Дождь нещадно бил по лицу, но Митсу не обращала внимания: была полностью поглощена своими мыслями.

Как так вышло, что за последние несколько часов она стала полноценным нукенином? Она никогда и представить не могла, что её жизнь когда-нибудь завернёт в это русло.

У неё был час, в лучшем случае — два, пока Данзо не отправит за ней своих прихвостней. Она была уверена, что ей даже не дадут и шанса — скорее всего, просто убьют на месте. Единственное, что ей оставалось — бежать, и прямо сейчас, как можно скорее. Продолжая думать, она поспешила по лестнице вниз.

«Допустим, я могу попросить убежища в какой-нибудь из скрытых деревень, — рассуждала она, быстро спускаясь по ступеням. — Нет, они выдадут меня Конохе, если им будет выгодно. Не вариант. Можно сбежать в Страну Водоворотов — там меня точно искать не будут… Ага, до туда ещё добраться надо. К тому моменту, как я прибуду на границу Страны Огня, плакаты с моим лицом уже будут повсюду. А уж на границе тем более. Надо покинуть Страну Огня как можно быстрее. Но ближайшее — это Деревня Скрытой Травы, а куда мне там податься? Да и Хокаге отправит за мной в первую очередь туда».

Она быстро спустилась к подножию скалы и бегом направилась к своему дому. Надеялась, что Какаши крепко спит, и ей удастся тихо забрать кое-какие вещи и уйти.

Она не хотела говорить с ним, признаваться в том, что произошло. Душу до сих пор жгла обида. Если бы он рассказал обо всём сразу… А ещё ей было стыдно. Даже смотреть ему в глаза — и думать не хотела о том, что он скажет, узнав о произошедшем. Но больше прочего Митсу движил страх — страх того, что Какаши решит помочь, решит разобраться с проблемой своими силами и ввязнет в это. Несмотря ни на что, Митсу совершенно не хотела втягивать его и подвергать риску.

Что теперь делать, не было ни единой мысли, и Митсу устроила настоящий мозговой штурм, бегом направляясь к дому. Она перебирала сотни вариантов в голове, но все они пошли прахом. На глаза снова предательски навернулись слёзы, стоило ей подумать о Наруто. Ни в одном возможном варианте побега ему места не было. Только не теперь, когда за ней объявят настоящую охоту. Одно дело убегать с похищенными свитками и документами, совсем другое — с кровью своих же на руках.

Она добралась до дома быстро. Глаза покалывало от боли — слёзы лились без остановки. Митсу не стала церемониться: оттолкнувшись от сырой земли и направив чакру в ноги, запрыгнула на стену и понеслась вверх, к приоткрытому окну своей квартиры.

Наконец, оказалась дома. Сердце больно сжалось, стоило ей оглядеть свою комнату. Слёзы, поутихшие, пока Митсу забиралась домой, накатили снова. Она поставила коробку на полу у окна и только сейчас заметила, что Какаши здесь нет. Осторожными, тихими шагами она прошла в коридор, заглянула за угол, в гостиную, но и там никого не было. Митсу вышла в гостиную и нахмурилась.

«Мать твою, капитан! Всё-таки пошёл меня искать!» — догадалась она.

Этого она и боялась, но теперь уже, увы, ничего не могла сделать. Оставалось лишь надеяться, что его это не сильно коснется.

«Его не казнят. — Митсу была полностью в этом уверена. — Хокаге не допустит. Даже если вскроется, что он вытащил из архива Анбу секретные документы, всё равно старик придумает что-нибудь, чтобы ему помочь. На фоне совершённого мною поступок Какаши будет выглядеть слишком незначительно».

Она вернулась в спальню. Нужно было как можно быстрее собирать вещи. Митсу медленно прошла к шкафу. Открыв его, достала старый походный рюкзак, с которым ещё будучи генином ходила на миссии. Быстро сложила все свитки и документы из коробки туда и принялась вываливать на кровать вещи.

Она понятия не имела, что ей взять. Что могло пригодиться в бегах? Митсу не знала, ведь никогда прежде ей не приходилось сбегать из Конохи. Она взяла лишь потрёпанную тёплую толстовку, пытаясь сложить её как можно компактнее. Прошла к комоду, чтобы взять пару комплектов нижнего белья, и взгляд её тут же зацепился за фотографии, на которых они с Какаши встречали Новый год.

Рядом лежала золотая заколка в виде журавля. Митсу взяла её в руку и провела большим пальцем по крыльям металлической птицы. Казалось бы, такая мелочь, но именно с ней были связаны одни из самых тёплых воспоминаний. Не до конца осознавая, что делает, девушка взяла фотографии и заколку и убрала их в маленький внутренний кармашек рюкзака.

Взяв в руки рюкзак, Митсу снова начала прикидывать, как ей быть. Став нукенином, она обрекла себя на жизнь в вечных бегах. Шиноби Конохи будут вечно дышать ей в спину, она нигде не сможет чувствовать себя в безопасности, постоянно опасаясь встретить очередного врага за углом. Это подвергло опасности не только её саму, но и её цель — найти выживших Узумаки и возродить клан. А если так, то был ли вообще смысл в том, что она сегодня сделала?

Внезапно её озарила совершенно безумная, но казавшаяся единственно верной мысль. Ей нужно инсценировать собственную смерть. Заставить всех поверить в то, что Узумаки Митсуне умерла. Но следом за мимолётным воодушевлением пришло отчаяние. Ни единой идеи, как это осуществить, не приходило на ум.

«Это просто какой-то идиотизм, — думала она, покачивая головой. — Каким, мать его, образом, я смогу инсценировать свою смерть? Ха. Ха-ха».

Митсу издала нервный смешок, потерев покалывающие глаза. Идея была гениальной и безумной одновременно. Если бы она «умерла», никто не стал бы искать её. Конечно, это не освобождало бы её в полной мере от жизни в бегах — всё равно пришлось бы скрываться, чтобы случайно не «воскреснуть» в глазах знакомых. Но зато она могла бы не опасаться постоянной слежки и опасности, поджидавшей за каждым поворотом, могла бы не бояться, что однажды не проснётся, будучи убитой Анбу Конохи, которые охотились за нукенинами. В таком случае у неё был бы шанс на возрождение клана Узумаки, и она могла бы не думать о том, что подвергает его членов опасности одним лишь своим присутствием.

«Может, техника подмены? — рассуждала Митсу, присев на краешек кровати, которая была завалена вещами. — Выкрасть какой-нибудь труп из морга и быстренько подделать тело… Чисто теоретически… Если выманить псов Данзо, как-нибудь подставиться под какую-нибудь технику и тут же сделать подмену. — Она прищуриваясь, прикусила губу. Затем покачала головой, откидывая эту идею. — Нет, слишком рискованно. Заметят. В Корне же не совсем дураки. Наверное, — хмыкнула Митсу, вспоминая сегодняшний вечер. — Даже если не заметят, при опознании точно поймут. След чакры останется. Чёрт… Ну, а если сжечь тело, тогда и следов чакры не останется. Ха-ха, а как я уговорю шиноби Корня использовать технику огненного стиля? Боже, о чём я вообще думаю».

Она на секунду ужаснулась собственным мыслям — не хотелось верить, что она действительно думает о таком. Как выкрасть тело из морга, как его сжечь… Митсу сделала глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться.

Да, эти мысли были ей противны, но тревожный звоночек здравого смысла твердил ей: либо она, либо её, поэтому выбора особо не было.

Снова вздохнув, она встала с кровати и принялась нарезать круги по комнате. Голова будто бы опустела, оставив лишь один вопрос, который вертелся, вертелся и вертелся. Как заставить поверить всех в собственную смерть?

Как… заставить… поверить…

Внезапно Митсу остановилась как вкопанная посреди комнаты и застыла, широко раскрыв глаза и уставившись в пустоту. Заставить поверить…

«Итачи…» — проскочило в голове.

Ужасная идея, просто отвратительная — просить помощи в разгребании собственных преступлений у ни в чём не повинного юноши. Дыхание сбилось, а на глазах снова показались слёзы. Она больно, до крови прикусила губу.

Но он был её единственным верным шансом осуществить это безумие. Единственным шансом на спасение. Он был мастером иллюзий, с одного взгляда мог заставить кого угодно поверить в то, чего никогда не существовало. Если бы он наложил гендзюцу на отряд Данзо, который отправят за Митсу, и заставил бы их поверить в то, что она мертва, что они убили её… Она смогла бы убежать, не рискуя прихватить на хвосте пару-тройку охотников за её головой.

«Чёрт бы тебя побрал, Узумаки Митсуне. Какая же ты сволочь», — с горечью думала она, вытирая мокрые от слёз щёки.

Делать было нечего — даже если Итачи не согласится, нужно хотя бы попробовать. В глубине души Митсу даже надеялась на то, что он откажет ей в помощи. Она решительно выдохнула — нужно отправляться в квартал Учиха.

Она спешно прошла на кухню, стараясь не смотреть по сторонам. Набрала воды в пустую бутылку и закинула её в рюкзак. Она не стала оглядываться в последний раз. Боялась задержаться. Боялась удариться в истерику.

Быстро вернувшись в комнату, Митсу нашарила в ящике комода старый кошелёк и небольшую деревянную коробочку. В ней она хранила все свои сбережения, коих накопилось приличное количество — за службу в Анбу платили щедро, а тратить особо было не на что. Она открыла и коробку и, на глаз определив половину, отложила купюры в кошелёк, остальное оставила в коробочке, но тоже закинула в рюкзак.

Митсу пыталась сосредоточиться и начать думать, но собственный пульс набатом отдавал в ушах. Она насилу сдерживала то и дело подступающие слёзы. Теребя пальцами прядь волос, Митсу заходила по комнате туда-сюда.

«Так, стоп, — мысленно скомандовала себе она. — Хватит. Всё уже сделано. Сейчас нет времени на переживания. — Она решительно пыталась заткнуть паникующий внутренний голос. — Надо что-то придумать».

Мыслей было много, но как назло они все были не о том.

«Придётся стащить труп из морга. — Митсу прикрыла глаза, сжимая кончиками пальцев переносицу. — Чёрт, даже звучит омерзительно. Если Итачи согласится, договоримся, чтобы в его иллюзиях враги сожгли меня — так труп не опознают. И мне придётся сжечь чьё-то тело… О господи…»

Митсу внезапно ощутила приступ тошноты, но ей удалось сдержать его. Она тряхнула головой, убеждая себя в том, что это единственный шанс на спасение.

«Если не согласится, придётся просто убегать, — решила она. — Скроюсь где-нибудь, буду использовать маскировку, пока не уйду достаточно далеко от Конохи. Другого варианта нет».

Конечно, в таком случае о возрождении клана Узумаки можно было забыть если не навсегда, то как минимум лет на десять. Но выбора особо не было. Всё зависело от того, поможет ей Итачи или нет.

Она вздохнула, больно прикусила язык, чтобы сдерживать бушующие эмоции, и открыла нижний ящик комода, чтобы забрать последнее. Это были свитки, по которым Кушина обучала Митсу фуиндзюцу. Их было всего два, но оставлять их здесь было нельзя.

Окинув напоследок комнату, Митсу наложила на себя печать маскировки и вышла так же, как и вошла — через окно. Рюкзак неприятно подпрыгнул за спиной, когда она приземлилась. Гончие Корня наверняка смогут без труда отследить её по следу из чакры, и доберутся до её квартиры, но она не собиралась облегчать им задачу ещё больше и подставлять Итачи. Хоть его дом и находился всего в паре кварталов от её, следопытам всё равно потребуется больше времени, чтобы обнаружить её чакру на таком расстоянии. Поэтому она решила держать маскировку настолько долго, насколько это возможно.

Дождь продолжал идти, но уже не так неистово. Скоро наверняка закончится. Но холодный ветер пробирал до костей, заставляя Митсу поёжиться. На ней была лишь стандартная форма Анбу — безрукавка и серый жилет, поэтому она за пару минут успела продрогнуть.

Минут десять — и Митсу уже стояла возле высокого каменного забора дома Учихи. В один прыжок преодолев его, она оказалась в просторном заднем дворе. Чтобы не стучаться во все окна, Узумаки активировала чувство сенсора, пытаясь почувствовать чакру Итачи. Это было несложно, учитывая, что чакру товарища по команде Ро она уже определяла и с лёгкостью могла отличить от любой прочей.

Проходя вдоль стен дома, под окнами, Митсу сконцентрировалась, пытаясь найти след. Наконец, возле одного из окон ощущение присутствия чакры юноши оказалось особенно сильным. Итачи был за стеной. Окно было задёрнуто шторами изнутри. Митсу постучала.

Она подождала несколько секунд и повторила попытку. Оглянулась по сторонам. Никого. Только слабые капли утихающего дождя перестукивали по крыше.

Митсу снова постучала. Подождала. Уже поднесла кулак, чтобы снова постучать, но услышала негромкие, но отчётливые шаги внутри. Спустя несколько секунд Итачи резко отодвинул шторку.

Он замер, ничего не увидев, и подозрительно нахмурился. Закрыл глаза на мгновение, а когда открыл, Митсу вздрогнула. Её взгляд был прикован к ярко-красным глазам Итачи, которые будто светились в темноте. Она понятия не имела, может ли шаринган обнаружить её, поэтому, надеясь опередить атаку со стороны товарища, тут же негромко произнесла:

— Итачи, стой! Это я.

Она надеялась, что тот услышал её сквозь стекло. Надежды оправдались, когда Итачи, чуть приоткрыв окно, спросил:

— Митсуне-сан?

Митсу едва слышно выдохнула с облегчением.

— Да.

— Что-то случилось? Нас отправляют на миссию?

Он заметно расслабился, когда понял, что перед ним не враг, но шаринган не деактивировал.

— Нет. Нет… — Митсу замялась. Слова застряли в горле. Собравшись с мыслями и заткнув голос совести, она, наконец, сказала: — Мне нужна твоя помощь. Есть в твоём арсенале гендзюцу, которое заставит поверить во всё, что ты захочешь?

— Что случилось?

Выражение его лица резко изменилось с напряжённого на недоумевающее. Красные глаза вперились в Митсу, не моргая.

Вздохнув, Митсу начала рассказывать. Говорила обрывками, то и дело скача с одного события на другое. Рассказала о клане Узумаки, который был предан Конохой, о том, что проникла в Корень Анбу, убила людей и выкрала секретные документы. Коротко изложила свою идею, как ей спастись с его помощью. Упомянула также и о своих намерениях найти выживших Узумаки и возродить клан. Закончив, выдохнула и посмотрела на Итачи, ожидая ответа.

Но он не спешил. Смотрел куда-то в сторону, обдумывая услышанное. Учиха нахмурился, приложил руку к подбородку, застыв в раздумьях. В каждой минутой его молчания Митсу становилось всё тревожнее. Наконец, он ответил, всё ещё не глядя на неё:

— Митсуне-сан, у тебя сложилось неверное представление о способностях шарингана. Да, я могу создать такую иллюзию, но для этого мне нужно установить прямой зрительный контакт.

Он снова замолчал, будто оборвав себя на полуслове, но Митсу прекрасно поняла, что он хотел сказать.

Она действительно никогда раньше не задумывалась, как Итачи накладывает гендзюцу — лишь пару раз мельком видела на миссиях, как корчились враги, попав под его действие. Но не знала, что для этого нужно посмотреть противнику прямо в глаза. Она мысленно выругалась. Это ставило Итачи в опасное положение, ведь он не мог помочь ей, не обнаружив себя.

«Твою мать, надо было подумать об этом раньше», — сетовала про себя Митсу. Ругала себя за то, что в действительно важных моментах её любопытство почему-то не включалось.

— Ладно, — на выдохе произнесла она. — Так даже лучше. Слишком серьёзная просьба.

Она на пару секунд призадумалась, чувствуя одновременно и облегчение, и тревогу. Сняла рюкзак, поставив перед собой на землю, и спустя несколько секунд достала оттуда маленькую коробочку с деньгами.

— Итачи, пожалуйста, возьми это. — Митсу протянула коробку парню. — Третий наверняка определит Наруто в приют. — На последнем слове её голос дрогнул. — Я знаю, что и условия там не очень, да и относиться к нему там будут не то чтобы доброжелательно. Меня не будет рядом…

Митсу попыталась улыбнуться, но неудачно, и почувствовала, как глаза застилают слёзы. Итачи слушал, не перебивая.

— Может… если тебе не будет сложно… покупать ему подарки на дни рождения, Новый год. Вдруг его будут плохо кормить, ты сможешь купить ему что-нибудь…

Митсу не могла связать и двух слов, а руки её тряслись. Она живо представляла жизнь, которая ждёт теперь малыша Наруто, и сердце её разбилось вдребезги.

«Что же я… Как он теперь?..»

Перед глазами стояла пелена слёз, и Митсу зажмурилась.

— Но… Может, лучше попросить Какаши-семпая? — с искренним недоумением спросил Итачи.

— Может, и лучше…

Уголки губ девушки едва заметно дрогнули в лёгкой улыбке. Действительно, идея попросить Какаши по мере возможности присматривать за Наруто казалась более удачной. Малыш уже привязался к Хатаке, доверял ему и с удовольствием играл с ним. Можно было даже сказать, что Какаши стал его первым другом.

— …Только я не могу, — печально взглянув на Итачи покрасневшими глазами, отвечала Митсу. — Капитан не знает о том, что произошло. Я не собиралась ему рассказывать. Хотя, вполне возможно, что он уже о чём-то догадался.

Итачи нахмурился, но ничего не сказал. Он повертел коробку с деньгами в руках, и Митсу, заметив его смущение, поспешила сказать:

— Если тебе будет неудобно или некогда, попроси Какаши. Только не говори, что это моя просьба, не нужно, чтобы он знал, что я приходила к тебе. Я думаю, он не откажет.

Итачи посмотрел на неё, обдумывая её слова, а затем лишь коротко кивнул и отставил коробочку в сторону, на подоконник. Митсу ещё раз взглянула на него. Ей до безумия не хотелось прощаться с Наруто навсегда, хотелось хотя бы обнять его, прижать к себе. Чувствуя наплыв эмоций, Митсу полностью закрыла лицо ладонями, пытаясь справиться с накатившей истерикой. Она задержала дыхание и напряглась всем телом, прикусила губу. Слёзы скатились по щекам, но всхлипы и крики Митсу удалось сдержать.

— Он в моей комнате, — услышала она шёпот Итачи.

Митсу резко отняла руки от лица, остолбенев и округлив глаза от удивления. Итачи улыбался мягко, печально, почти незаметно.

— Попрощайся с ним, — добавил он через несколько секунд, видя, как замерла Узумаки.

Губы девушки дрогнули, и она сделала неуверенный шажок навстречу окну, но остановилась.

«Смогу ли я навсегда попрощаться с ним, если увижу? Смогу ли уйти, как ни в чём не бывало?» — с тяжёлым сердцем думала Митсуне.

Она всё же вошла в комнату, но печать маскировки снимать не стала — это стало бы большим риском как для неё, так и для Итачи, которого подставлять уж точно не хотелось. Наруто спал, развалившись на кровати Итачи, словно звёздочка, и сопел.

Митсу подошла к нему аккуратно, так, что если бы не мокрые следы, остающиеся от неё, была бы совсем незаметной. Осторожно опустилась на колени перед кроватью Итачи и наклонила голову. Горячая слеза прокатилась по щеке, обжигая.

— Малыш, прости меня, — прошептала она едва слышно. — Прости, что не смогу помочь тебе справиться со всем, что ждёт тебя. Я так хочу увидеть, как ты растёшь, но мне придётся уйти. Прости, что не смогу взять тебя с собой. Здесь тебе будет безопаснее. Я очень, очень тебя люблю…

Митсу прервалась, прикусывая губу, снова почувствовав, как колкий ком подкатывает к горлу. Она задержала дыхание на несколько секунд, останавливая рвущуюся наружу истерику, а затем медленно, тихо выдохнула.

— Прости меня, Наруто…

Ей до слёз хотелось прикоснуться к нему, прижать покрепче, потрепать по белобрысой голове и вновь, хотя бы на мгновение увидеть его радостную улыбку и смеющиеся глаза. Но она не позволила себе даже дотронуться до него, боясь потревожить детский сон своими холодными, грязными руками. Она посмотрела на него последний раз, стараясь запечатлеть в памяти этот невинный образ, а затем поднялась с колен и повернулась к Итачи.

Он стоял всё так же у окна, а его взгляд выражал искреннее сочувствие.

— Спасибо, Итачи, — не улыбаясь и не глядя на него, прошептала Узумаки. — Дай мне, пожалуйста, минут двадцать, прежде чем сообщить об этом Хокаге.

Митсу ловко перемахнула через подоконник и аккуратно приземлилась на мокрую траву.

— Митсуне-сан… — едва слышно позвал Итачи, когда она сделала первый шаг по направлению к скале Хокаге.

Девушка остановилась и повернула голову, вновь сталкиваясь с ярко-красными, горящими в темноте глазами. Очевидно, шаринган всё же позволял видеть сквозь печать.

— Я помогу тебе, — серьёзным тоном добавил он.

Митсу оторопела, округлив глаза от удивления. Она замерла, даже не в силах ответить и, казалось, даже перестала дышать.

Итачи с пару секунд глядел на неё, затем тяжело вздохнул и сказал:

— Это может получиться, но тебе нужно отправляться прямо сейчас. Я отправлюсь следом чуть погодя — нужно будет удостовериться, что люди Данзо напали на твой след. Нам надо условиться о месте, где всё будет происходить. Я применю технику подмены: прикинусь тобой, притворюсь, что атакую, и наложу гендзюцу.

— Итачи, ты не обязан… — пыталась возразить Митсу, но юноша её прервал:

— Обязан. Ты спасла жизнь моей матери и брату. Я обещал отплатить тебе. Жизнь за жизнь.

Митсу оторопела на секунду: она совершенно позабыла о том инциденте в доме Учиха. Кто бы мог подумать, что Итачи воспринял это так серьёзно.

Но спорить она не стала. После секундного промедления она коротко кивнула ему.

— За скалой Хокаге — лес. Если идти прямо, дальше будет большая лужайка. Туда минут двадцать-тридцать пути. Я спрячу тело поблизости и направлюсь в сторону Конохи. Сниму печать, чтобы шиноби Корня смогли меня учуять. Нужно будет дождаться их и наложить гендзюцу чуть раньше, чем они придут на эту лужайку, — быстро сказала Митсу и, уже развернувшись к нему спиной, добавила: — Используй шаринган, так ты легко сможешь меня найти. Мне нужен час, максимум — полтора, чтобы успеть всё подготовить и вернуться поближе к деревне. Пока на мне печать, шиноби Корня не смогут меня учуять, но когда я снова вернусь в Коноху и сниму её, они должны сразу же напасть на след, поэтому тебе нельзя будет медлить.

— Понял, — кивнул Итачи.

Митсу стремглав помчалась в морг Конохи. Она не могла понять, как Итачи относился к тому, что им предстояло совершить, и к тому, что она уже совершила, но была рада, что он решил помочь. Благодаря этому она даже почувствовала какое-то лёгкое воодушевление, но оно улетучилось, стоило ей оказаться возле морга.

Проникнуть туда ничего не стоило — работники морга постоянно оставляли окна приоткрытыми. Митсу быстро нашла нужное помещение. Довольно просторное, холодное и тёмное, оно отдавало какой-то неприятной сыростью и затхлостью.

Ей был нужен свежий труп. Желательно женский, но Митсу решила, что на крайний случай сгодится и мужской — тело обгорит настолько, что останутся практически одни костиУчитываем, что в мире «Наруто» не существует экспертиз, позволяющих определить половую принадлежность останков.. Первым делом она открыла журнал учёта. Освещения не было, поэтому ей пришлось направить немного чакры на кончики пальцев, чтобы подсветить текст. Удача явно была на её стороне — на одной из последних строк было указано, что сегодня доставили три женских тела, но лишь одно было с именем, и Митсу, скрепя сердце, поняла, что это её шанс.

Ей пришлось постараться, чтобы как можно аккуратнее свести палочку посередине, так, чтобы «три» стало «двумя»В японском языке «три» обозначается тремя горизонтальными палочками, с самой короткой посередине — 三. Соответственно «два» — это две горизонтальные палочки — 二. . Она знала, что безымянных искать не будут — у них не было близких, семьи, кто бы за них переживал, кто бы стал их искать. Многие из них были бездомными, либо такими же шиноби без имени, у которых не было ничего, кроме службы Конохи. Умирая, они ничего не оставляли после себя, и никто о них не беспокоился. По ним не проводили панихиды, а хоронили часто отдельно ото всех или в Братской могиле. Работники морга даже если заметят пропажу, то навряд ли придадут этому значение — скорее всего, решат, что уже вынесли на захоронение. И, возможно, отчасти даже будут рады — меньше работы.

Митсу почти ничем не рисковала, но на душе всё равно было мерзко. Она прошла дальше, в самый конец длинной комнаты, туда, где оставляли неопознанные, безымянные тела. Всё тело дрожало то ли от стоящего в помещении холода, то ли от накатывающего осознания того, что ей предстоит сделать. Смахнув последние сомнения, она подошла к камерам для хранения тел.

Осмотрев все тела, Узумаки нашла более менее подходящее, очевидно, одно из двух, о которых упоминалось в журнале. Это была женщина, очевидно, лет на двадцать старше неё, но со схожими ростом и телосложением. Митсу старалась особо не вглядываться в лицо, заставляя себя смотреть куда-либо ещё. Она прикрыла глаза на секунду и сжала челюсти. Губы задрожали. Ей внезапно вновь захотелось разрыдаться — настолько дикой и безумной для неё была эта затея.

Она рывком отвернулась от тела. Задышала быстро, стараясь делать вдохи поглубже.

«Чёрт побери, Митсуне, что же ты творишь?» — отстукивало эхом в мыслях.

Всё ещё подрагивая, она вновь повернулась к мёртвой женщине. Прикоснулась осторожно, и ладонь словно обожгло холодом. Митсу поморщилась. Попыталась согнуть руку женщины в локте, но получалось с трудом.

«Тц, — мысленно цокнула Митсуне. — Трупное окоченение уже началось. Придётся разрешать силой, иначе будет сложно тащить».

Она знала, что это для этого нужно приложить достаточно физических усилий — помнила это ещё с курсов при поступлении в Анбу, но никогда не занималась подобным прежде. И это действительно было не так просто, как ей казалось, но всё же получилось — теперь руки и ноги женщины можно было согнуть.

Одним быстрым, резким касанием к груди той Митсу наложила на неё печать. Через пару мгновений тело полностью стало невидимым. Полагаясь лишь на осязание, Митсу взяла труп на руки. По телу неприятно разбежались мурашки. Было непривычно и мерзко касаться ледяной человеческой кожи, но выбирать не приходилось. Сглотнув нервный ком, девушка бедром закрыла опустевшую камеру и двинулась на выход. Пролазить в открытое окно одной — проще простого, но с мертвецом, ещё и невидимым, ещё и отчасти одеревенелым было той ещё задачей. Но Митсу справилась и с этим, и, вытерев проступивший на лбу пот, отправилась к условленному месту.

Тело она несла перед собой, держа обеими руками, и спустя уже несколько минут почувствовала накатившую усталость и дрожь в руках — женщина хоть и была тощей, но всё же весила явно не меньше пятидесяти килограмм, а такой вес Митсу таскать не привыкла. Слёзы вновь покатились по щекам, но уже не от злости или страха, а от бессилия — казалось, ещё чуть-чуть и Митсу рухнет на землю, полностью исчерпав все ресурсы.

Но она бежала вперёд, даже не обращая внимания на окружение. Убраться из Конохи, дождаться Итачи, осуществить задуманное — единственные мысли, по кругу отстукивавшие у неё в голове.

Подъём на скалу Хокаге оказался нереально сложным. Пару раз Митсу останавливалась на минуту, чтобы отдышаться и перевести дух, но затем так же упорно продолжала бежать.

Только оказавшись на той самой лужайке, вдали от Конохи, Митсу наконец сняла печать маскировки, сначала с трупа, затем и с себя. Тяжело дыша, она села под дерево, припав спиной к стволу. Прикрыла глаза, снова ощутив жгучие слёзы и ком, подступивший к горлу. У неё было немного времени, совсем чуточку, но этого должно было быть достаточно, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.

Вот только последнее никак не получалось. Наконец, немного расслабившись, Митсу в полной мере ощутила всю тяжесть свалившихся на неё за этот день событий. Ощутила физически. Сказывался и чрезмерный расход чакры — ноги гудели, казались ватными, а голеностопный сустав вновь нещадно заныл от боли. Она вытянула руки перед собой — они дрожали так, словно Митсу целые сутки без перерыва таскала огромные тяжести. Голова начинала кружиться, а глаза резало от недостатка сна и слишком большого количества пролитых за эти сутки слёз.

Хотелось завыть от отчаяния. Забиться в самую глубокую нору и рыдать, рыдать, рыдать. Внутри неё всё горело, вопило от боли и бессилия, но она лишь поджала колени, опустив голову на них, и заплакала, тихонько всхлипывая.

Сколько точно прошло времени, она не знала. Утренние сумерки плавно опускались на лес, а это значило, что Митсу было пора. Она порылась в набедренной сумке и достала несколько круглых, горьких пилюль, с помощью которых можно было восстановить немного чакры и взбодриться ненадолго. Проглотив парочку, Митсу прокашлялась. Две минуты — и она чувствовала себя уже гораздо лучше, и даже боль в ноге будто бы отступила.

Она поднялась. Перетащила труп под дерево, под которым только что сидела, снова наложила на него печать, надеясь, что расстояния, на которое она собиралась удалиться от тела, хватит, чтобы поддерживать её. Затем оставила кунаем метку на стволе, чтобы найти это дерево наверняка. Если бы это был живой человек, такие действия были бы излишни — Митсу почувствовала бы его, но в мёртвом теле не было ни чакры, ни эмоций, ни мыслей.

Сделав несколько глубоких вдохов, наконец, Митсу снова отправилась в сторону Конохи.

«Псы Данзо должны меня почуять, — рассуждала она по пути. — Надо подобраться к Конохе достаточно близко, но так, чтобы Итачи смог обнаружить меня первым».

По её расчетам назначенные полтора часа уже вот-вот должны были пройти.

Наконец, Митсу достаточно приблизилась к Конохе и остановилась на пустыре на скале Хокаге. Сердце бешено колотилось — она боялась, что головорезы из Корня обнаружат её быстрее, чем она встретится с Итачи, и тогда придётся импровизировать.

Но нельзя было отступать от плана. Митсу за считанные минуты добралась до скалы Хокаге и спустилась с неё. Села на сырую землю в тени, недалеко от лестницы, ведущей к штабу Анбу, закрыла глаза и полностью сконцентрировалась на ощущениях чужой чакры. Она не была продвинутым сенсором, способным чуять на расстоянии в несколько десятков километров — больше внимания Митсу всегда уделяла развитию фуиндзюцу и контролю чакры. Но уловить чужую энергию на два-три километра могла, и сразу бы почувствовала, когда кто-нибудь приблизился бы к скале.

Спустя совсем немного времени Митсуне действительно почувствовала чакру Итачи. Он стремительно приближался к ней по одной из улиц Конохи, но… он был не один.

«Ка… Какаши? — Митсу вздрогнула, рывком поднялась с земли. — Ч-чёрт! Что он здесь забыл?»

Не думая ни о чём, и даже позабыв о том, что нужно попытаться уловить приближение охотников за её головой, Митсу резко развернулась и понеслась вверх. Так быстро на скалу Хокаге она не забиралась никогда — казалось, будто она преодолела всё расстояние всего в несколько прыжков.

Из глаз снова брызнули слёзы, но девушка резким движением смахнула их. Ей по-прежнему не хотелось видеть Какаши. Она совершенно не ожидала, что встретится с ним сегодня, и сейчас ей было страшно даже заглядывать ему в глаза.

Руки задрожали, а пульс стучал в ушах. Митсу неслась так быстро, как только могла, на долю секунду позабыв даже об их плане с Итачи. Всего лишь ощутив до боли знакомую энергию, которую не спутала бы ни с какой другой, она потерялась в своих эмоциях.

Уйти, не видясь с Какаши, казалось проще. Она не хотела даже встречаться с ним взглядами: боялась увидеть что-то, что заставит её сомневаться в своих намерениях. Боялась услышать его голос, увидеть меркнущий блеск в глазах, когда он узнает, что она сделала и что собиралась сделать.

«Что я ему скажу? — растерянно подумала Митсу. И тут же осеклась, ощетинившись. — Нет, это что он мне скажет? — Она нахмурилась, сжала губы. — Для чего он здесь? Чтобы что? Вернуть меня? Или Хокаге уже в курсе произошедшего и послал его за мной? Что ему нужно? — озлобленно думала Митсуне. — Разве недостаточно уже того, что он предал меня?»

Она покачала головой, пытаясь откинуть накатившую волну паники. Снова сконцентрировалась, активируя чувство сенсора. Чакры Данзовских гончих она не почувствовала, зато уловила кого-то рядом с Итачи и Какаши. Но этой чакры было так мало, словно это был ребёнок или… животное.

«Он использовал своих ищеек, чтобы отследить меня, — поняла Митсу. — Чёрт. Если бы не спускалась со скалы, может и не почувствовал бы, дождь же был».

Митсу цокнула от досады, но поделать уже было нечего. Она продолжала стремительно нестись к лесу, откуда не так давно пришла. Добравшись до него, первым делом запрыгнула на ветки — это было не осмысленно, словно на автомате, потому что Какаши всегда учил её, что на земле она более лёгкая добыча.

— Митсу!

Крик Какаши, словно стрела, пронзил и ранил в самое сердце. Она сильнее сжала челюсти, пытаясь унять бушующие в ней чувства и эмоции. Но на долю секунды замешкалась, замедлившись и позволив Какаши немного приблизиться.

Она не чувствовала другой чакры, кроме Какаши и Итачи, но всё равно бежала вперёд. Шиноби Корня просто не могли её не засечь — даже если они не почувствовали её сразу, совсем скоро они обнаружат её следы, её чакру у скалы, и ей сейчас катастрофически важно было добраться до той лужайки. Итачи чуть отставал от Хатаке, и Митсу поняла: он делал это намеренно, чтобы в случае чего претворить их план в действие, если псы Данзо внезапно сядут им на хвост.

До лужайки, где было спрятано тело, оставалось всего ничего, и Митсу чуть замедлилась, позволив Какаши поравняться с ней.

— Митсу, остановись! Нам надо поговорить, — кинул он.

Она мельком посмотрела на него, нахмурившись, и тут же отвела взгляд. Поджала губы, сдерживая слёзы.

«Поговорить? — негодующе подумала Митсу. — О чём ты хочешь поговорить, Какаши? О том, почему спрятал документы, я надеюсь».

— Прекрати убегать! — снова прозвучал охрипший голос Какаши. — Объясни, зачем ты влезла в Корень? Зачем убила тех шиноби? Чем ты думала?

Митсу остановилась резко, понимая, что обогнула лужайку по лесу чуть с краю, и спрыгнула на землю. Какаши последовал её примеру и уже через пару секунд оказался рядом.

Она смотрела прямо на него, но не говорила ни слова. Он стоял перед ней, глядя ей в глаза, но тоже не решался заговорить. Митсу заметила, что он был в одной лишь тонкой безрукавке, промокшей до нитки, — должно быть, он давно искал её и сильно замёрз. Девушка нахмурилась, но так и смотрела на Какаши. Она хотела найти что-то в его взгляде, что-то, что оттолкнёт, но видела лишь растерянность и… страх.

Он сделал осторожный шаг к ней, но Митсу даже не дрогнула. Она была спокойнее, чем сама ожидала. Должно быть, помогло то, что она сконцентрировалась на том, чтобы обнаружить в случае чего чакру шиноби Корня. Но пока ощущала лишь Итачи, который притаился чуть дальше от них, видимо, также ожидая появления врагов.

— Митсу, — тихо произнёс Какаши. — Зачем? Зачем ты убила их? Мы могли бы всё исправить… могли бы…

— Ты знал, Какаши.

Она услышала свой голос словно со стороны, словно кто-то другой сказал за неё. Голова опустела, а в сердце крепко засела обида.

«Как ты можешь говорить о том, что мы могли бы что-то исправить? Исправить что? Твоё недоверие? То, что ты утаил от меня самое важное? Исправить твоё предательство? Или может, исправить то, что Коноха безжалостно вырезала клан Узумаки ради каких-то дурацких печатей?» — нахмурившись, думала Митсу, глядя прямо на Какаши.

— Знал. Митсу, послушай…

— Нет, Какаши! — вскипела она, не желая выслушивать его оправдания и рассуждения о том, что могло бы быть. — Не хочу я тебя слушать! Что ты скажешь? Опять соврёшь?

— Данзо ищет тебя, он наверняка послал своих шиноби за тобой, — протараторил Хатаке.

— В таком случае, зачем ты меня задерживаешь?

Взгляд Митсу мгновенно потяжелел. Её выводило из себя то, что Какаши вообще находится здесь. Он мог подвергнуть её план рискам, мог подвергнуть опасности себя. Он сильно рисковал, находясь здесь.

«Что ты вообще тут делаешь? Зачем увязался за Итачи? Чёртов капитан! — со злостью думала Митсуне. — Надо ж было тебе появиться! — Она на секунду прикрыла глаза и подумала уже с горечью: — Почему ты беспокоишься за меня только тогда, когда уже слишком поздно?»

Какаши молчал долго, замерев, не моргая, но затем, наконец, ответил:

— Я… хотел поговорить. Хотел, чтобы ты вернулась. Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы тебя не казнили. Прошу…

Митсу до боли стиснула челюсти, сжала кулаки и, кинув на Какаши гневный взгляд, выпалила:

— О, прекрати! Мы оба знаем, какой исход ждёт меня в Конохе. Данзо не простит мне кражу его драгоце-е-енных документов. Да и вообще, с чего ты решил, что я хочу возвращаться? О, нет-нет! Только не туда, не в Коноху! Там одни предатели…

Она почувствовала, как волна гнева накатывает на неё с новой силой, и постаралась сделать глубокий вдох, но не вышло. Она сражалась за Коноху на войне ещё будучи ребёнком, служила Конохе, считала Коноху лучшей деревней, но жестокая правда разбила ей сердце, показав, что всё, во что она верила, оказалось пустой иллюзией.

— Тогда… тогда… — Какаши, казалось, пытался подобрать слова, но выходило плохо. Спустя пару минут, взглянув на Митсу с мольбой, произнёс: — Хотя бы скажи, где тебя потом искать? Куда ты направляешься?

Митсу горько усмехнулась.

«Капитан… зачем ты это делаешь…» — с горечью думала она.

На какую-то долю секунды — совсем короткий, но полный надежды и сомнений миг — она задумалась. Быть может, это не было лишено смысла? Может, если она окажется в безопасности вдали от Конохи, у них с Какаши всё ещё будет шанс на счастье? Но девушка отмела эту мысль так же быстро, как та осенила её. Такого шанса у них больше не будет, и оба понимали это, хоть и продолжали втайне для самих себя надеяться на это.

— Чтобы что? Собираешься навещать меня по выходным? Боги, ты же несерьёзно? Забудь обо мне, Какаши.

— Митсу, пожалуйста… — полушёпотом произнёс Какаши. — Прости меня. Я хотел уберечь тебя. Теперь я понимаю, что поступил глупо — надо было с самого начала всё тебе рассказать.

Она смотрела на него, не отводя глаз, но не замечала его искреннего сожаления. Злость застилала ей глаза, а вместе с ней и слёзы, которые снова покатились по щекам. Слова Какаши заставили затаённую в сердце обиду разгореться вновь. Она переполняла Митсу, сбивала дыхание, и девушка выпалила:

— Да, надо было. Ты же читал те документы? Твоя любимая Коноха, которую ты оберегаешь ценой собственной жизни… Они предали мой клан, уничтожили. Годами Узумаки доверяли Листу, поставляли им свои печати, даже своих людей… А что получили в итоге? Нож в спину! Скрытый Лист предал их. А ты предал меня. Я доверяла тебе, Какаши. Я открыла тебе душу, думала, что могу полностью тебе доверять. А ты скрыл от меня такое.

— Я… я… — запинался он. — Прошу, Митсу, останься со мной…

Что-то больно кольнуло у Митсу в груди, заставив вздрогнуть. Она моргнула, смахивая слёзы, и мысленно взвыла от отчаяния.

«Я не могу, капитан, — с горечью подумала Узумаки. — Не могу остаться…»

Какаши осторожно приблизился к ней и попытался взять её за руку, но Митсу не хотела прикасаться к нему. Боялась, что его тепло растопит лёд, который она выстроила вокруг своего сердца за последние несколько часов. Она отвернулась, пытаясь оттолкнуть его, но стоило ей это сделать, как всё внутри запротестовало, требуя снова взглянуть на него и коснуться его.

«Чёрт побери, капитан, ну зачем?! Зачем ты пришёл сюда? Зачем ты мучаешь меня?» — мысленно стонала от боли Митсу.

Внезапно в голове словно что-то щёлкнуло. Чувство сенсора включило сирену: там, где раньше находился один лишь Итачи, теперь уже ясно ощущалась чакра ещё троих шиноби. Митсу мысленно чертыхнулась, ругая себя за то, что позволила себе из-за чувств потерять концентрацию. Она с силой проглотила вставший в горле ком и уняла эмоции за пару секунд, снова возвращая себе маску хладнокровия. Произнесла едва слышно:

— Мне больно, Какаши. Я не хочу тебя видеть. Может, когда-нибудь я пойму, зачем ты скрывал это от меня, но не сейчас. Это было так важно для меня, и ты это знал.

Она говорила словно на автомате, полностью отдав управление эмоциям и обидам. Не было желания разбираться в мотивах Какаши. Митсу знала одно — она бы никогда так с ним не поступила. Какими бы благородными причинами он ни прикрывался, факт оставался фактом — он солгал, обвёл её вокруг пальца, утаив от неё то, что имело для неё огромное значение. Он мог оправдывать себя, что это попытка уберечь её, защитить, но от чего? От жестокой правды, которая перечеркнула всё, с чем Митсу жила до этого? Но она хотела знать правду, какой бы она не была, это было необходимо ей, как воздух. Она просила его, распахнув своё сердце и рассказав о своей мечте, попытаться приоткрыть двери к этой правде, но он эгоистично решил за неё, что эти знания ей ни к чему.

«Так чего сейчас ты хочешь, капитан? — подумала Митсу, сморгнув слёзы, стоящие в глазах. — Я просила тебя никогда больше мне не лгать. Но ты солгал мне о самом важном».

Какаши не шевелился, лишь молча смотрел на неё. Она заметила, как дрогнули его ресницы, как открылся глаз с шаринганом и вперился в неё так цепко, будто его пытался навсегда запечатлеть в памяти обладателя её лицо.

Митсу вздохнула и, возвращая последние крохи самообладания, снова сконцентрировалась на ощущении чужой чакры. Внутри сразу же засвербела лёгкая паника. Она чувствовала движение чакры чуть дальше них, за деревьями. Сразу поняла: Итачи уже встретил шиноби Корня. Митсу не видела этого и никак не могла на это повлиять, и ей оставалось лишь надеяться на мастерство Учихи, наблюдая за происходящим с помощью чутья. Единственное, что она могла сделать — это не дать Какаши сейчас вмешаться и всё испортить. Тот, однако, даже бровью не повёл, сосредоточив всё своё внимание на Митсуне. Она же старалась не поддаваться больше эмоциями и сконцентрировалась на чувстве сенсора.

Но всё произошло за считанные секунды. Сперва она почувствовала, как чакра одного из псов Данзо почти затухла, а спустя две-три секунды то же самое произошло и с двумя другими. На мгновение Митсу напряглась, но затем поняла: Итачи справился.

Она смотрела в ту сторону, пытаясь заметить какое-то движение, и не сразу обратила внимание на то, что Какаши всё-таки взял её за руку. Поняв это, она тут же снова вмиг растеряла всю концентрацию, но это уже было не страшно. Прикрыла глаза на мгновение, и горячая слеза скатилась по щеке, обжигая. А когда открыла, вновь посмотрела на Какаши. Митсу уже в полной мере осознала, что это их последняя встреча. Она больше не увидит его, не притронется к руке и не проведёт ладонью по гладко выбритому лицу. Никогда больше она не окажется в его объятиях и никогда не коснётся его губ своими; никогда не подшутит над ним на тренировке, заставив покраснеть и занервничать; никогда больше они не лягут в одну кровать, готовясь ко сну; не вдохнёт его запах, такой особенный, будто родной.

Они смотрели друг на друга несколько секунд, не моргая, и только ветер нарушал тишину, шелестя листьями. Эти мгновения, казалось, растянулись на долгие часы. Митсу знала, что это произойдёт, этого она и боялась — что ей хотя бы на мгновение, на самый короткий миг, но захочется остаться с ним. Взяв Какаши за руку, ей уже не хотелось его отпускать. Уголки её губ едва заметно дрогнули, а сердце заныло, так больно и безжалостно, что захотелось кричать. Что угодно, только не отпускать его. Задержаться хотя бы на миг, в последний раз прижаться к нему и уткнуться в шею, вдохнуть его запах и запомнить навечно.

— Я знаю, Митсу, знаю, — ответил Какаши, казалось бы, спустя вечность. — Прости меня, пожалуйста, прости. Я не хотел, чтобы всё вышло так. Митсу…

Она почувствовала приближение Итачи, даже несмотря на то, что чувство сенсора уже не работало. Тот и в правду появился перед ними спустя пару секунд. Митсу кинула на него быстрый взгляд и сразу же столкнулась с шаринганом.

«Не отключил? — подумала было Митсу, но тут же поняла: — Ну, конечно. Какаши…»

— Семпай, у нас проблемы. Трое шиноби Корня совсем скоро будут здесь. Митсуне нужно уходить как можно скорее. Мы можем лишь попытаться задержать их, — быстро проговорил Итачи.

Какаши посмотрел на него нахмурившись, затем снова перевёл взгляд на Митсу. Она взглянула на Учиху, смутно пытаясь сообразить, как им поступить. Итачи не наложил на него гендзюцу сразу, значит, возможно, он ждал от неё какой-то знак.

Она посмотрела на Хатаке с напускным возмущением спросила:

— Ты ещё и Итачи втянул в это?

Итачи улыбнулся, поддерживая её игру, и спокойно произнёс:

— Митсуне-сан, не будь так строга, я сам вызвался помочь.

— Уходите. Я сама с ними справлюсь. Прощай, капитан.

Последние слова она произнесла с горечью. Она действительно прощалась с ним. Не смогла устоять, и посмотрела на него напоследок. Сердце снова дрогнуло, но уже спустя мгновение Митсу перевела взгляд на Итачи и чуть наклонила голову в сторону Какаши, показывая, что нужно сделать. Итачи ответил ей едва заметным кивком — видимо, он и сам прекрасно понимал, что Какаши тоже придётся подвергнуть иллюзии.

Она сорвалась с места и бегом направилась в ту сторону, откуда ещё доносился лёгкий след чакры поверженных противников. Две минуты — и она уже стояла возле трёх тел шиноби Корня, которые повалились, по всей видимости, прямо на бегу. Митсу глубоко вдохнула. Нужно было перетащить нерадивых Данзовских ищеек на лужайку, чтобы всё выглядело правдоподобно.

«Когда они очнутся, они увидят перед собой обгоревший труп и решат, что это я, так ведь? — рассуждала Митсу, взваливая на себя одного из шиноби. — Жесть, ну и боров!» — негодовала она.

Она снова сосредоточилась, пытаясь уловить чакру Какаши, но она была гораздо слабее, чем прежде, а это значило лишь одно — Итачи уже применил гендзюцу. Митсу выдохнула, поняв, что могла не опасаться быть раскрытой Какаши. Несмотря на то, что мужчина действительно был тяжёлым, Митсу довольно быстро дотащила его до опушки. Стоило ей только аккуратно разместить шиноби Корня на земле, как с другой стороны, из-за деревьев появился Учиха, неся на спине Какаши, который был без сознания. Он тоже с осторожностью уложил капитана на траву под деревом и выпрямился, глядя на Митсу.

Их взгляды встретились. Итачи смотрел уже обычными, чёрными глазами, с сочувствием, но молчал. Не переговариваясь, они вместе направились к двум оставшимся шиноби и также перетащили их на лужайку, укладывая рядом с их товарищем. Митсу выпрямилась, звучно выдохнула, и взгляд её вновь упал на Какаши.

Тот лежал, не шевелясь, но даже с расстояния было заметно, как он дрожал. Митсу оставалось лишь догадываться, от холода это или же от созданной Итачи иллюзии. Тот проследил за её взглядом и тоже уставился прямо на Какаши, но ничего не говорил, а лицо его не отражало никаких эмоций.

Они простояли так несколько минут. Митсу не считала времени — казалось, мозг отказывался думать, а сердце — чувствовать. Голова опустела, и она лишь невидящим взглядом уставилась в одну точку где-то рядом с лицом Какаши. Но, наконец, придя в себя, всё так же глядя на капитана, произнесла:

— Надо сжечь тело.

Итачи коротко кивнул и спросил:

— Нужна моя помощь?

— Нет. — Девушка помотала головой.

Она быстро нашла дерево, возле которого было спрятано тело, сняла печать и взгромоздила его на себя. Донесла до лужайки и положила на траву недалеко от места, где лежали трое шиноби Корня. Набрала полную грудь воздуха и сконцентрировала чакру в лёгких. Сложила несколько ручных печатей, а затем выдохнула струю пламени прямо на труп.

Огонь охватил тело моментально. Сначала сгорели волосы, ресницы и брови, затем начала плавиться кожа. Митсу отвернулась, не в силах смотреть на это, но не могла никуда деться от противного запаха сгоревшего до углей мяса, от которого накатывала тошнота. Она покачала головой. Сняла с плеч рюкзак, который всё это время был у неё за спиной, но ненадолго. Через несколько секунд пропитанный кровью форменный жилет Анбу полетел в огонь, сгорая за считанные секунды.

Митсу снова закинула рюкзак за спину и посмотрела на Какаши. Тот дрожал уже заметно сильнее, и она подошла к нему. Осторожно присела рядом с ним, но дотрагиваться не решалась. Итачи какое-то время ещё наблюдал за языками пламени, затем тоже отвернулся и подошёл к Митсу. Поймав её удручённый взгляд, направленный на капитана, произнёс:

— Он пришёл ко мне, когда я уже собирался направляться в твою сторону. Мне не оставалось ничего, кроме как пойти за тобой вместе с семпаем — он собирался искать тебя сам.

— Приказ Хокаге? — коротко спросила Митсу.

— Он не сказал, но думаю, что это была его личная инициатива.

Митсу вздохнула, не отрывая взгляда от Какаши.

— Повезло, что вы не разминулись. Разбуди он Микото или, упаси бог, Фугаку, твоё отсутствие тут же заметили бы, и всё пошло бы прахом.

Итачи кивнул, соглашаясь.

— Да. Поэтому я и решил, что придётся идти с семпаем.

Митсу прикрыла на секунду глаза — было больно смотреть на вздрагивающего, словно от сильных, болезненных судорог, Какаши.

— Я могу вырвать его из иллюзии, если хочешь. Пока ещё не поздно.

Она подняла взгляд на Итачи и посмотрела на него с благодарностью, но отрицательно помотала головой.

— Нет. Нельзя. Боюсь, он станет искать меня. Или способы узнать обо мне что-то. Если он своим поведением выдаст меня, то всё это было зря. К тому же это подвергнет опасности и тебя — я думаю, старейшины быстро смогут сложить один плюс один и понять, что без участия обладателя шарингана такое было не провернуть.

Итачи молчал, поджав губы: был согласен с ней.

— Наверное, Данзо не сильно обрадуется, когда узнает, что его документы «сгорели», — хмыкнув, предположила Узумаки.

— Вероятнее всего, — согласился Итачи. — Этим ребятам крупно не повезло. — Он, очевидно, говорил о головорезах.

Митсу вновь хмыкнула, продолжая смотреть на Какаши. Она прикрыла глаза и обхватила руками колени, уткнувшись в них лицом. Заплакала в который раз за эту ночь, но беззвучно, так, чтобы Итачи не услышал.

— Прости меня, капитан, — прошептала она в пустоту.

Итачи не торопил её, лишь стоял рядом и наблюдал.

— Что… — начала Митсу, поднимая голову, но тут же запнулась, увидев Какаши. Тот уже вздрагивал всем телом, мотал головой и дёргал руками, будто пытаясь отогнать наваждение. Митсу шмыгнула носом и продолжила: — Как это будет? Что будет, когда они очнутся?

— Заберут тело, полностью уверенные в том, что это ты, — спокойно ответил Учиха.

— А Какаши?

Итачи ответил не сразу, видимо, пытаясь подобрать слова.

— Он увидит всё то же самое, что и шиноби Корня. Не могу точно знать о его самочувствии после этой иллюзии. Предполагаю, что ему будет… не очень хорошо. Но я позабочусь о том, чтобы он благополучно добрался до Конохи.

Митсу коротко кивнула и поднялась с земли. В ноге внезапно отдало тупой болью — видимо, действие пилюль заканчивалось. Она цокнула и достала ещё парочку из набедренной сумки. Быстро проглотила, не обращая внимания на горечь во рту.

— Спасибо, Итачи, — произнесла она, не глядя на него. — За всё.

Тот кивнул и легонько улыбнулся.

— Я сохраню твой секрет, Митсуне-сан, — ровным тоном сказал он. Посмотрел в ту сторону, где лежал труп. — Тело догорело. Тебе пора убегать, а мне нужно ненадолго скрыться — скоро я сниму гендзюцу.

Она в последний раз взглянула на него и улыбнулась, прощаясь. Затем снова обратила взор на Какаши, и сердце её сжалось от боли. Где-то в глубине души ей хотелось обнять его, может, даже хотелось, чтобы он не видел этой иллюзии — она знала, что это станет большим ударом для него. Она сделала короткий шаг к нему будто инстинктивно, но тут же одёрнула себя. Нельзя. Какаши должен верить в то, что этой ночью Митсу не стало.

Направив чакру в ноги, она резко бросилась вперёд. Из глаз вновь брызнули слёзы. Она устремилась дальше в лес, в сторону Деревни Скрытой Травы. Ветер трепал волосы за спиной, вытирал её слёзы. Она покрепче сжала челюсти.

«Больше нет Митсу, — с горечью подумала она. — Митсу Узумаки умерла».

Лишь два человека называли её «Митсу». Один из них давно мёртв, а для другого умерла сегодня она сама. Митсу больше нет, она умерла. Осталась лишь Митсуне — холодная, бесчувственная, у которой была лишь одна цель в жизни — возродить клан Узумаки.