Принимаю душ, меняю постельное белье. Я дала себе волю поспать часик прежде, чем снова вернуться к необходимым делам. Домашнее задание никто не отменял, и навряд ли недавний акт дефлорации окажется убедительной причиной для Чабаширы не снимать классные очки.

То, что произошло между нами… Я прокручиваю в голове снова и снова, давая неоднозначную оценку своим поступкам. Барьер между чувствами и здравым смыслом — удастся ли построить его заново? И так ли мне это надо?

Я путаюсь в собственных сожалениях. После секса с Киётакой мы немного отдохнули, отходя от новых впечатлений и удовольствия, оделись и распрощались на дружелюбной ноте. Рассудок уже успел вернуться ко мне, что заставило перед прощанием заявить:

— Ты ведь понимаешь, что все это останется нашей тайной.

Конечно, он понял и без моего предупреждения. Очевидно, что в противном случае я встряну, а он — встрянет еще сильнее. И все же нельзя было ему позволить сказать такое первым — ведь он сказал бы неправильно, прямолинейно и бездушно, отчего мое сердце могло разбиться.

Я люблю его.

Люблю — и настолько сильно, что какое-то странное чутье не позволяет допустить ошибку, как бы сильно я ни потеряла голову.

Я хочу с тобой полноценные отношения.

Если я скажу это — я все разрушу.

Глупая Сузуне отлично отыграла свою роль и под бурные аплодисменты была прогнана со сцены.

Прагматичная Хорикита, со всеми привилегиями здравого смысла, не может заглушить ее бредни о настоящей близости тел и душ.

Я видела его улыбку.

* * *

Дни идут, и основные выводы давно уже сделаны.

Я сижу на уроке, без труда концентрируясь на учебном материале, Киётака — наверное, тоже. Хотя этому гению вообще не нужно учиться: судя по всему, он освоил школьную программу давным-давно — и я смирилась, что о причинах я пока еще могу лишь догадываться.

На переменах мы так же перекидываемся репликами об учебе и подозрениями насчет спецэкзаменов. После уроков — идем кто куда.

То, что между нами было, не оставило никаких следов, которые общество могло бы заметить. Но атмосфера между нами основательно изменилась.

Я больше не слежу за Киётакой, на Каруизаву мне вновь наплевать. Но главное — мой взгляд, что обращен к нему во время разговоров наедине, сдает с потрохами, насколько серьезны последствия нашего первого секса. Ведь этот взгляд, не затыкаясь, кричит:

«Все, что между нами было, навсегда в моей памяти».

«Я охренеть как в тебя влюблена».

И:

«Мы должны повторить».

В глазах Киётаки же — по-прежнему многозначительное «ничего». Но я верю своей интуиции. Она указывает на причину, по которой он прокололся. Очевидную, глупую, но очень серьезную причину.

Теперь между нами есть слишком интимный секрет, который мы никому не расскажем. Который он сразу вспомнит, вновь опровергнув чьи-то предположения или же став невольным слушателем непристойных разговоров парней. И пусть Киётака сохранит невозмутимость в лице, лед в его сердце даст новую микротрещину. Я поставила на нем невидимую, но очень значимую метку, которую не стереть никаким будущим отношениям.

Кукловод не обрежет нити, связавшие нашу общую тайну. Маленькую тайну, способную загнать его в большую ловушку.

Программное обеспечение обновлено.

Механизм перезапущен.