Хесус надеялся, что ему не влетит за прогулы уроков, ведь он только-только вернулся из Больничного крыла. Почему же он их прогуливал? Конечно же, из-за одного очень дорогого сердцу, но запутавшегося в себе слизеринца. У парня буквально происходило дежавю, ведь не так давно он так же бегал по всему замку и искал Братишкина. И сейчас всё повторялось по той же причине — из-за Вовиного неумения контролировать свои эмоции, а в особенности агрессию.

      Но был один нюанс — на этот раз Лёша точно знал, где искать. Собственно, так же он нашёл Вову и тогда. Почувствовал внезапную боль и агрессию, увидел перед глазами очертания Мэтта, корчащегося на каменном полу коридора, и кровь, много крови. Пуффендуец быстро понял, что все это было настоящим, но принадлежало не ему, а Братишкину, и помчался к предполагаемому месту драки.

      Сейчас расплывчатые образы места периодически приходили в голову, с каждым разом становясь всё отчётливее. Из того, что Хес увидел, он понял одно — Вова был в одном из школьных туалетов. Он не знал, был ли парень один или с кем-то, насколько тому было плохо, он тоже не догадывался. И хотя в груди ощутимо нарастала паника и страх, Алексей не мог определить, его ли это чувства или чужие.

      Обойдя несколько уборных, парень понял, что вряд ли Вова стал бы прятаться в таком людном месте. Тогда его голову посетил ещё один образ, и до него дошло. Уже через пару минут он стоял возле туалетной комнаты на третьем этаже, где висела табличка «туалет не работает». Когда ладонь сжимала железную ручку, пуффендуец молился, чтобы это было то самое место.

      Войдя внутрь, он увидел вполне обычную обстановку туалета для девочек: пустые кабинки, каменные раковины, поставленные в круг по центру, стеклянные витражи почти под самым потолком по бокам комнаты, а в центре широкие панорамные окна. Пройдя чуть дальше, Лёша услышал тихий всхлип со стороны. Это могла быть либо Плакса Миртл, которая была трагично убита василиском и заточена здесь навсегда, либо именно тот, кого он искал.

      Парень медленно обошел раковины и увидел сгорбившуюся фигуру, сидящую на низком широком подоконнике. Пуффендуец сделал еще несколько шагов вперёд, и тогда некто обернулся.

      — Вова?

      Голос Лёши звучал обеспокоенно. Сам он остановился в метре от парня, чтобы случайно не спугнуть, ведь он прекрасно понимал, что его нынешнее состояние весьма нестабильно. Когда-то серо-зелёные, такие знакомые глаза, сейчас были тусклыми, покрасневшими от слёз. Они выглядывали из-за коленей, которые их обладатель поджал к себе и крепко обхватил руками, создавая мнимое ощущение безопасности. В них отражалась целая палитра эмоций и, к сожалению, только негативных. Отчаяние, страх, ненависть, безысходность. Совершенно подавленное, разбитое состояние слизеринца заставляло сердце Хесуса сжиматься от боли и сочувствия.

      — Ты в порядке?

      Самый глупый вопрос, который можно было задать. Конечно же, он был не в порядке, но Губанов банально не знал, что ещё можно спросить в данной ситуации. Растерянное состояние Вовы резко стало преображаться, во взгляде появились злоба и отстраненность. Каждая мышца в его теле напряглась, густые брови встретились у переносицы.

      «Уходи»

      Голос Братишкина отчетливо раздался в голове Губанова. Прозвучал он не так настойчиво и грозно, как, возможно, хотелось бы Володе.

      — Я понимаю, что ты напуган, и ты… в растерянности, и злишься, и…

      «Нихера ты не понимаешь» — прервал его нервную речь Вова, фыркнув пренебрежительно.

      Лёша знал, что Братишкин будет упираться, что возведёт вокруг себя трёхметровые стены и не захочет никого за них пускать. Знал, что он начнет загоняться и думать о том, какой он ничтожный, агрессивный, нелюдимый и опасный. Но Хес не мог бросить его. Не мог и не хотел.

      Пуффендуец глубоко вздохнул и потянул за край своей мантии. Худые пальцы ловко выудили из-под неё сосновую палочку и протянули хозяину.

      — Кажется, ты кое-что обронил.

      Размеренный тон голоса парня располагал к себе. Поэтому, когда Вова посмотрел на руку, сжимающую знакомый предмет, его взгляд немного смягчился. Губанов колебался несколько мгновений, прежде чем сделать шаг вперед, затем ещё и ещё, пока не оказался прямо перед Братишкиным. Тот прожигал палочку взглядом, но не осмеливался взять. Вову начало потряхивать, и он спрятал лицо в коленях.

      — Она твоя, Вов, — мягко произнёс Хесус, продолжая протягивать палочку вперёд.

      «Мне нельзя ей пользоваться. Я слишком опасен» — слизеринец всё ещё не смотрел на собеседника.

      — Неправда.

      «Ты видел, что я сделал» — голос Братишкина в голове был пропитан болью и отчаянием.

      — Да, и ты обошелся без помощи палочки.

      После этих слов Володя вздрогнул, а Лёша закусил губу, поняв, что сказал глупость, которая могла сделать только хуже. Зелено-голубые глаза забегали в панике.

      — Чёрт, прости, я не это имел в виду, — он поспешно извинился.

      Слизеринец всё ещё сидел, обхватив себя руками. Тогда Лёша аккуратно положил палочку на подоконник, а сам попытался сесть рядом. Но Вова вдруг поднял испуганный взгляд, зажался в угол и резко выставил руки перед собой.

      «Нет! Не приближайся!» — завопил Братишкин в сознании Хесуса.

      Алексей застыл в полусогнутой позе, растерянно, оглядывая парня. То, что слизеринец загнал себя в клетку и сам не хотел из неё выходить, было очевидно. Но ведь стоило лишь открыть глаза, чтобы увидеть — дверь её открыта, а снаружи ждёт тот, кто готов отдать всё, лишь бы вытащить из пучины неприятностей и проблем. Тот, кто готов спасти.

      — Почему ты меня так отчаянно прогоняешь? — с огорчением произнёс пуффендуец.

      Лёше так хотелось, чтобы парень не боялся открываться ему, рассказывать о своих проблемах, мыслях и чувствах, ведь он сам был готов делать это постоянно. И когда Вова отталкивал его, он чувствовал дикую обиду от того, что ему не доверяют. Не доверяют так же, как доверяет он сам.

      «Хес, пожалуйста»

      На щеках Братишкина стали появляться влажные дорожки слёз, которые тот, хоть и старался изо всех сил, но не мог сдержать. Слёзы слизеринца заставили сердце Лёши заныть так сильно, будто плакал он сам.

      «Я не хочу тебя ранить» — голос Вовы дрожал, даже не имея физического воплощения.

      Хесус не знал, предназначалась ли эта мысль для озвучивания в его голове или нет, но все же он её услышал.

      В следующий момент он, вопреки всему, сел на подоконник рядом с Братишкиным. Тот подрагивал, но не отрывал взгляда от зелёно-голубых глаз напротив.

      — Ты ранишь меня, когда не подпускаешь к себе, — мягко начал пуффендуец, — Когда пытаешься сделать вид, что ты сверхчеловек и можешь выдержать всё в одиночку, а потом страдаешь и отдаешься на съедение своим собственным мыслям, спрятавшись ото всех, — он протянул ладонь к лицу Вовы и аккуратно провёл по влажным дорожкам на щеках, стирая чужие слёзы, — Когда закрываешься от меня и не позволяешь помочь справиться со своими внутренними демонами. Я очень хочу, чтобы ты их победил, — парень нежно провел пальцами вдоль линии подбородка, останавливаясь на самом его краю, — Но не позволю тебе биться в одиночку.

      Всё это время слизеринец сидел будто зачарованный. Он всё никак не мог оторваться от разноцветных глаз напротив и перестать слушать такой успокаивающий и родной голос. С каждым словом сердце парня билось всё чаще, заставляя дыхание сбиваться. Мозг отказывался верить, что ради него, какого-то жалкого змея, кто-то может пойти на то, на что шёл Хесус. Терпеть такой скверный характер мог далеко не каждый, искать и успокаивать, когда охватывает злость или грусть, водить на такие чудесные свидания, улыбаться самой искренней улыбкой, прощать после, казалось бы, непростительных поступков. Вова надеялся, что его глаза не превратились в сердечки, потому что внутри его переполняла щемящая нежность.

      Лёша терпеливо ждал реакции собеседника, но тот просто молчал. Молчал и бегал взглядом по лицу, будто пытался найти подвох, будто не верил в правдивость происходящего.

      Братишкин прикрыл глаза и медленно отстранил руку Губанова от себя, взяв её в свои ладони. На его лице промелькнула грустная улыбка.

      «Я тебя недостоин»

      Да, Вова пришёл именно к такому выводу. Такие, как Хесус, и правда были достойны лучшего. Точно не такого, как он — агрессивного, эгоистичного и капризного, разрушающего всё и всех вокруг себя.

      — Нет, хватит, — Лёша активно замотал головой из стороны в сторону.

      «Ты слишком замечательный, Лёш»

      — Прекрати! — пуффендуец повысил голос и выхватил руку из хватки парня.

      «Я ведь доставляю тебе столько проблем» — не унимался Вова.

      Раздражение внутри Лёши начало усиливаться, поэтому в следующий момент он глубоко вздохнул и постарался успокоиться.

      — Посмотри на меня, — произнёс Хес, чем заставил серо-зелёные глаза сосредоточиться на нём, — Я нахожусь здесь сейчас не потому, что меня кто-то заставляет, а потому что я так хочу. Потому что мне важно, что с тобой происходит, мне важен ты. Со всеми своими достоинствами, недостатками, со всеми проблемами, желаниями и капризами — я хочу для тебя одного, чтобы ты был счастлив, и я сделаю для этого всё возможное.

      После настолько искренних слов пуффендуйца Вова выглядел максимально растерянным. В его голове, казалось, был целый рой мыслей. Их было так много, что ни одну Хесусу не удалось услышать целиком. Но единственное слово повторялось в голове постоянно.

      «Почему»

      — Ты знаешь, почему, — на лице Губанова расцвела загадочная улыбка, сопровождаемая тёплым взглядом зелёно-голубых глаз.

      На ум Братишкину приходила только одна причина, и он не верил, что именно поэтому он получал такое трепетное отношение и заботу со стороны Хесуса.

      «Неужели, это… любовь?»

      «Нет, нет, нет. Этого просто не может быть»

      Две мысли ненамеренно слились воедино, поэтому пуффендуйцу удалось услышать обе. Он усмехнулся, а затем подвинулся к Володе настолько, что в итоге их лица оказались буквально в десяти сантиметрах друг от друга. Ловким движением пальцев Алексей заправил прядь каштановых волос за ухо их обладателя.

      — На твоём месте я бы не был так уверен, — он настойчиво посмотрел в серо-зелёные омуты.

      Вова сглотнул. Теперь он уже ни в чём не был уверен. Хотя нет, в одном был уверен точно — ещё несколько секунд такого близкого нахождения пуффендуйца рядом, и он не сможет себя контролировать.

      Стремительно проявляющийся румянец на щеках выдавал эмоции своего владельца с головой, и от цепкого взгляда Хесуса укрыться ему не удалось. Парень решил проявить инициативу и медленно потянулся вперёд, осторожно накрывая руку слизеринца своей. Между лицами оставалась всего пара сантиметров, но внезапно Братишкин зашипел и выхватил кисть руки из-под Лёшиной, прижимая её к себе.

      Губанов от неожиданности резко отстранился и с замешательством взглянул на Вову. Тот накрывал ладонью костяшки другой руки. Присмотревшись, Хесус заметил сочащуюся из ссадин кровь.

      — Чёрт, почему ты не сказал? — обеспокоенно спросил он.

      Братишкин иронично приподнял бровь.

      — Ой, точно. Ну-у, хотя бы мысленно?

      Вова вздохнул и отвернулся обратно к травмированной конечности.

      Хес точно не собирался оставлять всё, как есть. Поэтому в следующий момент он вскочил на ноги и обратился к слизеринцу.

      — Давай-ка, вставай. Сейчас займемся твоей раной, — произнёс он твёрдо и протянул парню руку.

      Братишкин посмотрел сначала на Лёшу, затем на чужую ладонь. Он нахмурился, борясь с сомнениями, но через пару мгновений всё же вложил в неё свою и встал на каменный пол.

      Пуффендуец ободряюще улыбнулся Володе и потянул его к умывальникам. Открыв один из кранов с водой, он взглянул на руки слизеринца, чтобы оценить ущерб. На правой не было почти ни единой царапинки, а вот кожа на левой в области костяшек была сбита в кровь едва ли не до мяса.

      Вова заметил, что от созерцания такой картины выражение лица парня стало обеспокоенным, и, кажется, он даже ощутил то сочувствие и сопереживание, исходящее от Хесуса.

      Алексей закатал рукава им обоим и начал промывать чужие раны. Братишкин шипел от неприятных ощущений, подёргивал руками, но из хватки не вырывал. Он внимательно наблюдал, как пуффендуец тщательно оттирает засохшую кровь с целых участков кожи и как бережно очищает пострадавшие. Вода была холодная, оттого прикосновения ощущались менее болезненными. А может, все дело было в том, кто именно их оставлял?

      Братишкин перевел взгляд на руку Хесуса и только сейчас заметил на ней марлевую повязку, которая уже вся промокла.

      «Получается, он тоже пострадал от взрыва на Зельеварении?»

      — Да это так, мелочь. Небольшой ожог, — произнёс Лёша, не отвлекаясь от дела.

      Вова нахмурился. Рана могла быть вполне серьёзная, так как бинт покрывал значительную часть ладони, а Хес мог просто скрывать это, чтобы не волновать лишний раз. Это слизеринца категорически не устраивало.

      Закрыв кран, Губанов тут же принялся осматривать теперь уже чистые костяшки пальцев. Повреждения были не столь серьёзными, но обработать кожу всё же стоило. Внезапно его осенило, и рука потянулась к карману форменных штанов. Выудив оттуда небольшую баночку, парень незамедлительно открыл ее.

      — Если мне от ожогов помогает, значит и тебе должно помочь, — пробормотал Хесус, поставив открытое лекарство на край раковины.

      Вова чувствовал, как пуффендуец осторожно наносит мазь на раны, но взглядом продолжал сверлить дыру в чужой забинтованной ладони. Почему-то ему дико хотелось сорвать эту повязку и увидеть то, что под ней скрывалось. Может потому что он не любил, когда от него что-то прятали, а может его просто тешила надежда, что всё было не так плохо, как он уже успел себе представить.

      Долго терпеть он не стал. Как только Лёша закончил с обработкой ран, Братишкин перехватил своими руками обмотанную руку Лёши и начал разматывать мокрый бинт.

      — Эй, что ты делаешь? — возмутился пуффендуец и попытался остановить Вову, но безрезультатно.

      Володя наконец расправился с тканью и повернул кисть чужой руки верхней стороной. Взору предстала деформированная кожа, занимающая область под указательным и средним пальцами и распространённая почти до самого запястья. Братишкин шокированно уставился на ожог, всё ещё не веря в то, что он был реален.

      Лёша тоже смотрел на свою руку, так как сам видел свою травму впервые, ведь ранее её скрывал бинт, но в его взгляде преобладал интерес, а Вова, скорее, был напуган. Слизеринец завис над рукой Губанова на добрых пару минут, прежде чем поднял взгляд на парня напротив. В глазах слизеринца стояли едва сдерживаемые слёзы, а в радужках отражались жалость и отчаяние.

      «Прости, прости, прости»

      Братишкин зажмурился от накативших чувств вины и раскаяния и аккуратно прижал руку Лёши к своим губам, покрывая деформированную кожу едва ощутимыми поцелуями. Это буквально лишило Хесуса дара речи. Внутри пуффендуйца всё сжималось, но одновременно с этим и бушевало. Он испытывал целый океан эмоций и почему-то был уверен, что Вова разделял их вместе с ним.

      — Эй, всё хорошо, — парень попытался успокоить Братишкина и положил свободную руку на его плечо, медленно поглаживая.

      «Прости, прости, это я виноват. И с Мэттом, и вообще… я такой дурак»

      Вова коснулся лбом костяшек руки Лёши, не размыкая глаз. Слова извинений, озвученные голосом Володи, многократно отдавались эхом в сознании Губанова, а чужие пальцы продолжали отчаянно сжимать его кисть.

      — Нет, это я должен извиняться. Мне стоило оттолкнуть Уокера, а не стоять истуканом. И я сожалею о том, что сказал потом, что мы с тобой не… — парень замялся и закусил губу, а затем глубоко выдохнул, — Чёрт, прости.

      Хесус слегка отстранился, а затем буквально сгрёб в охапку парня напротив, утыкаясь носом тому в макушку. Руками он стискивал его в объятиях даже чересчур сильно из-за переполняющих его чувств.

      Вова сжал его торс так же крепко, прикрывая глаза и наслаждаясь окутавшим его родным теплом. Ему ведь не могло так сильно повезти, правда? Парень, стоящий перед ним, был просто гребаным идеалом буквально во всем. Володя понимал, что отчасти он и правда не заслуживал его, но чувства, бушующие внутри ураганом, не давали ему успокоиться и просто так взять и отпустить. Человека, чьи шутки вызывали настоящий искренний смех. Человека, что был способен утешить и поддержать в любой ситуации. Человека самого красивого из всех, кого Братишкин когда-либо видел. Человека, которому он смог довериться, кого смог полюбить.

      Слизеринец медленно отстранился и поднял взгляд на собеседника. На его лице уже не было той печали и тревоги, лишь серо-зелёные чуть влажные глаза выдавали пережитые недавно эмоции. Но было заметно, как парень был взволнован, будто пытался что-то сказать.

      «Хес, я… мы… хочу… с тобой…»

      До Лёши доносились лишь обрывки мыслей Вовы, и поначалу он не понимал, что хочет донести до него слизеринец. Заметив озадаченное выражение лица, Братишкин понял, что Губанов его не слышит, и начал ещё больше беспокоиться. Оглядевшись по сторонам, он заметил зеркало, висящее над раковиной рядом. В голову пришла идея. Слизеринец легонько дыхнул на отражающую поверхность так, чтобы влага осела на некоторой её части, а затем стал выводить на ней пальцем какую-то фразу.

      Когда он закончил и отошёл в сторону, сердце в груди у Хесуса сделало кульбит. Постепенно исчезающее «Вместе?» красовалось на зеркале. Вова только что предложил ему встречаться?

      — Ты имеешь в виду вместе в смысле… ну… — Лёша, всё же решил уточнить, ибо его шокированный мозг с трудом соображал.

      В следующий момент Братишкин чётко дал понять в каком именно смысле, приподнявшись на носочки и оставив лёгкий, но такой чувственный, поцелуй на пухлых губах пуффендуйца.

      — Оу, в этом смысле, — от смущения на щеках Губанова проступил румянец, а на лице появилась дурацкая улыбка, не желающая исчезать.

      Сердце опьяняло весь организм избытком чувств. Ноги подкашивались, в голове не было ни одной адекватно сформулированной мысли, а перед глазами стоял образ взволнованного и всё ещё ожидающего ответа Вовы. Мерлин, он же так и не ответил!

      Хесус решил выразить ответ по-своему. Он притянул Братишкина за талию и накрыл его губы своими. Пуффендуец старался вложить в поцелуй всё то, что хотел бы сказать, все чувства, переполнявшие его. Нежность, теплоту, привязанность, доверие, любовь. Вова отвечал трепетно, поглаживая шею партнера и улыбаясь сквозь поцелуй. Парень вот-вот был готов замурчать от удовольствия, словно кот.

      Нехотя отстранившись, Лёша, коснулся лба слизеринца своим и, не отрываясь от серо-зелёных глаз напротив, произнёс заветное:

      — Конечно, мы вместе.