Неловкое молчание. Парень совсем отстранился, будто поставив барьер. Азиатка почти физически ощутила появившуюся между ними невидимую стену и от этого ей внезапно стало как-то горько, точнее состояние вдруг стало не таким умиротворённым, будто на душе появился налёт, похожий на горьковатый привкус в еде. Невольно поёжившись, девушка сделала неуверенный шаг вперёд, поддавшись внезапному порыву снова наладить контакт. Она остановилась в паре шагов, с лёгким напряжением наблюдая за реакцией. Немец всё ещё стоял хмурый, что творится у него в голове оставалось только гадать. Ещё один шажок, совсем маленький, но всё равно сокративший расстояние. Боже, зачем она это делает?.. Парень всё-таки заметил её робкую попытку, бросил безразличный взгляд с тенью лёгкого удивления, поправил рукав. Японской Империи вдруг стало как-то обидно, она отвела взгляд, повернувшись боком. С какого перепугу её должен волновать этот европеец? Они, конечно, союзники, но это не повод лезть в личное пространство. Тяжело, когда кто-то постоянно его нарушает, девушка как никто другой знала об этом. Она попятилась и, ничего не говоря, быстрым шагом пошла к выходу. Надо немного прийти в себя, а то что-то на эмоции понесло. Рейх бросил какой-то растерянный взгляд ей в спину, почувствовав, что сделал что-то не так. Что именно не так понятно не было, так как он был даже более дружелюбен к ней, чем к кому-либо ещё обычно, но под рёбрами противно заскребло. Проснулось чувство одиночества, до этого крайне редко проявляющее себя. Нацистская Германия почувствовал себя так, будто ему в спину был воткнут нож, причём не кем-нибудь, а им самим же. Азиатка стояла на пороге, задумчиво смотря на утреннее небо. Вроде ведь правильно поступила, не стала мешаться, но всё равно было как-то неспокойно. Лёгкий, промозглый ветерок забрался, казалось, под самую рубашку, по коже пробежали мурашки от холода. Надо же было не захватить накидку!.. Девушка мученически вздохнула, поёжившись. В голову полезли неприятные воспоминания. Сколько боли она причинила остальным за свою жизнь? Скольких убила? Кто же будет считать… А ведь даже таким убийцам как она иногда тоже бывает одиноко. Японская Империя поморщилась, тут же взяв себя в руки. Не хватало только сопли распустить. И всё-таки ей не чужды обычные человеческие переживания. А жаль. Иногда хочется, пламенно хочется перестать чувствовать. Совсем. Азиатка попыталась согреть тёплым дыханием ладони, изо рта вырвался небольшой клуб пара. Пока что такое явление можно было заметить только утром, как сейчас, чуть ближе к полудню припекало солнце и воздух переставал быть морозным, однако на данный момент тёплые лучи не пропускали серые облака, тонким слоем покрывшие всё небо, поэтому холод обещал задержаться чуть подольше. Японская Империя снова зябко поёжилась, но обратно идти не спешила, ей нравилось тут, в тишине, пока на улице ещё совсем никого не было. Внезапно девушка почувствовала чьё-то присутствие, краем глаза заметив у своего плеча пар от дыхания. Она вздрогнула и хотела отскочить, но услышала голос союзника.

— Не холодно? Ты стоишь тут уже несколько минут, как бы снова не заболела, — его голос звучал чересчур спокойно для таких заботливых слов. Империя жутко захотела отстраниться чувствуя, что он слишком близко, но только тяжело вздохнула, лёгкие обжёг ледяной воздух, от чего холод будто прокрался в самое нутро, заставив немного вздрогнуть, ещё плотнее обхватывая себя руками. Рейх не торопился что-либо делать, он с ноткой напряжения ожидал реакции. Если азиатка решит прогнать его, то лучше будет действительно уйти, он хорошо знал, что она сильно раздражается, если не дать в нужное время побыть в одиночестве. Но она стояла молча, явно замерзая и почему-то притихнув. Парень немного расслабился поняв, что ссора не намечается и позволил себе ненадолго немножко сдвинуть маску хладнокровия, в следующей реплике сделав голос мягче, — прости, я не хотел тебя потревожить.

— Что… Тебе нужно?..

Голос азиатки внезапно дрогнул. Она поджала губы, прикрыв глаза и замерла, явно немного занервничав. Нацисту причина этого была совершенно непонятна, что же, это даже к лучшему. Он сделал ещё один шаг, непозволительно близко подобравшись к девушке так, что теперь не еле ощутимо дышал ей в спину, а находился буквально в нескольких сантиметрах. Японская Империя замерла в каком-то странном оцепенении, это одновременно очень сильно напрягало и успокаивало, она не знала, как себя повести. Ничего не говоря, немец за её спиной вдруг начал копошиться, чём-то шурша, на плечи девушки был осторожно накинут пиджак. Она вздрогнула от неожиданности и несколько раз моргнула, не решаясь обернуться. Ткань ещё не утратила тепло чужого тела, тут же согрев союзницу, она невольно укуталась плотнее, совсем смутившись. Кто-то о ней побеспокоился… Точнее не «кто-то», а сам Третий Рейх. Заметив замешательство азиатки, он ухмыльнулся и задумчиво посмотрел на небо, всё ещё не убирая рук с её узких плечей. Надо же, казалось бы, она ничего общего с арийской расой не имеет, да что там говорить, азиаты даже отдалённо не арийцы, но Рейх напрочь об этом забывает в последнее время. Вроде она должна интересовать его исключительно как союзник, но всё равно тянет позаботиться именно как о девушке, всё-таки Японская Империя не такая безжалостная убийца, какой он считал её всё это время до недавнего происшествия. Как бы ей ни хотелось выглядеть исключительно устрашающе, парню удалось заметить обратную сторону этого образа, а именно беспомощность. Тогда, у себя дома, лёжа на диване задыхаясь от температуры, она была более чем беспомощна. И совершенно одинока. Рейх испытывал что-то похожее на жалость и сейчас, ведь если приглядеться чуть внимательнее, то можно легко заметить, что она всё время одна. Единственным союзником, с которым она контактировала довольно часто был он. Все остальные девушку побаивались и старались не пересекаться. В этом она была схожа с Рейхом, но, в отличие от неё, парень привык к одиночеству чуть ли не с самого рождения и внимания на это не обращал. А вот Империя явно от этого страдала, в другом случае стала бы она обижаться и уходить? Очевидно её задело безразличие союзника, к этому выводу нацист пришёл ещё раз мысленно прокрутив в голове сложившуюся ситуацию.