Этот день был таким же как и множество других до него. Полным забот, работы и молитв, первая из которых происходила примерно за час до расцвета. Большую часть времени Сиф была занята ведением быта и присмотром за младшими детьми, пока Ева, в очередной раз глубоко беременная, не могла вести особо активный образ жизни и в основном сидела у дома, пытаясь растереть опухшие ноги о камни. Девушка уже закончила развешивать мокрое бельё и, с новой корзинкой грязных вещей, которые необходимо было постирать до обеда, отправилась к реке. Где и встретила Каина.

Парень был на редкость взволнованным и радостным. Его голубые глаза блестели от распирающих его эмоций, а светлые волосы были слегка взлохмачены, как после быстрого бега. Однако уставшим он не казался, хоть и встал сегодня раньше неё, чтобы начать подготовку к посеву пшеницы. Парень широко улыбался подходя к ней и, подходя к ней слишком близко, заговорщическим полушёпотом сказал:

― Сиф, мне нужно кое-что тебе показать.

Девушка напряглась. В последний раз что-то подобное предлагал Авель их младшей сестре Аклиме. И закончилась всё тем, что последняя теперь, так же как и Ева, ходит на сносях, ожидая уже второго ребёнка. Так что подобное же предложение Каина звучало как минимум сомнительно. Особенно когда она смотрела в его излишне воодушевлённое лицо.

― Что именно? ― уточнила Сиф осторожно. ― У меня ещё стирки полно, может просто на словах расскажешь?

― Да брось ты эту стирку не на долго, ― Каин нетерпеливо вырвал из рук сестры плетёную корзинку с бельём и небрежно отставил в сторону. ― Помнишь ты жаловалась, что зелёные яблоки на берегу реки слишком кислые?

― Ну и? ― в недоумении промямлила девушка совершенно не понимая куда клонит парень.

Вместо ответа Каин схватил её за руку и потащил за собой говоря только что-то вроде “Увидишь”. Шли они через небольшую рощу довольно долго. По примерным прикидкам девушки, явно вышли за пределы той территории, которую отец называл безопасной и за которую велел не заходить. Но брат продолжал идти всё дальше и дальше. При чём на столько уверенно, что Сиф даже не сомневалась в том, что этот путь он проходит уже не в первый раз.

Спустя время они оказались на небольшой поляне, почти в самом центре которой росли три дерева, разного размера. Самое старое из них казалось довольно крепким, но ветви его были почти полностью пустыми, покрытыми лишь ярко-зелёной листвой и редкими небольшими яблочками с розоватыми пятнами на боках. Второе, чуть пониже, уже имело на себе плоды, но все они очень быстро попадали на землю и начали подгнивать, удобряя почву и привлекая своим сладковатым ароматом мух и муравьёв, что ползали по стволу в поисках новой еды. А вот третье, самое маленькое, пусть и было довольно слабеньким и хилым на вид, плодами было очень богато. Яркие алые фрукты были настолько большими и тяжёлыми, что тянули тоненькие молодые ветки дерева к земле. Не обламывались они только потому, что были заботливо подпёрты небольшими палками. Крупных фруктов было не очень много, но они очень сильно выделялись на фоне мелких и кислых дичек, что росли рядом с их домом.

Каин подошёл к деревцу и сорвал два крупных фрукта, чем-то очень отдалённо похожих на дикие яблоки, и протянул один из них Сиф. Девушка нерешительно взяла фрукт обеими ладонями, продолжая молча удивляться его размеру и пытаясь прикинуть вес в руках. Ощущения подсказывали девушке что один такой фрукт весил примерно как три дички, если не больше.

― Он же огромный, ― пробормотала она, поднимая взгляд на брата. ― Это ты вырастил?

― Ага, ― слегка хвастливо отозвался парень, уже во всю кусая своё яблоко. ― А ещё оно очень сладкое. Попробуй. Это просто мёд, ― говорил он с набитым ртом, активно стирая сок с губ тыльной стороной ладони.

Брат всегда ел очень аппетитно. От одного вида того как Каин что-то грыз уже начинали течь слюнки. Так что девушка тоже решилась и откусила кусочек, какое-то время пытаясь понят как подступиться к такой громадине. В отличие от дичек кожура у этого яблока была очень тоненькой и мягкой. На столько нежной, что почти не ощущалась во рту. Сочная мякоть, полная сладкого сока отдавала небольшой кислинкой, но нежной и приятной, от которой не хотелось скривиться. Девушка и сама не заметила, как умяла уже добрую половину фрукта, добравшись до крошечной сердцевины с косточками. Мякоти и правда было много, а ярко-красный цвет скорее всего отпугивал птиц, привыкших к тому что такой окрас имеют только ядовитые плоды.

Это яблоко было идеально. Сочное, сладкое и не подъеденное насекомым и и птицами.

― Нравится? ― спросил Каин, слегка наклонив голову в бок.

― Очень! ― Сиф с энтузиазмом закивала. ― Но как же оно таким выросло? Я ничего подобного не видела поблизости. Ты ходил куда-то далеко, чтобы перенести его сюда? Но когда?

― Нет... На самом деле на то чтобы вырастить его именно таким ушло почти три года, ― Каин окинул взглядом два соседних дерева. По-видимиму результаты неудачных опытов. ― Я выбрал самое сладкое яблоко из той кислятины, что растёт на берегу и посадил из него семена. Первое дерево тоже дало кислые плоды, но мне повезло и среди них было одно красно-зелёное. Оно было послаще. И с ним я проделал тоже самое, пока на третий год не выросло это, ― Каин указал на небольшое тонкое деревце с единственным оставшимся крупным яблоком. ― Я бы хотел продолжить их и дальше разводить поближе к дому, но боюсь что отец не позволит. Ему не понравиться концепция.

― О чём ты? ― не поняла Сиф. ― Это же так здорово, что ты смог сделать урожай лучше и больше. Отец должен быть рад тому, что у нашей семьи будет больше пищи, а у Бога больше хороших подношений.

― Проблема именно в ежегодных жертвоприношениях, ― вздохнул юноша. ― Отец велел отдавать на алтарь всё только самое лучшее, но после этих трёх лет я окончательно убедился в том, что это не идёт нашим растениям на пользу. Самое лучше рациональнее будет откладывать на семена, чтобы потом получать больше и больше богатого урожая(1). Самое лучшее следует возвращать в землю, чтобы оно продолжало расти, а не отдавать Богу, чтобы оно просто пропало в свете благословения или есть самим. Оно же просто отправляется в райские кущи по словам отца, а не продолжает расти и плодоносит здесь.

― Думаешь что отец не поймёт, ― озвучила Сиф их общую мысль. Дары Каина Бог уже давно не принимает. В семье он стал считаться аутсайдером, чуть ли не прокажённым, которого Всевышний не милует. Однако если отталкиваться от мысли о том, что Господь и правда не принимает никаких даров кроме самого лучшего, то всё становилось на свои места. Если бы Кайн следовал этому правилу, то в их семье врятли было бы столько хлеба и фруктов.

Однако, если думать глубже, то разве Богу, создателю всего, может быть неизвестно, что если они добровольно лишат себя лучшего из того что у них есть, то с годами они начнут голодать без урожая Каина? Зачем же тогда Он так настойчиво продолжает требовать это отдавать Ему, если понимает что так, с годами лучшего не останется и дары для него будут становиться только хуже и хуже? И в таком случае, в какой момент он перестанет их принимать?

Сиф, тряхнула головой, в попытке избавиться от этих богохульных мыслей. В плане земледелия их семья полностью полагалась на Каина, пока Адам и Ева продолжали заниматься собирательством фруктов и ягод. И если по началу им вполне хватало фруктов. ягод и кореньев, что можно было найти неподалёку, то с увеличением количества ртов, добытой в лесу пищи объективно перестало хватать на всех. Так что же будет с ними если отец узнает о махинации Каина? Ведь если они продолжат строго следовать заветам отца, то так ртов будет всё больше, а пищи всё меньше.

Девушка снова откусила кусочек сочного яблока, которое в этот раз показалось ей и в половину не таким вкусным и сладким. Горькие мысли перебивали фруктовый сок. Хотя возможно дело было в том, что она просто укусила сердцевину яблока с косточками, которые теперь задумчиво перекатывала на языке.

― Так вот вы двое где! ― раздался голос Адама позади. ― Стоит только дать вам больше воли, как вы тут же стремитесь нарушать запреты. Зашли на запретную территорию... Что вы тут забыли?

Родитель был явно не в самом лучшем расположении духа, так что с самого начала этот разговор не предвещал ни Сиф, ни Каину ничего хорошего. В последнее время Адам становился всё более и более вспыльчивым. Всё хуже и хуже реагировал на то, что дети его помимо правил семьи принимают какие-либо собственные решения. И всё это становилось в десятки раз хуже, если дело касалось Каина.

― Это ещё что? ― Адам побледнел, указывая на оставшиеся в руках своих детей половинки больших красных яблок. ― Плод познания?... Откуда он у вас? Где вы взяли эту дрянь?!

― Это просто яблоко. Оно... ― Кайну не дала закончить звонкая пощёчина отца.

― Вечно ты находишь нам всем неприятности, ― грозную тираду Адама уже было не остановить. ― Мало того что подношения твои Господу не интересны, так ещё и это?! Как ты вообще мог не узнать плод познания?! Ещё и сестре скормил эту дрянь!

― Я не знаю как выглядит этот твой плод! Его видел только ты! А это простое яблоко, ― пытался вразумить отца Каин, но мужчина уже его не слушал, старательно выбивая из тела неугодный фрукт, что довёл его до ярости одним своим видом.

Сиф попыталась остановить мужчину, но только сама получила от него по зубам локтем. Разбитая губа дочери и вид её крови всё же заставил Адама остановиться, взять обоих отпрысков за шкирки и потащить обратно к дому, по пути постоянно ворча что-то от их бестолковости и никчемности. Что они непутёвые и непослушные дети в отличие от тех кто родился после них.

Маленькой яблоне точно пришёл конец. Она попала в немилость Первого человека лишь из-за то го что её плоды напомнили Адаму о их с Евой грехопадении. О том чего они оба лишились в прошлом. О том, чего никогда не видели и возможно даже не увидят их дети. Но в данной области мира главным был Адам, а выше него в иерархии их большой семьи стоял только сам Бог. Решения главы семейства не подлежали обсуждению, как бы не взывал к его голосу разума Каин. Голос старшего брата так и остался не услышанным и гибкое деревце вместе с остатками фруктов сгорели в костре, источая сладковатый дым и шипя на углях. А Адам ещё долго рассказывал Каину о том, что он слишком высокомерен, раз решил что делать работу Господа по улучшению мира у него выйдет лучше. Что он еретик, а его помыслы и идеи порочны.

Уже сидя у реки брат с сестрой, после долгой выволочки пытались привести себя в порядок. Каин стирал с лица платком кровь не поднимая на Сиф взгляда.

― Прости меня, ― пробормотал Каин глухо, когда они вдвоём уже сидели у ручья, пытаясь привести себя в порядок после выволочки отца. Из-за удара веко юноши опухло и один из голубых глаз покраснел и почти закрылся. ― Я не думал, что тебе тоже достанется.

Сиф, всё это время молчавшая, выплюнула на раскрытую ладонь сгусток крови изо рта, как следует сжала руку в кулак и принялась его промывать в проточной прохладной воде ручья.

― Не извиняйся, ― сказала она заплетающимся онемевшим языком. ― Это ведь не ты меня ударил.

Она достала из воды руку, потянула Каину раскрытую ладонь с парой семян красного яблока, которые спрятала под языком. На них всё ещё были следы её крови, но все же это было лучше чем начинать весь путь по выращиванию фруктов с самого начала.

― Сиф... ― на глаза Каина навернулись слёзы от вида всего лишь каких-то мелких семечек, в которых по сути заключалось три года его упорной работы, которую он ещё и ухитрялся всё это время скрывать от родителей.

― Надеюсь они не испортились из-за моей крови и этого хватит, чтобы ты смог вырастить ещё одну яблоню, ― с надеждой сказала она шёпотом. ― Фрукты были очень вкусными.

***

Сера была встревожена как никогда раньше, стоило ей только увидеть раскидистое дерево с красными крупными плодами, которое росло на приличном отдалении от всего. Почти на окраине райского сада. Умом серафим понимала, что это всего навсего обычная яблоня, но её внешний вид вызывал у неё самые неприятные эмоции и воспоминания. Неприятные на столько, что она почти пожалела, что дала одной из первых дочерей Адама разрешение заняться садоводством.

― Это действительно то что ты хотела вырастить? ― уточнил ангел, пытаясь скрыть напряжение в голосе. В раскидистых ветвях исполинской яблони порхала с ветки на ветку девушка с корзиной фруктов в руках. Её голубые одежды были просто и скромны. Даже попав в рай она не стремилась украшать их, чтобы как то выделиться на фоне прочих праведников, хотя имела на это полное право.

― Да, госпожа Сера, ― ответила женщина ступив на землю с почтенным поклоном. ― Именно то. Эти красные яблоки напоминают мне о брате, за чью душу молюсь ежедневно.

Серафим вздохнула. Слышать подобное о первом убийце среди христиан, о еретики и существе наказанном Богом сильнее чем даже сам Люцифер было как минимум странно. Однако хорошо объясняло по какой причине чистая душа Сиф заслужила место в раю. Даже несовершенный человек в состоянии проявить достаточно милосердия и понимания, чтобы не относиться плохо к братоубийце и самому опасному для рая существу на данный момент времени. Адам не выносил и упоминания своего непутёвого отпрыска, а эта душа...

― Что ж, твои слова дают мне надежду на лучшее и веру в то, что идея адской принцессы не столь безумна как кажется, ― Сера заставила себя улыбнуться. Ей предстоял не самый простой разговор. ― Мне бы не хотелось портить момент, но у меня есть для тебя дурные вести, Сиф.

Женщина смотрела на серафима с абсолютно непроницаемым лицом, больше похожим на посмертную маску. Она была не похожа ни на одного из своих совершенных родителей. Её никогда нельзя было назвать красавицей, но было в её взгляде, манере держаться и говорить что-то, что делало её даже лучше первых из людей. В какой-то степени серафим испытывала даже нечто похожее на мрачное любопытство, пытаясь понять как это холодное существо отреагирует на новости.

― Твой отец, Адам, погиб, ― сказала Сэра, чувствуя от чего-то как немеют кончики пальцев и начинает кружиться голова. ― Был убит в аду одним из демонов.

Ангел внимательно следила за тем как женщина задумчиво опускает взгляд в и слегка наклоняет голову на бок. Лёгкий платок, уложенный на голове красивыми складками, слегка колыхался от тёплого ветерка райского сада. Бледное лицо оставалось холодно, а пухлые яркие губы не дрогнули.

― Что ж, значит такова была его судьба, ― на удивление спокойно ответила Сиф. ― Подобные затеи не могли закончиться иначе, мы все это понимали в глубине души. Но я надеюсь что хотя бы теперь он сможет обрести то спокойствие, которое не нашёл ни в жизни на земле, ни после смерти на небесах. Спасибо что сообщили мне об этом лично, ― поблагодарила она серафима небольшм поклоном и, расправив крылья и поднявшись в воздух, вернулась к сбору яблок на исполинском дереве так, словно ничего особенного и не произошло.

Сера какое-то время смотрела на размеренные движения девушки, что методично срывала фрукт за фруктом и складывала их в плетёную корзинку аккуратными слоями. Ева рыдала, когда ей сообщили о смерти мужа. Большинство его детей, включая Авеля не находили себе места и давали волю эмоциям. Но не Сиф. Эта праведница оставалась такой же холодной и отстранённой как и раньше. Действовала механически, двигалась плавно, даже тон голоса не изменила. Давно Сера не ощущала подобной чёрствости и холодности от людей, чьим основным отличием от ангелов была именно яркая палитра чувств, которые они могли испытывать и показывать.

По спине пробежал холодок, который серафим списала на резко сменившийся ветер.

― Тело для прощания достать не получится. Ад поглотил его, ― Сера не знала зачем именно говорила эти слова. Не могла понять, было ли это желанием пробиться через ледяное спокойствие девушки или убедиться, что новость она хотя бы поняла и её поведение не является лишь следствием своеобразного шока. Эмоциональным ступором в который впадают некоторые люди, когда события вокруг становятся слишком пугающими.

― Не страшно, ― продолжила сбор яблок Сиф, переходя к новой ветке. ― Тело смертно и не имеет особой ценности. Почтить его память и помолиться мы сможем в любом случае. Да и спускаться ради этого в ад, рискуя жизнями других ангелов или экзорцистов было бы слишком безумно. Уверена отец не пожелал бы собственной участи кому-то ещё.

Серафим не верила своим ушам. Девушка всё понимала и принимала, но смерть отца её попросту не трогала. Не задевала ни единой струны её души. Только сейчас спустя столько веков до Сэры наконец стало доходить по какой причине Сиф такая спокойная и всепрощающая. Почему она не реагирует на чужие грехи и никого за них не осуждает. По какой причине поступок Каина и первое убийство на ней словно не оставило никакой раны или отпечатка на её сердце.

Вероятно сердца у неё попросту не было.

― Думаете я слишком бездушна сейчас? ― спросила Сиф, словно прочитав её мысли. ― Прошу меня простить, я лишь предположила, что матушка и братья с сёстрами и так должно быть вас утомили и вы не пожелаете слушать ещё и мои слёзы. Не переживайте, я способна испытывать искреннюю скорбь, просто не так как они.

Сиф обернулась к ней, спустилась на землю держа в руках корзину сочных кроваво-красных фруктов. Когда подошва скромных кожаных сандалий девушки каснулась земли Сера заметила, что её глаза были пусты и холодны, как мрачные глубины ледовитого океана, а лёгкая улыбка ну губах делала этот образ поистине пугающим. Серафим почувствовала как дрогнули кончики крыльев. Она хорошо знала этот взгляд. Так смотрел в её глаза сам Господь, отдавая одни из самых ужасающих её и по сей день приказов, призывая Самаила, ангела Смерти, для насыпания казней египетских и умерщвления всех первенцев иноверцев.

Она сама не поняла как отступила на шаг назад от того существа, что стояло перед ней сейчас в обличи скромной праведницы. Внутри ангела что-то перевернулось. Красные плоды. Кровь. Плоть. Смерть. Брат. Сера почувствовала как у неё сильнее закружилась голова, а ноги ослабли. Отступая ангел споткнулась, неловко наступил на подол собственного белоснежного платя, однако потерять равновесие ей не дали крепкие руки молчаливой спутницы и личного телохранителя Сиф ― мрачной женщины с двумя толстыми рыжими косами, украшенными золотыми кольцами на концах, и лицом, покрытым шрамами. Воительница, которую при жизни звали валькирией. Она была одной из первых викингов, принявших христианство. После смерти стала для Сиф верным стражем и спутником, а для Адама вдохновением для создания корпуса экзорцистов, полностью состоявшего из женщин.

― Вам следует быть осторожнее, если вы плохо себя чувствуете, дорогая Сера, ― голос Сиф звучал почти ласково, но это было лишь видимостью. Первым впечатлением за которым скрывалась невероятная бездна безразличия что была сравнима только с вечной мерзлотой. ― Позвольте мы проводим вас до покоев. Вам явно нужен отдых и небольшой перекус, ― женщина протянула Сэре большое красное яблоко, в тонкой блестящей кожице которого она почти что могла видеть собственное отражение.

― Нет! ― ответ был слишком резким, как и то движение, которым она вырвалась из крепких мозолистых лап валькирии. ― Благодарю, но я вынуждена отказаться. Лучше используйте эти фрукты во время поминальной трапезы, ― сказала серафима, взяв себя в руки и отходя на почтительное расстояние от Сиф.

― Что ж, если вы не желаете, не смею настаивать, ― праведница отдала яблоко валькирии, и крепко взявшись за ручку корзинки, начала неспешно удаляться вместе со своей телохранительницей, следовавшей за ней словно верный цепной пёс. Молчаливая воительница укусила сочный фрукт и капля сока, сверкающего золотом в свете райского солнца, скатилась с уголка её губ по подбородку, от чего-то напоминая Сэре ихор, заменяющий ангелам кровь. Однако от страшного сравнения серафима быстро отмахнулась, боясь развивать эту мысль дальше. Списала всё на стресс и усталость как и всегда, ― Но если вдруг передумаете и захотите почтить память близких мне людей, что сейчас не с нами, вы знаете где растёт эта яблоня. Угощайтесь.

Сере удалось немного успокоиться. Странное чувство тревоги немного отпустило после того как девушка с корзинкой яблок удалилась. Ангел обернулась на дерево, пытаясь всё же понять от чего её так сильно тревожит его вид и по какой причине сочные спелые фрукты для неё продолжают ассоциироваться с кровью и плотью.