"Спорит с викингом раввин.

И спор заведомо бесплоден.

―Бог один. И он ― не Один!

―Бог Один! И не один."

Древняя шутка до сих пор веселила Каина время от времени. Столько веков он уже топтал эту грешную землю и она становилась смешнее день ото дня. Ведь с течением времени он всё яснее понимал лишь одно, в данной юмористической ситуации по факту правы оба. Просто каждый по своему. А с учётом последних новостей из преисподней он стал вспоминать её всё чаще и чаще. Столько сверхъестественных сущностей населяют этот безумный мир и лишь рай с адом отгородились от всеобщего хаотичного развлекалова пресной монотеистической стеной.

Спустя века странно было даже думать о том, что он и сам когда-то верил в сказки Адама про единого бога, создавшего всё сущее. Да и сама суть создателя, прошедшая через сито времени времени стала скорее эфемерной метафорой, чем образом всемогущего и хоть сколь-нибудь материального существа. Философской единицей о которой он время от времени любил порассуждать в компании любимой супруги, что почти девять тысячелетий назад решила разделить с ним вечность и общее “проклятие”, если его конечно можно так назвать. Что, в общем-то, тоже было вопросом скорее философским.

― Сегодня ты выглядишь особенно, любовь моя, ― ласково произнёс Каин, касаясь кончиками пальцев свежих кроваво-красных листьев лиан, что заполнили собой всю гостиную их общего скромного дома. В глубине чёрных стеблей струился свет. Кровь, полная ангельской силы, питала растение, соединяя его раз и навсегда с преисподней. Последняя кормёжка прошла гораздо лучше, чем оба они ожидали. ― Сияешь золотом.

От комплиментов распустились ярко-розовые цветы, а стебли начали сплетаться в подобие женской фигуры. Спустя века супруга почти утратила человеческий облик в отличие от него. Однако, как и положено истинной языческой женщине, начала сливаться с источником своей силы. Чёрной плодородной землёй. И пусть большую часть времени она казалась обычным смертным лишь незаметным растением, для него она могла вновь становиться той самой мрачной красавицей, что в своё время родила от него самых талантливых представителей человеческого рода, по их общему скромному мнению. Тех, чьи далёкие внуки и правнуки продолжали их радовать.

― Дитя отлично справилось со своей работой, ― томный глубокий голос любимой жены, что приняла более привычный человеческий облик звучал с лёгким эхо. Её тело было сильнее чем прежде, но оставалось всё таким же изящным. ― В аду я уже чувствую себя как дома благодаря его стараниям. И уже достаточно укоренилась, чтобы провести туда и тебя, мой дорогой. ― Она могла бы остаться на земле. Жить вечно, войдя в бесконечный цикл перерождений природы, но интерес и страсть к освоению новых горизонтов подтолкнуло их обоих однажды ко слегка безумной, но чертовски весёлой идее.

― Всё потому, что в лучших из детей пробуждается так много твоих магических талантов, ― Каин приобнял супругу за талию и нежно притянул поближе к себе её тело, что сохранило с течением веков живую гибкость.

― Льстец, ― ворковала она, легко целуя его в шею. ― Когда увидишь его сейчас, так больше думать не будешь. После смерти в нем начало пробуждаться скорее древнее плотоядное чудовище, а не скромный маг. Кровь убийцы всегда берёт своё.

Корни растений и лианы зашевелились вокруг них, обволакивая мягким одеялом и скрывая двух древних любовников чёрно-красной завесой от всего остального мира в их уединённом домике. День был хорош, новости из преисподней ещё лучше, но взгляд супруги от чего-то был тревожен.

― Что тебя гложит, Руу? ― Каин нежно убрал за ухо прядь мягких чёрных волос женщины.

― Твой садовник, ― женщина слегка замялась, переведя взгляд с лица мужа на воротник его рубашки, что она принялась машинально поправлять. ― Мальчик очень старателен и талантлив но каждый раз так расстраивался когда во время истреблений эти крылатые недоразумения попадали по корням. Ущерб всякий раз был ничтожен, но его реакция... Больно смотреть. Истребления шли последние семь лет и на всё это время он даже забросил любимую работу, посвятив всего себя садоводству. Прямо как ты, когда работал над садами Семирамиды. Но после последнего истребления...

― Любовь моя, он уже достаточно взрослый, чтобы справится с чем-то подобным, ― вздохнул Каин, погладив супругу по щеке и вновь вынуждая поднять на него взгляд. ― Небольшая досадная неудача, которая ни на что не влияет. Он и при жизни отличался тем, что учился на ошибках и брал реванш будучи в разы более подготовленным. Вряд ли смерть изменила в нём эту черту.

― Он проиграл Адаму.

Слова Руу заставили мужчину тяжело вздохнуть. Он даже подумать не мог что этот обрюзгший с веками так называемый “первый человек” не полениться спуститься в преисподнюю. Да и ещё окажется достаточно подготовленным для драки. Слабаком любимое создание бога никогда не был и даже при минимальном уровне старания никакой из грешников не стал бы для него серьёзной угрозой. Даже если это их садовник.

― Первый человек мёртв и для мальчика никакого реванша не будет, ― Руу положила руки на плечи мужа и смотрела прямо в глаза. ― Он словно сам не свой после всего произошедшего. Ни радио эфиров, ни песен ни шуток. Улыбка держится только благодаря твоей печати. На людях он, конечно, старается держать лицо, но это лишь видимость. Представь себе, даже на охоту не выходил с тех пор.

― Нонсенс. Убийца отказывается от убийств? ― Каин ушам своим не верил. Для важного поручения по созданию моста между адом и землёй он выбирал кандидата крайне тщательно. Успел изучить каждую из его садистических привычек досконально. И подобный отказ от насилия совершенно не укладывался в рамки нормы для его поведения.

― Даже никого не пытал и не запугивал последнюю неделю, ― женщина выглядела действительно встревоженной. ― Заперся в своей радиорубке и спускается только в холл отеля, ― Руу вновь отвела взгляд на секунду, тревожным жестом смахивая с плеча супруга упавший маленький листик одной из многочисленных лиан. ― Раны не проблема для демонического его тела, а вот раны души...

― ...Чертовски глубоки, ― закончил Каин мысль за супругу. ― Заглянем к нему в первую очередь и я с ним поговорю. А потом по покажешь мне круг Гордыни, договорились?

***

Логово Аластора выглядело так же плохо как и он сам. Покосившаяся стена, разбитые окна, валяющаяся поперёк помещения потолочная балка с куском антенны. Пожалуй единственное, что не давало этому помещению схлопнуться окончательно, провалившись внутрь самого себя, так это чёрные корни с золотым сиянием, струящимся под толстой корой. Растения оплели радиорубку толстыми стеблями и почти закрыли собой дыру в потолке, образовавшуюся судя по следам засохшей крови и остаткам костей, от падения тела какого-то нечестивого грешника, нашедшего свою смерть в день последнего истребления.

Радио-демон напоминал Каину не душу, которой уже исполнилось сто лет, а скорее обиженного подростка, что забрался в большое кресло с ногами и незаметно даже для самого себя вырывает пряди волос. Болезненная потребность ощипывать себя подобным образом, словно индейку, никогда не была предвестником чего-то хорошего, особенно в для таких душ как Аластор. Маловероятно что это действо на самом деле причиняло ему хоть сколь-нибудь ощутимую боль, которой он жаждал. А скорее просто ассоциировалось с чем-то, что он воспринимал как привычную норму для себя.

Норму успокаивающую и незыблемую, возвращающую в уже такое далёкое детство.

― “Великий Аластор, как последний альтруист, едва не умер за своих друзей”, ― бубнил себе под нос радио-демон, очевидно пародируя чей-то голос намеренно придавая ему неприятные, слишком высокие дребезжащие нотки. В пальцах свободной руки он перебирал осколки стекла, не обращая внимания на то, что уже изрезал себе ими кожу, превратив ладонь в кровавый фарш. Капли крови демона падали на пол и быстро слизывались чёрными корнями.

Руу действительно не зря беспокоилась состоянием этого ребёнка. Ведь разве сотню лет можно считать достаточно солидным возрастом для бессмертной души, которой предстоит ещё долгий путь сквозь вечность? Едва ли. По их с Руу меркам он совсем ещё дитя. И ведёт себя соответствующе.

― Аластор, ― позвал Каин, привлекая внимание своего садовника. Таких как он можно было с лёгкостью назвать сложными детьми, требующими к себе особого отношения. Перед ними нельзя просто так взять и появиться, врываясь в личное пространство. Мало того что это может быть воспринято подобными грешниками как агрессия, так ещё и в добавок ко всему это просто не вежливо. Поэтому Каин остался лишь голосом без физического тела. Говорил через чёрные корни будучи одновременно и рядом, и далеко.

― Мастер? Это и правда вы? ― демон встрепенулся, оборачиваясь на голос. Ад действительно сильно изменил его и в живую это было ещё заметнее чем раньше. Алые глаза с точками чёрных зрачков, красные волосы, что при жизни были тёмно-русыми, острые желтоватые зубы, и крохотные рога с оленьими ушами на макушке. “Плотоядный монстр” довольно точное описание для его нынешней формы. ― Я думал в Ад вам нет ещё хода.

Демон был похож на дьявольского питбуля, что с радостью бы разорвал на части пару грешников, но в данную секунду времени был слишком увлечён приходом хозяина домой. В этом поведении и огромных распахнутых глазах было что-то очаровательно наивное, но поддаваться подобному чувству до конца не стоило. Меньше всего души в этом возрасте хотят слышать снисходительный тон и дурацкое сюсюканье из которого они выросли уже лет восемьдесят назад. Если не больше.

 ― Не было, пока Корни были слабы, ― ответили тени ростков, шевелящихся словно клубок сонных змей. Оставлять ребёнка без похвалы было нельзя. Никому бы не понравилось, что его усердную работу, ради которой даже любимое дело было отодвинуто временно на второй план, просто проигнорировали бы, восприняв как должное. ― Ты отлично поработал. Справился со своей частью сделки просто великолепно.

Бледная кожа демона побелела ещё сильнее, приобретя совершенно нездоровый синеватый оттенок. Красные когти впились в спинку кресла так сильно, что под пальцами грешника захрустело дерево и красная тканевая обивка. Такой как Аластор не умеет расслабленно выдыхать когда слышит в свой адрес что-то приятное и чувствуя что угрозы нет. Наоборот, лишь больше усилий и концентрации прилагает ища в добрых словах подвох. Ловя малейший полутон в произношении, чтобы не упустить ничего важного. Поэтому не стоило слишком уж сильно окружать такую душу похвалой и нежностями. По крайней мере не сразу.

― Меня печалит вид ребёнка, оставшегося без любимой игрушки, ― Каин постарался придать голосу чуть больше прохлады. Самую малость. Спокойствие и холодность являлись более привычными для радио демона. Это те эмоции что ему больше всего знакомы и понятны. То что могло, по предположению Каина, вызвать у него более положительные ассоциации. Да и от слов стоило переходить к делу. Лишнее сотрясение воздуха скорее напрягли бы Аластора, заставили нервничать и думать что что-то в очередной раз идёт не так. Что собеседник может быть чем-то недоволен. А такое впечатление Каин вовсе не хотел создавать. ― Но впредь будь аккуратнее. В следующий раз я не буду помогать его чинить, ― в этот момент обычно принято с расстроенным ребёнком контактировать физически. Погладить по голове или утешающе обнять. Но с этой душой так поступать было категорически нельзя. Прикосновения несут в его сознании только боль и множество неприятных эмоций. А значит их стоило оставить на потом, когда демон будет в лучшем расположении духа

Глаза Аластора горели поистине детским восторгом, пока он разглядывал новую игрушку. Привыкал к весу стойки микрофона, хвату и его объёму. Проверял настройки звука. Каин не считал себя экспертом в работе подобных приспособлений. Знал на более или менее сносном уровне техническую часть, да и только. Для его личных нужд вполне хватало, однако будет ли этого достаточно на более профессиональный и требовательный взгляд радио ведущего, для которого чистый звук и эстетика голоса важнее всего на свете? Для того, чья истинная страсть ― это радиоэфир и музыка, а не человеческие отношения.

― Спасибо, мастер, ― тихо сказал Аластор пред тем как начать трансляцию. Новый инструмент ему явно не терпелось испытать, значит в выборе действий тоже особо сильных промашек не было. И дальше грешник сможет справиться с собственным дурным настроением, произведя нужные настройки под свой избирательный вкус самостоятельно. Мешать ребёнку играть более не следовало. Возможно он заглянет в это место чуть позже. Просто чтобы убедиться, что диковатый мальчишка остался всем доволен и больше не будет впадать в апатию в ближайшее время.

Незаметно удалившись из радиорубки, Каин материализовался из корней в одном из тёмных переулков Пентаграмм сити, где его ожидала супруга. Женщина поспешно обернулась на шорох растений, нервно теребя в тонких пальцах прядь угольно чёрных волос.

― Ну как всё прошло? ― спросила она подходя ближе. Низкие каблуки грубых рабочих ботинок почти не издавали никакого шума при её ходьбе.

― В ближайшее время с ним точно всё будет в порядке, ― ответил Каин беря Руу под локоть и выходя на тесные улицы города. ― Грязь, перенаселение, болезни и множество грехов, происходящих средь бела дня прямо на узких зловонных улочках. Ах, напоминает Гоморру. Какая ностальгия!

Каин с любопытством вертел головой, осматриваясь. Прямо перед ними на дороге небольшая ржавеющая машина сбила какого-то забулдыгу в рванине, а после врезалась в фонарный столб. В воздухе быстро появился запах бензина, что вытекал из дырявого бака прямо на асфальт. Оторвавшийся с ветхого столба электрический провод упал в эту химическую лужу, почти моментально вызвав пожар.

― Урбанистический хаос, ― без энтузиазма фыркнула Руу. ― Рада, что тебе нравится, любовь моя, но у меня особых чувств это место не вызывает. Ни капищ, ни погостов, ни тотемов. А единственный парк вылизан настолько, что смотреть противно. Природе не дают здесь разгуляться.

― Это же ад, ― пожал плечами Каин. ― Подземный мир грехов и смрада. Природе тут не место.

― О, не говори так, ― женщина прижалась к нему поближе, поправляя широкополую шляпку. За их спинами раздался взрыв. Огонь добрался до топливного бака старенькой машины. ― Подземные блёклые растения. Слепые монстры, привыкшие жить в вечном мраке. Сияющие насекомые гигантских размеров и множество паразитов всех размеров и видов. Тут есть природа, пусть и иная. Но именно в этом городе любые её проявления просто невероятно уродливы и кастрированы. В других кругах ситуация лучше только за пределами крупных поселений. Где есть только дикость и первобытное насилие, ― говоря это Руу мечтательно улыбалась, положив голову на плечо мужа и прикрыв глаза. В такие моменты мужчине казалось, что его любимая язычница вот-вот начнёт хищно мурлыкать и облизывать острые клыки.

Каин остановился перед витриной магазина техники и электроники, полностью заставленной экранами телевизоров. Молчаливым кивком он указал жене на зомби-ящик, включенный на канале новостей. Ведущая с мерзким прокуренным голосом и красными глазами без зрачков экстренную новость о взрыве зачитывала в центре города, когда сигнал начали прерывать знакомые чёрно-красные помехи. Ближайшие экраны, чувствительные к потусторонней активности, точно так же начали мерцать.

Изображение полностью пропало, а из ближайшего, скромно стоящего на отдельной витрине магазина по соседству, старомодного радиоприёмника раздался приглушенный помехами крик телеведущей, дублируемый громкоговорителями на ближайшем деревянном столбе. Слышащие эти звуки демоны и грешники опасливо съёживались и спешили покинуть улицу. Убраться подальше от криков боли, хриплого смеха радио демона и лёгкого джаза.

― Ты всё так же хорошо умеешь находить подход к детям, любовь моя. ― Руу слегка приподнялась на цыпочках, чтобы чмокнуть мужа в покрытою лёгкой щетиной щёку. ― Мальчик просто расцвёл.

― Говорил же, что с ним не может быть всё так плохо. ― Каин слегка приподнял поля шляпы жены, чтобы поцеловать в холодный бледный лоб. Её кожа была больше похожей на мрамор по цвету. Сероватая с тёмными прожилками синих вен. ― Думаю мы навестим его снова чуть позже, а пока, что думаешь на счёт небольшого расширения границ этого мирка?

― Ты намерен открыть этой блёклой монотеистической помойке парочку новых божеств прямо сейчас? ― воодушевлённо щебетала Руу, предвкушая грядущее веселье. ― Развязывать конфликты и ставить под сомнение авторитет “высшего создания” в выгребной яме, которую он называет своей обителью. Прямо как во времена Римской империи! С чего начнём?

Жена была невероятно взволнована. Как пылкая язычница она всегда рада лицезреть бесполезную борьбу с культами, которые ещё ни разу и никому не удалось искоренить полностью. В человеческой истории многие пытались сплотить народы общей верой, но вот избавиться от ритуалов местных старых богов не удавалось никогда. Не важно шла ли речь о традициях Йоля или Самайна, бывшие язычники были скорее готовы насадить на тупые пики святош, чем отказаться от ключевых для себя празднеств. Святые отцы скрепя сердце подстраивали христианскую веру под древние обычаи. И каждый раз когда наместники бога на земле шли на очередную подобную уступку перед “варварами” чтобы сохранить свою власть, здоровье, а порой и жизнь, Каин слышал яростные крики праведного Адама и Серафимов с Небес.

Это веселье уже давно пора было перевести на новый уровень. И начать с того, кто уже давно точил зуб и на владыку ада, и на обитателей рая.

― Жители Тартара уже семь лет как жалуются на шум над своими головами, ― начал Каин с хитрой улыбкой. ― А местный владыка обеспокоен тем, что если так будет продолжаться и дальше, то Элизиум перестанет быть обителью забвения, тишины и спокойствия. К тому же он давно уже был недоволен тем, как грубо мои старые знакомые присваивают чужую интеллектуальную собственность.

― Что ж, это и правда серьёзные претензии, ― Руу на удивление серьёзно кивнула. ― Не то чтобы это было что-то совсем крамольное, все мы жили и живём по похожим правилам и законам. Но в последние пару тысячелетий Рай с Адом и правда потеряли всякий стыд. Древние ещё долго терпели их ребячества, если подумать.

― Именно, любовь моя, ― Каин притянул супругу за талию поближе к себе. ― Но мы лишь скромные посредники. Помни об этом прошу и...

― Не поддаваться собственной импульсивности,... ― нетерпеливо закончила за Каина мысль Руу. ― Я помню. Мне уже не давно не двести лет, чтобы лезть в разборки божеств как в былые времена.

― Глядя на то как ты прекрасна, я об этом вечно забываю, ― мужчина склонился ближе к жене. чтобы пощекотать тёплым дыханием её холодную шею.

― Льстец, ― кокетливо засмеялась Руу, скрывая их лица широкими полями шляпы.

Грешники и демоны не замечали влюблённую пару. Оббегали их с криками и руганью, спасаясь от всё разгорающегося пожара, начавшегося из-за попавшей в аварию машины. С чрезвычайными ситуациями в этом гадюшнике разбираться было решительно некому. Закончится это небольшое происшествие тем, что скорее всего к концу дня сгорит большая часть квартала. Пылающее пламя охватывало ветхие тесно жмущиеся друг к другу клоповники, называемые местными домами. Крики боли от ожогов и вонь горелой плоти не беспокоили влюблённых язычницу и еретика.

На фоне паники раздалась ещё пара взрывов. На этот раз скорее всего газовых баллонов в квартирах. Рокот обрушившихся где-то вдали стен не заглушил играющий из ближайшего громкоговорителя джаз. Пентаграмм сити вёл своё обычное хаотичное существование, полное грехов, страданий и слабых безответственных душ, что умело каждый день наказывали сами себя.