«Отправить пиздюков ночью домой было похоже перебором. Но они уж точно смогут о себе позаботититься: один тесаки кидает, кием тыкает, а вторая этим же кием махачи устраивает. Надо вообще этот кий под расписку отдавать, пока им не убили кого-нибудь. Ну или меня на крайний случай. А третий… ну, он же мой брат, так что как нибудь выживет — со мной же прожил магическим образом шестнадцать лет и целый… Вроде.»

Закрыв бар, Сукуна пошел в сторону дома. Достал сигареты из кармана куртки. Закурил. Промотал в голове произошедшее сегодня день, усмехнулся как-то нервно. Это был третий день, который он знаком с этими монстрами, а уже произошло столько событий, хоть садись и сценарий к какому-нибудь ситкому пиши.

В заднем кармане джинс загудел телефон от входящего сообщения. Сукуна весь день проспал и не заходил никуда из соцсетей, и, по видимому, многим он задолжал ответы. Резкое понимание, что там снова будет куча сообщений от Урауме, заставило затянуться ещё сильнее — как же она заебала. Горло першит не только от болезни, но и от табака, заставляя прокашляться. Настроение такое себе, на троечку.

Телефон все еще гудел от сообщений.

— Да блять, — рыкнул Сукуна, всё же доставая телефон, — Кому там так хочется красивого посыла нахуй?

Вместе с телефоном высунулась и записка, оставленная ещё утром на двери. Сукуна подхватил её, раскрывая, на пару секунд игнорируя приходящие уведомления.

«Сдохни Сукуна сдохни»

Самое страшное здесь — отсутствие запятых.

В следующую секунду записка была скомкана и отправлена в уличную урну.

Сразу после раздался гудок и уже полноценный звонок.

«Урауме»

Блять.

— Интересно, — хмыкнул под нос Сукуна, разглядывая имя на экране, — а если её просто игнорировать, полноценно так…

Шестерёнки закрутились в голове, но полный ход мыслей не развился. Слишком устал. Слишком стар для этой кутерьмы.

Звонок прервался, тут же выдавая экран блокировки, где выскочило сообщение от Юджи.В тгк есть sns-допы, как раз сообщения наших героев. Ищите под #snsпроект

На это Сукуна лишь закатил глаза, конечно, как же ещё могло быть по-другому. Перед глазами появился собственный дом — небольшая многоэтажка, с облезлыми стенами. Надо бы переехать наконец-то, а то с каждым разом ощущение, что от следующего дуновения ветра эта конструкция рухнет нахуй.

Зайдя в подъезд, Сукуна подошел к лифту. Ткнул по кнопке. Никакого ответа. Ткнул ещё пару раз, пока не заметил записку на дверце: «Не работает». Вот жеж блять. Пешком до тринадцатого этажа… Этот день и правда его убьет.

С горем пополам, молясь богам, в которых не верит, Сукуна дошёл до двери квартиры. Дыхалки не хватало. Курить что ли меньше? Да не, хуйня какая-то. Открыв дверь, всё же постаравшись поменьше шуметь ключами, он зашел в квартиру и… И что? Каждый день как один.

Ну почти. Однако, квартира и бар, совершенно разные места.

В этот раз пошел тише обычного, но в темноте всё же не заметил рюкзак Юджи, и споткнувшись об него чуть не упал. Главное, что не упал, но шум, конечно, был не тихий… Ой в пизду. Зашел в ванную, по пути хлопая по выключателю. Свет горел тусклым — лампочку, что ли поменять? Дойдя до раковины, Сукуна опёрся о неё руками. Поднял голову — а в зеркале, напротив ванны, видно лишь вселенскую усталость.

Ванная у него красивая: с кафельной плиткой кофейного цвета. Рядом с белой ванной такой же белый махровый коврик. Всё на стиле. Сукуна даже удивлён, что у Юджи получилось создать в квартире неплохой такой интерьер.

Крутонув кран — пусть вода набирается в ванну, Сукуна сел на бортик. Чертовски хотелось спать. Достав телефон, ещё раз взглянул на горящие чаты, где очень сильно ждали его ответа. Пусть дальше ждут.

Пару минут и телефон оказался на стиралке, а Сукуна в пенной ванне. Наверное, когда болеешь, нельзя купаться в горячей ванной. Но похуй. Слишком похуй. На всё.

Горячая вода приятно обжигает. Расслабляет. Сукуна откидывает голову, прикрывая глаза. Его размаривает. И правда блаженный момент.

Был.

Гудок. Ещё один. И ещё.

Да блять.

Расслабленность мгновенно испаряется, сменяясь раздражение. Сукуна берёт телефон мокрой рукой со стиралки.

— Как же вы все заеб-

Сообщения от Мегуми.

Ладно.

Отвечает сразу, быстро печатая, и сразу после откидывает телефон подальше от себя. Это какой-то сюр.

Взгляд падает на своё отражение в зеркале напротив, с узкой стороны ванны.

— Мне же двадцать, блять, четыре года, — вздыхает Сукуна.

Откинув голову обратно, он чуть сползнул вниз, ныряя под воду полностью. Вылез в скором времени. Двумя руками прошёлся по лицу, убирая влагу, и волосам, зачёсывая их обратно назад.

Через несколько минут всё же вылазит из ванны, упираясь руками о бортики. Вода с него капала на мягкий ковер, пока Сукуна тянулся к полотенцу. Вытеревшись и обмотав его вокруг бедёр, он подошёл ближе к зеркалу над умывальником, чтобы доделать все свои банные процедуры. Упёрся двумя руками на раковину, уже менее замучено смотря в упор на своё отражение.

— Эх, — скорбно усмехнулся Сукуна, — даже не подрочить.

И как в издевательство, перед глазами появилось лицо Мегуми — красное от румянца, его смущённое выражение лица…

— Пошел нахуй из моей башки, щенок, — прорычал Сукуна, всё ещё своё отражение гипнотизируя.

Мегуми семнадцать. У него батя коп. И как бы Сукуне не было похуй на эти вещи, но мозг всё ещё работает, и понимание, что лезть в это дерьмо не стоит, есть. Да и зачем ему Мегуми, когда любая девушка и не только девушка, приходящая к нему в бар, совершенно не против закрыться в подсобке вместе с ним. Надо просто подцепить кого-нибудь завтра и всё.

Сукуна обещает, нет, клянётся самому себе, что больше не будет в его дрянной башке никаких мыслей о Мегуми и что, тем более, не будет с ним флиртовать. Потому что нахуй ему не сдался семнадцатилетний пацан.

***

Мегуми раздраженно крутился в кровати в надежде найти щель в пространстве, где нет никакого звука. Ну, или по крайней мере, где не слышно этих скандалистов.

Как же они заебали.

День был очень утомительным: и в физическом, и моральном плане. Слишком много произошло глупых поступков… Уйдя в воспоминания, Мегуми, почувствовал, как лицо заливается краской, и накрылся с головой в одеяло.

— Блять, — выдохнул он.

Нащупав рукой телефон, Мегуми подтянул его к себе. Экран осветил лицо, заставляя зажмуриться. Перед глазами всплыл чат. Решиться так и не получалось, и диалоговое окно то сворачивалось, то снова открывалось. Оно было пустым, и по середине было это идиотское сообщение типа «начните общение». Да ещё и этот взгляд Сукуны на аватарке…

— Ой, да поебать, — пробурчал Мегуми.

Набрав сообщение, отправил. Выключил телефон. Сглотнул. Поняв, что это не совсем точное сообщение, снова включил телефон и отправил ещё одно. И ещё. Выключил.

Он был готов умереть от всего что чувствовал: удивление, вину, стыд. И закрывало эту вереницу сама ненависть от всех чувств, что он испытывал. В конечном итоге Мегуми вынырнул из-под одеяла, чтобы набрать воздуха, который закончился в импровизированном коконе. Холодный воздух комнаты обжег раскрасневшееся лицо. Он сел на кровати. Резко загудел телефон.

«Блять»

Набрался смелости и посмотрел.

Он рад? В любом случае то, что он чувствовал, сейчас уже не имело смысла. От переизбытка эмоций всё просто онемело. Мегуми плюхнулся обратно в постель уже понимая, что сможет, возможно, уснуть. Возможно.

В голове звучало одно и тоже. Мысли, эхом отражаясь от стенок черепной коробки, с каждым разом звучали всё сильнее.

«Лапонька»

— Какая я тебе, нахуй, лапонька. Ты-ты-ты…

А слов более не нашлось, кроме желания… разорвать себя на куски и сотворить конфетти, блять.

Брань гостинной становилась все громче и громче. К дополнению, с мыслями в голове, всё происходящее было слишком оглушающим, слишком тяжелым, слишком, слишком слишком…

— Да заткнитесь вы нахуй! — взревел Мегуми, на ходу скидывая себя одеяло.

Из гостинной слышались голоса Тоджи и Маки.

— Ты не просто нахлёбница, ты самое настоящее позорище нашей семьи, — басил он. — Да только одно твоё присутствие на карте генеалогического древа позорит всех нас и нашу кровь.

— Дядь, так тебя на нём так-то вообще нет, — усмехнулась Маки, складывая руки на груди.

Мегуми, вбегая в гостинную и на скользком кафеле поскальзываясь на своих махровых носочках, просто врезался плечом в дверной косяк с ужаснейшим грохотом. Двое бедокуров, устроившие ночную перепалку на пустом месте, сразу повернулись в сторону шума.

— Я вас сейчас двоих вырежу из него. Вы все завалитесь. Хватит шуметь. Я тут тоже так-то, блять, живу, — прорычал Мегуми, угрожающе надвигаясь в сторону этих ебланов.

Маки решила ответить на такую предъяву чуть позже. Сейчас ее противник отвлечён, а потому…

Шлёп.

Звук был громким, словно давала Маки пощёчину, но на деле она зарядила по подбородку кулаком. Тоджи сделал шаг назад, медленно опуская голову и смотря разъярёнными глазами на эту нахалку, потерявшую всякий рассудок. Мегуми не надо было уметь предсказывать будущее, чтобы понять, что же будет дальше. Прыгнув вперед, он встал перед Маки закрывая её.

Нет, не чтобы и правда спасти. Он знал, что она выдержит и стерпит, как и знал, что будет дальше.

Хлоп.

Бил Тоджи изначально в хребет Маки, но так как Мегуми был выше, то попал прямо по грудине. Тот закашлялся от удара, не ожидая его, но назад не отшагнул. Тоджи слегка прихуел, ярость из его глаз пропала, но вот только Мегуми как был очень злым, так и остался. Не столько на Маки или Тоджи, сколько на себя.

Он понадеялся, что влезши в их перебранку, те успокоятся, но в итоге всё стало только хуже. Точка отсчёта даты подтекания его крыши, до момента, когда он ебанется в край и совершит ещё более тупой поступок, как работать в баре, началась прямо сейчас.

Резко развернувшись в пол оборота и достаточно замахнувшись для набора удара, Мегуми со всей силы, что могла выдать его неведущая рука, вмазал Тоджи. В этот раз он не просто сделал шаг, а ещё и пошатнулся. Тут то ли удар сильный, то ли Тоджи не ожидал, а после и ахуел от действий сына, но справдливости ради Мегуми бил в левую скулу, когда Маки в правую.

Ну, чтоб наверняка.

Не дав всем отойти от шока, Мегуми прорычал:

— Спать. Всем спать. Не хотите — тогда умрите. Никакого больше разбоя в этом, блять, доме.

Он хотел выйти из комнаты грозно и злобно, показывая, что тоже может иметь власть, но… Кто, сука, решил положить кафельную плитку в квартире. Это что склеп? Стараясь позорно не упасть после такого драматического выступления, он на ходу снял пижамные носки, свернул в клубок и кинул в лицо Маки, которая ахуевала от происходящего.

Из коридора пронеслось:

— Услышу хоть звук до утра, я вас заставлю их сожрать.

Зайдя в комнату, Мегуми поднял одеяло и завалился в постель. По началу хотел проверить есть ли ещё сообщения, но лег так удобно, что стало все равно буквально на всех и вся.

***

Маки проснулась, когда Тоджи уже свалил на работу, но раньше, чем проснулся Мегуми. Обычно, после пробуждения, она шастает по квартире, шумно топая ногами, чем очень бесит всех в округе. Но не сегодня.

Ночная выходка Мегуми напомнила Маки, что всё же он сын Тоджи и стоит поберечь его психическое здоровье, иначе он станет таким же поехавшим, как этот неуравновешенный мудила. Замерев на месте, где стояла, она начала шевелить мозгами в надежде вспомнить технику «тихой мышки» от Итадори Юджи. Пытаясь повторить, она сделала шаг и следом ещё, — через несколько секунд Маки разобралась, как тихо ходить, и уже делала это более уверенно, без опаски разбудить спящего бесёнка. Она хотела по тихому шмыгнуть на кухню, чтобы позавтракать, но тут раздался скрип и шуршание.

Это была не Маки.

Это была Гончая.

Она пустыми глазам смотрела на Маки и шоркала своими когтями по кафелю. Чего добивалась своими действиями эта большая собака неизвестно. У Маки не было связи с мозгом этой псины, как у Мегуми. Хотя, в защиту Гончей, стоит отметить, что у Маки связи с самой собой не было, не говоря уже о другом существе и, тем более, не ее биологического вида. Если уж брать чего, то она скорее бы закорешилась со стальной битой, чем с кем-то или чем-то ещё. Гончая продолжала шоркать возле двери Мегуми, посматривая на Маки и открывая пасть, чтобы начать выть.

В комнате послышался шорох.

— Ну уж нет, — проворчала Маки, — если он проснется, то пусть это будет по вине своей псины, а не меня.

И, вбежав в коридор, накинула на себя куртку, попутно обуваясь.

Выбежав в подъезд, она открыла телефон и глянула на время. Было слишком рано, чтобы идти на работу, но слишком поздно, чтобы возвращаться назад. В голове пронеслась заманчивая идея, и она предпочла побыть на улице, чем с Мегуми в квартире.

Спускаясь по лестнице, Маки поправляла одежду и приводила себя в порядок.

— Надеюсь он, как в прошлый раз, придет так же рано, — пробубнила она под нос.

За спиной хлопнула дверь, а холодный воздух ударил в лицо.

***

Солнце только поднималось с горизонта, освещая розовыми лучами округу и падая на лицо Маки, ещё больше выделяя ее багровый румянец на щеках и носу. Деревья были покрыты инеем, который мерцал и переливался от солнечных лучей. Вся округа сверкала ледяным ярко-красным цветом. Маки, закрыв глаза, сидела на холодном снегу возле обшарпанной блевотно-зеленой двери бара и курила. Снег заскрипел от чужих шагов. Маки открыла глаза и зажмурилась от ярких лучей, которые отражались от всей окрестности словно желая выжечь ей сетчатку.

Сукуна ещё издалека её увидел, но решил, что это местная бомжуазия, а не нахальная девчонка, которая так и норовит создать кипиш на пустом месте. Подойдя ближе он наблюдал милейшую картину: как она пыталась открыть глаза и не ослепнуть от морозного утреннего солнца. Сукуна любил потешить свое самолюбие, а потому выпалил подходя ближе, растянув губы в ухмылке:

— О да, я и правда сегодня неотразим, хех.

Видя, что Маки тратит все силы, чтобы хоть что-то увидеть, цокнул и сняв солнечные очки, нацепил их на неё. Сам слегка прищурился с непривычки, но это было терпимо. Сукуна облокотился на деревянную дверь, ключи зазвенели в кармане от шастающих рук, которые надеялись найти зажигалку.

— Эй, слепой котеныш, — прикрикнул Сукуна, возвращая девчонку в реальность, — не найдется огоньку?

— Разве такое демоническое существо, как ты, не способно само его разжечь? — усмехнулась Маки.

Время утро, а она опять над ним потешается. Ужасно. Где Сукуна успел растерять свой опасно-угрожающий вид, от которого все в страхе разбегались?

Туше. Взглянув на промозглую девчонку, он не нашел, что ещё ответить на такое, и просто постоял так пару минут, наблюдая за этой картиной.

Замок защелкал и дверь открылась.

— Заваливайся.

В баре не было отопления. Трубы давно промерзли, а менять и делать ремонт Сукуна не очень-то и хотел — то ли лень, то ли дорого. Потому отапливалось помещение от газовой колонки, которую надо было включать каждое утро. Заведение хоть и было небольшим, но нагревалось не так быстро, как этого хотела бы Маки, которая всеми силами старалась не подавать вида, что продрогла до костей и не против залезть в горящую мусорку лишь бы согреться.

Сукуна стоял в дверном проеме своего кабинета все еще наблюдая за Маки.

— Хэй, топай сюда давай, — он решил над девчонкой всё же сжалиться.

В кабинете Сукуна усадил её на диван, достал новый красный плед, который дарила Урауме, и закрыл дверь с другой стороны. За счет того, что колонка включалась в подвале и того, что кабинет был небольшой по площади, его демоническое логово нагревалось быстрее и было всегда самым теплым из всех комнат в заведении. Это единственная причина почему он выбрал именно это место, а не любое другое.

Сукуна был мерзлявым.

Он не любил признавать этот факт и всегда неохотно выходил из дома в такую погоду, как сейчас. Вообще причина почему он сейчас здесь, а не в теплой и мягкой постели, проста и чиста, как сегодняшнее небо.

Фушигуро, блять, Мегуми.

Вчера перед зеркалом он давал себе клятву не обращать внимание на этого щенка, а лучший способ это сделать — переключиться на кого-нибудь, кто находится, хотя бы, в возрасте согласия на любые его прихоти.

Сукуна поставил чайник греться, чтобы хоть как-то отогреть эту беженку и, пока вода закипала, принялся готовить бар к открытию. Стоит отметить, что делал это он крайне медленно. За десять минут он достал только тряпки и полотенца, причем пять из которых он потратил на хмыканье и залипания в одну точку, ведь Рёмен Сукуна ненавидел холод и терял всякое желание что-либо делать в таких не королевских условиях.

Чайник щелкнул, указывая, что вскипятил воду. Сукуна сделал чай и пока он нёс его в свой кабинет, тот уже успел остыть. Зайдя в кабинет и закрывая дверь ногой, он рефлекторно расслабился и начал довольно лыбиться от теплоты внутри этой маленькой каморки.

Сейчас, как показалось Маки, он очень напоминал своего брата Юджи.

Сукуна поставил перед ней большую кружку чая и начал допрашивать.

— Ты, надеюсь не всю ночь провела подле двери?

Маки в принципе ещё со вчерашнего вечера была какой-то подавленной, а потому лишь посмотрела на него и ничего не сказала.

Сукуна решил, что у девчонки просто мозг всё ещё не отогрелся, и просто смотрел на неё в ответ, время от времени хлюпая горячим чаем. Спустя пару минут, ответа от Маки так и не последовало. Сукуна вздохнул:

— Ладно, я уверен, ты просто ёбнутая по характеру, а не мозгами, поэтому, допустим, ты не провела всю ночь на улице. Тогда другой вопрос, а чего ты так рано приперлась?

На это ответа тоже не последовало.

Растеряв желание и не найдя силы продолжать допрос дальше, Сукуна просто ещё раз вздохнул, поставил пустую чашку на стол и сел напротив компьютера, чтобы заняться утренней отчетностью.

В кабинете было тихо, что вызывало смятение и ощущения, что что-то не так. Нельзя находиться в одном закрытом помещении с Маки в полной тишине. Она не способна молчать и всегда выдавала какую-то злобную гадость или подколку, чем очень веселила Сукуну. Ведь никогда не знаешь к какой ситуации приведут её слова и чем после эта ситуация и закончится. Поэтому поклацав по клавиатуре ещё пару минут, он злобно выругался в своих мыслях и подошел к Маки. Присел напротив неё и щёлкнул пальцами возле лица.

Реакции не последовало.

Он щёлкнул ещё пару раз, а потом легонько ткнул пальцем в лоб и снова щелкнул. Маки захлопала глазами, но все еще смотрела в никуда.

— Если ты под кайфом, то поделись, а если нет, то хватит устраивать подростковую драму. Вышибале моего бара не к лицу раскисать. Чтоб лупить обмудков и извращенцев нужен боевой дух, который у тебя как раз и есть. Так что, — положив руку на плечо Маки, Сукуна продолжил свою речь, — заканчивай и помоги мне с открытием.

***

Спустя час все стулья были опущены, вывески горели, бар был начищен. Маки бродила туда сюда заглядывая под каждый стол и стул. Сукуна ехидно смотрел на эту картину, а после спросил:

— Ищешь чогось?

Маки повернулась в его сторону и увидела, как он вертит кий в руке.

— Вон ту штуковину, — ответила она и указала на кий.

— Никакого разбоя в этом баре, — уведомил Сукуна и помахал указательным.

Маки подумала про себя, что где-то она уже это слышала, закатила глаза и спросила:

— А на улице-то можно? Иначе зачем я тут.

Сукуна демонстративно поднял бровь.

—У тебя смысл жизни только в одном разбое что ли?

— Вообще-то не только в этом, — Маки сложила руки на груди, задрав подбородок. — Первостепенная моя задача — это бесить недоумка, с которым я живу в квартире.

Сукуна нахмурился и в голове начался сложный мозговой процесс, который оборвала Маки еще в начале загрузки.

— Я не про Мегуми, а про его придурошного отца. Бесить Мегуми не стоит, — она отвела взгляд, вспоминая события вчерашней ночи. — Даже не в целях безопасности своей жизни, а в цели сохранении его. А то ещё поедет чердаком, как тот.

Теперь Сукуна не нашел что ответить. В его глазах Мегуми выглядел как просто обычный подросток… правда чуть сильнее и раздражённей остальных. А теперь пришлось всерьез задуматься, так ли вообще Сукуна представлял его. Зацепившись за эти мысли, он решил попозже обдумать всё и поискать изъяны, которые просто изменят его взгляд на Мегуми.

Пока он думал, Маки подошла к бару вплотную и посмотрела на Сукуну в упор.

— Потому отдай мне кий. Я буду защищаться от Мегуми.

Да, определенно он видел его как-то не так.

Сукуна просто убрал кий под бар и злобно на неё посмотрел.

— Ой, да в пизду.

Она грозно утопала в подсобку и начала греметь там. Спустя пару минут прошмыгнула в уборную и продолжила шуметь уже в ней. Месяц назад, да может и неделю назад Сукуна с таких действий бы прихуел, но сейчас он спокойно натирал бокалы и обдумывал мысли, как изгнать щенка из своей башки, не замечая парадокса, что думает всё равно о нем.

Прошло всего пару минут, но Сукуна с головой погрузился в раздумья, из которых его резко прервала хлопнувшая дверь бара. От неожиданности Сукуна дернулся и уже был готов начать хлестать полотенцем недоброжелателя.

— Эй-эй потише, — Юджи, испугавшись полотенца и грозной мины Сукуны, поднял руки вверх, как бы показывая, что он сдаётся.

В этот момент из уборной выпрыгнула Маки со шваброй в руках.

Теперь неожиданно дернулся Юджи. Он схватился за сердце и облокотился на барную стойку.

— Ты… т-ты-ы нельзя так делать! — он кинул взгляд на Маки, всё ещё сжимая одежду в пальцах.

— Это все твой брат виноват, — проворчала она. — Он отобрал у меня кий.

Сукуна на это лишь устало закатил глаза.

— Напоминаю: мне нужен страж порядка, а не страж чистоты, — он кивнул в сторону швабры, что держала Маки. — Для этого у меня есть вот этот отгрызок.

Юджи в попытках вдохнуть и не сдохнуть от боли, утверждающе закивал головой. Похоже отпустило. Он ещё раз вздохнул, чтобы удостовериться и успокоиться. Сукуна закончил протирать набор пивных бокалов и, закинув на плечо полотенце, начал вещать:

— Сегодня мне привезут посуду, которую вы будете таскать. Так что я запрещаю смерть. Мне нужна грубая рабочая сила. Как занесете все коробки, тогда и подыхайте.

— Ясно, — скривил мину Юджи. — К табличке «запрещено с собаками» надо добавить «запрещено умирать».

Маки захихикала.

— Будь реклама у этого питейного заведения, то вполне можно было написать в рекламном тексте, что вас обслужит сам демон пришедший из глубин ада, — выдала она, поглядывая на каменное лицо Сукуны.

Тот изо всех сил держался, чтобы не запустить в эту нахалку чего-тяжёлого.

— А ведь однажды он вылил маргариту в лицо посетителя за жалобу, что она кислит., — сквозь смех припомнил историю Юджи.

— И правда демонюга.

Сукуна ещё несколько минут спокойно наблюдал, как эти двое хихикают и глумятся над его королевской особой. После чего решил добавить ложку дёгтя в их сладкий мёд и напомнил Маки про их спор.

Юджи обречено вздохнул. Маки радостно улыбнулась.

— Так что делать будем? — спросила она с любопытством.

Сукуна достал вновь принесенную банку с комбучей и поставил ее на стойку.

— А ты догадайся.

Маки поморщилась и посмотрела обреченным взглядом на двух братьев и, не желая отступать выпалила:

— Ой, да пошло всё в пизду. Наливай!

В этот момент зашел Мегуми. Он сразу же снял шапку и оттянул шарф в сторону, обнажая белую шею, которая приятно контрастировала с ярко-розовым морозным румянцем на лице юноши.

«На улице видимо стало еще морозней», — подумали окружающие его люди.

Кроме Сукуны.

Яркий румянец сразу оживил вчерашние воспоминания о том, что произошло. Сукуна обещал себе, что сделает всё, чтобы выдернуть щенка из головы, хотя всё утро, не замечая того для себя, только о нём и думал. Сейчас же, чтобы окончательно не утонуть в этом, он нервно сглотнул и закашлялся, прочищая горло.

Мегуми посмотрел на Маки, Сукуну, банку, закатил глаза и выпалил:

— Убожество.

Кому было адресовано спросить не успели. Мегуми враждебно скрылся в подсобке. Юджи вопросительно посмотрел на Маки, а она на него.

— Он что снова? — прошептал он.

Маки кивнула. Юджи продолжил шептаться:

— Пускаем в ход план «Б»?

В этот момент Сукуна пододвинулся ближе, чтобы слышать о чём шепчутся эти двое. На удивление они его не выгнали, а просто проигнорировали.

— В плане «Б» нет смысла, — Маки покачала головой. — Это абсолютно новая ситуация. Надо действовать по ходу дела.

Сукуна пребывал в странном состоянии, не понимая вообще ничего из того, что происходило.

— Нужно ли нейтрализовать угрозу? — Юджи нахмурился.

— Да, — кивнула Маки. — Но это я беру на себя.

— Тогда мне остается лишь одно…

— Мгм.

А вот и перманентная эмоция, которую Сукуна чувствует уже несколько дней, — ахуевание.

— Вы чё, блять, собрались тут делать? — нахмурился он. — Никакой ликвидации угроз в моем баре.

— Запрещено только внутри, — Юджи поднял указательный палец вверх, подлавливая Сукуну на его же законе.

— Тогда я расширяю территорию и запрещаю умирать, ко всему прочему, и за пределами моего бара. В радиусе полукилометра.

— Какой же ты занудный дед, — проворчал Мегуми.

Сукуна аж поперхнулся от такой предъявы. Вот это нахуй что-то новое. Абсолютно.

Ко всему прочему, всякий набор подколок, словечек и обзывательств улетучиваются при виде этого наглого щенка. Сукуна не может даже защищаться. Физически только. Но именно этого контакта он остерегается, а потому лишь ничего не остается, кроме как фыркать, закатывать глаза или демонстративно уходить в кабинет, хлопая дверью. Причем сейчас он как раз и думал, что же ему из трёх вариантов и выбрать.

И ничего не придумал лучше, чем закатить глаза и фыркнуть, громко захлопывая дверь кабинета.

— Вот же псих, — прокомментировал Мегуми, уперевшись взглядом в дверь.

Маки и Юджи переглянулись и прочитали мысли друг друга.

«Да вы оба»

Пока Маки прятала зарождение новой формы жизни внутри бара, Юджи кратко описал, что произошло за этот короткий промежуток. После чего собрались бить баклуши.

Народу-то нет.

***

Ближе к обеду приехала машина, которая привезла новые наборы посуды, кеги и просто мелочи для содержания бара. Несмотря на свою неприязнь к холоду, Сукуна решил помочь малявкам в этом деле. Спустя полчаса страданий и несколько пар замерзших рук, они все выгрузили. Дело за малым. Просто распаковать, записать, расставить и все готово.

Пока коробки стояли в баре, а шпана шныряла туда-сюда, Сукуна чувствовал себя царем горы. Раздавая приказы и указания, его настроение улучшилось. Ничего не поднимает самооценку лучше, чем занятие любимым делом — издевательствами. Хотя казалось бы куда ещё выше.

Так вредная собака и его брат отправились таскать кеги в подвал, о котором не знал никто кроме самого владельца.

Ну и Юджи, разумеется.

— Ты туда трупы всех недоброжелателей скидываешь? — спросила Маки.

Сукуна поперхнулся. В попытках придумать что ответить, за него вступился брат.

— Тц, — шикнул Юджи, переводя на Сукуну театрально испуганный взгляд. — Он их ест.

От этого стало морально плохо.

Милашка-очаровашка почти весь день молчал и ничего не добавлял из язвительных колкостей. Даже не комментировал ничего. Слишком тихо себя вел. А когда Сукуна сказал, что нужно перетащить вещи в подвал, лишь устало посмотрел на первую кегу из десяти.

Справедливости ради, нужно отметить, что пять нёс Юджи, а пять Мегуми.

С невероятной стойкостью он перетащил три кеги, даже не заикнувшись ни о чём, в то время как Юджи болтал без умолку, постоянно жалуясь на тяжесть и усталость. На четвертой кеге Мегуми решил передохнуть и сел на ступеньку.

Бар хоть и отапливался из подвала, но тут лишь включали газовую колонку, а от нее уже шло тепло по верхнему этажу, которое в самом подвале не оставалось. Иначе говоря, отопления в подвале отсутствовало и каменные ступеньки были слишком холодные, чтобы на них сидеть.

Но отдышаться нужно было.

В груди всё горело ещё со вчерашней ночи, а после такой нагрузки было ощущение, что ему залили жидкий металл в лёгкие и вдобавок погрузили тело под воду. Хрипло вздохнув, Мегуми собрался уже вставать, чтобы отнести последнюю кегу и закончить с этим, как услышал грубое «С дороги, щенок».

Сукуна поставил последнюю кегу и посмотрел на Мегуми.

— Что всё? Это твой лимит? Четыре жалкие кеги? — усмехнулся он.

Мегуми взглянул на него исподлобья своими уставшими глазами и ничего не ответил. Сукуна поначалу решил поступить так же, как и с Маки утром, но остановил себя. Пообещал же себе, а потому просто решил проигнорировать уставшую очаровашку и поднялся наверх.

— А что, а где Мегуми? — нахмурилась Маки, оглядывая вход в подвал.

— Я его съел.

Сукуна ответил так обыденно и непринужденно, что Маки всерьез задумалась, а правда ли — ведь от этой чертиллы можно ожидать всего.

Вздохнув, она всё же решила проглотить свою детскую обиду и спустилась вниз. Мегуми всё ещё сидел на лестнице и смотрел в пол, облокотившись локтями в колени.

— Если что, смерть на территории бара запрещена, — усмехнулась она, вставая за спиной Мегуми.

— Ладно, — вздохнул он, поднимая взгляд, но так и не переводя его на Маки, — но справедливости ради… тут столько коридоров. Это не подвал, а целый муравейник. Я не удивлюсь, если где-то здесь найдется проход в ад. Вот там точно можно подыхать.

Маки села рядом на ту же ступеньку и положила руку на плечо Мегуми. Она плохо подбадривала людей и, если честно, то она вообще не была синонимом «сочувствия», но она попыталась сделать хоть что-то: ведь лучше так, чем никак.

Игнорировать, лишь бы не показаться странным, — это не про нее.

— Может к врачу? — спросила Маки, поглядывая на бледное лицо Мегуми.

— Если только к психиатру, — закатил глаза он. — Причем нас всех.

— Ему только смерть поможет, — заметила Маки, поджимая губы.

— Как видишь, — Мегуми перевёл на неё взгляд и усмехнулся, — не помогла.

— Туше.

Пока в подвале происходило примирение брата и сестры, Юджи распаковывал коробки, сортировал посуду и записывал всё в бланк подсчета. Сукуна же был занят сбором старой посуды и запечатыванием ее в коробки. Делать это по одному было тяжело, потому, уже через пару минут, Сукуна скомандовал:

— Иди глянь, куда делись двое из ларца.

Ему было не понять подростков, их проблемы и эмоции. Точно так же как и им его.

Юджи в данном случае выступал медиатором и метался меж двух огней.

Он спустился вниз и увидел довольно милую картину. Хотя слово «милая картина» вообще может относиться к этим двоим? В любом случае Юджи пришлось прервать семейную идиллию и, подойдя ближе к ним, начать вещать:

— А… это… — на него уставились две пары глаз. — Нам нужна помощь.

***

Спустя еще три часа все было разобрано. Новая посуда блестела и была без единой царапинки. Благодаря чему барная стойка и стеллаж за ней выглядели более свежими, а не такими морально уставшими, словно они пережили период войны и ждут когда и их наконец-то хлопнут.

Юджи и Сукуна отошли подальше, чтобы рассмотреть все со стороны.

— Вот так намного лучше.

После оценки чистоты и порядочности бара, Юджи глянул на время и, чуть не забыв о своем небольшом деле, сказал брату, что сегодня уйдет рано. В ответ получил удивленное выражение лица, но ему явно разрешили покинуть это логово раньше.

Сукуна весь день думал, что же ему сделать, чтобы избавиться от мыслей о собаченыше. Изначально, он хотел закадрить пару девчонок вечерком и отдаться в руки первородного греха, чтобы забыться и раствориться в блаженстве, но в такой лютый мороз единственная дама, которая была в баре — это Маки, лежавшая на бильярдном столе.

Она валялась, свесив ноги и качая их из стороны в сторону.

— Надо сюда гантели что ли притащить, — задумчиво протянула Маки.

Мегуми то ли сидел, то ли лежал на кресле за ней и, посмотрев на нее сквозь челку ответил:

— Там в подвале кеги. Иди потаскай.

— Если что, его лимит четыре кеги, — усмехнулся Сукуна, вступая в диалог.

— Тьфу, — усмехнулась Маки. — Слабак.

Сукуна хмыкнул, подошел ближе к бильярдному столу. Она повернула голову в его сторону, как внезапно возле неё приземлилась бутылка текилы.

Алкоголь тоже как вариант забыться.

— Ты что, думала я забыл про спор? — усмехнулся Сукуна. — Я человек слово. Да и к тому же надо обмыть обновки, ха.

Маки, уже предвещая, что будет, расплылась в улыбке.

— Правила спора просты: пьем рюмку текилы и рюмку комбучи. Выигрывает тот, кто первым дойдет до финиша. Или до тех пор пока один из нас либо не откажется, либо не упадет.

— Замертво, — прокомментировал Юджи, с ужасом глядя на этих двоих.

Сукуна и Маки шикнули на него и принялись расставлять рюмки в ряд. Мегуми всё ещё продолжал сидеть на том же кресле. Правда сейчас он наблюдал уже с большим энтузиазмом.

На бильярдном столе с каждой стороны были расставлены тридцать рюмок. Юджи заставили встать между двух сторон с таймером в руках.

— Так, чертила, вопрос один, — Маки оглядела рюмки, после поднимая взгляд на Сукуну. — Если я выиграю, то с тебя весь бар на один день верно?

— Ага.

— А если проиграю?

Сукуна изначально весь спор затеял, чтобы проучить девчонку и просто получить удовлетворение от людских страданий — этого ему достаточно. Потому он на секунду задумался, а что он получит с этого?

А, да и хер со всем.

— Будешь должна, — легко ответил он, складывая руки на груди. — Желание в общем. Бессрочно.

Маки прищурила глаза, на секунду задумываясь.

— Ладно, — пожала она плечами, — по рукам.

Юджи дал обратный отсчет.

Три.

Два.

Один.

Маки подняла первую рюмку с комбучей. Решила не думать о том, что это такое и насколько оно отвратительное, просто выпила. Подняла вторую — и она явно не ожидала, что текила настолько крепкая. Алкоголь обжёг горло. Сразу же подняла третью, чтобы запить. Четвертая обожгла ещё сильней и распространила жар глубже в тело. Подняла пятую. Шестую. Седьмую. Её спасала от текилы комбуча, которая была мягкой и более вязкой, что явно успокаивало горло. Подняла восьмую. Следом девятая. Это ещё даже не середина. Она не смотрела на Сукуну, а была сосредоточена на своем выигрыше, но признаться честно, пить на голодный со вчерашнего вечера желудок, явно плохая идея.

Сукуна мог спокойно выпить это всё за минуту, но решил подыграть и посмотреть, что из этого выйдет. Маки в начале сильно разогналась и, явно, её организм сейчас в шоке. Он не просто так сделал такую последовательность. Все знают, что градус нельзя понижать. В его комбуче есть пару градусов и от таких перепадов Маки явно быстрее опьянеет.

Десять.

Одиннадцать.

Двенадцать.

Тринадцать.

Четырнадцать.

Дойти хотя бы до середины.

Пятнадцать…

Шестнадцатую она уже не осилила. Не упала, а просто не смогла. Горло и желудок ужасно горели. К тому же её начало тошнить.

— Всё, — слабым голосом объявила Маки. — Я проиграла.

Сукуна выпил на одну больше. Он специально шёл в ровень с Маки, но поддерживая лидерство, чтобы не опьянеть, но выиграть.

— Что же, — усмехнулся он, — это было хорошо.

Вообще он не соврал. Эта игра придумана им давно. У него множество разных её вариантов. Всё зависит от уровня человека, с которым он играет. Он заранее обдумывает свои ходы, действия и поведение. Всё, чтобы выиграть красиво.

С Маки он поступил так же. Сукуна совсем не хотел, чтобы она иссушила весь его бар. Единственное, что он себе позволил изменить в правилах — это количество рюмок. Он играл со всеми на пятнадцать, но с ней он удвоил. Даже с базовой модификацией его редко кто мог перепить, а тут… Надо будет однажды повторить.

Маки встала со стула. Слегка пошатнулась, но, не подавая вида, уверенно и непринужденно отправилась блевать в уборную.

Сам Сукуна от всего алкоголя захмелел, но не был пьян в дупель, поэтому спокойно забрал грязные рюмки и понес их в подсобку. Юджи принялся убирать то, что осталось. Мегуми всё ещё сидел на том же кресле и переписывался с Годжо.

Маки вышла из уборной и… в принципе выглядела она неважно, но явно всё было не так плохо, как изначально думали Мегуми и Юджи.

***

Спустя час Маки уже более менее отошла.

— Раз делать больше нечего, — предложила она, оглядывая собравшихся, — то может спустимся в подвал и глянем, что там есть?

— Честно, — Юджи кинул настороженный взгляд на Сукуну, — даже меня туда не пускают.

— Хотите — идите, — пожал тот плечами.

После трёхдневного опыта, он понял, что запрещать этим долбаёбам что-то — себе дороже.

Троица воодушевилась, взяла ключи у чертяки и принялась открывать дверь ведущую в подвал. Мегуми был прав. Тут и правда много разных коридоров и, скорее всего, есть все шансы заблудиться. Не придумав ничего лучше, они пошеркали на стене камнем и оставили след на бетонной стене.

— Смотри, — усмехнулся Мегуми, кидая взгляд на Маки, — ты стала достаточно развитой, чтобы оставлять наскальные рисунки.

— Ещё столько же — и научишься добывать огонь, — поддержал Юджи.

Маки лишь закатила глаза на это, сложила руки на груди, фыркнула и отправилась дальше исследовать это богом забытое место.

Пока они удовлетворяли своё детское любопытство, наверху обстановка была отнюдь не детской.

Откуда-то, после ухода детишек, появилась небольшая группа из четырех человек. Девушки явно были приближенными к ночным бабочкам — ох, ебать, Сукуна загнул у себя в голове, проституки простые, проститутки, нехуй усложнять себе жизнь, — иначе почему в такую погоду они на каблуках и в короткой юбке, которую демонстративно показали сразу же зайдя в бар.

Такое Сукуна оценил, но видимо общение с малышней на него влияет не в лучшую сторону, реально превращая его в деда, а от того следующей мыслей было скорее осуждение за прикид в такой лютый мороз.

Отбросив всё и вся из головы он принялся обхаживать их:

— Какие прекрасные дамы посетили мой скромный бар, — Сукуна выдал свою самую очаровательную улыбку. — Для вас первый круг за счёт заведения.

Девушки улыбнулись в ответ и сели за барную стойку, а их приятели завалились на диванчики в конце зала.

— Грубияны, — протянул Сукуна сладким голосом, — даже не сядут рядом с вами.

Они вздохнули и создали отвращение на лице.

Сукуне и слов не надо, чтобы понять.

— Выбирайте чего желаете, — он развёл руки, как бы предлагая им весь бар.

Все они действовали одинаково, и покупались на одни и те же действия. То, что нужно. А то, будь здесь этот щенок, опять бы начал ломать весь сценарий.

Так блять.

Девушки покрутили головой в поисках барной карты, но были встречены смешком Сукуны.

— Я владелец бара. Приготовлю для вас всё, что пожелает ваш изысканный вкус.

Первая часть фразы их явно заинтересовала. Они сразу вошли в кураж и начали с ним кокетничать, ведя себя более раскрепощенно. Сукуне большего и не надо.

Но, то ли от того, что они вообще первые посетители за сегодня и поэтому он не разогрелся, то ли от выпитого алкоголя, диалог шёл не так интересно, как хотелось, и ему было скучно. Сукуна вёл с ними беседу в течении, наверное, получаса, понимая, что вообще-то он развел их ещё в начале разговора и эта вся праздная болтовня ни к чему, и закрыться в кабинете с одной из дам ему было не сложно.

Однако он всё равно продолжал слушать их и протирать бокалы время от времени, делая недвусмысленные жесты, показывая насколько же он хорош.

Девушки улыбались, игриво смеялись и соблазняли всем своим видом, но что-то не так — блять. Решив, что нет смысла истязать себя, принялся завершать диалог и приступать к делу. Тем более Сукуна услышал грохот из подвала и не хотел, чтобы мелочь ему помешала.

Взяв вишенку, он положил её в рот, обхватывая черенок зубами, и, оперевшись на руки, поддался вперед, остановившись максимально близко к их лицам. Сукуна, увидев заинтересованные лица, самодовольно улыбнулся. Одна из девушек примкнула губами к висяшей вишинке и оторвала от веточки, оставляя черенок у Сукуны, который именно этого и хотел.

Она облизнула губы, выпятила вперёд грудь, чуть ли не крича «возьми меня на этой барной стойке». Так-то Сукуна был бы не против. Взяв другую вишню, на этот раз зубами прикусив саму ягоду, он вновь поддался вперёд — на этот раз к нему примкнула другая девушка. Она коснулась своими губами его, зубами деля вишню пополам, и тут же поддалась назад. Сукуна ухмыльнулся.

Вот такое времяпрепровождение он любил.

***

Малявки же всё это время продолжали шастать по запутанным коридорам и смотреть во все шкафы и коробки в надежде найти что-то интересное. Маки так и не отпустила идею, что Сукуна может быть маньяком, — а значит докопаться нужно, чтобы знать все факты и детали. Они ходили, шум от шагов разносился эхом, в основе своей — молчали. Потому голос Маки, который подзывал к себе, раздался слишком внезапно, заставляя Юджи вздрогнуть.

Она указывала на прозрачный пластиковый контейнер, который стоял на верхней полке, и внутри него явно что-то лежало.

— Смотрите, — Маки ткнула пальцем.

Мегуми эта идея не понравилась, и он попросил не лезть туда — всё же территория им не принадлежит и сломай он что, Сукуна с них три шкуры сдерёт. Хотя, когда Маки останавливали чужие запреты и страх перед кем-то. Она поддалась вперёд, пытаясь рассмотреть вещицу, найти какие-нибудь детали, что могли указывать на факт родства образа Сукуны и маньяка.

Потому Мегуми, понимая, к чему всё может привести, встал подле Маки для подстраховки. Она потихоньку тащила контейнер на себя, но он словно застрял. Тут решил помочь Юджи. Вместе они резко дернули его со всей силы.

Контейнер двинулся с места вместе со своим содержимым.

Пластиковая стенка оказалась у Юджи в руках. Маки сидела на холодном полу, а Мегуми…

Контейнер не был великой уликой, он был там, как теперь выяснилось, чтобы вода с протекающих труб капала в него, а не на пол.

Теперь эта вода была на Мегуми.

Он посмотрел на них со всем свирепым видом, который когда-либо существовал. Маки не в первой, вчера она буквально лицезрела эту же картину, а вот Юджи был напуган.

Ничего не оставалось, кроме как пойти наверх и попытаться высушить футболку, которая мерзко прилипала к телу.

Когда Мегуми вернулся в бар, Сукуна уже собрался показывать своё мастерство не только в протирании бокалов, но и в чем-то более сложном. Смотря на девушек и все так же самодовольно улыбаясь, он услышал звук открывающейся двери, которая вела в подвал. Перевел взгляд буквально на секунду, чтобы понять, кто из малявок ему ломает весь кайф, но замер.

Мегуми был очень злым. А ещё мокрым. И стоял он, наполовину свесив голову, чтобы вода с волос не так сильно капала на лицо. Чеканя каждое слово буквально, вдалбливая в них всю свою злость, он спросил:

— У тебя есть нормальные полотенца?

Сукуна был в состоянии вознесения от увиденного, но, попытавшись вернуть себе самообладание, полез под бар за полотенцами.

— Только такие если.

И положил на столешницу перед Мегуми целую дюжину.

Он, всё ещё злой, подошел к бару, и сидевшие рядом девушки осмотрели его снизу вверх оценивающим взглядом, а после игриво улыбнулись.

Сукуне не понравилось такое внимание, и он кинул на них напряжённый взгляд.

Но это их не остановило. Девушка, съевшая вишенку первой, была более настырной, а потому не задумываясь выпалила:

— Могу тебе с этим помочь, красавчик.

Мегуми после этих слов лишь кинул невпечатлённый взгляд на Сукуну и ответил так, будто для него такое внимание было в порядке нормы — то есть абсолютно сидящих девушек игнорируя.

— У тебя ужасный вкус.

И всё.

Забрал свои полотенца и скрылся в уборной.

Сукуна всё ещё смотрел на девушек, осознавал, что произошло и как бы начал понимать, что это вселенский заговор. Видимо, он натворил очень много злых дел в течении жизни, за что вселенная ему сейчас оплачивает такими издевательствами.

Девушка похлопала своими густыми ресницами и дразняще добавила.

— Знаешь, а мы не против не только тебя получить, — и кинула взгляд на уборную, где скрывался Мегуми.

Ужасно. Просто ужасно.

Сукуне на секунду стало интересно, а как бы среагировали они, и ответил:

— Он несовершеннолетний.

— Если семнадцать есть, — ответила из этой святой троицы другая, — то это не считается.

И чего он ожидал? Что услышит что-то другое?

Блять.

Никто не хочет помочь ему решить этическую дилемму.

Понимая, что всё удовольствие испорчено, а детишки могут нагрянуть в любой момент, Сукуна, на этой ноте, выпроводил девушек, ссылаясь на то, что подростков трахать нельзя.

Лицемерненько.

Но да похуй.

Пока Мегуми приводил себя в порядок, с подвала поднялись два бедокура, из-за которых вся эта хуйня и произошла. Юджи не хотел рисковать своей жизнью, ведь он знает, какими Зенины бывают страшными в гневе, а потому, взглянув на время, и под предлогом, что ему надо по делам, был готов смыться.

Маки же ответила, что чувствует себя неважно после алкоспора и попросилась тоже уйти.

Сукуна вспомнил утренний разговор с ней и задумался. Реально. Он, похоже, видит Мегуми в своей голове совсем не так.

Правда, теперь у него есть всё для того, чтобы узнать, какой же он на самом деле, что все его друзья предпочли сбежать под тупыми предлогами.

— Ой, — отмахнулся Сукуна, — валите уже.

Прошло двадцать минут.

Юджи и Маки уже ушли, оставив его одного с щенком, который всё ещё приводил себя в порядок, время от времени выругиваясь на всю комнату. Видимо, тому надоело пытаться что-то сделать с мокрой одеждой, поэтому он обречено вышел хлопая дверью.

— Да пошло нахуй это всё! — прорычал Мегуми, подходя ближе к бару. — Ты знаешь что твоя грёбанная сушилка не работает, а полотенца все уже мокрые? Мне проще самому соткать новую футболку, чем высушить её.

Сукуна всё ещё пребывал в прострации. Ведь изначально утром план был прост и чист как блядское небо.

Игнорировать.

Забыться.

Саботировать желание.

А для этого нужно всего, нахуй, две вещи. Первая — это уменьшить общение с милашкой, а вторая — уменьшить мелькание очаровашки в поле зрения. Всё. Что тут сложного?

Как оказалось в этом дуэте был ещё один, третий, незваный гость — гребанная карма Рёмена Сукуны, которая строила свои планы не советуясь с ним.

— И чего ты молчишь? — Мегуми развёл руками, явно готовым сорваться на крик.

Сукуна пребывал в смятенных чувствах и мыслях, поэтому в попытках собрать все буквы в слова, а слова в предложения, чтобы выдать хоть что-то, он похлопал глазами, открыл рот и выпалил самое первое, что смог поймать в веренице мыслей.

— Могу свою отдать.

Мегуми не ожидал такого варианта. Он похлопал глазами, явно подуспокаиваясь — ну, или заставляя себя успокоиться. Причем предложение оказалось весьма неплохим, но стоило уточнить:

— Ты ведь не про ту, что на тебе?

Сукуна был готов умереть прямо за барной стойкой.

— Нет, — да, — у меня есть сменная форма на всякий форс-мажор.

Мегуми вздохнул, скидывая с себя злобу.

— Тогда давай.

Сукуна, ведённый своим телом без каких либо мыслей — ибо после тех фраз разум отключился, — пошел вместе с Мегуми в свой кабинет. Порыскав в шкафу, он нашел нужное. Не дождавшись пока чертила выйдет, Мегуми снял мокрую футболку, вытерев себя ею, кинул на пол.

Сукуна всё ещё стоял в кабинете и, раз его не выгнали, значит можно глазеть. Пока Мегуми пытался попасть руками в вырез рукавов, он заметил синяк на его грудине.

— Это кто тебя так? — усмехнулся Сукуна. — Неужто ли Маки, хах.

— Нет, — буркнул Мегуми. — Мой ёбнутый отец.

Вот тут Сукуна прихуел. Казалось, что все ахуи до этого были каплей в море.

А что на такое сказать?

— Забей, — вздохнул Мегуми, поджимая губы, — это просто… просто сложно объяснить.

Сукуна тут же в лице переменился. Пиздец просто. Он ещё раз обвёл взглядом фигуру Мегуми, пытаясь подобрать хоть какие-то слова, но тот уже вышел из кабинета, явно не жаждущий эту тему не то, что развивать, даже начинать.

Чем заняться Мегуми не знал. Было пусто и очень скучно. Оставалось лишь болтать с Сукуной — не самый плохой вариант. Плюхнулся на стул за барной стойкой в то же время, как Сукуна встал напротив.

— У нас сложные отношения. Я не знаю что чувствую из-за всего этого, — единственное, что сказал Мегуми по этому поводу, покачав головой. — Маки везёт — она может с ним драться.

Сукуна, облокотившись на косяк возле барного стеллажа, нахмурился.

— А ты что не можешь?

Вопрос был… странным? Нелогичным? Мегуми, судя по тому, что Сукуна увидел, имел хорошее телосложение, а то, что Маки и Юджи боялись его в гневе, лишь указывало на то, что Мегуми за себя постоять мог. Даже самому Сукуне смог бы навалять при удачном раскладе — не победить в схватке, нет, это тупо невозможно, но отвесить пару сильных ударов — да.

— Могу, — пожал плечами Мегуми. — Но… я не смогу тогда остановиться, — на секунду Сукуне показалось, что чужие глаза остекленели. — Всегда мало. Хочется ещё и ещё… А когда закончишь, то снова и снова вспоминаешь это чувство. Но когда ощущение заканчивается, то вновь хочется ещё и ещё.

Сукуна его прекрасно понимал.

— Да уж, — протянул он. — Это тот ещё замкнутый круг.

Мегуми посмотрел на Сукуну.

А Сукуна посмотрел на него.

В голове родилась прекрасная мысль.

— Знаешь, что мы сейчас сделаем? — усмехнулся Сукуна.

После этих слов он взял коробку из-под бара с подписью «брак» и передал её Мегуми. Тот нахмурился, но в руки её взял.

— Отнеси на улицу за баром и жди меня, — приказал Сукуна, скрываясь в своём кабинете.

Делать было совсем нечего, поэтому Мегуми решил не противиться, а сделать так, как говорят. Самому стало интересно.

Накинув куртку, он вышел с коробкой. Спустя пару минут вышел и Сукуна.

В руках он держал дробовик.

— Стрельба в этом квартале — обыденное дело, — пожал он плечами. — Поэтому… постреляем по посуде?

Он и правда псих… Что согласился.

Уже вечерело и солнце постепенно скрывалось за горизонтом, окрашивая округу холодным ярко-розовым цветом. Всё ещё было морозно. Иней уже блестел не золотистым, а кроваво-красным, создавая иллюзию огня.

Первым пальбу начал Сукуна.

Мегуми подкидывал тарелки высоко в небо, а тот в полете разбивал их в дребезги. Он смотрел на это всё и чувствовал себя спокойно. Хотя любой, кто бы увидел Сукуну с дробовиком, унесся прочь, молясь всем богам. Но Мегуми — не все.

Ко всему прочему теперь стало понятно, почему в баре только красные вывески. Красный Сукуне очень идёт. В какой-то момент Мегуми поймал себя на мысли, что не может перестать смотреть на лицо Сукуны.

Спасибо, что свет от вывески и мороз, скрыл смущение.

Спустя дюжину тарелок, Сукуна передал дробовик Мегуми.

После чего подумал, что собаченыш вряд ли стрелять умеет, а потому подошел со спины и, обхватывая руками его руки, держащие дробовик, помогал правильно выровнять его. Приклад уперся в плечо. Стойка верная.

Сукуна опустил голову и возле чужого уха и прошептал, опаляя чужую кожу своим дыханием:

— Выстрели просто предупреждающим.

Мегуми дернулся. От чужого голоса, от тепла, которое разлилось по уху, или ещё из-за чего, он не знал — но то, что Сукуна творил, постоянно выбивало из головы все мысли. И заставляло постоянно смущаться и краснеть. Тот будто совершенно не понимал понятия «личное пространство».

Сукуна рефлекторно схватил его за плечи, усмехнувшись, и зачем-то продолжил шептать в ухо.

— Лапонька, не бойся.

Его голос отдавал в голову набатом. Мегуми нервно сглотнул, а после, силком заставил взять себя в руки, выпалил вначале из дробовика, а после словами:

— Я умею стрелять ещё с детства. Не забывай, у меня батя — коп. Поэтому отойди.

Сукуна выпрямился и сделал как ему сказали, отметив про себя, что папаша у него реально поехавший.

Кинув тарелку в воздух, тот наблюдал, как Мегуми выстрелом расколол её на мелкие части, и на землю полетела керамическая крошка. Сукуна снова кинул тарелку.

Ещё и ещё, и ещё.

Теперь он наблюдал за этой картиной и видел, как Мегуми входит во вкус, как расслабляется, как закатное солнце подчеркивает черты лица и ямочки от легкой улыбки. Эта картина ему нравилась.

Внезапно тот прекратил безжалостную пальбу по невинным керамическим тарелочкам и достал телефон из кармана. Спустя минуту, держа в одной руке дробовик, а другой телефон, Мегуми громко рассмеялся. Причем так, что пришлось схватиться за грудь, которая всё ещё внутри обжигающе горела.

Сукуна соврал. Эта картина ему очень нравилась.

— Ты знаешь, что Маки… — начал он, но на полуслове замолчал и подошел к Сукуне. — Я лучше тебе во всех подробностях расскажу завтра.

Сукуна не реагировал, лишь просто смотрел в упор на очаровашку.

Не поняв реакцию, Мегуми решил уточнить:

— Ты ведь не против, если я завтра приду?

— Конечно нет, — усмехнулся Сукуна

Мегуми отдал ему дробовик, улыбнулся и вышел за ограждение, направляясь домой.

У Сукуны и правда отвратительный вкус.