Эндо снился прохладный день, за окном моросил дождь, а они с Каземару прятались от непогоды дома и пили горячий кофе. Они часто так делали в сезон дождей или зимой во время снегопадов.

Из-за участившихся в последнее время ссор воспоминания об этих мелочах начали покрываться пылью. Каземару, конечно, старательно протирал их, возобновляя ощущения этих уютных моментов. Причём осадки всегда были настолько уместны и своевременны. Будто по заказу. А что если и впрямь по заказу? Каземару же бог и вероятно мог организовать нечто такое.

Когда молодой человек проснулся, ему всё ещё казалось, что в где-то рядом пахнет кофе. Он потянулся и приоткрыл глаза, лениво зевнув. В комнату действительно проникал этот запах. Но откуда?

Эндо встал и, поспешно надев халат, осторожно направился в сторону кухни. Заглянув туда, он опешил и даже на мгновение пожалел, что не взял ни телефон, ни каких-либо средств самозащиты — на его кухне были люди. Первым он увидел незнакомого парня и уже был готов не то отступить и вызвать полицию, не то наоборот подойти и вытолкнуть этого человека за дверь, как второй незваный гость окликнул его по имени. Это был Киригакуре. Но как? Откуда он здесь? Не успел Эндо задать эти вопросы, как за спиной послышался до боли знакомый голос. От этого его сердце сжалось, и Эндо растерянно обернуться.

— Я так скучал по тебе, Эндо…

— Каземару…

Он медленно подошёл к Эндо и, остановившись перед ним, взял его за руки. Такие сильные и грубые. Каземару не смог сдержать грустной и ностальгической улыбки.

— Я переживал за тебя. Боялся, что что-то могло случиться.

— Я тоже. Ты пропал, и я не знал, что и думать. Казалось, я с ума сойду. — Начав забывать о наблюдателях, на одном дыхании выпалил Эндо, глядя в грустные карие глаза. Каземару, не выдержав этого взгляда, тяжело вздохнул и отвёл взгляд в сторону, в импульсивном порыве прижимая к себе любовника.

— Я пришёл сюда, чтобы поговорить. — Прошептал на ухо Эндо Каземару и нехотя отстранился, — Это мои друзья и коллеги. Киригакуре и Афуро. Их присутствие было обязательным условием моего возвращения. Они будут свидетелями наших решений. — Каземару вздохнул и всё же отпустил Эндо, отступив на шаг. — Присядь, пожалуйста.

— Это из-за того, что я знаю, кто ты на самом деле?

— Это… — Начал было Каземару, как его прервал парень с длинными светлыми волосами — Афуро:

— Это лишь одна из причин. Со стороны Каземару было нарушено несколько важных законов. Мы долгое время закрывали на это глаза, но последнее происшествие стало последней каплей. Тебя мы винить и судить в данном случае не можем — ты скорее жертва обстоятельств, Эндо Мамору. Весь спрос будет с ответственного за ситуацию.

Эндо внимательно смотрел на взявшего слово человека — он так спокойно обо всём говорил, просто факты и никаких эмоций и сострадания. Наличием сочувствия мог отличиться лишь Киригакуре, которому, казалось, было даже неловко здесь находится. А Каземару… Он выглядел таким уставшим и расстроенным, настолько виноватым и потерянным. Казалось, что ещё немного, и невидимый груз, который он держал, просто раздавит его.

— О каких законах идёт речь? — Осторожно спросил Эндо, садясь за стол ближе к Киригакуре. С другой стороны от него сел Каземару. Слово снова взял блондин:

— Думаю, Киригакуре тебе уже успел частично что-то рассказать, но я повторю.

Эндо увидел, как покраснел Киригакуре, и как закусил губу Каземару. Они явно не ожидали, что Афуро в курсе вчерашнего. Кто же он такой? От кого даже богам не удаётся утаить свои секреты?

Тем временем Афуро спокойно начал перечислять то, в чём был виновен Каземару. Причём говорил он это так, словно зачитывал приговор.

— Раскрытие сущности человеку, нанесение ущерба природе, людям, их имуществу. Вмешательство в людские судьбы, перемешивание нитей судьбы и отношения с человеком.

— Перемешивание нитей судьбы?

— Да… Но не скажу, что делал это намеренно. — Эндо не понимающе посмотрел на Каземару, который нервно закусил губу. Он выглядел так по-человечески и разительно в своих жестах отличался от своих товарищей, которые хоть и выглядели как люди, но чувствовалось в них что-то иное, совершенно им не свойственное. — Я не должен был отсвечивать в вашем мире. Я должен был быть просто наблюдателем. Кем-то совершенно неприметным, не привлекать внимание и не вступать, как таковое, в контакты с людьми. Соответственно никаких отношений со мной ни у кого быть не могло, не могло быть ни дружбы, ни бесед.

— Это потому что каждым словом можно изменить судьбу человека, — осторожно добавил Киригакуре, посмотрев поочерёдно на своих компаньонов.

— Да. Эндо, помнишь, как это было с Гоенджи и Кидоу после разговоров с тобой? Они ведь так или иначе вернулись в футбол и таким образом изменили свою судьбу, не так ли?

— Ты же знаешь, я не верю в судьбу и прочее. Каждый сам своими руками творит свою судьбу. Разве это не так?

— Лишь отчасти, — улыбнулся миловидный блондин.

Каземару и Киригакуре сильно удивились, увидев древнего старика Кенгена в таком обличье. Они думали, что бог времени и судьбы и в мире людей будет старцем, ну или хотя бы мужчиной в летах, а тут оказался такой образ, связать с которым вселенскую мудрость было непросто.

— Ваши судьбы как паутина, на ней множество развилок. Ваш путь зависит от выбора, но все ваши дороги мне известны. И ни в одной вы оба не должны были бы пересечься, не играй наш друг в людей.

Каземару опустил голову, пряча за чёлкой лицо, на котором явно читалась печать стыда, виды и ещё десятка какие-то эмоций.

— Моя задача, — продолжил Афуро, — вернуть баланс в твою жизнь. Но как это сделать — должны решить вы сами.

— Как же такое может быть, что никаких нас нет ни при какой развилке? Ещё недавно мы были, и наши отношения были вполне реальны. — Эндо в упор посмотрел на Афуро, который раскрыл лежащую перед ним книгу, что-то выискивая там. Все остальные молчали, но Эндо увидел, как переглядываются Каземару и Киригакуре, будто бы они вели диалог, не используя при этом слова и жесты.

— Эта развилка — искажение реальности, причиной которой стало вмешательство существа, не принадлежащего вашему миру.

— Как эффект бабочки, когда даже взмах её крыла может изменить будущее. Только тут создалась новая ветвь реальности, которая оторвана от основной паутины и создаёт новую нить, висящую в воздухе и не закреплённую за опору. Так? — Перед спуском в мир людей Киригакуре задал Кенгену тысячу вопросов, пока тот варил снадобье. Фудзин был там же, он тоже знал все эти ответы, но, видимо, мысли и тревоги поглощали его куда больше, уволили его всё дальше от реальности в пучины отчаяния.

— Да. Только если в обычной паутине судьбы все развилки и варианты сохраняются, то тут отмирают, и образуется единая нить, болтающаяся в пространстве. Как знать, что она заденет, и каковы последствия будут.

— А нельзя её соединить с основной паутиной? — Осторожно спросил Эндо, снова переведя взгляд на блондина.

— Вплести в основную сеть событий? — Переспросил Афуро, прищурившись. Увидев кивок от Эндо, он бросил взгляд на Каземару — время для его решения. Впрочем, Афуро также хотел снять с себя ответственность: увильнуть тут вряд ли получится, солгать он не мог, ровно как и сказать правду, ведь это внушило бы человеку надежду на дальнейшую связь с богом.

Каземару медленно встал и скрепя сердце налил в чашку кофе. В том же молчании он вернулся и под одобрительный взгляд Афуро поставил перед Эндо чашку, а после и перед остальными.

— Эндо… — Сев на место, Каземару накрыл ладонь любовника своей рукой и сжал её. — Это может непредсказуемо повлиять на твоё будущее. Я не…

— Я готов рискнуть. Ты разве не хочешь быть со мной? Пусть и только днём.

— Я люблю тебя и желаю тебе счастья. Пойми, пожалуйста. — Каземару взял свою чашку и сделал глоток — в его напитке и напитке других богов не было зелья Кенгена. — Пей, пока кофе не остыл. Это твой любимый.

Эндо перевёл взгляд на чашку — ему так нравился приготовленный Каземару кофе. Это был отличный напиток для посиделок в такую погоду как сейчас, когда за окном было пасмурно и завывал ветер, стучась ветками деревьев в окно.

— Что им нужно? — Спросил Эндо, тут же перехватывая руку Каземару, когда тот обернулся и попытался отстраниться.

— Может ревнуют? — Тоже посмотрев в окно, предположил Киригакуре в попытке подкинуть явно расклеившемуся другу идею. И Каземару ухватился за неё — не будет же он говорить, что ветра чувствуют его настроение и порой перенимают или пародируют его. Ведь то, что сейчас происходило за окном, ещё цветочки по сравнению с тем, насколько скверно у него было на душе — от лжи и недосказанности уже было тошно, они вызывали практически физическую боль.

— Да. Боятся, что брошу их. О них ведь больше некому позаботиться.

— Но тебе же не обязательно отказываться от статуса бога? Неужели другие боги не могут пойти навстречу, и позволить тебе также выполнять свои обязанности ночью, а днём быть со мной, быть счастливым?

— Эндо…

— Да и ты же далеко не мелкий божок. Почему не может быть позволено нечто такое?

— Эндо, послушай. — Каземару взял Эндо за подбородок и пристально посмотрел ему в глаза. — Ветра просто драматизируют. Им кажется, что я способен отказаться от того, кем я являюсь, и стать человеком, что способен оставить их. Им страшно. Вот они и пытаются сделать хоть что-то. — Он вздохнул. — Для богов не предназначены исключения. Мы все живём по одним правилам. Иначе мы сами просто создадим хаос. Исключительность одного повлечёт за собой конкуренцию, всем захочется того же или каких-то иных привилегий. Всё как у вас, не так ли?

Эндо кивнул и, насупившись, втянул воздух через нос.

— А многие из вас свободно расхаживают среди людей?

— К чему ты это спрашиваешь?

— Чтоб понять уровень твоей исключительности и зависти для других. — Эндо прищурился и отстранился. Ему не нравились очередные попытки Каземару улизнуть от ответа.

— Как ты мог заметить, нам тысячи лет, в чём-то мы крайне старомодны, наши умы костенеют, и без контакта с людьми мы рискуем совсем отстать от вашего развития и потерять возможность оберегать вас от вас же самих. Нам не понятны некоторые вещи, потому что в нашем мире в них нет необходимости. Но они могут порождать беды, и мы должны понимать, что это за вещи и каковы могут быть последствия. Поэтому время от времени боги спускаются к вам. Сейчас для этого был выбран Фудзин. — Спокойно сказал Афуро, мельком посмотрев на руки молодых людей: не смотря на то, что сейчас Эндо казался ему несколько обиженным, он всё равно сжимал руку Каземару. Удивительно. Они оба держались друг за друга, и это при том, что Фудзин уже сделал свой выбор.

На самом деле сейчас была очень Сусаноо спускаться к людям, только вот он был не из тех, кому интересно этим заниматься, да и отпускать его одного было бы очень опрометчиво — слишком уж взбалмошным и конфликтным он был. Фудзин же просто удачно подвернулся под руку — к тому же он покладистее Сусаноо, хоть и тоже не самый предсказуемый кандидат. От него ждали какой-то выходки, но никто не подозревал, что он (столько переживший за тысячи лет существования) влюбится в человека, причём настолько серьёзно.

Он сорвал миссию богов по изучению мира людей и произошедших там изменений.

— Как видишь, это вовсе не привилегия, это часть работы, которая распределяется случайным образом. О механизме знает, наверняка, только сама Аматерасу-омиками. — Тихо сказал Каземару, вздрагивая от очередного удара ветки в окно. Он нахмурился и махнул рукой, отгоняя ветра. Эндо поджал губы.

— Так ты не вернёшься?

Каземару посмотрел Эндо в глаза, отчётливо видя в них боль и отчаяние. Впрочем, и молодой человек видел в карих глазах бога то же самое. Наплевав на присутствие других богов в комнате, Каземару подался вперёд, вовлекая любовника в поцелуй, долгий и эмоциональный с привкусом горечи и ароматом кофе. Отстранившись, он обнял Эндо, прижимая к себе и с трудом сдерживая подступающий к горлу ком, а к глазам слёзы, прошептал:

— Будь моя воля, я бы не возвращался. Ибо какой смысл возвращаться туда, откуда не уходил?

Эндо в ответ прижал к себе Каземару. «Неужели это значит, что всё кончено?» — пронеслось в его голове.

— Каземару, у нас ограниченно время на сегодня, — холодно напомнил Афуро, бесцеремонно нарушая столько интимный момент.

— Да, я помню. — Каземару нехотя отпустил Эндо и высвободился из его объятий. Он взял в руки свою чашку кофе и сделал глоток (в мире богов такой не попьёшь), и Эндо последовал его примеру. Отпив из чашки и грустно вздохнув, он тихо сказал:

— Ты так и не научил меня варить такой кофе.

— Я думал, что у нас впереди ещё много времени, что я успею… Прости. — Виновато отозвался Каземару, наблюдая за любовником. Эндо сделал очередной медленный глоток, чувствуя, как накатывает странная волна спокойствия, стирающая привкус боли и горечи. Он посмотрел на чашку кофе в своих руках, понимая, что с каждым глотком ему становится всё легче, всё проще отпустить Каземару. Он вздрогнул от осознания, что он теряет чувства к Каземару, воспоминания, связанные с ним, тускнеют, а последние и вовсе постепенно стираются из памяти. Уже сейчас он не мог чётко сказать, что было, когда вошёл на кухню. Кто его встретил? Однако на месте утерянных воспоминаний не образовывалась пустота — она тут же заполнялась какими-то смутными и совершенно иными воспоминаниями.

Точно ли он вообще видел недавно Каземару, снимающего на рассвете маску Фудзина? Или же это был сон?

— Что вы сделали? — Прошептал он, переводя взгляд с одного на другого бога, сидящих с ним за одним столом.

— Мы просто дали тебе возможность жить дальше без сожалений, — ответил Афуро, поднимаясь из-за стола. Он посмотрел на Каземару, выглядящего совершенно раздавлено, и, положив руку ему на плечо, сжал его. — Я бы и рад помочь тебе, Фудзин. Но на богов не действуют мои зелья.

Каземару поджал губы и встал, напоследок поцеловав Эндо в висок.

— Я люблю тебя, Эндо, и очень хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы у тебя было будущее, чтоб твоя реальность была в безопасности.

— Так и было бы, если…

— Нет. Так будет теперь. — Серьёзно сказал Каземару тоном, не предполагающим дальнейший спор.

— Эндо, так будет лучше для вас обоих. — Постаравшись сгладить ситуацию, сказал Киригакуре и придвинул к молодому человеку отставленную в сторону чашку кофе.

— Я не буду его пить! — Он хотел было опрокинуть чашку, разбить её, расплескав всю жидкость, но замер, чувствуя на себе пристальный взгляд Афуро.

— Ты выпьешь его. — Спокойно, но твёрдо сказал он. Эндо почувствовал, как дрожит от напряжения воздух, как тело, предавая его, против воли действует по приказу бога. Он допил кофе до конца и только после этого власть над телом вернулась к нему. Эндо безвольно уронил чашку на пол и опёрся руками на стол.

— Ты молодец. Скоро всё будет хорошо. — Прошептал Каземару, уходя из кухни. В прихожей он остановился и на мгновение обернулся, словно хотел что-то сказать, но вместо этого открыл дверь и выпустил своих спутников. Со звоном на тумбу легли его ключи, с тихим хлопком захлопнулась дверь, оставляя Эндо наедине с собой. Он огляделся и удивлённо замер, натолкнувшись взглядом на целую кружку, стоявшую на столе. Разве она не разбилась буквально минуту назад? На глазах выступили и покатились по щекам слёзы, освобождая молодого человека от тягостных чувств.

На тело навалилась ужасная слабость, и Эндо сам не заметил, как дошёл до кровати и как уснул. Ему снился чей-то голос, причём смутно знакомый, чьи-то тёплые и ласковые руки, чей-то смех. Во сне шуршал листьями ветер, вокруг пахло дождём и кофе. И всё это сквозь сон вызывало на лице улыбку.

Проснувшись через пару часов, Эндо, захватив телефон, вышел на кухню. Её наполнял аромат кофе. Но откуда, если он ещё не начал его варить? Эндо почесал затылок и повернулся к холодильнику, на дверце которого была записка, написанная от руки аккуратным почерком, и фотография. Молодой человек подошёл ближе со смутным ощущением какой-то неправильности того, что он видит. Точно ли он тогда фотографировался на фоне колеса обозрения с Натсуми? Разве он был там не с кем-то другим? Но с кем? Да и откуда тут инструкция о том, как правильно готовить его любимый кофе?

Эндо тряхнул головой и взял телефон. Он открыл список контактов, а после зашёл в галерею. Он знал, что что-то не так, чувствовал, что чего-то не хватает, но упорно не мог понять чего именно. Молодой человек открыл окно, впуская в кухню слабый ветерок, прикосновения которого снова что-то тронули в душе и всколыхнули чувство, возникающее от осознания того, что забыл что-то важное.

От мыслей его отвлёк звонок телефона. Он осторожно поднял трубку, понимая, что ниточка к нужному воспоминанию безнадёжно утеряна.

— Эндо, завтрашний матч в силе?

Эндо улыбнулся.

— Конечно!