Следующие полчаса Японская Империя провела молча, сказать ей было нечего, а союзник… Или, вернее, сейчас она считала его уже чём-то более значимым, но подходящего слова девушка подобрать не могла… В любом случае, он не торопился обсуждать произошедшее, они и без того прекрасно понимали друг друга и без слов. Теперь Рейх стал относиться гораздо мягче и внимательнее, по крайней мере к ней. А если быть точнее, то всё-таки исключительно только к ней, в чём азиатка имела возможность убедиться, когда в кабинете Нацистская Германия наткнулся на Румынию, уронившего какие-то бумаги с полки. Немец устало вздохнул, потёр переносицу и разразился такой бранью, что несчастный парень вжал голову в плечи и всем своим видом показывал, что больше всего сейчас хочет убраться куда подальше. Империя насмешливо фыркнула, немного наморщив носик. Со стороны сейчас Рейх выглядел в точности, как и раньше, заметить произошедшую перемену очень сложно. Девушка решила, что нет смысла стоять на входе и наблюдать за руганью, поэтому осторожно прошмыгнула мимо немца, немного, как бы ненароком, задев его плечо. Что случилось дальше, Японская Империя уже не видела, но голос парня внезапно медленно затих, как если бы на колонке не очень быстро убавили громкость, и бросил ей вслед взгляд, который она почувствовала спиной. Устроившись за своим столом, девушка достала стопочку бумаг, прикрыла глаза, чтобы сконцентрироваться, и по возобновившимся приглушённым крикам, доносящимся до слуха, поняла, что виновник «торжества» не упустил возможности воспользоваться замешательством фюрера и поскорее сделал ноги. Да, нелегко живётся нацисту с такими помощниками… Ничем особенным следующие несколько часов не выделялись, к обеду азиатку начало клонить в сон. Сказывались последствия вчерашней оплошности, так поздно Империя обычно не ложилась. С трудом подавляя зевоту, она пыталась сконцентрироваться на работе, но через небольшой промежуток времени всё-таки не выдержала и прикорнула, откинувшись на спинку небольшого диванчика, сжимая в руках папку, которую собиралась сейчас отнести в другую комнату, но не удержалась и присела немного передохнуть. Рядом раздались неясные шорохи, но девушка уже не обращала на них внимания. Дремала она не дольше пятнадцати минут, этого вполне хватило, чтобы восстановить силы, так как сон был не поверхностным и все посторонние раздражители полностью игнорировались. Азиатка не сразу пришла в себя, немного приоткрыла глаза. Свет из полузакрытого окна, хоть и не попадал на лицо, отсвечивал в зрачки. Это раздражало. Японская Империя поморщилась и тут почувствовала, что опирается на что-то мягкое. Вздрогнула, окончательно проснулась.

— С добрым утром, — раздался над ухом на удивление добродушный голос Рейха, союзница не видела его лица, но наверняка могла сказать, что его губы изогнуты в лёгкой усмешке, — если, конечно, обед можно назвать утром. Тебе не стоило так напрягаться, могла и отоспаться сегодня.

Девушка только вздохнула, уже вернувшись в реальность, и теперь притихла, так как в полулежачем положении сейчас облокотилась на немца, обхватив его руку и расположив голову на плече. Сидели они вплотную друг к другу, нацист спокойно читал книгу, будто не чувствуя неловкость ситуации. Мимо прошмыгнула чья-то фигура и Империя смутилась окончательно.

— Прости… Я… — она попыталась рывком отодвинуться, но Нацистская Германия отложил книжку, которую держал свободной рукой, и ненавязчиво придержал голову союзницы, не дав ей отстраниться.

— Всё в порядке. Меня ты нисколько не напрягаешь, а если кто-то из этих мелких шавок хоть попробует что-то гавкнуть, то я головы пооткручиваю. Меня совершенно не беспокоит их мнение.

Японская Империя замерла в неуверенности, подумала о чём-то, тихо вздохнула и расслабилась. Он говорил так уверенно, что сомневаться в его словах попросту не получалось. Если пообещал пооткручивать головы, нет причин сомневаться в том, что он это сделает. К тому же, она почувствовала, что не хочет отстраняться, а наоборот, появляется потребность прижаться ближе. Немного поколебавшись, азиатка сжала его руку немного сильнее и поудобнее пристроила голову. Второй рукой, как она теперь заметила, парень осторожно придерживал её за плечо и непроизвольно поглаживал, от чего внутри у неё что-то замирало. Ещё пару раз мимо кто-то проскочил, но очень быстро, и у девушки не вышло толком рассмотреть, кто же это был. Похоже, они уже поняли, что в эту комнату не стоит соваться и не проходили мимо без крайней нужды. Несмотря на то, что Рейх не отрывал глаз от книги, азиатка чувствовала, что он всё-таки наблюдает за ней, пусть и совсем незаметно. Она испытывала сильные смешанные чувства, разрываясь между приятным спокойствием и мучительным смущением, чувствуя себя одновременно в полной безопасности и совершенно беззащитной. Нацистская Германия отвлёкся от чтения, если он, конечно, вообще читал, и нарочито безразличным голосом спросил:

— Ты какая-то дёрганная, так сильно волнуешься на счёт того, как мы смотримся со стороны? — она только вздохнула. Даже сейчас нашёл время поиздеваться, ответ очевиден. Заметив недовольство на её лице, немец хитро улыбнулся. — Лично мне кажется, что мы смотримся просто превосходно.

Он вдруг обхватил её за талию, притянул к себе на колени. Японская Империя только и успела ойкнуть, стремительно заливаясь краской. Она сдавленно пролепетала что-то невнятное и недостаточно недовольное, чтобы парень обратил на это внимание и сконфуженно замялась.

-…ну не у всех на виду же…

— Тут никого нет, — немного приглушённым голосом поправил её Рейх, уткнувшийся носом в её шею, — если меня тянет что-то сделать и при этом у меня есть такая возможность, то я сделаю это несмотря ни на что. И сейчас я очень хочу почувствовать твоё тепло.

— Ну не здесь же… Кто угодно может войти и… — азиатка почувствовала, как он стиснул руки на её талии и подавилась второй частью фразы, почувствовав, как внутри всё будто обдало жаром. Она шумно выдохнула и попыталась продолжить, запинаясь на некоторых словах, -… может… Мх… Nazi-семпай, пожалуйста…

— Ладно, ладно, я тебя понял. — нацист напоследок сжал её сильнее на пару секунд, сделал шумный вдох и поднялся, плавно поставив её на ноги. — Но учти, ты от меня теперь не отделаешься.

— И в мыслях не было.

Немного растрёпанная, смущенная и сбитая с толку. Такой она ему тоже нравилась, может даже больше, чем обычная. По крайней мере, в такие моменты она не выглядела холодной как камень, а совсем наоборот.