Гермиона

Сейчас, когда ей ничего не угрожало, паника и адреналин сменились усталостью. Гермиона вздохнула и откинулась на траву, продолжая следить за направлением, в котором исчезли брат с сестрой, и начала каталогизировать все имеющиеся у нее сведения. Она была почти уверена, что она была в том же самом месте: Черное озеро, Запретный лес и Хогсмид были тут же (хотя лес был гораздо более… лесистым), а замок (хоть и недостроенный) находился именно там, где и должен быть.

Удостоверившись, что она знала, где она оказалась, ей пришлось задуматься над вопросом, когда это было. Она читала «Историю Хогвартса» как минимум 10 раз и была уверена в своих знаниях без необходимости доставать книгу из сумки. К сожалению, те вещи, которые во время прочтения казались ей понятными и достаточно подробными, вдруг оказались совсем не очевидными. Например, она знала, что Хогвартс был основан в 992 году, что предполагает, что к тому моменту он был уже полностью построен, но теперь она поняла, что в тот год они могли просто подписать соответствующий устав. Насколько она могла судить, образовательная часть могла оказываться в полном объеме долгие годы, пока замок еще находился в процессе строительства. Сколько было нужно времени, чтобы с помощью магии построить такой большой замок? Год? Десять лет? Сто? По крайней мере, она знала, что его современный вид с 1200 года практически не менялся, так что это точно было раньше. Уже что-то.

Затем она подумала о языке, на котором с ней общались дети. Вспомнив образовательную программу об эволюции английского, которую она когда-то смотрела вместе с родителями, она предположила, что они говорили на древнеанглийском. Возможно, тут ей помогут ее знания древних рун. Все, что ей нужно будет сделать, это найти человека, который сможет прочитать и понять то, что Гермиона будет пытаться сказать, используя только вокабуляр заклинаний. Она заворчала и снова закрыла лицо руками. Дерьмо.

Ее мозг продолжал прокручивать в голове различные вопросы, ответы, сценарии, наихудшие варианты развития событий, теории, возможные решения и прочий мыслительный мусор, пока она снова не услышала звук шагов. Она осторожно встала, чтобы не перенапрягать свои мышцы, и посмотрела в сторону приближающихся к ней людей. Возвращались брат с сестрой. За ними следовала дама в элегантном платье желто-коричневых оттенков. Когда они подошли ближе, Гермиона вгляделась в ее лицо и поняла, что эта женщина ей знакома. Их взгляды встретились, и женщина тепло улыбнулась, а Гермиона ахнула от потрясения.

– О Боже мой, это же Хельга Пуффендуй! Это сама Хельга Пуффендуй, идет ко мне! – вырвалось из нее срывающимся шепотом.

На мгновение она подумала, что у нее галлюцинации, но чем ближе они подходили, тем реальнее она казалась. Она почувствовала прилив надежды, а потом до нее дошло, что она все еще стоит, разинув рот, как рыба на крючке. Она с щелчком захлопнула его и устроила себе мысленную встряску.

Хельга остановилась в нескольких метрах от нее, а брат с сестрой встали у нее по бокам, будто желая убедиться, что она будет в безопасности от этой странной чужачки. Она изящно сложила руки перед собой и сказала:

– Hafa gódne dæg. Ic hátte Hlæfdige Helga Hufflepuff. [Добрый день. Меня зовут Хельга Пуффендуй.]

Гермиона едва сдержалась, чтобы не разразиться истерическим смехом от того, что это все происходило на самом деле. Она сделала глубокий вдох, а затем основанное на фактах предположение, и ответила на приветствие.

– Добрый день.

Следующая фраза женщины была совершенно загадочной. Молчания Гермионы было достаточно, чтобы понять, что она не представляет, о чем идет речь. Женщина взмахнула рукой и произнесла слова на другом языке, в котором отчетливо слышалось шотландское звучание, и на другом, который, по-видимому, был валлийским. Следующим, вероятно, был гэльский, за которым последовал плавный язык, который, должно быть, был предшественником современного французского. Единственное, что Гермиона могла понять, — это вопросительные интонации в конце каждого предложения. Несмотря на то, что каждое слово было произнесено четко и медленно, она только качала головой. Наконец, прозвучала фраза, которая привлекла внимание Гермионы.

– Уразумели ли вы словеса мои?

– Да! – с облегчением засмеялась Гермиона.

Хельга тепло улыбнулась ей в ответ.

– Молю, могу ли взрети? – она указала на окровавленную руку Гермионы.

Она кивнула и не раздумывая протянула руку. Хельга взяла ее и внимательно осмотрела. Гермиона осознала свою ошибку, только когда взгляд женщины приблизился к тому месту, откуда явно текла кровь, и она провела большим пальцем по гладко зажившей коже. Гермиона отстранилась и сказала:

– Сейчас все уже в порядке.

– Имееши ли вы ина раны? – спросила Хельга.

Неосознанно Гермиона прижала к груди левое запястье, а затем перекрестила руки на талии.

– Я в порядке.

Хельга посмотрела на нее с выражением, которое явно показывало, что обман не удался, и сказала:

– Не тревожься. Молю, последуй за мною.

Она повернулась и начала идти, похлопав брата и сестру по плечу и сказав им что-то ободряющее, что заставило их улыбнуться и побежать вперед.

– Откуда пришли еси?

И как объяснить, что она пришла прямо отсюда, из этого самого места, только тысячу лет спустя?

– Э-э, ну, мои мама с папой живут недалеко от Лондона.

Хельга встретила ее взгляд лукавой улыбкой и приподнятой бровью.

– И кога пришли еси?

Она не знала, почему этот вопрос так сильно удивил ее, учитывая, что на ней были одежда и обувь, изобретенные лишь сотни лет спустя, но как только она услышала его, у нее перехватило дыхание, и она издала негромкий каркающий звук.

Хельга улыбнулась шире, и из нее вырвался короткий смешок. Она ободряюще похлопала ее по плечу, как до этого брата с сестрой.

– Не тревожься, все будет добре.

Надеясь, что это будет правдой, но беспокоясь, что все-таки не будет, Гермиона молча последовала за ней. Дорожка к замку вела прямо к огромным входным дверям, так как внутреннего дворика, который будет построен перед замком, еще не существовало. Они вошли через небольшую калитку, встроенную в большие двери, и которая, как заметила Гермиона, со временем исчезнет. Они прошли через вестибюль, в котором еще не было картин, и попали в Большой зал, который был примерно вдвое меньше своей будущей версии. Огромный камин уже стоял на своем обычном месте и выглядел точно так же, как и через тысячу лет, но вместо столов четырех факультетов, здесь был один длинный Г-образный стол, занимающий большую часть двух стен. Хельга жестом попросила ее сесть на последний стул с более длинной стороны стола, а затем исчезла в вестибюле.

Через некоторое время Гермиона услышала приближающиеся спорящие голоса. Мгновение спустя воцарилась тишина, и Хельга вернулась, ведя за собой другую женщину. В очередной раз глаза Гермионы округлились, когда она увидела лицо, которое прежде было для нее лишь изображением на картинах. Однако сейчас его выражение, устремленное на Гермиону, было значительно более недовольным. Оно напомнило ей о Минерве Макгонагалл, застукавшей неудачливого студента за какой-то глупостью. Гермиона вскочила так быстро, как только могла, и попыталась перестать пялиться, как идиотка.

Поджав губы и нахмурив брови, Ровена Когтевран подошла к Гермионе и внимательно оглядела ее с ног до головы. Она слегка повернула голову, когда Хельга сделала какое-то замечание, но продолжала пристально ее изучать. Через мгновение она указала на землю перед собой и сказала:

- Приди стани предо мною.

По сравнению с речью Хельги, ее слова прозвучали резко и быстро, и Гермиона немедленно сделала, как ей велели. Ровена обошла вокруг нее и стала осматривать ее еще внимательнее, обращая особое внимание на кровь, пропитавшую ее одежду, и все видимые травмы. Закончив, она посмотрела Гермионе в глаза, но то, что она там увидела, заставило ее немного смягчиться. Она повернулась к Хельге, и у них состоялся еще один короткий разговор, после которого Ровена вздохнула и хмуро посмотрела на Гермиону. Наконец она кивнула Хельге (которая выглядела очень довольной), щелкнула пальцами, и в ее руке появилась ее знаменитая диадема.

Глаза Гермионы снова расширились, и она тихо ахнула, увидев ее целой и невредимой. Когда диадему осторожно надели ей на голову, на ее глаза навернулись слезы. Ровена одарила ее строгим взглядом, который словно кричал «Возьми себя в руки немедленно», и начала говорить. Гермиона почувствовала, как ее пронзил толчок силы. На мгновение у нее усилилась головная боль и закружилась голова, но через несколько минут непрекращающегося потока речи, слова Ровены начали складываться в фразы, которые она могла понять – сначала обрывки, а затем и целые предложения, пока ей не показалось, что она говорит на современном английском.

Узнав на лице Гермионы проблеск понимания, Ровена сказала:

– Этого должно хватить, – и сняла диадему с головы Гермионы, щелчком пальцев вернув ее на прежнее место, где бы оно ни было.

– Я вас понимаю! – сказала Гермиона, хотя ее слова и прозвучали со странным акцентом.

Изогнув бровь в знак неодобрения столь очевидного умозаключения, женщина ответила:

– Ну конечно же, понимаете. В этом и был весь смысл заклинания.

– Я никогда не слышала о заклинании, которое могло бы связывать языки во времени, а не в пространстве, и переводить мгновенно, как сейчас. Его действие останется постоянным?

Неодобрение на лице Ровены немного ослабло.

– Это зависит от того, будете ли вы продолжать так говорить. Навык, который не используется, быстро забывается.

– Потрясающе. Значит, сейчас я не говорю на версии английского из моего времени, но для меня он звучит так, будто я просто говорю с необычным акцентом? Что произойдет, если я попытаюсь говорить так, как говорила бы у себя... дома? Наверное, это глупый вопрос. Мне просто придется немного поэкспериментировать.

Хельга вмешалась, чтобы перевести разговор в более практическое русло, пока Ровену с Гермионой не смыло в экспериментальном направлении.

– Вы слышите и говорите на языке этого времени и места. Когда вы вернетесь в свое время, ваш язык тоже должен будет вернуться к прежнему звучанию. Однако, я полагаю, что в данный момент у нас есть более важные темы для обсуждения.

Животрепещущая катастрофа, как удар кувалды, снова оказалась в центре внимания. Гермиона кивнула и, почти вибрируя от напряжения, подалась вперед.

– Вы правы. Мне нужна ваша помощь.

Флер

– …Нет, нет, нет, нет, нет, этого не может быть… – ее шокированный от ужаса взгляд встретился с обеспокоенными глазами женщины. – Я потерялась где-то во времени и не знаю, как вернуться назад. Моя мама никогда не узнает, что со мной случилось. Моя сестра… – Флер закрыла рот обеими руками и в панике подняла лицо к небу, пытаясь сдержать подступающие слезы. Единорог, ощутив ее боль, вытянул нос и, оттолкнув ее руки, мягко ткнулся ей в щеку. Она слабо улыбнулась в ответ на его доброту и погладила его бархатные щеки, пока он не отошел от нее и не вернулся к пастьбе. Она повернулась лицом к вейле-воительнице и отчаянно попыталась вспомнить хоть что-нибудь из уроков истории или сказаний, которые слышала в детстве. Она немного говорила на языке вейл, но, по-видимому, слова и их произношение здесь сильно отличались, и помимо этого она не могла вспомнить ни одной полезной фразы, чтобы как-то объяснить эту ситуацию. Женщина заговорила, и в ее словах слышались сочувствие и ободрение. Утопая в пучине отчаяния и безысходности, Флер ничего ей не ответила, только первая слезинка скатилась по ее щеке. Она стиснула зубы и вытерла ее тыльной стороной ладони. Но затем скатилась вторая слезинка, а за ней и третья, а потом и четвертая.

Увидев это, вейла отступила на шаг, сложила за спиной крылья и закрыла глаза. Плавнее и быстрее, чем Флер когда-либо видела, она приняла человеческий облик. Как только в ее коже растворилось последнее перышко, она открыла глаза и приблизилась к Флер, касаясь рукой ее плеча и заглядывая ей в глаза.

Флер шмыгнула носом и почувствовала, как по ее щеке покатилась еще одна слеза. Вейла прислонила копье к сгибу своего плеча и нежно смахнула слезы Флер. И хотя перед ней был совершенно незнакомый человек, это движение показалось ей очень близким. Она вспомнила, как много раз ее мама и бабушка делали то же самое. В тот момент, когда в ее сознании промелькнули страх и тревога за то, что она больше никогда не увидит своих любимых, ее плечи поникли, а лицо склонилось вниз, искажаясь от горя разлуки. По щекам покатились безудержные слезы.

Вейла положила копье к своим ногам, шагнула вперед и подушечками пальцев приподняла подбородок Флер. Флер шмыгнула носом и посмотрела ей в глаза. С выражением полного сочувствия вейла вытерла ее слезы, а затем, к ее удивлению, раскрыла руки и сделала жест, который был для Флер так же привычен, как и дыхание. В этом простом движении она увидела отражение своей бабушки, матери, сестры, многочисленных тетушек и кузин. Она шагнула в ее объятия и закрыла глаза, принимая предложенное ей утешение. Когда длинные мускулистые руки обхватили и стали держать ее так нежно, как держат новорожденных, она почувствовала прикосновение вейловской магии. Искренняя доброта и безвозмездность этого поступка были почти что ошеломляющими, и, принимая этот дар, Флер обняла женщину в ответ.

Объятия длились гораздо дольше, чем она ожидала, но она не могла заставить себя разорвать этот контакт и через несколько минут совсем перестала думать о том, когда они могут закончиться. Это было одно из тех объятий, которое рассказывало о миллионе вещей без единого звука, без слов. На нем не было таймера, а по языку тела было невозможно догадаться, что оно длится уже слишком долго. В нем не было никаких ожиданий, только переживаемое вместе мгновение единения и любви.

Как только ее дыхание выровнялось и в ней больше не осталось слез, Флер почувствовала себя немного лучше, хоть и очень вымотано. Заметив ее вновь обретенное спокойствие, вейла расслабила руки и положила ладони на плечи Флер. Она еще раз смахнула слезы с ее лица, а потом подняла копье. Криво улыбнувшись, она махнула головой в сторону деревьев, жестом приглашая Флер следовать за ней.

Не имея другого выхода, Флер поступила именно так, хотя, сделав несколько шагов вперед, она вдруг обернулась к единорогу, который с довольным видом щипал траву.

– Merci, mon ami.

После этого она поспешила догнать женщину, пока та окончательно не скрылась в лесу. Они шли в тишине, и Флер попыталась собраться с мыслями. Она решила, что на данный момент ее главной задачей было найти Гермиону, хотя она даже не была уверена, что Гермиона сама поняла, что прихватила с собой случайного пассажира. Она молилась, чтобы расстояние между ними можно было преодолеть до того, как Гермиона оставит ее позади. От этих мрачных мыслей ее отвлекли легкий толчок в плечо и предложенная ей горсть грецких орехов. Она с благодарностью приняла их и начала есть.

Через несколько часов ходьбы в лесу стало темнее. То ли от заходящего солнца, то ли из-за более густой листвы, то ли и от того, и от другого вместе – Флер не знала. В чем она была уверена, так это в том, что теперь они шли по протоптанной тропинке, и она могла слышать доносящиеся спереди звуки деревни. Когда они начали проходить мимо людей, женщин и детей разного возраста, все из них уставились на нее, прекратив свои занятия, и Флер решила держаться поближе к своей проводнице. Но не особенно возражала, поскольку и сама откровенно пялилась на все вокруг. Ее проводница изредка приветствовала проходящих мимо людей жестами, но сохраняла молчание. Она вела Флер через маленькую деревню, состоящую из каплевидных строений коричневого и зеленого цвета, украшенных сложными белыми узорами. Флер заметила, что они были построены как на земле, так и на верхушках деревьев. Вокруг них начались оживленные разговоры, и к тому времени, как они добрались до самого большого, центрального строения, вокруг них собралась уже приличная толпа.

Ее проводница проигнорировала их всех и продолжила свой путь внутрь самого большого каплевидного здания, останавливаясь только перед изысканно одетой женщиной, стоявшей прямо перед дверью. Она тихо переговорила с женщиной, которая явно была здесь главной, время от времени делая жесты в сторону Флер. Она предположила примерный смысл ее слов: «Эта потеряшка на половину вейла, но не говорит на нашем языке, так что мы не можем спросить у нее, что случилось. А еще она ранена и на грани нервного срыва».

Флер ждала, пока к ней обратится главная женщина, и когда этот момент наконец настал, выпрямилась во весь рост и подняла подбородок. Женщина улыбнулась ее попытке проявить браваду и потянулась к ее руке. Она поднесла ее к своему лицу и почти в точности повторила действия воительницы. За исключением того, что, чтобы открыть рану Флер, она использовала маленький ножик, а не коготь. Она стояла так близко, что Флер пришлось задрать голову, чтобы увидеть ее лицо. Все еще чувствуя вкус крови на языке, женщина задала Флер вопрос.

– Простите, я не понимаю.

Женщина долго смотрела на нее, а потом, казалось, пришла к какому-то решению. Она дотронулась сначала до своих губ, а потом и до губ Флер. Это прикосновение вызвало легкое удивление, но оно не могло сравниться с тем, что произошло дальше. Женщина подошла еще ближе и наклонилась к ней так, что их губы оказались друг от друга на расстоянии вдоха. Она слегка отстранилась и на мгновение посмотрела Флер в глаза. Затем на ее губы. Затем снова в глаза. И приподняла бровь. Вопрос был ясен, и Флер на ум пришли старые сказки, которые давным-давно рассказывала ей на ночь бабушка. Она поняла, что ей предлагают необычный подарок, хотя предположения о том, что он из себя представляет, всегда были разные. Она кивнула. К ее лицу поднялись руки и нежно обхватили его. Их губы встретились, и Флер закрыла глаза. Она почувствовала, как вокруг них танцуют мягкие вихри вейловской магии, и попыталась плавно ослабить жесткий контроль, под которым она держала свои чары. Как только это произошло, магия начала играть новыми красками, а их губы продолжили свой радостный ритуал. Вскоре женщина нежно облизала нижнюю губу Флер, и ее губы приоткрылись. Их языки встретились, магия вокруг них закружилась еще быстрее, и Флер поняла, что чувствует вкус крови. Резко разорвав поцелуй, она высвободилась из объятий женщины и прикоснулась пальцами к своим все еще покалывающим губам.

– Что ты только что сделала?

Женщина улыбнулась, выглядя вполне довольной результатом заклинания.

– Ты одна из нас, Птенчик. Я открыла тебе воспоминания твоей крови.

Услышав речь, которую она действительно могла понять, Флер была слишком ошеломлена, чтобы что-то ответить. В ее голове быстро пронеслась череда мыслей и эмоций. Шок, замешательство, облегчение, радость и, наконец, целеустремленность.

– Мне нужна помощь.

– Уж это-то ясно. Меня зовут Арда, я праматерь этого клана. Подойди, посиди со мной немного и передохни. Если ты не против, Онвин попросила разрешения остаться с тобой, - она указала на вейлу, которая все это время ее сопровождала.

– Ох, конечно, – она повернулась к Онвин и коснулась ее руки. – Спасибо тебе за твою доброту и за то, что привела меня сюда.

Онвин кивнула и в том же ободряющем жесте, что и раньше, положила руку на плечо Флер.

– Конечно, маленькая сестра.

Флер не знала, что на это ответить, особенно когда Арда удивленно подняла бровь и посмотрела на Онвин. Она последовала за ними внутрь и увидела, что комната представляет собой очень большой круг с открытым очагом в центре. Дым от него поднимался высоко над головой к верхушке «капли». Справа от дверного проема находились полки со свитками и различными предметами, аккуратными рядами уложенными в ящики. Слева стояла пара больших сундуков и оружейная стойка с такими же копьями, как и у Онвин, только они выглядели скорее церемониальными и декоративными, чем практичными. Сзади, по другую сторону от очага, на полу лежали разноцветные ковры и подушки, занимающие больше половины свободного пространства комнаты. Они выглядели достаточно просторными, чтобы в них могла удобно расположиться довольно большая группа людей.

Арда подвела их к лежанке, и они вместе сели на подушки.

– Каково твое имя? – спросила она, открывая корзинку и выкладывая еду на широкое деревянное блюдо, которое она поставила между ними.

– Флер.

Она взяла четвертинку яблока и небольшой кусочек сыра и принялась есть.

– Флер, – произнесла она, словно пробуя это слово на вкус. – Ты участвовала в битве, – она указала жестом на грязную, рваную и заляпанную кровью одежду Флер, – но не носишь доспехов. Онвин говорит мне, что у тебя есть колдовская палка.

Точно, как старшая сестра, Онвин бросила на Флер суровый взгляд. Не будучи одной из тех, кого можно легко заставить чувствовать себя виноватой, Флер вызывающе подняла подбородок.

– Да, я квалифицированная ведьма, и да, я участвовала в битве, прежде чем оказаться здесь. Где я? Я даже не знаю, в какой я стране.

Если этот вопрос и показался женщинам странным, они не подали виду.

– Смотря кого спросить. Раньше ее называли Каледонией, а теперь чаще Альбой или Шотией.

– Шотия? Как Шотландия? – это было многообещающе, – Вы знаете о школе магии, которая называется Хогвартс? Она находится где-то в этих землях. Если это поможет, рядом с ней есть деревня, озеро и очень большой лес.

Женщины переглянулись, и она поняла, что сказала что-то не то.

– Что?

– Мы знаем об этой школе и избегаем ее, как стараемся избегать и всех людей, – просто ответила Онвин.

– Между вами и резидентами школы были проблемы?

На этот раз ответила Арда.

– Ничего конкретного. Ты сама вейла, но обучалась у них. Ты должна знать, что случается, когда они сталкиваются с твоей магией.

Флер тут же вспомнились отвисшие челюсти и слюнявые рты.

– Я знаю. Тем не менее, мне нужно отыскать эту школу, чтобы найти человека, который меня сюда отправил. Возможно, так я смогу вернуться домой.

– И где твой дом?

Флер задумалась, как лучше ответить на этот вопрос.

– Проблема не в том, где. Проблема в том, когда. Я случайно попала сюда из будущего, и женщина, которая могла бы вернуть меня домой, скорее всего, учится в этой школе или пытается туда попасть. По крайней мере, я на это надеюсь.

Арда кивнула, и Онвин спросила:

– Ты была ранена в результате этого происшествия или в битве, в которой ты сражалась?

– И то, и другое, скорее всего.

Онвин придвинула к Флер блюдо с едой и чашку с бледно-золотистой жидкостью, которая оказалась сухим яблочным сидром.

– Сегодня ты поешь и отдохнешь. Завтра мы полетаем, и я покажу тебе школу.

– Я… Но я не умею летать.

– Не умеешь? – растерялась Онвин. – Но ты ведь совершеннолетняя, разве нет?

– Да, но я только на четверть вейла, я не могу летать.

Онвин в замешательстве посмотрела на Арду, а затем снова на Флер.

– Ты – вейла. Разве там, откуда ты родом, вас не учат находить крылья? – заявила она.

– У меня нет крыльев!

Онвин открыла рот, чтобы возразить, но Арда подняла руки, призывая ее к молчанию.

– Отложим этот разговор на утро. А пока, ешь и отдыхай, – она улыбнулась Флер. – Скоро мы покажем тебе, как отыскать крылья.