Эндо снился прохладный день, за окном моросил дождь, а они с Каземару прятались дома и пили горячий кофе.

Они часто так делали в сезон дождей или зимой во время снегопадов. Из-за участившихся в последнее время ссор воспоминания об этих мелочах начали покрываться пылью. Каземару, конечно, старательно протирал их, возобновляя ощущения этих уютных моментов. Причём осадки всегда были настолько уместны и своевременны. Будто по заказу. А что если и впрямь по заказу? Каземару же бог и вероятно мог организовать нечто такое.

Когда молодой человек проснулся, ему всё ещё казалось, что в где-то рядом пахнет кофе. Он потянулся и приоткрыл глаза, лениво зевнув. В комнату действительно проникал этот запах. Но откуда?

Эндо встал и, поспешно надев халат, осторожно направился в сторону кухни. Заглянув туда, он опешил и даже на мгновение пожалел, что не взял ни телефон, ни каких-либо средств самозащиты — на его кухне были люди. Первым он увидел незнакомого парня и уже был готов не то отступить и вызвать полицию, не то наоборот подойти и вытолкнуть этого человека за дверь, как второй человек окликнул его по имени. Это был Киригакуре. Но как? Откуда он здесь? Не успел Эндо задать эти вопросы, как за спиной послышался до боли знакомый голос. От этого его сердце сжалось — Эндо хотел обернуться, но боялся, хотел обнять и прижать к себе изо всех сил, но хотел также накричать и оттолкнуть.

— Я так скучал по тебе, Эндо…

— Каземару…

Он медленно подошёл к Эндо и, остановившись перед ним, взял его за руки. Такие сильные и грубые. Каземару не смог сдержать грустной и ностальгической улыбки. Карие глаза смотрели друг в друга, и Эндо начал забывать о названных наблюдателях.

— Я переживал за тебя. Боялся, что что-то могло случиться.

— Я тоже. Ты пропал, и я не знал, что и думать. Казалось, я с ума сойду.

Каземару вздохнул и отвёл взгляд в сторону, в импульсивное порыве прижимая к себе любовника. Тем временем морок начал отступать: чётче стали объекты, мысли более связными, а воспоминания менее туманными.

— Я пришёл сюда, чтобы поговорить. — Прошептал на ухо Эндо Каземару и нехотя отстранился, — Это мои друзья и коллеги. Это Киригакуре и Афуро. Их присутствие было обязательным условием моего возвращения. Они будут свидетелями наших решений. — Каземару вздохнул и всё же отпустил Эндо, отступив на шаг. — Присядь, пожалуйста.

— Это из-за того, что я знаю, кто ты на самом деле?

— Это… — Начал было Каземару, как его прервал парень с длинными светлыми волосами — Афуро:

— Это лишь одна из причин. Со стороны Каземару было нарушено несколько важных законов. Мы долгое время закрывали на это глаза, но последнее происшествие стало последней каплей. Тебя мы винить и судить в данном случае не можем — ты скорее жертва обстоятельств, Эндо Мамору. Весь спрос будет с ответственного за ситуацию.

Эндо внимательно смотрел на взявшего слово человека — он так спокойно обо всём говорил, просто факты и никаких эмоций и сострадания. Однако поддержку он увидел в лице Киригакуре — хоть кто-то сочувствует ему! А Каземару… Он выглядел таким уставшим и расстроенным, настолько виноватым и потерянным. Казалось, что ещё немного, и невидимый груз, который он держал, просто придавит его.

— О каких законах идёт речь? — Осторожно спросил Эндо, садясь за стол ближе к Киригакуре. С другой стороны от него сел Каземару. Слово снова взял блондин:

— Думаю, Киригакуре тебе уже успел частично что-то рассказать, но я повторю. — Эндо увидел, как покраснел Киригакуре, и как закусил губу Каземару. Они явно не ожидали, что Афуро в курсе вчерашнего. Кто же он такой? От кого богам не удаётся утаить свои секреты? Тем временем Афуро спокойно начал:

— Раскрытие сущности человеку, нанесение ущерба людям, природе и имуществу, вмешательство в людские судьбы, перемешивание нитей судьбы и отношения с человеком.

— Перемешивание нитей судьбы?

— Да… Но не скажу, что делал это намеренно. — Эндо непонимающе посмотрел на Каземару, который нервно закусил губу. Он выглядел так по-человечески и разительно в своих жестах отличался от своих товарищей, которые хоть и выглядели как люди, но чувствовалось в них что-то иное, совершенно не свойственное людям. — Я не должен был отсвечивать в вашем мире. Я должен был быть просто наблюдателем. Кем-то совершенно неприметным, не привлекать внимание и не вступать, как таковое, в контакты с людьми. Соответственно никаких отношений со мной ни у кого быть не могло, не могло быть дружбы и бесед.

— Это потому что каждым словом можно изменить судьбу человека, — осторожно добавил Киригакуре, посмотрев поочерёдно на своих компаньонов.

— Да. Эндо, помнишь, как это было с Гоенджи и Кидоу после разговоров с тобой? Они ведь так или иначе вернулись в футбол и таким образом изменили свою судьбу, не так ли?

— Ты же знаешь, я не верю в судьбу и прочее. Каждый сам своими руками творит свою судьбу. Разве это не так?

— Лишь отчасти, — улыбнулся миловидный блондин. Каземару и Киригакуре сильно удивились, увидев древнего старика Кенгена в таком обличье. Они думали, что бог времени и судьбы и в мире людей будет старцем, ну или хотя бы мужчиной в летах, а тут оказался такой образ, связать с которым вселенскую мудрость было непросто. — Ваши судьбы как паутина, на ней множество развилок. Ваш путь зависит от выбора, но все ваши дороги мне известны. И ни в одной вы оба не должны были бы пересечься, не играй наш друг в людей.

Каземару опустил голову, пряча за чёлкой своё смущённое и застыженное лицо.

— Моя задача, — продолжил Афуро, — вернуть баланс в твою жизнь. Но как это сделать — должны решить вы сами.

— Выходит, что ты столкнул меня с истинного пути. У меня могла, нет, должна была быть другая жизнь? У меня могла бы быть жена? И может быть уже даже ребёнок?

Каземару, поджав губы, кивнул и тихо подтвердил сказанное. Эндо тихо и нервно рассмеялся, прижав руку ко лбу.

— Каземару, скажи мне честно, ты вообще нормально человек? Что за цирк ты развёл? Притащил этих двоих в мой дом, и вы на троих исполняете этот концерт. Мы же взрослые люди, чёрт возьми! Если ты не хотел быть со мной, мог бы сразу так и сказать. А не изводить меня тем, что переехать ко мне не хочешь и вот этой историей, что вместе нам быть нельзя, так как ты бог. Скажи, что это шутка!

— Я бы так хотел, чтобы это было всего лишь розыгрышем… — Протянул Каземару, запуская пальцы в длинные волосы и сжимая виски ладонями. — Ты сам всё видел на днях. Видел и моё настоящее обличье, и мои ветра, и мою силу. — Молодой человек вздохнул и тихо продолжил, коснувшись руки собеседника:

— Ты знаешь, что я всегда по возможности был рядом, сбегая только ночью. И ты знаешь, что я люблю тебя, Эндо. Так почему же ты сам ломаешь комедию и рвёшь мне сердце? Почему не веришь?

— А как я могу в это верить? — Эндо сбросил чужую руку со своей. — Ты столько лет мне врал. Врал в глаза. Когда ты собирался признаться? Не отвечай. — Оборвал его Эндо, беря подсунутую ему Каземару чашку ароматного кофе. Как же вкусно он его готовил… — Ты не собирался мне говорить. А как бы ты скрывал то, что ты не стареешь? Собирался меня бросить, отняв лучшие годы жизни и возможность иметь семью?

— Если ты помнишь, мы познакомились больше десяти лет назад. Неужели я не изменился и всё ещё выгляжу как подросток?

Эндо замялся, переведя взгляд на собеседника и пристально его разглядывая, будто бы видел впервые. Его примеру последовали и провожатые Каземару.

— Изменился. Но ты бы до старости избегал совместной жизни, продолжая врать. Нет, я бы не выдержал. Я бы прогнал тебя раньше. У меня нет столько времени и желания, чтобы терпеть твой эгоизм.

Каземару выжидающе посмотрел на Эндо, но его лицо было серьёзным и хмурым. В нём не было ни намёка на шутку и попытку уверить богов в отсутствии чувств к их соратнику. Единственное, что Каземару видел, так это разочарование и злость. Сердце Эндо дало трещину, сквозь которую по капле вытекала любовь. Но когда это произошло? Как давно?

Каземару отвёл взгляд и опустил его. Он готовил себя к чему-то такому, но, видимо, оказался не достаточно готов, был слишком наивен. Горечь переполняла душу, заглушая другие эмоции и мысли, оставляя лишь мерзкое чувство в сердце и осуждения, набатом звучащие в голове.

Ты был глуп, согласившись на эту роль и решив спуститься к людям.

Был глуп, несмотря на предостережения сблизиться с людьми.

Был глуп, позволив себе влюбиться в человека.

Был глуп, впустив его в своё сердце.

Был глуп, позволяя расцветать этим чувствам и отношениям.

За окном слышалось завывание ветра. Это не было похоже на шторм, но это однозначно были сильные порывы — на улице в такую погоду лучше не появляться. Ветра поочерёдно будто бы бросались на стекло, пытаясь ворваться и защитить своего хозяина, своего бога. Каземару скрипнул зубами, утопая в вязком болоте из собственных мыслей, невольно вспоминая все те счастливые моменты, все обещания, все мечты, проведённые вместе с Эндо, и которые теперь казались пустыми, словно разбитый бокал.

— Боги глухи и эгоистичны. — Тихо сказал Эндо, привлекая внимание богов, сидящих с ним за одним столом. — Одни решили разрушить мою жизнь, по своему эгоизму ставящие устаревшие правила на первое место. А второй решил потешить своё самолюбие и вступил в отношения с человеком, наплевав на всё остальное.

— В таком случае мы с вами очень похожи. — Хмуро сказал Каземару, подходя к окну, грозя своим ветрам и отсылая их подальше. За окном ещё некоторое время раздавался свист, а после всё стихло. — Разве люди не эгоистичны в своих желаниях?

— Эгоистичны. Но разве вы не должны быть мудрее? Вам ведь тысячи лет!

Каземару уже хотел было ответить, как его остановил блондин. Киригакуре хмыкнул, вспоминая фразу, которую слышал от людей: "Бог сделал нас по своему образу и подобию". В теме эгоизма это действительно было похоже, да и вообще в части пороков и каких-то черт характеров. Но это лишь если смотреть под определённым углом. И ещё больше схожести они могут приобрести, сближаясь друг с другом. Киригакуре точно мог это сказать, пообщавшись с Эндо и смотря теперь на Каземару. Его друг явно многого нахватался у этого человека.

— Всё верно. Без мудрости нам не под силу было бы удерживать мир от хаоса и поддерживать в нём гармонию. И, как ты верно заметил, нам тысячи лет, из-за чего наши умы костенеют, а без контакта с вами мы рискуем потерять всякий контроль над ситуацией, так как отстаём от вашего развития. Нам не понятны некоторые вещи, потому что в нашем мире в них нет необходимости. Но они могут порождать беды, и мы должны понимать, что это за вещи и каковы могут быть последствия. Поэтому время от времени боги спускаются к вам. Сейчас был выбран Фудзин.

Киригакуре охнул и удивлённо посмотрел на говорившего, а после на Каземару, стоявшего спиной к окну, оперевшись о подоконник бедром. Поймав на себе взгляд друга, Каземару кивнул и поджал губы, подтверждая догадку: именно об этой договорённости он и говорил. Сейчас была очень Сусаноо спускаться к людям, только вот ему не хотелось этим заниматься, да и отпускать его одного было очень опрометчиво — слишком уж взбалмошным и конфликтным он был. Фудзин же просто удачно подвернулся под руку — к тому же он покладистее Сусаноо, хоть и тоже не самый предсказуемый кандидат. От него ждали какой-то выходки, но никто не подозревал, что он (столько переживший за тысячи лет существования) влюбится в человека, причём настолько серьёзно.

Он сорвал миссию богов по изучению мира людей и изменений.

— Для меня это был первый опыт. И я повёл себя неправильно. Я ошибся и нарушил правила — сблизился с тобой. — Честно признался Каземару, сложив руки на груди и грустно вздохнув.

— Значит я лишь твоя ошибка? — Накаляя атмосферу, спросил Эндо и всё же повернулся к Каземару. От его вида сжималось сердце: на днях он видел его улыбку, прижимал к себе его худое тело, зарывался пальцами в его мягкие длинные волосы, целовал его, а вчера он увидел его как огромную груду мышц, как сгусток силы и власти, а что сейчас? Сейчас он выглядел помятым и расстроенным — его глаза не улыбались, голос звучал устало и хрипло, будто бы он его сорвал, в нём самом не чувствовалось той энергии. Впрочем, вообще никакой не чувствовалось: ни вчерашней, которой он мог сразить, ни повседневной, которая всегда так нравилась Эндо.

Неужели боги превратили его в это после суда? Или же Каземару так переживает из-за него и их неизбежного расставания (уж об этом Эндо позаботится)? Что же с ним было бы, умри Эндо? Этот момент обязательно бы настал однажды — эта мысль ещё сильнее укрепила желание Эндо отдалиться и сжечь мосты. Ведь он понимал, что чем дольше люди вместе, чем теснее их взаимоотношения, чем сильнее чувства, тем больнее терять. Лучше обрубить всё раньше, пока не стало слишком поздно.

Молодой человек покачал головой, отгоняя тяжёлые мысли, ведь он уже всё решил, и в это время Каземару едва слышно сказал:

— С точки зрения других богов — да. Но я никогда не пожалею о встрече и отношениях с тобой. Ничто не изменит моего мнения. Ведь я сам хотел этого. Для меня ты не ошибка, а прекрасная возможность...

— Хотел бы я тоже не жалеть… — Прошептал Эндо, чувствуя, как ноет сердце.

— Я знаю. После сегодня у тебя не останется чувства сожаления.

— А остальное? Что делать с остальными моими чувствами? — С нажимом спросил Эндо и взял чашку кофе, которую к нему ближе пододвинул Киригакуре.

— Мы понимаем, что тебя терзают чувства и эмоции. И с этим мы поможем. — Осторожно сказал он, с сочувствием глядя на человека. Как же они хрупки! Впрочем и Каземару сейчас, потеряв всю божественную спесь, выглядел ни лучшим образом. Вот оно — влияние человека.

— Но как?

— Тебе не стоит этого знать. Просто поверь нам — результат будет действенным. Пей кофе, пока он не остыл. — Продолжил Киригакуре, мягко и ободряюще улыбнувшись Эндо, который, тяжело вздохнув, всё же сделал глоток ароматного кофе.

— Ты так и не научил меня варить такой кофе, — бросил через плечо Эндо, снова отпивая из чашки.

— Я думал, что у нас впереди ещё много времени, что я успею… Прости. — Виновато отозвался Каземару.

Эндо вздохнул, ощущая тяжесть на душе. Он любил Каземару, ему хотелось защитить его, и, несмотря на боль и нежелание отпускать столь близкого человека, он был готов прогнать его, чтоб дать свободу. И он скрывал это за словами о том, что просто не сможет больше доверять любовнику, что не сможет простить его за ложь и обман. Как глупо! Но Каземару ведётся, или он лишь делает вид?

— Эндо, я действительно хотел сделать тебя счастливым и не хотел причинить столько боли. Прости. — Разорвав повисшую в кухне тишину, произнёс Каземару, но Эндо лишь махнул рукой, останавливая его.

— Нет смысла больше это обсуждать, — сказал он с явной усталостью в голосе, допивая свой кофе. — Всё, что было сделано, уже не изменить. Ты бог, а я человек. У нас разные пути, и нам нужно двигаться дальше, только уже порознь.

Каземару, закусил губу, кивнул.

— Хорошо, Эндо. Только… — начал он, однако Эндо его прервал:

— Пожалуйста, не говори больше ничего. Я не хочу слышать никаких извинений или обещаний. Просто уходи.

— Как скажешь. — Эндо увидел, как соратники Каземару перевели взгляд ему за спину, туда, где стоял его бывший любовник. И молодой человек с трудом подавил в себе желание повернуться следом.

— С делами покончено. Ключи от квартиры заберут через час, и мне нужно успеть закрыть проход между мирами. — Эти слова явно относились лишь к богам. Эндо вздрогнул, осознавая, как всё быстро закончилось. За один день Каземару освобождает квартиру, исчезает из его жизни и…

— А как же твоя работа?

Почему Эндо вообще это волнует? На самом деле ему это было безразлично, просто хотелось ещё немного продлить момент пребывания Каземару в его доме.

— Для работодателя я мёртв. — Уже направляясь к выходу из кухни, сказал Каземару. Он даже не обернулся в этот момент. Его товарищи встали из-за стола, направляясь следом за ним.

Мёртв... Как радикально.

Эндо поднял взгляд к потолку, разрываясь между желаниями: задать ещё вопрос, задержать и поторопить. Второго хотелось, чтоб боги не увидели его отчаяние, его боли и накатывающие слёз от невозможности прижать любовника к себе и с улыбкой сказать, что они это переживут, что всё будет хорошо. Это только усложнило бы ситуацию и увеличило их страдания.

Он сделал медленный глоток, чувствуя, как накатывает странная волна спокойствия, стирающая привкус боли и горечи. Он посмотрел на чашку кофе в своих руках, понимая, что с каждым глотком он теряет чувства к Каземару, воспоминания, связанные с ним, тускнеют, а последние и вовсе стираются из памяти. Но на их месте не образовывалась пустота, или она тут же заполнялась какими-то смутными и совершенно иными воспоминаниями.

Точно ли он вообще видел вчера Каземару, снимающего на рассвете маску Фудзина? Или же это был сон?

— Что вы сделали? — Прошептал он, поднимая взгляд на уходящих.

— Мы просто дали тебе возможность жить дальше без сожалений, — ответил блондин, не оборачиваясь.

Каземару остановился и обернулся на мгновение, словно хотел что-то сказать и прояснить, но вместо этого открыл дверь и выпустил своих спутников. Со звоном на тумбу легли его ключи, с тихим хлопком захлопнулась дверь, оставляя Эндо наедине с собой. Он покрутил в руках кружку, растерянно глядя на неё. На глазах всё же выступили и покатились по щекам слёзы, освобождая молодого человека от тягостных чувств.

На тело навалилась ужасная слабость — какая странная реакция на кофе, и Эндо сам не заметил, как дошёл до кровати и как провалился в сон. Ему снился чей-то голос, причём смутно знакомый, чьи-то тёплые и ласковые руки, чей-то смех. Во сне шуршал листьями ветер, вокруг пахло дождём и кофе. И всё это сквозь сон вызывало на лице улыбку.

Проснувшись через пару часов, Эндо, надев халат и захватив телефон, вышел на кухню. Её наполнял аромат кофе. Но откуда, если он ещё не начал его варить? Эндо почесал затылок и повернулся к холодильнику, на дверце которого была записка, написанная от руки аккуратным и явно не его почерком, и фотография. Молодой человек подошёл ближе со смутным ощущением какой-то неправильности того, что он видит. Точно ли он тогда фотографировался на фоне колеса обозрения с Натсуми? Разве он был там не с кем-то другим? Но с кем? Да и откуда тут инструкция о том, как правильно готовить его любимый кофе?

Эндо тряхнул головой и взял телефон. Он открыл список контактов, а после зашёл в галерею. Он знал, что что-то не так, чувствовал, что чего-то не хватает, но упорно не мог понять чего именно. Молодой человек открыл окно, впуская в кухню слабый ветерок, прикосновения которого снова что-то тронули в душе и всколыхнули чувство, возникающее от осознания того, что забыл что-то важное.

От мыслей его отвлёк звонок телефона. Он осторожно поднял трубку, понимая, что ниточка к нужному воспоминанию безнадёжно утеряна.

— Эндо, завтрашний матч в силе?

Эндо улыбнулся.

— Конечно!