В этот раз спектакль им обоим понравился, и даже без всяких «но». Поэтому в отель они приехали в замечательном настроении. Еще вчера здесь горела иллюминация, и улицу вдоль отеля подсвечивали фонари. Сегодня и улица и окружающие дома освещались лишь светом звезд. Похоже электричества не было во всем районе. Демон мог припарковать Бентли и в абсолютно кромешной тьме, свет для него являлся вовсе не обязательным условием.

Кроули и Азирафель вышли из машины, и оба подняли головы в усеянное звездами небо. Оно было глубокое, черное и по прежнему без единого облачка. Демон привычно нашел глазами «Дракона» и «Геркулеса». Эти два созвездия нравились ему больше всего.

— Признавайся, Ангел, это же ты малость приукрасил погоду? — спросил он с усмешкой, поворачивая к другу голову.

— Только самую малость, — чуть смущенно проговорил Ангел и улыбнулся. — Не люблю, когда в праздник идет дождь.

— Логично, — согласился Кроули.

Азирафель собирался сотворить маленький огонек, чтобы подсветить путь в темноте, но Демон уже успел включить фонарик на мобильнике.

— Ну очень удобная вещь, — не удержался он от очередной иронии. Ангел засмеялся. И они вместе пошли по подсвеченной дорожке ко входу в отель.

За столько лет дружбы Кроули хорошо изучил ангельские привычки и знал, что Азирафелю не терпится вернуться к книге, поэтому не стал искушать его на очередную алкогольную ночь. Демон мог отправиться к себе в номер и завалиться спать до утра, или тихо прилечь с бокалом вина у Ангела на диване, с удовольствием наблюдая, как Азирафель изучает книгу, как бывало уже тысячи раз «до». Кроули не успел проговорить варианты, как Ангел уже открыл дверь и, не задумываясь, сказал:

— Проходи.

***

Остаток ночи ушел на то, чтобы проверить догадки относительно подлинности и времени выхода издания. Азирафель закрывал глаза и ощупывал листы, оценивая плотность, пухлость и фактуру бумаги; снова открывал — и проходился ладонями по рыжеватым пятнам на полях, называемым фоксингом, чтобы представить условия состаривания; тонко осязал подушечками пальцев шероховатость шрифта; возвращался к переплётным крышкам, оценивая мастерство перплётчика — тонкость вклеивания и муаровые разводы бумаги форзаца, высоту отстава; раскрывая книгу страничками вниз и взявшись за края переплета, легонько тряс блок над столом, хотя к тому моменту уже был убеждён и в крепости бинтов, и в безусловной правоте своих предположений.

Солнечные лучи уже в полную силу светили сквозь высокие окна, оставляя на темном паркете интересный замысловатый узор, когда Азирафель с удовольствием потянулся, поправил рукой свои светлые кудри, которые бывало непроизвольно взъерошивал во время работы. Он снял очки, напоследок удовлетворенно вдохнув пьянящий сладкий книжный аромат. Как же Ангел любил это приятное чувство от успешно завершенного дела — теперь он мог вполне точно назвать год тиража, и даже определенно мог утверждать, что это именно первое издание, а может и один из первых оттисков.

Ангел обернулся через плечо на друга. Кроули по прежнему спал, вытянувшись на удобном диване и пристроив свою рыжую голову на закинутую назад руку. Его сморило уже под самый рассвет. Рядом на полу стояла пустая бутылка из-под вина и бокал. Азирафелю хотелось бы полюбоваться подольше, но он знал, что если еще хоть немного задержит взгляд, то Демон непременно почувствует и сразу проснется. Так что он с сожалением отвел глаза. Но было поздно, ресницы уже задрожали.

— Привет, — голос со сна прозвучал хрипло, но очень тепло. — Как успехи? — Демон, потягиваясь и зевая, сел на диване.

— Первое издание! Это совершенно точно! — с улыбкой поделился радостью Ангел, направляясь к кухонному уголку, чтобы заварить себе чай.

— Ого, — Кроули тоже улыбнулся. — Вот это круто!

Пока Азирафель заваривал и пил свою утреннюю чашку чая, Демон договорился с Мессией, что они встретятся через час прямо здесь, в отеле.

— Есть идеи, что ему такое понадобилось? — Кроули выглядел немного встревоженным, убирая в карман телефон.

— Совершенно не представляю. Но определенно, что-то не очень серьезное. Он же говорил всего про двадцать минут… — Ангел покачал головой. — Мне кажется, ты напрасно волнуешься. — Добавил он мягко. Он не чувствовал ничего плохого и хотел поделиться с другом своей уверенностью и спокойствием.

— Да? — Демон кинул на него задумчивый взгляд. — Будет просто отлично, если ты окажешься прав.

Мессия прибыл без опоздания. Он не выглядел каким-то особо взволнованным. Взгляд его по-прежнему казался светлым, живым и очень благожелательным.

— Привет, — он улыбнулся им обоим. — Надеюсь, что надолго вас не задержу.

Кроули тоже поздоровался и кивнул. Похоже, что он тоже именно на это надеялся.

— Привет. Чаю, вина? — Азирафель пригласил Иешуа присесть, и они втроем устроились в удобных креслах вокруг стола.

— Можно чаю, спасибо, — кивнул Мессия. И Кроули показал Ангелу жестом, что, мол, сиди, я сделаю. Азирафель благодарно ему улыбнулся, и Кроули пошел к кухонному уголку. Включил чайник, насыпал чай.

— Признаться, ты нас заинтриговал, — проговорил Ангел, улыбнувшись Мессии. — О чем ты хотел поговорить?

Чайник закипел. Кроули заварил чай, принес чайник на стол. Расставил для Азирафеля и Иешуа чашки, ложки и блюдца. Поставил сахар и молоко. Мессия дождался, пока он закончит и тоже сядет за стол. И тогда уже заговорил. Голос его звучал спокойно, но очень серьезно.

— Я хотел расспросить вас про ваше сотрудничество. Это не праздное любопытство. — Он предостерегающе поднял ладонь, очевидно, увидев, как изумленно поползла вверх бровь Демона. — Еще в первый раз, когда вы пришли говорить вдвоем, мне показалось это весьма необычным и удивительным. Но насколько я знаю, теперь ваш случай не единственный. Наверху все сделали вид, что никаких событий с тобой, Азирафель, или с Гавриилом не было. Им оказалось проще наложить на эту тему табу. А я не мог перестать думать об этом. По-моему, это очень-очень важный момент. И если я прав, то существует совершенно реальная возможность примирить Преисподнюю и Небеса.

Азирафель и Кроули ошеломленно переглянулись. Расскажи им об этом кто-то другой, они бы, не задумываясь, ответили, что это бред. Но перед ними все-таки сидел Мессия. И если кому-то и была по силам такая немыслимая задача, то, пожалуй, только ему.

— Что именно ты хочешь узнать? — серьезно, но все еще несколько недоверчиво, спросил Кроули.

— Прошу прощения за личный вопрос, но именно ваш ответ на него так важен. Вы ведь были вместе еще до мятежа? И, я подозреваю, что оба сохранили воспоминания об этом?

Азирафель охнул про себя и тут же закрыл себе рот рукой, чтобы не сделать этого вслух. Для них это являлось запретной темой, и спрогнозировать реакцию Демона совершенно не представлялось возможным. Кроули не хотел говорить о том, что случилось тогда, это явно выводило его из состояния душевного равновесия. Но он точно что-то помнил, и пару раз он даже кое-что говорил, правда, будучи очень-очень сильно нетрезвым.

Азирафель же помнил абсолютно все, и точно знал, что остальные Ангелы все забыли. Они сохранили память о том, что происходило, но не достоверно, поскольку не помнили чувства к своим близким, и совсем позабыли их имена.

Однако, к удивлению Ангела, Кроули ответил на вопрос. Не то чтобы спокойно, нет, ему явно потребовалось усилие, чтобы об этом заговорить. Но он все-таки сказал, глядя в глаза Мессии:

— Мы были вместе. Ты прав. Сначала я ничего об этом не помнил, но постепенно я вспомнил все. — И он перевел взгляд на Азирафеля. Радужка его глаз переливалась, как расплавленное золото, зрачок почти сузился, превратившись в совсем тоненькую нить, выдавая нешуточное волнение Демона. У Ангела на секунду перехватило дыхание, и пришлось немножко подышать, прежде, чем заговорить. А еще он проиграл самому себе в борьбе с желанием накрыть своей рукой руку Кроули, лежащую сейчас на столе. И в итоге, даже не накрыл, а схватил его за руку и тихонько сжал его пальцы. И увидев, как постепенно расширяются зрачки Демона, он дождался ответного пожатия пальцев, и только потом заговорил:

— Я помню. Точнее будет сказать, что я не просто помню, я никогда и не забывал, — негромко сказал Азирафель, с трудом отрывая взгляд от золотистых глаз Кроули и переводя его на карие глаза Иешуа. Тот слушал очень внимательно и серьезно.

— Я именно это и предполагал, — Мессия кивнул. — Мне очень важно понять, почему ты помнишь, когда остальные Ангелы все забыли. Похоже, что именно в этом и кроется ключ.

Азирафель на секунду зажмурился, прежде чем это сказать.

— Я долго думал, почему так получилось, — наконец, проговорил он, и голос его прозвучал очень глухо. Он почувствовал, как напряглась рука Кроули в его руке, а потом выскользнула и повернулась, чтобы тут же переплести их пальцы. И Ангел заставил себя посмотреть на друга. Если уж он должен сейчас это сказать, то должен сказать ему. Желтые глаза смотрели на него серьезно, но при этом очень тепло.

— Я не видел, как ты Пал, — еще более глухо проговорил Азирафель, и Демон вздрогнул, но взгляда все также не отводил. — Я был с инспекцией в Эдемском саду. И, когда я вернулся, уже было поздно… Я искал тебя в толпе… Казалось, что все пространство заполнено болью, и она как будто выжигала все внутри и вокруг… — голос окончательно сорвался, и Ангел опустил глаза.

Кроули почувствовал, как холодные ангельские пальцы задрожали. Он крепче сжал руку, не чтобы согреть, а чтобы разделить с ним боль. Ведь если ты с кем-то делишь боль — она уменьшается. Это он знал точно.

Когда к нему в достаточной степени вернулись воспоминания (а возвращались они очень медленно, иногда по чуть-чуть, а порою вдруг целыми вспышками) он не мог не подумать о том, что в тот день он не видел Азирафеля в толпе. В светлые минуты он искренне радовался, что Ангела там не было, и ему было совершенно наплевать по какой причине, просто потому, что Кроули никому бы не пожелал на такое смотреть. В темные же моменты, он вдруг с отчаянием вспоминал, как они разругались с другом в пух и прах только из-за упоминания о мятеже. И он думал, что, видимо Азирафель не простил ему, когда узнал, что Кроули в нем участвовал.

В последствии Демон вообще запретил Азирафелю поднимать эту тему, именно потому, что боялся услышать что-то подобное. Как было бы унизительно, если бы Азирафель стал за это оправдываться. Но его Ангел просто не мог не прийти. И, выходит, Демон чудовищно ошибался.

Хорошо, что Иешуа сообразил налить Азирафелю чаю, и тот сразу схватился за чашку рукой. Чай на него всегда действовал успокаивающе, так что, выпив чашку практически залпом, Ангел перестал так судорожно колотиться и похоже уже мог говорить. И пальцы у него уже не казались такими холодными.

— Спасибо, — Ангел даже смог чуть улыбнуться Мессии. — Мы эту тему еще ни разу не поднимали. У нас было свое табу, — лицо у него мимолетно дернулось, показывая, как его выводил из себя этот запрет.

Мессия только кивнул в ответ. И во взгляде его, к счастью, не проявилось ни сочувствия, ни сожаления. Карие глаза смотрели все также серьезно и внимательно, просто давая им время решить это между собой.

Азирафель повернулся к Демону.

— Я — идиот, — с полным осознанием этого факта произнес Кроули. И это он еще очень мягко сказал, все-таки учитывая, что это его Ангел, и рядом с ними сидит Мессия. — И никакой извинительный танец тут меня не спасет.

— Точно. Идиот, — тихо со вздохом сказал Азирафель и покачал головой. — Но хорошо, что ты это сейчас понимаешь.

И судя по очень серьезному взгляду голубых глаз, на этом они вопрос закрыли.

— Так что весь секрет в том, что я не видел, — сказал Ангел негромко, снова поднимая глаза на Мессию. — Не знаю, сможет ли это как-то тебе помочь.

— Конечно, то, что ты рассказал, очень важно, — также негромко ответил Иешуа. Он явно не рассчитывал, что эта тема окажется для них настолько болезненной, но опять же не стал как-либо извиняться, чтобы не ставить их в еще более неудобное положение. Демон еще при первом знакомстве оценил в нем это внутреннее достоинство и безмерное уважение ко всему окружающему. Теперь же Мессия обратился к нему:

— Ты можешь рассказать, когда первый раз возникли воспоминания? Подозреваю, что они появились не просто так, а что-то послужило толчком…

Кроули кивнул и сразу ответил:

— На стене Эдемского сада, когда Азирафель укрыл меня крылом от дождя.

Он до сих пор хорошо помнил этот момент: возникший вдруг смутный образ, трепет под ребрами и странное тепло разливающееся в груди. Его ошарашило необычностью чувства, хотя само чувство ощущалось очень приятным.

Похоже Азирафель тоже не забыл этот момент. Кроули почувствовал, как теперь уже горячие пальцы Ангела вздрогнули в его руке. Демон не рискнул обернуться на него, опасаясь, что сейчас не хватит сил, чтобы выдержать этот взгляд, собрался с мыслями и продолжил:

— Первый раз появился только смутный образ… ммм… и еще тепло. Но при каждой встрече постепенно добавлялись детали. Иногда по одной, а бывало и целыми вспышками. Пока не сложился … ээээ…. паззл полностью. — Не без труда закончил Кроули свою мысль. А потом подумал, что это вероятно важно, и серьезно добавил. — И надо сказать, что он сложился полностью не так уж давно. После несостоявшегося Армагеддона.

— В ночь после несостоявшегося Армагеддона, — без всякой вопросительной интонации негромко проговорил Азирафель. — Когда мы пили вино на остановке, в ожидании хоть какого-нибудь автобуса.

— Да, — Кроули мысленно собрался, прежде чем обернуться. Но взгляд Ангела не сшибал с ног, а снова обволакивал. И Демон позволил себе расслабиться и согреться в этом взгляде. — Чем ближе мы становились, тем больше возвращалось воспоминаний. — Подвел он итог, обращаясь к Иешуа. — Мне кажется, именно это и будет для тебя самым важным.

Мессия серьезно кивнул.

— Да. Похоже, что именно в этом суть. Спасибо за вашу помощь, и что согласились на такой личный разговор. — Очень тепло поблагодарил он. — Не уверен, что Гавриил и Вельзевул будут со мной столь же откровенны. — Он слегка улыбнулся.

— Сложно предугадать, — скептически усмехнулся Кроули. — Гавриила теперь не узнать, в самом лучшем смысле этого слова. Он даже имя сменил, с легкой руки Азирафеля он теперь Джим.

Ангел смущенно хмыкнул и развел руками.

Мессия был явно заинтригован и с улыбкой покачал головой.

— А что Вельзевул? — спросил он у Демона.

— Я бы сказал, что она счастлива, — не задумываясь, ответил он.