечают на вопросы и сообщают, что в академии он должен быть, по меньшей мере, за две недели до начала семестра. Они оказываются довольно милыми. Некоторых из них Чонгук знает, но многих видит впервые, поэтому старается запомнить, благодарит за всю информацию и заваливается в комнату Тэхёна.

Только он отсутствует.

Ничего, его присутствие и не требуется, чтобы развалиться среди подушек и увлечься книгой.

Тэхён ему и не удивляется — лишь улыбается понимающе, пока раздевается, и опускается рядом. Кровать под его весом неудобно проваливается. Тэхён ещё и тянется к одной из подушек, благо, Чонгук успевает перехватить. Он недовольно хмурит брови, однако тут же, опомнившись, заставляет себя расслабиться и с искренним удивлением прислушивается ко внутренним ощущениям. Странная реакция.

— Гнездишься? — мягко спрашивает Тэхён.

— Снова ты про гнëзда, — закатив глаза, фыркает Чонгук и возвращает подушку на прежнее место, убедившись, что она лежит именно там, где ей и положено. — Люди их не строят.

— А зря.

— Как ты? — интересуется он о действительно важном.

Тэхён устало разводит руками, и Чонгук с усмешкой кивает, откладывает книгу и поднимается, чтобы его обнять. Он тут же прижимает к себе, окутывая слабым запахом. Чонгук прикрывает глаза.

— Пора идти, — к сожалению, прерывает их сам Тэхён, отстраняет Чонгука и мажет губами по щеке, прежде чем подняться и подойти к столу. Чонгук ступает следом.

Он с любопытством наклоняет голову, следя, как он надевает один из артефактов.

— Вам можно использовать артефакты на экзамене?

— Наверное, мы единственные, кому можно, — со смешком отвечает Тэхён и разворачивается к нему, чтобы улыбнуться уголками губ. Чонгук делает последний шаг, что разделяет их, и с довольным вздохом прижимается к Тэхëну. — Сила должна быть стабильна, особенно во время контроля над нежитью, иначе можно и погибнуть. Поэтому некроманты во время практики используют амулеты силы. Нас учат с ними работать.

Любопытно. Чонгук ведь никогда прежде не видел, чтобы Тэхён использовал артефакт. Возможно, не было нужды. Либо он надевал такие артефакты, которые незаметны под одеждой, либо довольствовался вшитыми в плащ амулетами. Или всякий раз, когда требовалось выложиться, оказывался застигнут врасплох, что с внимательностью Тэхёна совершенно не похоже на правду.

Жаль, спросить об этом не удаётся, потому что Тэхён, попрощавшись и улыбнувшись на лëгкий поцелуй и пожелание удачи, скрывается за дверью и оставляет его в одиночестве. Чонгук провожает его тоскливым взглядом. Что ж, по крайней мере, ждать не так долго — Тэхён и Намджун всегда сдают первыми и быстро возвращаются.

Зато после Тэхён предлагает ему прогуляться, а позже они собираются все вместе, чтобы отпраздновать окончание учебного года, и продолжают празднование и следующим вечером — уже в компании некромантов.

Потом — практика. В одиночестве, так как от всех предложений о совместной Чонгук отказался, причём его распределяют в место, весьма отдалённое от университета и близкое к его родному городу. Холодный север с такими же холодными и отстранёнными людьми, среди которых Чонгук чувствует себя весьма неуютно. Но с заданием справляется уже в первые дни. Как оказывается, люди больше нуждаются в помощи огненного мага, нежели тëмного боевика, и оставшееся время Чонгук помогает по хозяйству, налаживает тепловую систему и ближе знакомится с людьми. Они оказываются весьма приятными.

Чонгук ещё и получает высший балл и довольно возвращается домой, где родители требуют подробных объяснений о том, что с Чонгуком было, почему они получали такие пугающие новости и по какой причине Чонгук остался, а не вернулся, если его были готовы отпустить до следующего семестра. Приходится успокаивать.

И сдерживать смех после того, как мама говорит Чонми, что поступать она будет куда угодно, но точно не на направление боевых искусств. Не то чтобы Чонми горит желанием. Поэтому она, наверное, и не спорит, а уверенно кивает и обещает никогда не думать про боевую магию.

Самого Чонгука уже, к сожалению, не переубедить.

А он ведь ещё и не сообщает родителям, какие отношения связывают его с вампиром.

Впрочем, стоит только Тэхёну освободиться и прилететь, как для родителей всё становится очевидным. Или даже раньше, когда Чонгук только рассказывает про Тэхёна, однако спрашивает мама спрашивает вечером после прилёта. Чонгук не отрицает — не видит смысла. В любом случае, главной проблемой является не наличие у Чонгука альфы, и признание он решает отложить до лучших времён. Он и сам ещё к этой мысли не привык.

Каждый раз, стоит ему только вспомнить, что он встречается с вампиром, его сознание не верит.

И хорошо, наверное.

В конце концов, Чонгук привыкнет к этой мысли, а пока он всё ещё опасается любых вампиров и предпочитает держаться в стороне. Да, не боится, но и не чувствует в себе готовности и избегает и разговоров, и напоминаний о том, кем Тэхён является. Тэхён его понимает. Как и Чонгук — понимает, что его отношение рождает в душе Тэхёна, не способного ничем помочь, печаль. Они уже проходили через это. Нетрудно представить, что чувствует Тэхён, когда Чонгук невольно вспоминает о произошедшем, и он правда старается отстраниться, забыть, не позволить этому влиять на их отношения.

Иногда они говорят — в основном, по инициативе Тэхёна, потому что Чонгук искренне боится задеть его неосторожными словами, пусть и подбирает их. Он раскрывает чувства и убеждается, что Тэхëну ни одно из его слов не причинило боли. Он при каждом разговоре напоминает о готовности предстать перед Советом, если это необходимо. Он, правда, старается справиться, но так быстро ему не удаётся.

Главное, нависшая над их головами проблема не давит на них и не мешает наслаждаться временем, проведëнным друг с другом.

Родители принимают Тэхёна спокойно. Вообще-то, он давно поддерживает с ними хорошие отношения, но после признания Чонгука их общение становится более близким. Тэхён им нравится. И Чонгук чувствует себя неимоверно счастливым, когда родители всем видом демонстрируют, что полностью поддерживают его выбор. Даже если знают не всё, а Тэхён и для некроманта кажется слишком загадочным.

Надолго они не остаются. Чонгук только убеждает семью, что с ним всё в порядке, обещает через пару недель вернуться, провести с ними ещё немного времени перед началом учебного года и прощается. Ненадолго — как выясняется, Чонми, по секрету поделившаяся с Тэхён желанием полетать на драконе, отправляется с ними. Чонгук лишь качает головой.

Удивительно, как только дракон согласился сделать несколько кругов над одним городом ради одного ребёнка, что мечтает испытать настоящий полёт.

Нет, конечно, с возможностями Тэхёна ожидаемо, но…

Ради сестры Чонгука?

Потому что она попросила?

— Спасибо, — не выдерживает Чонгук и благодарит шëпотом, так, чтобы не услышал ни дракон, ни Тэхён. — Мы ведь в столицу, да? — спрашивает он уже громче, не оставляя и шанса переспросить. — Ты там раньше был?

— Никогда, — такого ответа Чонгук не ожидает. 

Он оборачивается к Тэхёну с выражением искреннего недоумения на лице, поднимает брови и складывает руки на груди. Тэхён ему врëт? Почему за все годы он никогда не был в столице, хотя даже Хосок и Чимин побывали?

— Я ведь вырос в столице, Чонгук, — со смешком объясняет Тэхён и ерошит его волосы. — Высший свет меня не особо привлекает. В конце концов, везде столицы одинаковы, даже если архитектура отличается.

— Аристократ, — закатив глаза, фыркает Чонгук.

Везде одинаковы!

Он был-то только в одной!

А Чонгук столицу узнаёт издалека, ещё до того, как они подлетают, по огромному замку, что возвышается на горе и окружён крепостями. Вскоре из золотого пятна выделяются очертания огромного города, и Чонгук не сдерживается, подбирается к краю дракона и выглядывает, шокированно рассматривая приближающиеся дома. Такие он не видел никогда. Их и домами звать оскорбительно — они по размерам больше похожи на поместья.

Когда они подлетают, разница между бедной чертой города и той, что принадлежит аристократам, становится слишком ощутимой. И пусть переход плавный, Чонгук отлично улавливает разницу.

Ничего удивительного, что драконий порт расположен в аристократической черте города.

Чонгук, правда, с первого мгновения, как они выходят на улицы столицы, чувствует себя лишним в своей удобной одежде из весьма дешёвой ткани. Люди здесь отличаются. Не только одеждой — взглядами, походкой, манерой держаться. Даже разговорами.

О, не будь рядом с ним Тэхёна, он бы, определённо, поспешил спрятаться где-нибудь, дождаться ночи и только потом отправиться в нужное место, чтобы не попадаться никому на глаза. 

А Тэхён держится уверенно. Его вовсе не заботит ни один человек, что попадается им, и он целенаправленно ступает к таверне. Она, к счастью, расположена ближе к бедной черте города. Постепенно, когда очевидно богатых людей становится меньше, Чонгук расслабляется и принимается с интересом оглядываться.

Улицы впечатляют высокими домами, в три или два этажа, камнями, которыми вымощена широкая дорога, каретами, что так часто проезжают мимо. Чонгук и не замечает, как они подходят к нужному зданию. Останавливается он лишь потому, что налетает на Тэхёна, и смущëнно улыбается на его слишком понимающий взгляд.

Мимо проезжает карета.

Чонгук отвлекается и провожает её восторженным взглядом до момента, пока она не скрывается за поворотом.

— Пойдëм, — с нежностью зовëт Тэхён и тянет его к двери, и только сейчас Чонгук замечает, как выглядит таверна.

Впрочем, слово «таверна» едва ли описывает это здание полно. Слишком грубое.

Гостевой дом — так, определённо, лучше.

Какое счастье, что комнату им оплачивает Тэхён, а Чонгук лишь ошарашенно замирает после того, как слышит цену, и прослеживает распахнутыми глазами, как Тэхён спокойно оплачивает семь ночей. Его рука даже не дрожит. Он и получает ключ с весельем на лице, оборачивается к Чонгуку и предлагает пройти наверх.

Комната оказывается покоями. С огромной кроватью, украшенной балдахином, толстым ковром, отдельным гардеробом, где уже присутствуют наряды, и просторной душевой, в которой можно набрать воду во весь человеческий рост.

Боги, Чонгук мог бы остаться здесь на всю жизнь.

Жаль, у него не хватит золота, чтобы оплатить хотя бы одну ночь.

— Насколько королевская семья богата? — по лестнице поднявшись из каменного углубления, куда необходимо набирать воду, спрашивает Чонгук. — Ты потратил на меня больше, чем мои родители за всю мою жизнь!

— Богаче, чем ты можешь представить. Я имею право распоряжаться только своей частью наследства. По сравнению с богатствами правящей четы у меня ещё мало. Если посчитать… Я могу оплатить всей твоей семьи пребывание здесь на следующие лет… Пятьдесят, наверное.

— Пятьдесят, — ошарашенно повторяет Чонгук. Тэхён уверенно кивает. — А если ты всё потратишь?

— Тогда герцогство мне никто не доверит, а сам я останусь без поддержки семьи. Придётся выживать. А ты будешь со мной, если я вдруг обеднею? — шутливо спрашивает он.

— Вот ещё, — бросает Чонгук, гордо поднимает голову, выпрямляет плечи и окидывает Тэхёна пренебрежительным взглядом. — Ты мне уже не будешь нужен. Бедно жить я могу и сам.

— Тогда мне стоит беречь свои богатства.

— Учти, меня привлекает только твоё золото, а не ты. Станешь слишком жадным — брошу.

— Я найду золотую середину.

— Отлично, — Чонгук ярко улыбается и крутится, направляясь в гардероб. 

Тэхён не позволяет. Притягивает к себе и прижимается со спины, касаясь губами щеки с ощутимой улыбкой. Чонгук громко выдыхает и тут же хватает воздух, заливаясь и от собственных звуков, и от интимности подобных объятий. Он прикрывает глаза.

— Ты действительно откажешься от меня? — проведя носом по месту, что всё ещё горит от поцелуя, спрашивает Тэхён. Звучит он так, словно нуждается в правдивом ответе.

Словно не знает его.

Чонгук, дëрнувшись, вырывается и поспешно разворачивается, чтобы избежать излишней близости. Он сгорает от смущения. Когда он замечает, каким взглядом на него смотрит Тэхён, и вовсе прячет свой, чтобы не видеть.

— А ты не знаешь ответа? — фыркает он.

— Откажешься?

— Боги, Тэхён, о чëм ты говоришь? — возмущения сдержать не удаётся. — Твои деньги открывают новые возможности, но это не значит, что без них всё распадëтся. В конце концов, если расчётливо рассудить, ты сильный маг и сумеешь найти способ заработка.

— Я спрашиваю о чувствах.

— Тогда это ещё более глупый вопрос. Мои чувства от твоих денег не зависят.

— Да?

— Мне оскорбиться? — подняв брови, отзывается Чонгук.

Тэхён реагирует странно. Чонгук удивленно качает головой и собирается, чтобы вернуть себе серьёзность. Тэхёну нужна откровенность. Чонгук слабо понимает, что является причиной такой нужды, но всё же со вздохом подбирает слова, призванные успокоить.

— Это было шуткой, Тэхён, — начинает он.

— Я знаю.

— Ничего из сказанного не отражает реальность.

— Конечно. Ты ведь любишь так пошутить.

— И встречаюсь я с тобой, а не твоими богатствами, семьёй или титулом. Я благодарен, что ты исполняешь все мои мечты, но вместе мы не поэтому. Проводить время можно и без таких трат. Мы так и делали в академии. Видишь, я всё ещё влюблён. А когда я шучу, я просто, — он, улыбнувшись, пожимает плечами, — шучу. Как с другом.

— Я тебе верю.

— Если тебя задевают такие шутки, мы можем их прекратить.

— Не стоит, — заверяет Тэхён и машет головой, прежде чем притянуть его к себе. — Просто напоминай почаще, что влюблён в меня.

— Я в тебя влюблён, — послушно повторяет Чонгук и после обречëнного кивка Тэхёна тянется, чтобы коротко его поцеловать. — И всё ещё влюблён, — добавляет он спустя несколько мгновений. Тэхён усмехается. — И сейчас — тоже влюблён.

— Даже сейчас?

— Особенно сейчас.

— Хорошо, — довольно бормочет Тэхён. — Теперь можешь немного отдохнуть от напоминаний. Недолго.

— Позже я умру от смущения.

— Почему ты стесняешься этого?

Чонгук пожимает плечами.

— У меня всё это впервые.

— Между прочим, у меня тоже.

— Чудесно, — он довольно улыбается, тщательно скрывая яркий прилив смущения. Тэхён не сдерживает ответной улыбки и на мгновение прижимается губами к его носу, прежде чем отпустить. — Пойдём, — бормочет Чонгук.

— Куда?

— Хочу увидеть гардероб.

Тэхён, к счастью не спорит, и Чонгук тут же направляется в нужную сторону.

Ему интересно, какую одежду приготовили для гостей и найдётся ли та, что подходит ему. Стоит переодеться. Как бы то ни было, они в столице — и Чонгук совершенно не намерен упускать шанс. Никто не знает, когда он прилетит в столицу снова, захочет ли и будет ли вообще возможность.

И если так, он собирается насладиться жизнью аристократа.

— Не хочешь снять свой плащ? — он выглядывает лишь для того, чтобы спросить. — Ты ведь здесь не как некромант, а как принц вампиров.

— Как твой спутник, а не принц. С дипломатической миссией меня никто не посылал.

— Что за дипломатическая миссия? — с интересом повторяет Чонгук. 

Такую формулировку он слышит впервые. И хотя может понять, что она значит, всё равно внимательно выслушивает объяснение Тэхёна — отлично разбавляет тишину во время поиска одежды. Размеров здесь много. Чонгук даже задаётся вопросом, найдётся ли тот, кто не сумеет ничего себе подобрать, но прогоняет эти мысли из головы, вытаскивает несколько нарядов и раскладывает на кровати, придирчиво оглядывая.

Взгляд останавливается на одном. Чонгук просит Тэхёна отнести остальные обратно, а сам переодевается, благо, слоёв всего два и в них трудно запутаться, и с опаской приближается к зеркалу. Выглядит…

Интересно.

И забавно.

Боевые маги такое, определённо, не носят, потому что защищаться в этом будет слишком трудно.

— Тебе идёт, — Тэхён, однако, его мнения не разделяет. Его комплимент звучит искренне.

Чонгук снова оглядывает собственное отражение.

В голове вспыхивают воспоминания с фестиваля в Сангвисе, только там наряд был намного удобнее и отличался и цветом, и тканью. Он ему действительно полюбился. Чонгук даже надевал его ещё несколько раз, и дело, на самом деле, было даже не в самом наряде — в том, как много воспоминаний он в себе таил. Тогда всё только начиналось. Тогда Чонгук понятия не имел, что Тэхён в него влюблён. О, кажется, и сам Чонгук тогда был абсолютно другим хотя бы в том, что так упорно отказывался видеть ничем не прикрытую истину.

А Тэхён ведь так и не раскрыл, что он тогда чувствовал. Как и сейчас — он совершенно не любит рассказывать о себе, и Чонгуку остаётся лишь догадываться и хвататься за каждое мгновение, когда Тэхён решает быть откровенным.

— Помнишь фестиваль в Сангвисе? — воспоминания не дают покоя настолько, что Чонгук не выдерживает и оборачивается с вопросом к Тэхëну. — С Хосоком и Чимином. Когда ты одел меня как своего супруга.

— Фестиваль не помню, но помню тебя.

— Мы тогда не встречались.

— Досадное упущение.

— Как думаешь… — начинает Чонгук и затихает, кусает губу и снова оглядывает себя в зеркале, словно может найти там ответ. — Я был тогда в тебя влюблён? 

— Какие любопытные у тебя вопросы.

— Я не могу найти момент, когда начал в тебя влюбляться. Не знаю. Всё случилось резко, когда я уже был влюблён, а до этого… Если бы я видел чуть дальше своего носа, мы бы тогда уже встречались или ещё нет?

— Ты жалеешь, что мы тогда не встречались? — Тэхён странным образом переворачивает его слова.

Чонгук неуверенно пожимает плечами. Он не знает.

— Не жалей.

— Почему? Ты ведь так долго был влюблён.

— Для начала — мне нравилось быть твоим другом. И просто другом, и влюблëнным в тебя. Если взять начало второго курса, в тот момент я и не думал об отношениях. Эта влюблённость и для меня была первой, и я только изучал новое чувство. Меня это устраивало. Знаешь, я вполне допускал мысль, что к отношениям мы придём, может, через несколько лет, и спокойно это принимал. Единственной проблемой была твоя категоричность.

— Представляю, как больно было слышать от возлюбленного, что он никогда тебя не полюбит.

— Почему ты так думаешь?

— Это ведь логично.

— Не знаю. Боли я не помню. Было забавно. Иногда меня это задевало, но в основном я лишь задавался вопросом, а как мы, в конце концов, придём к отношениям. Мы ведь должны. И мы, вот, здесь, — голос Тэхёна наполняется довольством, а сам он ступает ближе, чтобы к Чонгуку прижаться. — И я могу обнимать тебя, когда захочу. И целовать.

— А ты хотел бы ещё что-нибудь? — спрашивать, на самом деле, безумно волнующе.

Тэхён никогда ничего не требует. С момента их первого поцелуя прошло несколько месяцев, а он едва ли просит о невинном прикосновении к губам, а не только к щеке. Словно у него нет желаний. Словно Чонгук не тянет слишком долго.

— Чего? — тихо интересуется Тэхён.

— Ты ведь вампир. У вас отношения развиваются иначе.

— А кто тебе рассказал, как у нас развиваются отношения?

— Юнги, — фыркает Чонгук, даже не пытаясь скрыть. Он спрашивал. И спрашивал, стоит признать, до того много, что Юнги вскоре отправил его задавать все вопросы непосредственно Тэхёну, а не выведывать у него, чего ожидать от отношений. — И ты сам. Нетрудно понять, чего ты… Хотел бы…

— И чего я хотел бы?

— Ни слова не скажу, — резко отзывается Чонгук и опускает голову, чтобы спрятать её на плече у Тэхёна. Над ухом раздаётся протяжный вздох. — Сам понимаешь. Я и так хочу провалиться под землю.

— И о каких желаниях говорить, если ты уже смущëн?

— Значит, всё же хочешь?

— Чонгук, — в голосе Тэхëна слышится обречëнность. Чонгук жмурится. Ладно. Ему не нужно даже отвечать, потому что ответ уже очевиден. — Я ведь живой. Я не воспитан в строгих рамках, я влюблён в тебя очень давно, а ты, определённо, очень привлекателен.

— Мы ведь можем…

— Ничего мы не можем. Даже не думай.

— Почему?

— Всё случится после свадьбы. Не раньше. Я согласился на это условие до начала отношений, не изменю своей позиции и сейчас. Тем более, с тем, как ты реагируешь на простой разговор.

— Я просто смущëн.

— Ты хочешь сбежать. Повезло, что ты любишь прятаться в моих объятиях, иначе давно бы скрылся где-нибудь. Пришлось бы искать. И убеждать, что ничего такого я не хочу, ни о чëм не думаю и знать не знаю, о чëм ты говоришь.

— Мы в любом случае должны это обсудить.

— Обсуждаем. Никакой жертвенности. Даже не думай.

— Юнги мне много рассказал, — выдыхает Чонгук совсем тихо, неосознанно сжимает кулаки сильнее и ойкает, когда слышит треск ткани. Руки приходится расслабить. Он не простит себе, если порвëт плащ, которым Тэхён так дорожит.

— И почему мне никто ничего не рассказал?

— Говорить с тобой сложнее, чем с Юнги.

— Конечно. Чонгук, я серьёзно, ты не должен думать об этом сейчас. Всё в порядке. После свадьбы, значит, после свадьбы, ожидание точно не смертельно. Я проверил.

— Тэхён!

— И даже если бы ты согласился прямо сейчас, это было бы ужасной идеей со всех сторон. Наши отношения не так близки. Не знаю, что наговорил тебе Юнги, но нам ещё очень далеко до всего этого.

— Он так и сказал.

— Я рад.

— Как это ощущается? — возможно, Чонгук слишком смелеет. Или отчаивается. В любом случае, его действительно интересует ответ на этот вопрос, пусть и гораздо больше он желает прекратить разговор и, как Тэхён и сказал, сбежать.

— Поверь, ты не хочешь, чтобы я вспоминал ощущения. Прогулка не задастся.

— Прости, — вспыхнув, шëпотом извиняется Чонгук.

Тэхён его отстраняет — приходится хоть немного собраться и поднять голову, чтобы встретить мягкую улыбку и тьму в глазах. Обличье вампира. С губ срывается громкий выдох. Чонгук так давно не видел Тэхёна таким. Однако вопреки тому, как Тэхён смотрит, он с нежностью прижимается к щеке и сталкивает их носы, чтобы чуть потереться.

— Говори со мной, — просит он. — Не спорю, Юнги много может рассказать, но за меня он не скажет.

— Это смущает.

— Могу представить.

— Что мне сделать для тебя? — решившись, спрашивает Чонгук. Тэхён поднимает брови. — Я не могу ничего тебе купить, ты ни в чëм не нуждаешься. А в чëм нуждаешься, то сам покупаешь. И себе, и мне. От близости ты отказываешься. Ни о чëм не просишь. Мне просто нечего тебе дать. 

— Время, — странно отвечает Тэхён. Чонгук не понимает. — Я ценю время, которое мы проводим вместе, а не вещи. Если хочешь сделать что-то для меня, будь рядом как можно чаще.

— И всё?

— И всё. Когда буду нуждаться в большем, скажу. Ты в этом наряде пойдёшь? — вдруг спрашивает Тэхён, напоминая, что они до разговора собирались на прогулку.

Чонгук разворачивается, подходит к зеркалу и придирчиво себя оглядывает, пытаясь принять решение. Такие цвета он редко носит. Про фасон и говорить нечего — Чонгук таких никогда раньше не видел и, уж тем более, не носил.

— Мне правда идёт? — задумчиво спрашивает он, снова развернувшись к Тэхёну.

Он ни на мгновение не задумывается, прежде чем кивнуть. Чонгук тихо фыркает.

Впрочем, в искренности Тэхёна он не сомневается — огненные оттенки ему, как огненному магу, действительно подходят.

— Я похож на аристократа? — его настроение сменяется на игривое, когда он оборачивается к Тэхёну, который, вопреки ожиданиям, вдруг медленно качает головой.

Чонгук поднимает брови.

Он его так оскорбить хочет?

— Для аристократа ты слишком живой.

— Живой?

— Активный.

— А аристократы, что ли, все сдержанные?

— В обществе — да, — спокойно отвечает Тэхён и пожимает плечами, приближается и цепляет прядь волос, чтобы заправить её за ухо. Она тут же выбивается снова, и Тэхён не сдерживает нежной улыбки. Чонгук сглатывает. Он всё ещё не скрыл обличье вампира, и его взгляд кажется слишком откровенным. Особенно после их разговора. — Даже волосы живые. Поверь, тебе не понравится быть аристократом. Хочешь, могу научить.

— Давай, — слабо отзывается Чонгук.

— Не улыбайся, — сразу командует Тэхён, и Чонгук спешит стереть с лица улыбку. — Выпрями спину. Смотри не на меня, а сквозь. Вникуда. Не останавливай ни на ком внимания. Не дай никому узнать, что ты думаешь или чувствуешь. Когда улыбаешься, делай это уголками губ, но не глазами, чтобы никто не понял, искренне это или наигранно.

— Почему никто не должен понять?

— Ты же не хочешь слухов, что ты слишком близок, допустим, со мной.

— Я весь год слушаю эти слухи. В последний месяц уже все знали, что мы встречаемся.

— Почему тебя это не волнует?

— Ну, мы ведь действительно встречаемся, о чëм тут волноваться?

— До этого ты говорил, что волноваться не о чем, потому что мы не встречаемся.

— Мы и не встречались, — легко пожимает плечами Чонгук. Тэхён насмешливо поднимает брови, и он разводит руками, всем видом выражая, что его это как не задевало тогда, так не задевает и сейчас.

— Проблема в том, что слухи среди аристократов могут непосредственно влиять на твою жизнь. Твою личную жизнь вынесут на обозрение общественности. Вскоре будут обсуждать, где и с кем ты провёл ночь, во всех подробностях, даже если ты спокойно спал дома. Неважно, встречаетесь вы или нет. В конце концов, ты устанешь от этого. А если слухи дойдут до твоего жениха, тебя будет ждать весьма неприятный разговор.

— Но как я могу встречаться с другим, если у меня есть жених?

— Вас обручили, когда тебе было пять. Ты его не любишь. Вообще-то, его вид вызывает у тебя отвращение, но тебе приходится посещать с ним мероприятия. А потом придётся сыграть свадьбу, делить постель и растить ваших детей.

— Какое счастье, что я не аристократ.

— А я о чём говорю? Держи спину. Взгляд прямо. Не смотри на меня так, словно просишь о поцелуе.

— Я не прошу! — разом смутившись, спешит защитить себя Чонгук. Всё, с чем ему удалось справиться, возвращается и вызывает желание действительно сбежать.

Если Тэхён будет так шутить, он, определëнно, до самой свадьбы ни о чëм с ним не заговорит.

— Вот и не смотри. Сядь куда-нибудь, я уложу тебе волосы. Будешь много вертеть головой — распадутся.

— Ладно, — не выдерживает Чонгук, дëргается, чтобы уйти от прикосновений Тэхёна, и направляется к двери. — Я устал быть аристократом. Пойдём уже, у нас всего семь дней, а я хочу увидеть всю столицу.

Позади раздаётся смех, и Чонгук не сдерживает яркой улыбки. Он уже чувствует себя невероятно счастливым. И ему так нравится это чувство — оно теплом окутывает его сердце, пробуждает желание громко смеяться и танцевать, рождает столько глупых мыслей, о которых даже Тэхёну пока не стоит знать. Он и так рассказал слишком много.

Боги, Чонгук и не думал, что зарождение взаимной влюблëнности ощущается так приятно.

С Хосоком было иначе. Не так ярко, не так сильно, Чонгук не нуждался так в его присутствии и не чувствовал себя настолько окрылëнным рядом. Тогда он вообще запрещал себе чувствовать.

А сейчас — каждое мгновение с Тэхёном наполнено множеством чувств, мыслей, взглядов и прикосновений. Хочется всего и сразу, причём даже того, что уже в мыслях неимоверно смущает. Приходится сдерживаться. Хотя бы потому, что Чонгук всё ещё осторожничает и не спешит. Он сохраняет их отношения дружескими. Он не делает этого специально, скорее, неосознанно, но не пытается себя ускорить. С течением времени он станет смелее. Он боялся, что Тэхён нуждается в ином, но, оказывается, его устраивает медлительность Чонгука.

Главное отличие их отношений от дружбы в том, что здесь они оба свободны и не ограничены рамками. Чонгук знает, что может Тэхёна поцеловать. Он не делает этого, потому что чувствует лишь желание, никак не готовность, а Тэхён не настаивает.

Хотя, как Чонгуку кажется, он согласится даже сыграть свадьбу через день, если ему предложить.

Странная уверенность в их связи как пары.

Чонгук всё ещё с трудом верит, что они действительно встречаются, а Тэхён даже не сомневается, что им предстоит разделить на двоих одну жизнь.

Дни в столице пролетают незаметно со всеми её праздниками, фестивалем, на который они попадают случайно, множеством развлечений. Времени на отдых и не остаётся. Чонгук старается увидеть каждый уголок, но вскоре признаёт, что на это понадобится не меньше полугода, и выбирает, на что он хотел бы посмотреть в первую очередь. Успевают хотя бы это.

В целом, в живой, яркой, шумной столице Чонгуку нравится. Она оставляет отличное впечатление. Чонгук думает, что им, определëнно, стоит прилететь ещё не раз, однако задерживаться желанием не горит — после настолько насыщенных дней ему требуется отдых в тишине, уединении и среди непроглядного леса. Он только на драконе и понимает, как сильно устал.

Кажется, ещё бы один день такой жизни — и утром он бы не смог просто подняться с кровати.

А вот Тэхён уставшим совершенно не выглядит.

Разве что голодным.

Хорошо, что Чонгук предпочитает об этом не думать и не замечать, каким взглядом на него смотрят, когда он откровенно растягивается в объятиях, прижимается к плечу и одаривает слабой, но счастливой улыбкой.

— О чём ты думаешь? — с любопытством спрашивает Тэхён.

Чонгук медленно пожимает плечами.

— О тебе, — разнеженно отвечает он. Тэхён поднимает брови. В голову возвращаются мысли, которые Чонгук так упорно пытался прогнать. — Когда ты в последний раз встречался с человеком?

— Интересные у тебя мысли.

— Эй! — разом смутившись, громко отзывается Чонгук. — Ты выглядишь голодным. Знаешь, не хочу, чтобы ты ночью напал на меня и выпил всю кровь, — бросает он приглушëнно.

Тэхён не отвечает.

Приходится снова повернуться к нему — и замереть, оказавшись застигнутым врасплох внимательным, полным нежности, чуть забавляющимся взглядом. Чонгук замирает. Странная реакция.

— Ты впервые шутишь об этом, — вдруг говорит Тэхён.

Его правоту трудно отрицать — Чонгук действительно все эти месяцы избегал любых шуток.

Да и, стоит признать, эта его фраза шуткой была лишь частично. В первую очередь он хотел проверить собственное отношение к настолько громкому напоминанию о сущности Тэхёна. И совершенно не ожидал встретить такую реакцию, слишком проницательную и смущающую.

— После практики, — вздохнув, отвечает Тэхён. Чонгук хмурит брови. — Встречался с человеком. Забавная формулировка. Встречаюсь-то я с тобой, просто держу клыки при себе.

— Что романтичного в том, чтобы пить кровь возлюбленного?

— Что романтичного в поцелуях?

— Плохое сравнение. Поцелуи не причиняют боли.

— Для вампиров укусы — такая же часть отношений, как и поцелуи.

— Хочешь сказать, ты каждый месяц целуешь других людей? — понимает Чонгук, разворачивается к Тэхёну и складывает руки на груди. — Как ты после такого смеешь смотреть мне в глаза?

— Без шуток — я действительно каждую такую встречу воспринимаю как предательство, — вдруг признаётся Тэхён, и Чонгук, не ожидавший подобного услышать, сглатывает. Теперь это звучит ужасно. Если учесть, что Тэхён и без того не испытывает удовольствия от крови других людей, то всё оказывается даже хуже, чем казалось на первый взгляд. — Даже если ты не против. Нужно время, чтобы привыкнуть.

— Но ты не выживешь без крови!

— Может быть, хотя бы на смертном одре ты позволишь себя укусить?

— Нет уж, — отзывается Чонгук. — Предпочту оплакивать.

— Упрямый.

— Сам выбрал такого.

— Чонгук, это не так больно, как ты думаешь, — довольно странное заявление.

Чонгук отлично помнит, насколько больно ему было, даже если всё остальное напрочь стëрлось из памяти. На повторение он ни за что не согласится. Разве что если Тэхён действительно будет нуждаться в его крови, чтобы остаться в живых, однако Чонгуку трудно представить, при каких условиях это случится.

— Всё время ты забываешь, что я физически не способен причинить тебе боль, — бормочет Тэхён и качает головой с обречëнностью и усталостью от того, что Чонгук никак не может запомнить.

Или поверить.

Не так сложно запомнить те его фразы, что вызывают в сердце трепет и глупую улыбку на лице, однако слишком тяжело поверить, что Тэхён не преувеличивает. В конце концов, Чонгук ведь может представить ситуации, в которых у него не останется выбора, кроме как причинить боль.

— А если тебе придётся это сделать?

— Ну, если будет стоять выбор между смертью и болью, очевидно, что из этого я выберу.

— Я не про смерть говорил. Возьмëм рождение ребёнка. Ты же не откажешься от детей только из-за боли. Я не позволю.

— Почему ты думаешь, что будешь рожать без целителей? — голос Тэхёна звучит так удивлëнно, словно он едва может представить отсутствие целителей на родах.

Ну, конечно.

Боги, вполне очевидно, что принц вполне способен оплатить супругу столько целителей, что для них не останется места в покоях. Это в городе Чонгука присутствие лекаря уже является удачей, а о целителях и вовсе не мечтают. На такое надо копить всю жизнь и искать целителя, который согласится прилететь заранее, остаться на несколько дней в городе и принять роды.

Ладно, Тэхён может решить эту проблему.

Но не станет же он приглашать целителей на…

Чонгук машет головой, тут же прогоняя любые мысли и картинки. Не стоит ему об этом думать. И — уж тем более — спрашивать. Особенно на драконе, что вполне способен их услышать, даже если многим из них совершенно не интересны чужие разговоры.

— Как укусы могут не быть болезненны? — он решает вернуться к прежней теме.

— Ты же читал про яд вампиров.

— Он действует не сразу.

— Правильное место, осторожность, контроль. Мы учимся этому с раннего детства. Да, если я слишком голоден или напряжëн, я могу быть тороплив и причинить боль, но чаще всего никому не больно. В паре ещё и приятно, — его тон чуть меняется, его запах вдруг обволакивает, и он слабо улыбается, когда Чонгук внимательно его оглядывает. Обличье вампира.

Не в шутку — он, кажется, на мгновение потерял контроль.

Вот так просто.

Нет никаких сомнений, что сейчас он особенно голоден.

— Я верю тебе, — сглотнув, тихо сообщает Чонгук и резко отворачивается. 

Было бы глупостью считать, что Тэхён лжёт ему только ради того, чтобы укусить. Он и не хочет так думать. Он привык верить ему и не собирается обижать недоверием — не в этом случае.

Впрочем, при мысли об укусах в нём снова вспыхивает протест, и Чонгук неосознанно касается места, где несколько месяцев назад была рана. Сейчас не осталось ничего. Разве что иногда оно начинает гореть от воспоминаний о произошедшем.

На самом деле, он довольно редко вспоминает об этом — пытается оставить в далëком прошлом и заменять в мыслях нападение Тэхёном, их встречами, разговорами. Помогает. Одна страшная ночь рядом со всеми днями, что они проводят вместе, но всё ещё мешает. И этим раздражает.

Чонгук бы сделал всё, чтобы навсегда забыть и больше не давать этому влиять на их отношения.

— Только не думай, что я настаиваю. Ничего такого. Просто не хочу, чтобы ты боялся меня.

— Ты мог бы, — не поворачиваясь, замечает Чонгук и резко опускает руку, чтобы сжать край плаща. Было бы проще, если бы Тэхён дал понять, что нуждается в этом. Тогда бы Чонгук не стал противиться. — Я бы позволил.

— Почему? — странный вопрос.

Чонгук не сдерживает смешка.

— Потому что это важно для тебя.

— Это я должен быть жертвенным, а не ты, — с нежностью проговаривает Тэхён и неожиданно касается губами плеча, того места, что совсем недавно горело. — Мы ведь говорим про укусы.

Чонгук, совершенно подобного не ожидавший, вздрагивает — однако отстраняться не спешит. Наоборот, громко выдыхает и растекается в объятиях.

— Какая глупость, — отзывается он. — Если ты знаешь, что это решит проблему, можно и настоять.

— Тебе нравится настойчивость?

— Не знаю, ты ведь не настойчив.

— Нет уж, мы не будем проверять это на укусах.

С губ срывается обречëнный вздох.

И почему Тэхён настолько терпелив?

— Хорошо, — устало соглашается он и поворачивает голову, чтобы встретить изучающий взгляд. — В день свадьбы, — сдавшись, принимает решение. 

— Что?

— Ты меня укусишь.

— Если захочешь — конечно.

— Нет, Тэхён. Неважно, захочу я или нет. Это обещание, и я в любом случае его исполню.

— Знаешь, у меня чувство, что из нас двоих именно ты хочешь этого больше всего.

Чонгук, качнув головой, затихает. Не отрицает и не соглашается. Он сам не знает, хочет ли, но уверен — ему необходимо назначить день, иначе сам он, похоже, никогда не решится. Свадьба — отличный вариант. Он понятия не имеет, когда она будет, но ему отлично известно, что подготовка к королевской свадьбе занимает целые месяцы. У него в любом случае будет время.

Главное, не забыть.

Потому что если он забудет, Тэхён не напомнит ни словом, ни действием.

К разговору они не возвращаются. Чонгук отвлекает их на купленную в столице книгу и принимается читать. Тэхён внимательно слушает. Чонгук сомневается, что в теории боевых искусств он понимает хоть что-нибудь, но его, кажется, всё устраивает. Всё равно Чонгук старается продемонстрировать прочитанное.

Дракон долетает до крупного города, близкого к родному городку Чонгука. Дальше им предстоит добираться собственными силами, однако Чонгука это нисколько не расстраивает, наоборот, радует. Он отказывается от сопровождения и повозчика и предлагает отдохнуть пару дней и пройтись. Не так уж и далеко, зато можно насладиться тишиной и прохладой северного леса.

После шумной столицы и долгого перелёта — идеально.

Даже Тэхён оказывается вынужден это признать, пусть и совершенно не понимает, для чего было необходимо идти пешком.

Много времени провести с семьёй, к сожалению, не удаётся — Чонгуку, как куратору, необходимо вернуться в академию заранее. Они и без того прилетают в последнее мгновение, и Чонгук едва не опаздывает на собрание. Даже вещи в комнате не оставляет. Благо, хотя бы уставшим себя не чувствует, отлично выспавшись за ночь перелёта.

Подготовка выдаётся весьма ленивой. Чонгук думает, что вполне мог бы успеть за три дня сделать всё, на что уходит две недели, но искренне радуется, что ему не пришлось. Он, в основном, отдыхает. Их не пытаются утомить раньше, чем начнётся учёба, и к началу отборочных испытаний Чонгук чувствует себя полным сил.

На удивление, первокурсники его совершенно не замечают и не интересуются, почему он за ними наблюдает. Он не скрывается. Вообще-то, он даже заговаривает с несколькими поступившими студентами, но они оказываются слишком взволнованными и спешат в комнату ожидания. Ждать Чонгука.

Точнее, окончания финального этапа испытаний, но оно их волнует не так сильно, как возможность оказаться, наконец, в своей комнате и получить подтверждение, что они отныне являются студентами академии. Жаль, нельзя забрать их раньше. Чонгук потому и не раскрывает себя как куратора — пока ничем помочь он не может, а отвечать на множество одинаковых вопросов, как и повторять заученную речь, желанием не горит.

— Добро пожаловать на факультет стихий и направление боевых искусств, — в назначенное время, как только дверь зала закрывается, оповещая, что испытания на сегодня закончены, громко проговаривает Чонгук.

На него все тут же оборачиваются и устраиваются на диванах, готовые слушать. Чонгук оглядывает их изучающим взглядом, не сдерживает яркой улыбки и представляется. Рассказ об академии много времени не занимает. Вскоре он уже назначает встречу утром, провожает первокурсников до альф и омег и поднимается к себе.

Утром ему предстоит сопроводить группу на завтрак и в город. Спит Чонгук плохо. На удивление, предстоящий день волнует его гораздо сильнее, чем знакомство, особенно после приснившегося сна, в котором он теряет всех студентов и оказывается вынужден возвращаться и признавать, что на факультете стихий стало на одну группу первокурсников меньше. Его за такое ещё и отчисляют. Второй раз уснуть Чонгук не решается и раздражëнно поднимается с кровати, бросив взгляд на рассвет за окном.

Он спал, кажется, всего час.

По отражению в зеркале можно уверенно сказать, что таких бессонных ночей у него было, по меньшей мере, десять. Макияж помогает лишь немного. Чонгук и не пытается хоть что-то кардинально исправить, устало машет головой, смиряясь, и спускается вниз.

Можно, наверное, потренироваться.

И пусть все плетения рассыпаются в руках из-за его невнимательности — так, по крайней мере, время тянется хоть немного быстрее. 

Спустя мучительно долгую вечность Чонгук обращает внимания на зудящее чувство и понимает, наконец, что его источником является пристальных взгляд, и только от одного осознания его тело наполняется словно второй жизнью. Он выпрямляется. На губах расцветает улыбка. Следующее плетение не просто не рассыпается — оно ярко вспыхивает и оседает на манекене, защищëнном от воздействия огня, ярким пламенем.

Его, едва успевшего обрадоваться, притягивают к себе и награждают нежным поцелуем и короткой похвалой на ухо. Чонгук расплывается. Удивительно, но единственного получившегося заклинания хватает, чтобы чувствовать себя настолько довольным и счастливым. 

— Почему ты так рассеян сегодня? — интересуется Тэхён, когда Чонгук разворачивается к нему и прижимается, пряча лицо в изгибе плеча. Его окутывает запах. — Даже меня не заметил.

— Давно ты пришёл?

— Попыток двадцать назад.

— Серьёзно? — с искренним удивлением спрашивает Чонгук и задирает голову, чтобы найти в глазах Тэхёна правдивый ответ, действительно ли он всё это время его не замечал. — Ты тут уже полчаса?

— Около того.

— И ты ведь этот позор видел, — он срывается на стон.

— Разве это позор? У тебя ведь, в конце концов, получилось.

— Да я это заклинание год назад с тобой отточил! — оскорблëнно бросает Чонгук и уже более спокойно снова опускает голову на плечо Тэхёна и прикрывает глаза. — Ужасно волнуюсь о первокурсниках, — признаётся он. — Сегодня выход в город. Вроде бы ничего такого, а всё равно… Спал плохо. Даже не отдохнул.

— Не выспался и решил потренироваться?

— Время скоротать, — он пожимает плечами. — Как же хочется спать, ты не представляешь.

— Да, нам не знакома сонливость.

— Хочешь, чтобы я тебе завидовал? — хмыкает он, слабо пихая Тэхёна кулаком. Он выдыхает смешок. — И как альфы только делают это?

— О чём ты?

— Твой запах успокаивает, — лениво объясняет Чонгук. — Всегда. Голова пустеет, и больше ничего уже так не волнует. Есть только ты, я и твой запах.

— Я даже не пытаюсь…

— Да? Ты часто так делаешь.

— Насколько часто? — в его голосе звучит искреннее недоумение.

— Вообще-то, всегда, когда оказываешься поблизости.

— Подожди, Чонгук. Всегда?

— Ну да, — отзывается он и отрывается, чтобы, нахмурившись, взглянуть на Тэхёна. — Мне казалось, ты понимаешь, как влияешь на меня. Это ведь проявление твоей сущности.

— Я влиял на тебя только дважды. Осознанно.

— Ну, тогда в остальное время делаешь это неосознанно. Или твой запах просто меня успокаивает. Иногда ещё кулон помогает, но уже реже, обычно ты и сам справляешься.

— Удивительно, — тянет Тэхён таким тоном, словно собирается прямо сейчас всё это изучить и найти ответы, почему Чонгук так ярко реагирует на его запах. — Ты тоже на меня влияешь. Не так сильно, просто с тобой я чувствую умиротворение. Особенно когда ты счастлив, тогда твой запах становится ярче. Но чтобы успокаивать… А давно ты так реагируешь?

— Начал ещё до того, как осознал влюблëнность.

— Поэтому ты тогда боялся объятий, — голос Тэхёна наполняет нежность. 

Чонгук смущëнно кивает. Отрицать он не собирается.

— На Хосока я так не реагировал, — шëпотом признаётся он, опасаясь вызвать словами ревность. Тэхён недоумëнно наклоняет голову. — Когда был влюблён. Ты уже забыл?

— Уже помню, — фыркает Тэхён насмешливо. Не похоже, что ревнует. — Думаю, ты и не считал Хосока своим альфой, чтобы реагировать на него. Не знаю. А ты сравниваешь нас с ним? — чуть лукаво спрашивает он, и Чонгук, не сдержавшись, закатывает глаза.

— Я сравниваю чувства, а не вас.

— И к кому они сильнее?

— Напрашиваешься на признания?

— Может быть.

— Тогда в тебя я влюблён сильнее, чем в кого бы то ни было в моей жизни, — он принимает решение удовлетворить нужду Тэхëна, чтобы увидеть довольство, что вспыхивает в глазах и расцветает на губах. — Нужно вернуться и поспать, — со вздохом бормочет Чонгук, оглядываясь на корпус омег. — Если получится.

— Не хочешь ко мне? — предлагает Тэхён так легко. 

Чонгук прикрывает глаза. Он хочет. Проблема лишь в том, что тогда он может опоздать на встречу с первокурсниками. Или ему придётся встать раньше. А если он уснëт, то ценна будет каждая минута, поэтому разбрасываться ими Чонгук не собирается.

— Между прочим, я и пальцем не тронул твоё гнездо, — продолжает Тэхён, заметив его сомнения. — Не придётся строить заново.

— Люди не строят гнёзда.

— Хорошо. Но подушки лежат так же, как ты их оставил.

— Пойдём, — Чонгук, да, сдаëтся.

Ему хватает лишь одного напоминания о кровати Тэхëна, спать на которой намного удобнее и приятнее, чтобы настолько легко согласиться. Ничего. Встанет пораньше. Так он хотя бы уснëт, а не будет ещё полчаса крутиться в поиске идеальной позы.

— Только не думай, что это из-за гнезда, — предостерегает Чонгук.

— Я помню, люди не строят гнёзд.

— Отлично.

— Даже во время беременности? — Тэхён не унимается.

— Вообще не строят, независимо от обстоятельств. Я впервые о гнëздах услышал от тебя.

— Жаль. Как омеги оберегают себя во время?.. — он осекается. Его резкое молчание звучит до того подозрительно, что Чонгук останавливается, вынуждает его остановиться и поднимает брови. У него нет даже предположений, о чëм Тэхён хотел бы спросить.

Хотя если принять во внимание его замешательство — о чëм-то весьма откровенном.

— У вас же есть течки? — в его голосе звучит искренняя озабоченность.

Чонгук поднимает брови и, качнув головой, продолжает путь. Нет времени медлить.

— Каждый месяц, — он, правда, старается ответить без насмешки над столь глупым вопросом. Тэхён считает, что их виды настолько различаются? — Каким образом у нас тогда дети рождаются?

— Ну, раз у вас и гнëзд нет…

— Как это связано? От гнезда можно отказаться, а от течек, боюсь, при всëм желании не получится.

— Нужда в гнезде — инстинкт омеги.

— Не такой уж и инстинкт, если я не нуждаюсь и не строю.

— Ты прав… — соглашается он весьма странным тоном. Не верит. — У нас в течку омеги укрываются в гнëздах, что помогает справиться с болью. Тем, у кого они болезненны. По тебе так не скажешь.

— Я их не чувствую, — Чонгук пожимает плечами. — Повезло, наверное. А ты первый альфа в моей жизни, который решил об этом поговорить. Обычно они избегают и упоминания.

— Я опасался, что тебя смутит эта тема.

— Да нет, она забавляет, а не смущает. Мы ведь встречаемся, нам в любом случае придётся ещё не раз это обсудить. А альфы тоже проводят гон в гнëздах?

— Если омеги позволяют.

— А гнездо на вас влияет?

— Говорят, успокаивает. Не знаю. Для меня ни один омега не строил гнëзд.

— Расскажи мне, как это делать, и я построю к твоему гону, — совершенно беззаботно отзывается Чонгук, едва ли придавая значение собственным словам.

Теперь останавливается Тэхён.

Чонгук ещё и не сразу замечает этого, из-за чего уходит на несколько шагов вперёд.

Он недоумëнно оборачивается и с удивлением отмечает, каким взглядом Тэхён на него смотрит. Что ж… Кажется, у вампиров это имеет весьма более глубокое значение, чем Чонгук подумал. Наверное, сокровенное. Возможно, построить гнездо для альфы означает выразить свою любовь и привязанность, потому что в глазах Тэхёна сияет именно это. Нежность, благодарность и любовь.

— Я случайно признался в любви на вашем языке? — осторожно предполагает Чонгук.

Неожиданностью становится то, что Тэхён вместо ответа вдруг оказывается рядом, заключает его в объятия и осыпает поцелуями, замирая лишь у кромки губ. С них срывается выдох. Нет сомнений, Тэхён его чувствует, потому что опускает взгляд и облизывает собственные.

Он хочет?..

О, было бы восхитительно, если бы хотел — потому что самого в это мгновение опаляет желание невообразимой силы, что толкает его вперёд и заставляет закрыть глаза и потянуться навстречу. Он останавливается за мгновение. Не осмеливается. В голове так невовремя вспыхивает мысль, что Тэхён может уйти от поцелуя, и Чонгук едва не уворачивается. Он уже придумывает, как оправдать себя.

Всё становится абсолютно неважным, когда короткое мгновение, разделившее их, преодолевает Тэхён. Чонгуку, чтобы устоять, приходится вцепиться в его плечи. Его губы такие мягкие. Не тëплые — чуть, можно сказать, холодные, как и сам Тэхён, но оттого поцелуй оказывается ещё более приятным. Волнующим. Откровенным.

И пусть он слишком короток, каким и должен быть их первый, сердце Чонгука наполняет невообразимое счастье, особенно — когда Тэхён, оторвавшись, касается губами его носа. Глаз Чонгук не открывает. Слов Тэхёна он не слышит, лишь чувствует, как он заправляет за ухо живую прядь.

Чтобы поцеловать снова.

От второго прикосновения губы начинают гореть.

— Это больше, чем признание в любви, — до слуха доносится едва различимый ответ.

— Я не знал…

— Конечно. Позволь насладиться этим моментом. Я чуть позже объясню.

— До твоей комнаты мы, похоже, не дойдëм, — со слабой улыбкой высказывает опасение Чонгук, когда решается открыть глаза. Тэхён всё ещё смотрит слишком… Любяще. — А мне нужно поспать. Перестань отвлекать меня.

— Снова ты смущëн.

— Ничего я не смущëн, — тут же реагирует Чонгук и резко крутится. Он собирается вернуться к шагу.

Тэхён неожиданно хватает его за руку и притягивает к себе, снова прижимаясь к губам. Чонгук едва не сгорает. К счастью, после Тэхён, как ни в чём не бывало, ступает дальше — о поцелуе напоминает лишь ладонь на его запястье, что вскоре спускается ниже. Тэхён переплетает их пальцы.

След на губах остаётся до самого конца пути вместе с безумным биением сердца, глупой улыбкой и новым желанием ещё раз ощутить их поцелуй.

Конечно, засыпает Чонгук долго.

К счастью, ему удаётся хотя бы укрыться одеялом и спрятаться в подушках, чтобы Тэхён не видел, как он касается губ в каждое мгновение, как в голове вспыхивают воспоминания.

Ничего удивительного, что выспаться ему так и не удаётся. К сожалению, это мало кого интересует. В конце концов, ему приходится подняться, чтобы успеть в последнюю минуту добежать до места встречи. Его уже ждут, хотя многих приходится ждать уже ему вместе с теми первокурсниками, что с первого дня решили никуда не опаздывать. Зато они успевают познакомиться. Чонгук рассказывает о себе чуть больше, чем имя и курс, и выслушивает такие же подробности.

С ними, как оказывается, легко. С большей частью Чонгук быстро сближаются, а остальные кажутся молчаливыми и нелюдимыми сами по себе, поэтому их он не трогает. Они к нему прислушиваются, не пытаются разбежаться, ходят следом и предупреждают перед тем, как исчезнуть. В городе Чонгук их отпускает, а сам заглядывает в гости к Хосоку — он, благо, оказывается дома, приветствует его яркой улыбкой, приглашает войти и обсудить всё за горячим чаем и до того отвлекает от времени, что Чонгук едва не забывает обо всём.

Зато никто не теряется. Чонгук трижды проверяет. Он с облегчением возвращает каждого студента в академию, отвечает на множество вопросов и, освободившись, скрывается в комнате. Юнги как раз там. На удивление, впервые после встречи с семьёй Намджуна он не выглядит раздражëнным — наоборот, в его глазах сияет счастье.

Наверное, они решили туда не лететь.

Может быть, провели время вдвоём где-нибудь на вершине горы, откуда открываются чудесные виды на королевство, море или бескрайние холмы.

В своей догадке Чонгук убеждается, когда в ответ на его вопрос Юнги расплывается в яркой улыбке и нараспев тянет «замечательно». Чонгук кивает. Наконец, они решили не проверять каждые полгода, не изменили ли мнение родственники Намджуна, а оставили это до лучших времëн.

— Я сказал им, что не собираюсь рожать в ближайшую сотню лет, — с гордостью раскрывает Юнги, и не ожидавший подобного Чонгук с удивлением к нему оборачивается. Смелое решение. Это после него он такой счастливый? — Видел бы ты их лица.

— Тебя это так радует?

— Не это. Намджун не выдержал и вмешался, и после одного его слова все заткнулись. Конечно, я ему всё высказал потом, я ведь хотел поспорить, но ты не представляешь, как это приятно. Жаль, он редко вмешивается. Ему стоит делать так почаще, даже если я ворчу на него за это. Ладно. У тебя как всё прошло с твоими детьми?

Чонгук только этого вопроса и ждал — он сразу, как слышит, отпускает себя и принимается с энтузиазмом делиться каждым мгновением этих двух дней и прошедшего лета, не упуская ни одной малейшей детали. Он посвящает Юнги во все подробности. Возможно, некоторые моменты и вовсе приукрашивает, но ему простительно, потому что так Юнги реагирует ярче, громче смеётся и недоверчиво спрашивает, говорит ли Чонгук правду.

Со следующего дня начинается учёба. Чонгук, как куратор, в первый день имеет возможность на лекции опоздать или совсем не идти. Ему необходимо сопровождать первокурсников, чтобы никто по пути не потерялся. А до того — собрать их всех, никак не желающих вовремя подниматься, из-за чего едва не опаздывает вся группа.

Благо, Чонгуку не нужно узнавать, куда идти.

Ему известно, что первой парой у всех первокурсников стоит лекция у Чимина. Просто в разное время. Чонгуку и его студентам, вот, повезло, им не нужно просыпаться рано, но и до вечера ждать не приходится. Идеальное время.

— Чонгук, — Чимин приветствует его яркой улыбкой, которая тут же сменяется серьёзностью, стоит первому студенту войти в аудиторию. Чонгук со смешком приближается и прислоняется к профессорскому столу спиной. Впервые он может позволить себе сделать так. — Каково тебе в роли куратора, м?

— Вспоминаю первые дни здесь, — хмыкает Чонгук и оглядывает знакомую аудиторию. В голове вспыхивают воспоминания. Удивительно, но за два года он не забыл ни мгновения. Наверное, если Чимин сейчас попросит провести за него лекцию, Чонгук с лёгкостью повторит его речь. — Только теперь на месте Хосока я. Забавное чувство. Кажется, пара альф пытаются со мной флиртовать.

— Я так замуж вышел, так что будь осторожнее.

— Вампиров среди них нет. Я не впечатлён.

— А говорил, никогда не полюбишь вампира, — Чимин становится первым, кто напоминает об этом, причём по прошествии стольких месяцев. Раньше никто не вспоминал.

Чонгук, закатив глаза, качает головой. Он ждал этого. Вообще-то, он думал, что первым захочет посмеяться над ним Хосок, но чуть ошибся. Свой шанс Хосок упустил, рассказывая про свою работу, а возможности пошутить Чонгук ему не оставил — слишком быстро сбежал к студентам. Чимин упускать не стал.

— Я уже извинился перед Тэхёном за все слова.

— Это не значит, что я промолчу на вашей свадьбе. Так. Время. Хочешь остаться или пойдёшь?

— А я могу остаться? — с искренним изумлением спрашивает Чонгук и тут же активно кивает, ища взглядом свободное место, чтобы поспешить туда. Стоит ему сесть, Чимин сразу начинает.

Воспоминания в голове становятся ещё более яркими. Длинная речь Чимина возвращает его в то утро, когда Чонгук, как и те, кто его сейчас окружает, пришёл на свою первую лекцию и понятия не имел, что приготовила для него судьба. Он ведь и не думал, что всё обернётся таким образом. Он и представить не мог и не смог бы, даже если бы ему сказали, а теперь всё это — его реальность. Будущее, о котором он не просил, которого не ожидал и которое, однако, сложилось лучше, чем во всех его фантазиях.

Тëмный маг, переживший два нападения, окружëнный сильнейшими друзьями и влюблëнный в принца вампиров. Встречающийся с принцем вампиров. Его возлюбленный. Его пара, с которым ему суждено прожить всю жизнь.

Безумие.

И если по прошествии всего двух лет всё случилось так, что же ждёт его дальше?

Загадывать Чонгук не решается. Будущее его не страшит. Ему действительно любопытно, что ещё может преподнести ему судьба, чтобы удивить, но он едва ли в силах предположить, как всё развернëтся, уже наученный опытом. Остаётся ждать. И наслаждаться, с чем Чонгук справляется особенно хорошо, когда в ночь теней представляет боевых магов и, будучи опьянëнным вином Юнги, бросает Тэхёну откровенный вызов.

С того всё и начинается.

Вскоре все, кто только может, оказываются задействованы в поединке, а Чонгук с восторгом отражает каждую атаку и старается задеть Тэхёна. Теперь он его не жалеет. Трудно подсчитать, сколько раз Чонгук оказывается сбитым с ног безболезненным, но сильным ударом, однако и Тэхёну весьма достаётся. За остальным боем они не следят. Чонгук понятия не имеет, кому вообще достаётся победа, потому что в тот момент его волнует лишь Тэхён, что оказывается рядом, прижимает к себе и медленно целует. Восхитительно. Никому до них нет дела, если не считать Чимина, Юнги и Намджуна. Они вольны делать всё, что вздумается, и подобная свобода на глазах у множества тëмных магов кружит голову лучше любого вина.

Чонгук впервые ведёт себя настолько откровенно.

Чонгук впервые не беспокоится ни о чëм и ни о ком, кроме одного лишь Тэхёна.

И хотя утром Чонгук с трудом может смотреть даже в глаза забавляющегося с его смущения Тэхëна, лëгкость в его душе не рассеивается, а притяжение к Тэхёну становится невыносимо сильным. Чонгук думает только о нём. Чонгук всей душой желает увидеть его снова. Чонгук нуждается в поцелуях, похожих на те, что Тэхён позволял себе только этой ночью, но он оказывается не в силах попросить — это уже будет слишком. Ещё успеет.

Теперь у них впереди вся вечность, и Чонгук уже ни за что не позволит ничему и никому вмешиваться в их отношения. Хватит. Отныне их жизни будут наполнены любовью и счастьем. А если кто-либо захочет этому помешать — ему, определённо, придётся пожалеть, потому что упускать своё счастье Чонгук более не намерен.