Он подошёл ближе, протянул руку, чтобы поправить съехавший капюшон, уже собрался лёгким движением убрать волосы с её лба, но когда коснулся кожи, Империя вдруг вздрогнула. По телу пробежала волна холодных мурашек, потом стало жарко, бархатистый материал его перчаток почувствовался с удивительной четкостью. Снова это странное ощущение, как перед недавним приступом. В груди кольнуло, девушка отпрянула, чувствуя, как к горлу подкатывает комок слёз. Снова искренность и чуткость, так хочется поддаться, позволить позаботиться о себе, но… Имеет ли она право принимать эту заботу? Может ли она вести себя как девушка, а не как союзница? Не закончится ли это плохо? Она не могла дать ответ.

Парень явно растерялся из-за её реакции, замер, озадаченно с ноткой встревоженности смотря на спутницу, но не решаясь подойти. Она почувствовала, как покалывание в груди стало царапаньем, будто что-то острое впивается шипами во внутренности. От этого внезапно стало страшно, больше не было похоже на обычную болезнь, если лёгкую болезненность можно было списать на недомогание, такое яркое и чёткое ощущение пугало.

— Извини, я больше так не сделаю. — голос арийца выдернул её из тревожных мыслей. Девушка растерянно моргнула, наконец взяла себя в руки. Боль пульсировала в груди ещё несколько секунд, прежде чем немного утихнуть. — Как ты?

— Ах… Нет, ничего… Не обращай внимания. Идём.

«Нужно собраться. Я должна выглядеть бодро и уверенно», — ЯИ выпрямилась, не дожидаясь реакции союзника, торопливым шагом пошла вперёд. Он нагнал её спустя пару секунд, легко подстроился под её шаг. — «Всё хорошо. Как только я взяла себя в руки, странная боль тоже почти прошла, значит я всё-таки могу контролировать своё состояние. Можно не волноваться об этом». Рейх больше ничего не сказал, но иногда бросал задумчивые взгляды. Сейчас он уже был уверен, что что-то не так, но пока не мог сказать, что именно. Тем не менее, сама азиатка вряд ли призналась бы, что есть какие-то проблемы, поэтому оставалось только ждать в надежде повлиять на ситуацию. Проводив её до кабинета, он уверенно прошёл мимо своей двери дальше по коридору, отрывисто постучав, вошёл в медпункт. Австрии на месте не оказалось, похоже, что она отлучилась куда-то совсем недавно и собиралась вскоре вернуться — ключи торчали в замке со внутренней стороны, оставленные без присмотра.

На секунду задумавшись, немец выглянул в коридор, дождавшись первого же прошедшего мимо подчинённого, требовательно окликнул:

— Подойди. Австрия скоро вернётся, передай ей, чтобы зашла ко мне в кабинет.

Пожалуй, решение, которое пришло ему на ум, было поспешным, но сейчас это казалось единственным способом узнать, что с болезнью Японской Империи. Если врач подойдёт и начнёт спрашивать о самочувствии под каким-нибудь более-менее оправдывающим это предлогом, японка может расколоться. «В конце концов Австрия врач, к тому же под моим контролем, вряд ли у неё будут причины не отвечать на вопросы, интересоваться здоровьем союзников ведь вполне нормально, если ты медик. Подойдёт ли в качестве оправдания профилактический осмотр? Нет, лучше сказать, что это в связи с последствиями травм, которые даже после частичного заживления требуют внимания. Я не собирался никому рассказывать об этом, но, думаю, она поймёт, что в случае с Австрией всё иначе», — немец бросил мрачный взгляд на часы. Прошло всего несколько минут, у него ещё было достаточно времени, чтобы подготовиться к объяснению ситуации. — «В моих интересах не раскрывать подробностей получения травм, но в общем про её состояние я могу сказать, верно? В любом случае я всегда могу заставить Австрию молчать, так что информация о состоянии здоровья Японской Империи не должна никуда просочиться. Даже если окажется, что она была против того, чтобы я говорил о её ранах только врачу, никогда не поздно просить прощения, так что это не должно испортить наши отношения. Эта оплошность не настолько серьёзная, чтобы появились ощутимые последствия. Риски стоят того, даже если окажется, что моё волнение напрасно».

В дверь робко постучали. Нацистская Германия резко поднял голову, отозвался:

— Входите.

В кабинет заглянула Австрия, неуверенно замялась на пороге.

— Вы звали меня, мой фюрер?.. — парень пристально посмотрел ей в зрачки, чуть прищурившись. Девушка вздрогнула, опустила взгляд в пол, испуганно притихла, едва встретившись с ним глазами, похоже, приняв его задумчивость за недовольство.

— Да, у меня есть к тебе дело. Проходи. — он невольно нахмурился, медик только вошла, но уже начала раздражать. Она замерла в шаге от стола, продолжая смотреть себе под ноги, от чего казалось, что врач застыла в вежливом полупоклоне при приветствии и так и не разогнулась больше. Рейх выждал ещё несколько секунд, прежде чем заговорить. Несмотря на свой более-менее благодушный настрой по отношению к Австрии, то, как она реагировала на его острый холодный взгляд, теряясь и съёживаясь в ожидании опасности, наоборот провоцировало его продолжить морально давить. Старая привычка недружелюбно и пронзительно смотреть на собеседников, будто мысленно заглядывая им внутрь или пытаясь прочесть мысли, появилась ещё очень давно. О нём могли говорить что угодно, унизить, побить, но эту ледяную уверенность в себе и бесстрашную прямоту никто не мог у него отнять. На тех, кто боялся этого взгляда, немец с брезгливым равнодушием смотрел сверху вниз, этот страх его раздражал. — Я хочу чтобы ты осмотрела Японскую Империю.

Девушка не сразу нашлась, что ответить. Не выдерживая тишины, почувствовав, что ещё немного и начнёт задыхаться, спросила вполголоса:

— Сейчас?.. Она ранена?

— Нет, но она была ранена некоторое время назад, так что я о ней беспокоюсь. — врач мелко вздрогнула на последнем слове. Сделав вид, что не заметил, парень продолжил: — И ещё кое-что. Ты ведь понимаешь, что всё это должно остаться строго между нами?

— Да, конечно. — поспешно отозвалась Австрия.

— Я подозреваю, что моя гордая союзница что-то мне недоговаривает по поводу своего самочувствия. Узнай о симптомах, которые беспокоят её больше всего в последнее время. Я почти уверен, что она болеет. — он встал с кресла, вдруг резко приблизился, склонившись над ней. Врач вжала голову в плечи, её губы мелко задрожали, похоже недавнее лечение избитого Рейхом Чехии оставило у неё неизгладимое впечатление, вызывая почти панический ужас от общения с нацистом. Сдержав желание язвительно поинтересоваться, не страшно ли ей, он вполголоса заговорил: — Если хоть что-то о самочувствии Японской Империи узнают посторонние, я не буду долго разбираться кто прав, а кто виноват.

— Д-да, мой фюрер… Я учту.

Внезапно раздался стук. Прежде чем Нацистская Германия успел среагировать и отстраниться, дверь приоткрылась и на пороге показалась японка собственной персоной. Бросив быстрый колючий взгляд на немца и девушку рядом с ним, союзница остановилась у порога, пока не прикрывая за собой дверь.

— Я не вовремя?

— Вовсе нет, присаживайся. — он резко отошёл в сторону, придвинул второй стул к столу, чтобы азиатке было куда сесть. Только когда она устроилась на предложенном месте, сам снова занял кресло. — Что-то случилось?

— Нет, я пришла за подписью. — Империя изучающе осмотрела Австрию, после нескольких секунд молчаливых гляделок, протянула ему бумаги. — Больше ничего не нужно.

Недопонимание всё-таки случилось. Ариец нервно покрутил между пальцев ручку, поняв, что чувствует себя виноватым в повисшей давящей атмосфере, прекрасно осознавая, что не сделал ничего дурного. Это его беспокоило.

— Постой. — он отдёрнул подписанные листы, не дав ей ухватиться. Только теперь ЯИ заглянула ему в глаза, немного сбитая с толку тем, что ей не дали уйти. Нервно потянула бумагу на себя, но ослабевшими пальцами не смогла вытащить её из твёрдой хватки, продолжая отворачиваться, избегая зрительного контакта. — Я заранее извиняюсь, что решил это без твоего ведома, но я думаю, что тебе нужно провести медицинский осмотр. Австрия уже тут, так что пойдём в её кабинет.

— Нет, мне надо сейчас идти…

Девушка всё-таки посмотрела ему в глаза, на этот раз холодно и твёрдо, но было уже поздно, ариец почувствовал в её голосе и движениях какую-то слабость, поэтому собирался подловить её и быстро сцапать, так, чтобы уже не смогла ускользнуть. Он не отвёл взгляд, пронзительно посмотрел в ответ, медленно но уверенно вытаскивая бумаги из её пальцев. Японка не выдержала, отвела глаза, невольно ослабила хватку, подумав о том, какой путь отступления выбрать, и мгновенно была побеждена. Парень схватил её за руку, выпустив документы, крепко, но осторожно сдавив запястье. Поднявшись со своего места, продолжая крепко держать, он отрывисто позвал Австрию, обернувшись к ней вполоборота:

— Идём.

Японка вздрогнула, чувствуя, как тепло его ладони греет её руку сквозь ткань перчатки. За такое фамильярное обращение хотелось ему врезать, но прикосновение смущало и сбивало с толку, нацист действовал неожиданно грубо, хотя никогда раньше не позволял себе касаться её лишний раз. Зуд внутри снова стал сильнее. Девушка занервничала, ощущая, как приближается приступ кашля, который едва удалось сдержать пару минут назад. Она прекрасно понимала, что фюрер наедине с Австрией скорее всего просто отчитывал её за что-то, его суровое выражение лица не могло значить ничего хорошего в любом случае, но стоило увидеть, как близко он находится с другой женщиной, в груди сжалось, царапнуло и новый приступ кашля удалось сдержать с большим трудом. Ей нужно было как можно скорее сбежать, чтобы прокашляться где-нибудь подальше от чужих глаз, но он как на зло не давал этого сделать.

За своё внезапное обострение ревности было почти стыдно, как и за глупое ребячество со всеми косыми взглядами, будто застала его за изменой. «Мы даже не состоим в отношениях, но я всё равно так реагирую. Наверное это неправильно?..», — она неуверенно посмотрела исподлобья на Нацистскую Германию, целеустремленно идущего чуть впереди неё. — «Хотя я не могу позволить себе сблизиться с ним ещё сильнее, мне больно от мысли, что кто-то наладит с ним отношения более тесные, чем между нами. Я хочу чтобы он продолжал заботится обо мне…». Она невольно смутилась, осознавая свою привязанность, которую так рьяно пыталась отрицать. Это трепетное нежное чувство не было убито в зародыше, а теперь уже стало поздно, оно пустило корни, вызывая острые приступы боли каждый раз, когда она пыталась игнорировать его. И это мучило ещё сильнее.