Нацистская Германия заглянул на кухню через некоторое время, он уже повесил рубашку и пиджак сушиться. Поняв, что ничего не может поделать со своим внешним видом, смирился и пришёл так. Рассчитывать на то, что у союзницы найдется одежда его размера не приходилось. Она стояла к нему спиной, что-то раскладывала на столе, две чашки, из которых вился ароматный пар, уже стояли рядом с блюдцами.

— Спасибо за угощение. — она вздрогнула, услышав голос позади, обернулась, ткнувшись плечом в его грудную клетку, резко отшатнулась, будто обожглась. У обоих пробежали мурашки от места касания. Парень успокаивающе проговорил: — Тише, не нервничай так.

— А… Я… Прости… — она несколько секунд смотрела на место соприкосновения, его обнажённые ключицы и шею, только потом подняла взгляд, встретившись с его взглядом. Уголки его губ были чуть приподняты, в глазах читалась улыбка. Чтобы не делать ситуацию ещё более неловкой, она быстро спросила: — Как твои раны?..

— Сейчас уже всё хорошо, не беспокойся. Главное, что не идёт кровь.

«На носу точно будет большая гематома, но хорошо, что удар был недостаточно сильным, чтобы сломать. А вот рёбра болят очень неприятно… Ещё долго будет сложно активно двигаться. Надеюсь, перелома нет…», — он бросил косой взгляд на небольшую коробочку с какими-то сладостями, которую ЯИ держала в руках. Откровенно говоря, есть не хотелось, голова всё ещё неприятно ныла после удара, дышать приходилось чуть приоткрыв рот, изматывающая лёгкая боль и стойкий привкус крови напрочь отбили аппетит. — «Ну, по крайней мере немного чая я выпить смогу. Я сам виноват, знал на что иду и чем это кончится». Он принял кружку, осторожно сделал маленький глоток. Азиатка устроилась на стуле напротив, почему-то мялась, будто не решаясь начать разговор. Уже некоторое время в комнате висела тишина.

— Знаешь… — неуверенно начала она. Ариец посмотрел ей в лицо, но девушка отвела взгляд. — Дело в том, что… в последнее время мы стали лучше общаться…

— Так и есть. — он прищурился, пытаясь понять, к чему она ведёт.

— Я… Я хочу сказать, что у нас достаточно доверительные отношения, чтобы больше рассказывать друг другу о себе и… я не уверена, но, похоже, что я начала испытывать симпатию. — она разволновалась, не зная, как мягче сказать о своих чувствах, испытывая нарастающее смущение, которого не было ещё совсем недавно. — В общем, хотела сказать тебе об этом…

— Симпатию? Кто он? — немец выглядел спокойным и немного заинтересованным, спросил нормальным голосом, но ЯИ совсем растерялась, молча смотря на него с таким растерянным видом, что парень тоже смешался. — Мне не стоило спрашивать?

— А… Нет, не то чтобы… — она снова замолчала, стараясь понять, почему он даже не подумал, что речь идёт о нём. «В чём дело?.. Может, так он дал понять, что лучше не говорить об этом?.. Что же делать?», — она сухо сглотнула, приоткрыла рот, но не придумала, что ответить, нервно отпила из кружки. — «Напрямую спросить тоже не могу… Чёрт… Стоит ли после такого продолжать этот разговор?».

— Мне просто показалось, что раз ты упомянула, что наши отношения улучшились, то хочешь рассказать подробности. Прости, похоже я не так понял.

— Постой, на самом деле… Ну… — она снова замялась, смутилась, не зная, не закончится ли вторая попытка объясниться ранящим отказом. — То, что я сказала про симпатию…

Рейх вдруг резко наклонился, закашлялся, схватившись за грудь. От неожиданности она подскочила со своего места, быстро подошла, уже собралась положить руку на спину, но прежде чем достаточно приблизилась, он рывком поднялся, сквозь хрипы и приступы кашля сказал:

— Просто… подавился… — надрывный кашель. — Не волнуйся… — резкий хрипящий вдох. — Я скоро вернусь…

Ей оставалось только растерянно проводить его взглядом. Придерживаясь за стену, он ушёл по направлению ванной на слегка заплетающихся ногах, сейчас она всё ещё слышала приглушённые хрипы. Вздрогнула, заметив на стене смазанный кровавый след от пальцев, там, где он совсем недавно касался рукой, которой прикрыл рот. «Это плохо, неужели он был ранен сильнее, чем я представляла? Надеюсь, что он просто прикусил язык и ничего серьёзного не случилось…», — она взяла влажную тряпочку, вытерла пятно, с тревогой прислушиваясь к звукам. Не было похоже, что такой сильный приступ случился просто от того, что парень подавился. — «Что случилось? Почему он соврал? Тревожно. Может, спросить, не нужна ли помощь? С другой стороны, если он специально ушёл, чтобы не привлекать внимание? Сложно…». Она неуверенно остановилась возле ванной, встала под дверью, не решаясь войти, но собираясь подождать, пока он выйдет. Спустя пару минут кашель затих, стал редким и не таким надрывным. Дверь приоткрылась.

— Плохо выглядишь, как ты? — он замер, прислонившись к дверному проёму и тяжело дыша. Было заметно, что ариец старался смыть все кровавые следы, но подтёки на подбородке и в раковине выдавали его. — Принести лекарства?

— Не надо так беспокоиться. Это из-за моих ран, я уже в порядке. Пара дней и буду как новенький.

— Хорошо, если нужна будет моя помощь, всегда можешь обратиться. — она неловко улыбнулась, он улыбнулся в ответ, но немного вяло, медленным шагом пошёл в сторону кухни, опасаясь ускоряться, чтобы не упасть. После приступов кашля рёбра отозвались новой волной острой боли, рана была потревожена и начала ныть. — Я возьму для тебя обезболивающее. И не спорь, я вижу, что тебе плохо. Это лучшее, что я сейчас могу сделать.

Союзница проводила его взглядом, прошмыгнула в ванную. Она некоторое время копалась в аптечке, вынув нужную упаковку вдруг замерла, краем глаза заметив какое-то пятно на полу, наклонилась, чтобы посмотреть. Маленький чёрный лепесток блестел в свете лампочки капельками крови. Она почувствовала, как похолодело нутро. «Неужели я оставила лепесток прямо на полу?.. Но я, вроде, не откашливала лепестки раньше, только в кабинете. Тогда откуда?», — она осторожно подняла его, покрутила в пальцах. — «Это точно мой, и форма и цвет как у меня. Только вот, как он тут оказался?.. Приклеился к одежде? Нет, не должен был. К тому же кровь на нём совсем свежая». Она вздрогнула, подняла взгляд, будто пытаясь сквозь стену увидеть гостя. Быстро спрятав лепесток на полке за аптечкой, нашла лекарства, полученные сегодня от Австрии, торопясь выпила пару таблеток, чувствуя, как в груди начинает царапать, будто вот-вот схватит приступ кашля.

Ханахаки. У него тоже ханахаки, он тоже болен, поэтому и не было похоже, что просто подавился. Сердце пульсировало где-то в висках, от осознания этого сделалось не по себе. В горле встал ком, но девушка смогла взять себя в руки. «Почему наши цветы так похожи? Это странно, может, это заразная болезнь и он заразился от меня? Хотя, не думаю, что это так, она зависит только от чувств и не передаётся как простуда. Тогда почему? Если это просто совпадение, то меня ранит эта насмешка судьбы, сделать мои цветы такими же, как у того, от чувств к кому они медленно убивают меня. Больно», — японка обняла себя, сжалась, всё ещё чувствуя боль в груди. — «Он тоже безответно влюблён. Как она смогла заполучить его чувства? Что я сделала не так? Стоило действовать быстрее? Хорошо, что он не понял моё признание, иначе вышло бы неловко. Быть отвергнутой после того, как собралась с духом рассказать о своих чувствах, мне бы не хотелось». Она вспомнила про обезболивающее, взяв вынутую ранее пачку собралась с силами вернуться на кухню.

На вид ему было уже легче, грудь равномерно вздымалась в процессе дыхания, конечности больше не дрожали, но всё равно было заметно, что после приступа ему больно. Империя осторожно предложила ему таблетки, он не стал отказываться, в комнате повисла неловкая тишина.

— Спасибо тебе. — первым заговорил он, чувствуя нарастающую тревожность. Девушка почему-то нервничала и это заставляло занервничать уже его. «Неужели заметила?», — подумалось ему, стало беспокойно. — Всё в порядке? Кажешься задумчивой, что-то случилось?

— Нет, не совсем. Со мной всё хорошо, просто мне жаль, что ты ранен. — в целом, это не было ложью. Она отпила из кружки, задумчиво посмотрела в окно. Уже вечерело, небо начало темнеть. — Знаешь, я подумала, будет неплохо, если ты переночуешь сегодня у меня. Конечно не проблема добраться по темноте, но ты ранен и немного ослаблен сейчас, если останешься до завтра, ничего страшного не случится.

— Что?.. Я… Думаешь, мне стоит? — он выглядел совсем растерянным, будто это было последним, что он ожидал услышать.

— Почему нет? Я оставалась у тебя на несколько дней, пока плохо себя чувствовала, ничего такого. К тому же, твоя одежда всё ещё не высохла.

Он ненадолго задумался, потом неуверенно ответил:

— Мне не хотелось бы утруждать тебя, но я не против. Если ты так настаиваешь, может и правда так лучше… — немец неловко пригладил волосы, посмотрел в сторону, почувствовав внезапную робость. Она сама предложила остаться и отказываться после того, как пригласили дважды, он не собирался. Думать о том, что она так внезапно решила позаботиться, после недавнего разговора о её чувствах к кому-то и приступа ханахаки, было немного странно, но парень постарался не думать об этом. — Спасибо за заботу.

Через пару часов у него поднялась температура. Похоже, недавние травмы не прошли бесследно, но в целом он просто чувствовал себя слабее обычного, да и повысилась она не более, чем на пару градусов, так что причины для беспокойства не было. Первой неладное заметила Империя, но нацист не дал ей дотронуться, чтобы проверить есть ли жар. Она уже некоторое время назад заметила, что он старательно избегает любых прикосновений к обнажённому телу, поэтому не стала спорить, сочтя это его личным делом, молча сходила за градусником. Устроив его на диване в зале, она присела на стул возле него. В комнате повисла неловкая тишина, оба ждали пока пройдёт достаточно времени, чтобы проверить градусник. Немец чувствовал себя вредным ребёнком избегая её прикосновений и из-за этого раздражался, но поделать ничего не мог, его всё не покидала мысль о соулмейтах и он не хотел касаться её, даже если бы это упрямство выглядело излишним. Они сидели смотря каждый в разные стороны, наконец он поднёс градусник к глазам, объявил:

— Тридцать семь и пять. Жар совсем слабый, я в порядке.

— Хорошо. Тогда устраивайся, я принесу воды и тоже пойду к себе. Скажешь, если что-нибудь будет нужно. Спокойной ночи.

— Спокойной.