Старый путь для побега из Пурпурного замка вёл к тайной графской бухточке. Йенс знал его наизусть: каждую трещинку на стене, каждый камешек под ногами, каждую ступеньку. Спустившись по винтовой лестнице, он отворил ржавую калитку, откуда в лицо пахнуло резким прохладным бризом. До ушей донёсся родной сердцу прибой. Волны, сталкиваясь с рифами, разбивались в пену, шипели. Над головой одиноко кричала чайка. В груди на мгновенье сдавило, а голова будто надулась от напряжения. Всё-таки стоило спускаться помедленнее, но… Йенсу не терпелось сбежать прежде, чем Вильям придёт его будить.

Будучи старшим сыном Пурпурной графини, Йенс должен был унаследовать её титул и земли, однако плохое здоровье: слабое сердце и почти слепые глаза, навсегда отрезали юношу от этого бремени. К счастью у его матери был ещё один сын — здоровый и амбициозный Свенд Кристофер Элвудсон. Этот заносчивый и избалованный ребёнок не знал жалости к своему старшему брату. Ставил подножки, бросался едой за ужином, срывал уроки. В двух словах, Свенд был невыносим, а бедная гувернантка всё никак не могла найти на него управы.

Единственное место, где Йенс мог бы отдохнуть от извечных его издёвок, причитаний матери, квохтанья прислуги, носящихся с ним, как с тухлым яйцом, была вот эта тайная бухточка. Здесь он сидел на берегу во время отлива, позволяя ледяным волнам ласково лизать его за ступни. Зарывался пальцами в песок, щупал гладкие камни. Правда однажды он таким образом перепутал камень с панцирем мелкого краба, и тот намертво вцепился парню в кисть. Если бы не подоспевший Вильям, то Йенс мог остаться без большого пальца.

Сегодня погода была ясной. Он это понял по обилию света, бьющему в почти слепые глаза. Видел Йенс всё очень расплывчато. Не мог угадать очертаний даже ближайшего к себе рифа. А как солнце зайдёт — так вообще ничего не видел. Ориентировался исключительно наощупь и на звук. Но это его не огорчало. Наоборот. С тех пор, как зрение его покинуло десять лет назад, все остальные чувства обострились. В какой-то момент Йенсу открылось, что он ощущает музыку куда глубже окружающих, а по дуновению ветра мог уверенно предсказать погоду.

Чего он не знал, так это того, что уже продолжительное время за ним кто-то наблюдает. Каждый день, когда юный виконт приходил сюда на рассвете, кто-то взбирался на отдалённый риф, и любопытно разглядывал его.

***

Возвращаясь мыслями на три недели назад, молодой Яман Ясон, единственный сын королевы Яуи, перебирал по кусочкам все воспоминания, приведшие его на этот риф.

На глубине не досягаемой простым смертным тысячи лет назад раскинулось русалочье царство. Атала. У этих неземных существ, живущих столетиями, длань неумолимого рока сжимает их судьбы всё туже с каждым поколением. Вначале чистокровные мальчики рождались один на десять девочек. Потом на сотню. Ныне же… на тысячу. В конечном итоге Кхотский Змий Охау велел своим жёнам подниматься на поверхность, дабы обращать смертных мужей в себе подобных. От того со временем родилась традиция — русалкам-мужчинам иметь по несколько жён: одну-воительницу, вторую-охотницу, третью-ремесленницу, четвёртую-наложницу и так далее. При всём при этом в Атале сохраняется матриархат. Царица Нау передала бразды правления над королевством своей дочери Яуи, а та в свою очередь подготавливала на эту роль свою старшую дочь, сестру Ясона — Анэе.

Мужчины в русалочьем обществе были не больше чем «дарителями семени», из чего частенько поднимались конфликты. Лишь благодаря мудрости и расчётливости Яуи, за всё время её правления так ни разу и не поднялось восстания. Самых буйных ждало изгнание, а самых хитрых — смерть. Царица Аталы не церемонилась.

Возвращаясь к насущному. Три недели назад принц Яман справлял свой сто тридцатый день рождения. До более круглой даты ещё двадцать лет, но всё-таки. Сто тридцать! Это вам не жалкие семьдесят с натяжкой, которые могут прожить простые смертные. Кутили всю ночь напролёт в затопленном корабле, где собиралась вся молодёжь. «Кармен», так называлось это судно, хранило в трюме пятьдесят с лишним бочек отменного кьянти с ромом. Пить под водой, конечно, казалось затруднительной задачей, однако при помощи изобретательной магии Анор, (синеволосых русалок талантливых в манипулировании водой), пойло, изымаемое из бочек, не смешивалось с океаном, а текло прямиком в жадные рты кутил.

— Сураночка, ну давай! Пожалуйста-а-а! — нараспев просил он у своей синеволосой подруги.

— Если жрицы узнают, чем ты тут занимался, или что ещё хуже, что я помогала тебе, то нас обоих высекут китовым усом! — шикнула она.

— Ну Сурана! Ну день рожденье же!

— Ты говорил это и в прошлом году, Ясон.

— Ты гавалил эта и в плослом гаду, Ясон, — передразнивал он её. — Хватит трястись как водоросли в шторм! Давай пить! Ничего нам не будет. Я как-никак единственный сын царицы.

— Тебе, может и не будет, а вот с меня снимут последнюю чешую!

— Ну Сураночка… — скривив премилую мордаху, Ясон уставился в её поразительную синеву глаз. Сурана сдалась, и в следующий миг наколдовала три пузыря бурого рома.

«Кармен» была лишь немногим моложе принца. Доски все уже почти сгнили, обросли мхом, на коих пиршествовали моллюски. Ими празднующие русалки и закусывали. Ром и мидии, что может быть лучше? Разве что добавить к ним безудержные русалочьи пляски. Девы из племени Миой, общающиеся исключительно пением, сплели из голосов чарующую музыку. Под весёлые мотивы Ясон подхватил подругу и закружил её. На их радость к ним присоединились полосатые дельфины, зазывающие поиграть в «перехвати водоросль». А потом они всей своей пьяной гурьбой отправились на охоту. Естественно у затуманенных кьянти голов это получилось не слишком эффективно. Всю работу пришлось взять на себя дельфинам. Зато повеселились.

 Стоило Яману принять лишний пузырь рома, как тело захмелело, унесло разум в дальние воды фентезиса. Следующее что он помнил — это свинцовая голова и ломка по всему телу. Он лежал в своей ямке, укрытый морской травой. Звон трещал в ушах резкими импульсами, как веточки молний, проникающий то и дело размеренным ритмом. От перламутрового хвоста в разных местах оторвались чешуйки, появились царапины на широком плавнике. В длинных волнистых волосах цвета мутной бирюзы запутались стебли макроцистиса.

— Подъём, Ваше Высочество, — раздался знакомый мужской баритон. То был его друг и учитель костарианского — Отис. Его обратили пятьдесят с лишним лет назад, и приняли в клан Эпои — местных учёных и философов.

Отис, как и было принято в русалочьем обществе, имел нескольких жён из разных племён. Что не помешало ему пробиться по социальной лестнице и заполучить должность преподавателя человечьих языков. Королева Яуи очень ценила его вклад в развитие образования у юных русалок. Он умело жонглировал словами, не брезгуя обращаться к популярному у молодёжи жаргону, чем заслужил симпатию как среди детей, так и среди родителей.

— Во имя щедрости океана! Погляжу сегодня встало не только солнце. И как это у такой пропойцы как вы, всё ещё функционирует главное мужское достоинство?

— Может потому оно и главное? Порой меня тенет думать не той… головкой.

Отис разразился заливистым смехом. Хватаясь за живот, он уселся рядом, после чего протянул юному принцу корзинку с завтраком. Тут тебе и рачки, и кальмары, и завёрнутая в галеты икра сардины. Яман набросился на еду с акульим аппетитом.

— Долгая ночка, да? Хорошо повеселились?

— Не помню, как до дома доплыл. Я успел что-то натворить?

На этой ноте в его норе появилась рассерженная Сурана. Уперев руки в бока, она не упустила возможности высказать все свои упрёки:

— Ты, планктоновая башка, вчера выкрал касатку Анэи! Самой Анэи, Ясон!

— Не шутишь? — удивился Отис, чьи карие глаза округлились в страхе.

— По мне видно? Ясное дело, что Мими лягалась и билась, пытаясь сбросить этого болвана! О чём ты думал, Ясон?

— У-у-уф, а можно потише? Я вообще ничего не помню после игр с дельфинами.

— Это не освобождает тебя от ответственности! Царица в ярости! Она послала меня за тобой.

— Чую кому-то достанется по самое не балуй, — заметил Отис. — Рекомендую привести себя в порядок, Ваше Высочество, а то вы выглядите как расплющенная рыба-капля.

— И чувствую себя так же, — прокряхтел принц.

Яман кое-как поднялся, дабы полюбоваться собой в мутном зеркале. Он всё ещё надеялся когда-нибудь увидеть на своём лице растущую щетину, как у обращённых мужчин, но увы, и сегодня на него глядело идеально гладкое лицо. Глаза, доставшиеся ему от матери, стреляли хищным змеиным взглядом стрельчатых зрачков. Длинные бирюзовые ресницы обрамляли их, а выразительные брови складывали хмурые морщинки. Щёки прохудились, раскрывая рельефные скулы. Поджал и без того узкие губы делая их простой линией на лице. Совсем как змея. Клыков только не хватает. Локоны волнистых длинных волос таинственно колыхались на едва заметном течении воды. Мать часто говорила ему: «Наши волосы — это дар Отца-Океана. Никогда не стриги их, иначе опозоришь весь русалочий род». Волосы — это вообще отдельная тема. Анор придают им сакральную важность, мол в них русалочья сила. Эпои же настаивают на более научном подходе и связи волос с манными протоками в организме. В одном их мнения сходятся: чем длиннее волосы, тем могущественнее русалка. У него они выросли до самых бёдер. Яман ещё вспомнил, как в детстве ему одна из мачех рассказывала легенду об их далёкой прародительнице с волосами длинными, как воды Диаваль — крупнейшей реки на всём континенте. Из этих локонов по легенде и выросли макроцистисы — величественные водоросли образующие морские леса.

Собравшись с мыслями, Ясон надел на себя облегающую жилетку из телячьей шкуры, повязал шелковый кушак, да наручи нацепил. Его ожидал нелёгкий разговор с матушкой.

В сопровождении Сураны он приплыл в Коралловый дворец, мерцающий флуоресцирующими водорослями и обильно облепленный хищными актиниями. Яуи восседала на своём коралловом троне, держа в руках символ власти — трезубец. Одного её холодного взгляда янтарных глаз со стрельчатыми зрачками хватало, дабы по телу прошла рябь мурашек. Непреклонная, господствующая, доминирующая надо всеми остальными — Царица русалочьего королевства. Яуи — прекрасная и в то же время вселяющая ужас.

— Добро утро, — непринуждённо поприветствовал её сын.

— От чего оно может быть добрым, коль новости ты принёс безрадостные? — едко процедила та сквозь зубы. — Я думала в твоей голове есть хоть капля мозгов, но там всё по-прежнему властвует вакуум!

— Прости, перепил вчера, с кем не бывает? — пожал он плечами, чем ещё сильнее рассердил мать.

— Ты действительно не понимаешь причину моей злости? Или в дурака играешь? Вчера здесь во дворце в твою честь проводились празднества, а ты не явился! Я велела тебе присутствовать! Ты — ослушался.

Ясон тут же наигранно стукнул себя по лбу.

— Ой, то-очно! Я совсем забыл об этом. Ну прости-и-и меня!

— Простить? Это не первая твоя выходка, Яман! Далеко не первая. Сколько лет я закрывала на это глаза? Сколько раз позволяла тебе творить что вздумается, считая тебя ещё ребёнком? Всё! С этим покончено.

— Матушка? — не веря в её намерения, Ясон с надеждой взглянул ей в глаза, но там — холод. Никакой больше ярости. И это внушало куда больший страх, чем все её крики. Спокойным стальным голосом Царица огласила:

— Отныне либо ты будешь делать так как Я скажу, либо… либо тобой займётся Охау.

Имя Кхотского Змия ударилось клином в грудь. На секунду Ясону стало даже нечем дышать, а сердце и без того хладнокровное биться перестало совсем. Его отец, то самое чудовище, решающее судьбы в масштабах целого народа, если был призван решить одну… жалости не стоило ждать. От слова «совсем» не стоило.

— На следующей неделе занимаются смотрины, — продолжила Яуи. — На них ты изберёшь себе пять жён. Остальных я подберу тебе сама.

— Что? Но я же… я же…

— Довольно, Яман! Я своё слово сказала. Сурана, приглядывай за ним. Вытворит что — с тебя спрошу.

— Да, Моя Королева, — глубоко поклонившись, отозвалась его подруга.

— Это ещё не конец! Я ещё оспорю твой приказ, матушка! — смело заявив это, принц развернулся и уплыл на всей скорости из дворца.

Сурана последовала за ним, всё силясь нагнать. Только её хвост не был таким же мощным как у Ясона. Синий, среднего размера, с раздвоенным плавником. Не то что у некоторых. Вот к примеру, у представительниц Окт’а Ро — пёстрые, яркие, с массой плавников и отростков. Ей было немного обидно, что она не обладает такой красотой.

Сонай Сурана родилась у мелкой жрицы в храме, и судьба её с рождения была сопряжена с Храмом Отца-Океана. Она упорно училась, тренировала водную магию, посещала еженедельные проповеди в зиккурате, но в свои девяносто с лишним добилась лишь половины того, на что надеялась. Её посвятили в придворные жрицы и приставили наставлять этого придурка, глухого к слову Океана. Так сложилось, что с течением времени Яман стал ей добрым другом, пускай суетливым, дурашливым, постоянно кликающим на себя массу проблем. Годы, проведённые вместе, стали одними из самых счастливых в её жизни. К примеру, взять хоть событие прошлогодней кормёжки буревестников. Птицы эти прилетают раз в год на нерест сардины, садятся прямо на воду и ждут, когда киты и акулы загонят рыбу поближе к поверхности. Затем ныряют и присоединяются к пиршеству. Ловят сардину прямо под водой. Ясон решил победокурить слегка: достал связку водорослей, ловил птиц, привязывал их за лапки и отпускал. Буревестники сразу же улетали в небеса, а он их удерживал, как воздушных змеев. Бедняжки обделывались от страха, а Сурана как обычно ругала его, требуя прекратить.

Яман принадлежит к царскому племени Венос. Правда, по скромному мнению, его подруги, он был совершенно не похож на их представителей. Внешность — да, без сомнения их: змеиные глаза, длинный перламутровый обтекаемый хвост, переливающиеся плавники на руках и на спине. Но что касается характера, то Ясон явно уплыл куда-то далеко в сторону. Венос славятся своей выдержкой, стойкостью и твёрдостью. Они властолюбивы, амбициозны, редко проигрывают в спорах. Ясон же совершенно с головой не дружит, часто увиливает от ответственности, чуть что надевает маску дурака. И шутит. О как Сурана ненавидела его глупые шутки! До скрежета зубов.

В конце концов она догнала его, ибо прекрасно знала куда уплывает расстроенный принц: к коралловому саду полюбоваться на игру солнечных лучей. Он лежал там, прислонившись спиной к кораллам. Вокруг него лениво наворачивали круги полосатые кардиналы и мелкие жёлтые их собратья. Стоял полдень. Поверхность чарующе рябила, подзывала к себе. Сонай подплыла ближе, заслонила солнце, заставив Ямана посмотреть на себя.

— Это рано или поздно должно было случиться, — апатично признал принц. — Я просто не рассчитывал, что так скоро.

— Но ты же в курсе куда течёт время? Только вперёд. Никогда назад.

— И чем дольше живёшь, тем оно быстрее…

— Всё что ни случается — всё к лучшему. Вот женишься ты, а меня повысят до храмовой жрицы. Сотня лет другая, и я дослужусь до Верховной.

— Теперь чувствую себя перешейком. Все, кому не лень проплывают через меня ради своих целей. Спасибо, Сурана. Ты как всегда умеешь поднять мне настроение.

— Я не это имела ввиду! Ты знаешь, что от судьбы не уплыть. Мог бы найти в этом что-то хорошее, а не выть китовые песни.

— Ну почему меня в этом огромном океане никто не может понять?! Не хочу я жениться! Не для меня это! — вдруг раскричавшись, Яман попытался драматично уплыть, но к несчастью зацепился плавником за коралл.

— Ой бедняжка. Обречённый каждодневно проводить в окружении писаных красавиц. Какая трагичная судьба! И почему ты такой изопод? Многие бы убили за то, чтобы оказаться на твоём месте.

— Ну так встань на моё место! Вперёд! Поглядел бы я на то, как ты управишься с вечно жалующимися жёнами, требующими внимания! Думаешь это сказка иметь нескольких нелюбимых женщин? Ответственность за их пропитание, за потомство, за все хотелки! Разбираться в их ссорах, миришь одних, как спорят уже другие. Вечная рутина и суета – вот что это такое!

Сурана мгновенно закрыла рот в изумлении. Нет, теперь всё видно по глазам. Он точно Венос. Всё понимает. Всё знает. Оттого и не хочет влезать во всю эту канитель. Наверное, родись он женщиной, то мыслил бы по-другому. Однако судьба-злодейка решила по-своему.

— Ты ноешь потому, что не хочешь расставаться с детством, Ясон! Но тебе уже сто тридцать. Пора бы перестать быть таким осьминожьим щупальцем, и принять правду такой, какая она есть! — на её выпады принц лишь качал головой, и попытался вновь поскорее уплыть от этого разговора. Вслед ему доносились неприятные слова Сураны: — Все мы чем-то жертвуем, когда взрослеем! Тебе бы стоило радоваться, ведь твоя жертва не так уж и велика… как моя…

***

Расстроенный Ясон поплыл туда, где его настроение всегда поднималось. К выдрам! Каланы — это гибкие, грациозные, но что наиболее важно, самые милые создания моря. С чёрными глазками, упругими носиками, блестящей шёрсткой, и коротенькими передними лапками. Обитают в прохладных северных регионах Кхотского бассейна близ диких островов. С пустыми руками соваться к ним не стоит, как-никак, выдры — это хищники. Они обожают морских ежей, без труда раскалывают раковины мидий, но самый их излюбленный деликатес — это осьминоги.

Яман приплыл к ним с угощениями, и те за каких-то двадцать минут расправились с едой. Потом они дружно ныряли, плавали, и играли друг с другом. Малыши, едва отошедшие от материнского брюха, с любопытством окружили русала, смешно фыркая и кувыркаясь в воде. Невозможно не умилиться. Правда, если потянуться к ним за объятьями, то разъярённые самки могли тут же наброситься и расцарапать лицо. Но за лапку подержаться никто не запрещал.

— Вот было бы здорово завести одного из вас к себе в фамильяры. Эх, но увы, глубоководная жизнь не для вас, мои милашки. Ути-пути, кто тут у нас самый красивый? Кто? — воркуя над малышами, Яман потискал их за пушистые щёчки, а те чуть не куснули его за это.

Их идиллия могла бы продлиться до самого вечера, если бы не одно происшествие: на горизонте Ясон заметил какое-то тёмное пятно. Оно медленно проплывало по спокойным водам Кхотского бассейна. Принц прищурившись понял, что им оказалось пиратское судно, принадлежащее островному королевству Ихефрун. По рассказам обращённых мужчин, Ихефрун населён человекоподобными ящерами — тритонами. Часть из них обращена Доменией в рабство, часть же промышляет морским пиратством, браконьерством и контрабандой.

Удивлённый их появлением Яман решил подплыть ближе. Плавал он довольно быстро, плюс сумел поймать морское течение, рассекающее Кхотский бассейн вдоль и поперёк. Но не успел он проделать и половины пути, как внезапно из глубин на корабль напало исполинское существо: длинный с чёрной чешуёй, пастью размером не уступающей этому кораблю — Кхотский Змий Охау. Его отец. С тревогой, но одновременно и с восхищением, принцу представилась возможность наблюдать за тем, как Змий жестоко расправляется с пиратами. Его гибкое обтекаемое тело обвилось вокруг судна, а затем сдавило со всей силы. Тритоны кричали, предавались панике, некоторым удалось взобраться на обломки, но и их безжалостный монстр топил, обрушивая свой длинный хвост. Рядом волны рассекали всадницы — жёны Охау, среди которых была и его мать. Они подплывали к выжившим, добивали их, а тела скармливали касаткам.

От столь кровожадного зрелища к горлу подступил ком. Ещё пару минут назад целый корабль вместе с экипажем ныне представляли из себя рассыпанные по алым водам обломки с растерзанными в клочья трупами. «Никто не смеет плавать по нашему царству без разрешения», звучал стальной голос Яуи в голове принца. Он часто задумывался о том, правильное ли это решение? В древние времена, когда небеса рассекали драконы, люди были чем-то вроде букашек под их лапами. Незначимыми пустышками. Но когда они взбунтовались, и даже эльфы подняли восстание, начались грабежи, убийства, хаос. Щедрые моря оскудели из-за их наглости, мир наземный, и мир подводный страдали из-за жадности людей и эльфов. «Смертные посягнули на то, что им не принадлежит. Они насилуют природу! Насилуют себя и всё святое». Вот почему Охау принял решение навсегда запретить им бороздить Кхотский бассейн, а всех смельчаков топить без суда и следствия. Впрочем, время от времени Охау давал разрешение проплыть по морю единожды, взамен на пятерых красивых моряков. Эту дань он собирал раз в сотню лет.

Сердце будто клешнями защемило. Яман поймал себя на мысли, что ему противно быть частью всего этого безумия. Неужели водоворот жестокости никак нельзя предотвратить? Неужели это единственный способ?

Поглощённый отчаянием, он нырнул под воду и погружался всё дальше, до тех пор, пока свет солнца окончательно не померк. Змеиные глаза различали мельчайшие блики мерцающих обитателей тёмных глубин, а русалочье тело быстро адаптировалось к здешнему давлению и холоду океана. Прозрачные медузы флуоресцировали разноцветными импульсами ловя своими жгутиками драгоценные песчинки планктона. Голубоватые кальмары, приманенные тусклым светом удила, становились пищей здешних клыкастых удильщиков. Уродливые твари, надо заметить. Порой в пылу разгорячённых ссор русалки обзывали друг друга удильщиками, стараясь уколоть побольнее. Ещё, если повезёт, на этой страшной глубине есть возможность полюбоваться рыбой-топориком. Правда существо это крайне застенчивое. Чуть что, рыбка сливается с окружением подобно хамелеону. Но у неё такие поразительные крупные глаза! В них отражается всё великолепие океана.

Яман закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Обнял себя и хвост поджал ближе к телу. Чувствовал себя таким одиноким. Потерянным. Закованным в кандалы неумолимого рока. И деться некуда. Не к кому. Во всей Атале ни одна русалка не встанет на его защиту! А если встанет, то будет обречена на погибель за подстрекательство к бунту. У женщин хотя бы есть выбор. Они могут посвятить себя науке, служению Отцу-Океану, поступить на военную службу, или стать торговкой. Всё что угодно! А что мужчины? Мужчины, конечно, могут попробовать сочетать и работу, и супружеские долги, но мало кому удаётся успевать и то и другое.

«На поверхности всё наоборот. Власть в руках мужчин, а к женщинам зачастую относятся как к скоту или мебели», прозвучал голос Отиса в голове Ясона. Вот оно! Принц резко открыл глаза, и понял: если в море его никто не воспринимает всерьёз, то, может на суше ему найдётся место? Из человеческих языков он знал доменийский и костарианский. Более привлекательной перспективой было конечно посетить восточный материк, заселённый прекрасными высокими эльфами. Они и живут дольше, и магия у них развита лучше людской. Но… всё же боязно было соваться в неизведанные воды. Как-никак, а с людским миром Яман был знаком больше, чем с эльфийским. А вдруг у эльфов всё то же самое, что и у русалок в плане социальной лестницы? Так что, если уж и начинать новую жизнь с чистого листа, то должна быть уверенность в «твёрдой почве». Хах! Каламбур.

Только-только Ясон решил вернуться в Аталу, как вдруг ощутил вибрации воды. К нему со всех сторон приближались! Тревога вспыхнула в груди. Они чувствовали его! Суетливо озираясь, принц искал силуэты, но видел лишь чернильную пустоту. Прислушивался — тишина дробила ушные перепонки. Они всё ближе и ближе. Вскоре тревога переросла в страх, а страх в ужас! Яуи не зря предупреждала своего сына не заплывать туда, где не светит солнце. «Русалкам не место в тех проклятых водах. Ибо чем глубже океан, тем он опаснее, Яман».

В мгновенье ока на него внезапно уставились десять гарпунов. Стоило ему сдвинуться хоть чуточку в сторону, и одно из лезвий могло тут же пустить принцу кровь. Тех, кто держал оружия он всё ещё не мог толком разглядеть. Лишь таинственные зеленоватые глаза мерцали в пустоте.

— Щто ты запыл на территории Сирен? — прошипела одна из них со свистящим акцентом.

— Это вторшение? — предположила вторая.

— Не похоше.

— Приношу свои глубочайшие извинения. Я просто заблудился, — стараясь сохранить уверенный голос, отвечал Яман.

— Заплутился? На глупине пяти тысяч? Талеко ше тепя запросило от тома, маленький русал.

— Я не желал нарушать ваших границ, уважаемые. Отпустите меня.

Где-то полминуты стояла тишина. Гарпуны медленно опустились, после чего предводительница Сирен огласила:

— Это решать не нам. Твою участь решит Иерия. Плыви слетом. Или познаешь остриё наших камаки.

***

Сирены. Эти дьявольские создания немало попортили крови русалкам во времена глубинных войн. Когда Атала ещё только зарождалась, рассыпанные по всему океану русалочьи племена жили в страхе перед коварными сиренами. Мастерицы тёмных заклинаний, соблазнительницы, плетущие интриги и заговоры, они вклинивались время от времени в чьё-нибудь общество и переманивали их на свою нечестивую сторону. Сторону, где вместо Отцу-Океану предпочитают молиться Ину — Богу Смерти, пожирателю жизни, и вестнику конца света. Если бы не Охау, то рано или поздно, все русалки бы стали сиренами. Ныне же, когда в Атале насчитывается двенадцать племён, их суеверные опасливо прозвали тринадцатым.

Яман перестал что-либо видеть, и плыл исключительно интуитивно. Иногда его траекторию поправляли чьи-то скользкие руки. И мурашки тогда дрожали рябью по всему телу. В принципе всё могло обернуться куда хуже. Например, на него могла напасть голодная акула, ужалить ядовитая медуза, или какой-нибудь извращённый дельфин мог посягнуть на достоинство принца. Океан — это опасное место. Но даже тогда это было бы предпочтительней стать гостем на вечеринке у Сирен. Это всегда чревато последующем жертвоприношением во имя Ину. А от жертвоприношений, ритуальных кинжалов, голых плясок и от всего такого прочего Ясон был не то чтобы в восторге. Ну, во всяком случае в первых двух случаях. Голые пляски всегда к месту.

Его привели в подводную пещеру, облепленную стручковыми грибовиками. Между связками активно ползали маленькие рачки и беспозвоночные в поисках редких пылинок планктона. Водоросли здесь имели характерных багровый оттенок, что в свою очередь лишь добавляло мрачного антуража. Тусклый свет исходил от тысяч магических сфер, кои держал почти каждый обитатель города Сирен. Бесконечные галереи пещер переплетались между собой в огромный лабиринт, выход из которого Яман самостоятельно ни за что не смог бы отыскать.

Наконец его завели в просторную залу, сочетающую в себе хаотичные элементы пещер и упорядоченную архитектуру Сирен. Полукруглые арки, стены, вырезанные в форме раковин, ступенчатый амфитеатр, растения и кораллы. Довольно миленько для самых свирепых обитателей морей. Посреди залы в центре располагался большой магический шар, из которого несколько Сирен наблюдали сцены, происходящие на поверхности. Мелькали чьи-то лица, пейзажи, глухо раздавались голоса. Сферу окружала полупрозрачная дымка, колыхалась под едва ощутимым течением. Картинки потухли, стоило Ясону приблизиться к триаде. Сирены предстали перед ним во всей красе: с тёмной матовой кожей, длинными чёрными волосами и переливающимися тёмно-зелёными хвостами. Хищные глаза пожирали незваного гостя, и от этого Яману вдруг захотелось зарыться в песок подобно скату.

— Добро пожаловать в нашу скромную обитель, принц Яман Ясон, — ласковым щебечущим голоском приветствовала его Сирена в центре триады.

— Ты знаешь меня?

— Мне ведомо многое. Я знаю слова способные смести державы в пыль под ногами. Я знаю, как простой мелодией убить человека. А ещё я знаю зачем ты здесь.

— Всего-то? — нервно рассмеялся Яман. — А вызвать радугу под водой не можешь? Нет?

— Отгадай загадку: — игнорируя его фамильярность, просила Сирена. — «Мы владеем ими, не зная им числа. Их нельзя приобрести, но можно потерять. Нельзя посадить, но можно вырастить. Можно уложить, но нельзя усадить».

— Э, что? — опешил принц.

— Иерия трепует, чушак! — пошипела воительница, потянувшись за гарпуном.

— Вы надо мной шутите, что ли? Чего вы хотите?

— Подплыви ближе, — велела Сирена из триады. — Не бойся, я не кусаюсь. Если ты, конечно, не попросишь.

В горле встал ком, живот скрутило. Темнокожие воительницы сами подталкивали Ясона к магическому шару. А когда он оказался на расстоянии вытянутой руки от Сирены, та, наклонившись к нему, ласково провела ладонью по его скулам. Ему жуть как хотелось отпрянуть, но ужас внутри намертво сковал движения! Яман оцепенел. Иерия намотала на палец его бирюзовый локон шириной не толще тюленьего уса, а затем достав откуда-то нож-полумесяц, одним резким движением отсекла его. В следующую же секунду Яман отплыл, задыхаясь от страха. Сердце в груди так часто забилось, что стало вдруг жарко в этих ледяных водах! Сирена раскатисто засмеялась, после чего бросила локон прямиком в магическую сферу. Волосы слились с дымкой и растворились в ней.

— Ты можешь уплывать обратно в свою Аталу. Я отпускаю тебя, — довольно промурлыкала она.

Воительницы сопроводили Ясона наружу храня молчание. Но перед тем как расстаться с ним, сурово предупредили:

— Ты легко оттелался, маленький русал. Цени благосклонность Иерии, ибо в слетующий раз вместо локона лишишься головы!

Яман тревожно потрогал себя за горло, затем кивнул и уплыл скорее из тёмных недружелюбных вод.