— Давай поговорим?

— О чём?.. — чем больше времени проходит, тем более неловко становится. Сейчас немец другой. Он более дружелюбный, такое чувство, будто сбросил с себя маску вечного напряжения. Это непривычно. — Мне особо нечего рассказывать.

— Жаль. — она чувствует, как его пальцы мягко сжимают её ладонь, сама стискивает чуть сильнее. «Пора уже признать это, я влюбилась.» — японка тихо вздыхает, печально улыбается уголками губ. — «Похоже, что он не собирается больше причинять мне боль. Могу ли я доверять ему теперь? В любом случае, если я признаюсь, то отдам своё сердце в ненадёжные руки, как знать, не разобьёт ли он его… Какая чушь, страдать из-за любви. Стоило бы полностью забыть про чувства, но… От этого просто невозможно спрятаться, я уже слишком сильно запуталась в сетях эмоций.». Рейх задумчиво смотрит куда-то вперёд себя. — Вот скажи, как ты думаешь, будет ли правильно поддаться эмоциям, в попытке получить нечто желанное, или же стоит поставить себе чёткую цель, и следовать за ней, игнорируя всё, что отвлекает.

— Зависит от степени желанности того «нечто», и реальности достижения цели. — она пожимает плечами. Такой размытый, больше философский вопрос показался ей несколько странным. — Я считаю, что не стоит сломя голову гнаться за мимолётным увлечением, но при этом же не отрекаться от всего во имя туманной цели.

— Вполне разумно. ЯИ, скажи, ты состоишь, или состояла раньше в отношениях? — невпопад спросил нацист, похоже, в мыслях уже перескочив с одной темы на другую.

— Не смеши меня, с моей репутацией у меня даже друзей толком нет. Тем более, что мало кто знает, кто я на самом деле. — по правде сказать, Империя была совершенно слепа и глуха во всём, что касалось любви, но не особо от этого страдала. По крайней мере, до этого момента. — Отношения это слишком опасно. Я не могу подвергаться такому риску с тем, кому не доверяю полностью. А тех, кому я так доверяла бы, попросту нет.

— Моя ситуация чем-то похожа на твою, — со вздохом замечает парень, — но порой у меня всё-таки проскакивают мысли, что всё это, пожалуй, не так бессмысленно, как кажется на первый взгляд.

— Возможно…

Он случайно перехватил её взгляд, после секундного ступора девушка быстро отвернулась. «Мне показалось, или она смотрела на меня без прежнего холода?» — ариец вдруг чувствует, как быстро у него колотится сердце. Это первый раз, когда он замечает за собой такое в момент, когда нет опасности. — «Что это?.. Да ну… Быть того не может… Нет, нет, нет, только не это! Теперь, когда она больше даже отдалённо не похожа на парня, я отчётливо ощущаю это. Она привлекает меня? Но это невозможно, она азиатка, азиатки не могут нравиться мне. Ч-чёрт… Надо успокоиться.». После нескольких минут молчания, союзница подаёт голос:

— Помнишь, я говорила, что никогда не прощу тебя? Думаю, было по-детски несерьёзно так себя вести, будто бы мне лет пять, честное слово. Всё-таки мы уже вполне взрослые личности, можем спокойно обсудить конфликты… Это я к чему. Я забираю свои слова обратно, думаю, глупо было бы дальше обижаться. — она не поворачивая головы косится на него, пытаясь незаметно пронаблюдать за реакцией. Похоже, что для неё это важно.

— Спасибо. — коротко отвечает парень, чуть улыбается. Сейчас ему сложно вести себя спокойно, противоречивые чувства спутывают мысли. Он совершенно растерян, впервые за долгое время действительно не знает, почему поступает так и чего хочет.

— За что?..

— За то, что теперь я больше не ощущаю себя виноватым перед тобой. — он огляделся по сторонам, заметил чуть дальше прилавочек со сладостями, в голове внезапно появилась идея. — Точно, слушай, хочешь что-нибудь? Я слышал, что девушки любят сладкое… Что-то не так? А… Прости, я не это имел ввиду…

Японка всем своим видом давала понять, что подобное высказывание ей очень не понравилось. Немец вздохнул.

— Спасибо, но я не то чтобы особенно любила сладкое. — Японская Империя натянула капюшон сильнее на лицо. «Вот же… Я допустил ошибку.» — пронеслось в его голове. — «Пора привыкать несколько раз подумать, прежде чем говорить.». — Что вы хотели этим сказать?

— Просто я подумал, что раз уж вытащил тебя из дома, мог бы и оказать такой небольшой знак внимания. — ариец сам не совсем понимал, почему ведёт себя так. Впрочем, он чувствовал, что хочет позаботиться о ней, так что не сильно задумывался над причиной, оставив размышления на потом. — И всё-таки, лучше обращайся ко мне на «ты». Это просьба.

Она кивнула, чуть успокоилась. Судя по всему, поняв, что он не собирается насмехаться, девушка почувствовала себя гораздо лучше.

— Скажи… Бывало ли у тебя когда-нибудь, что жаждешь чего-то, но знаешь, что достигнув этого, можешь разочароваться и жалеть всю оставшуюся жизнь? — внезапно тихо спросила она.

— Не совсем. Но я могу представить это чувство.

Похоже, вопрос был в какой-то мере риторическим, так что отвечать было не обязательно. Империя кивает, задумчиво смотрит куда-то вперёд, забывшись стискивая его руку в своей. «Она выглядит немного… Грустной? Похоже, я расстроил её. Стоило вести себя сдержаннее.» — краем глаза он замечает позади странное движение, мгновенно напрягается, но не подаёт виду. — «Ага, прекрасно. Он один? Похоже на то. Вряд ли он собирается действовать, скорее просто наблюдает. В любом случае, стоит принять меры предосторожности.». Дойдя до какого-то здания, он резко дёргает девушку в сторону, зажимает её в угол, напряжённо всматриваясь, в ожидании, пока преследователь покажется следом. ЯИ от неожиданности издаёт тихий звук, похожий на прерывистый вздох, но быстро понимает, что к чему, и затихает. Он слишком близко, буквально прижимается к ней всем корпусом, чтобы спрятаться, но не надавливает слишком сильно, чтобы не причинить боли. Хотя сейчас они, возможно, в серьёзной опасности, Японская Империя не может думать ни о чём, кроме того, что ещё немного и совсем разнервничается. Нацистская Германия чуть дрогнул, заметив чью-то фигуру, пока нельзя было различить, кто это. Вдруг он почувствовал, как она обнимает его, пока ещё совсем робко стискивает руки вокруг корпуса. Союзница не знала, как будет объяснять это действие, но очень хотела это сделать, до дрожи хотела. Как она и думала, прикасаться к нему оказалось приятно. В отличие от прошлого раза подобного тесного контакта, когда они вместе шли под дождём, язык тела немца не выдавал напряжения или отвращения, мышцы оставались расслабленными, не подёргивались, стоило прикоснуться чуть сильнее. Значит ли это, что он не против?.. Она не осмелилась заглянуть в лицо, впрочем, вероятно, зря. Кровь прилила к его щекам, выступив на коже едва заметным румянцем. «Ч-что она творит?! Надо срочно это прекратить… Я чувствую… Чувствую себя неловко?.. Докатился…» — тем не менее, он так и не двинулся, чтобы хоть что-то сделать. Даже наоборот, как бы невзначай едва ощутимо приобнял, заметив, что сердцебиение сейчас стало совсем быстрым. — «Я ненавижу себя за это… Ненавижу, но… Я хочу этого? Я… Я не об этом должен беспокоиться сейчас… Больше всего в опасности именно она, в отличие от меня, если поймают её, это закончится действительно очень плохо. В крайнем случае придётся отвлечь его на себя. Стоп… Что?! Королевство Италия?! Почему этот кретин следит за нами?!». Тем не менее, он не спешил отстраняться. Худенькое, стройное тело азиатки жалось к нему, будто бы ища поддержки. Немец смутился, впервые за всё время по-настоящему смутился, но ему, чёрт возьми, это нравилось. Он мысленно клял себя самыми разными словами за то, что допускает подобное, но не отстранялся, не отталкивал, даже наоборот. Оба понимали, что их действия уже не сойдут за случайность, непроизвольное движение, но оба продолжали делать вид, что всё в порядке вещей, догадываясь, но не будучи уверенными в том, что и второй тоже думает так же, избегая смотреть друг другу в лицо. Перестав ощущать угрозу, нацист совсем расслабился, притянул девушку ближе к себе, приобняв за талию, с нарочито напряжённым выражением лица всматриваясь в сторону растерянно оглядывающегося фашиста, потерявшего их из вида. Как только тот сдался и пошёл обратно, парень решил, что, пожалуй, хватит.

— Подожди-ка… Это Италия?! Ну я ему сейчас… — девушка схватила его за руку, не дав сдвинуться с места. — М?

— Не надо… Лучше просто не обращать внимания. Ничего страшного не произошло ведь.

Он кивнул, немного поколебавшись отстранился, снова взял её под руку. Лёгкий след тепла после объятий, тонкие, неуверенно сжимающие его ладонь пальцы, короткие взгляды из-под капюшона. Он, похоже, любил, люто ненавидя себя за это.