Немец мог больше не волноваться за сохранность союзницы, теперь не смотрел по сторонам, полностью сконцентрировавшись на противнике. Он почему-то чувствовал будоражащую радость, от того, что Союз не попытался договориться, всё-таки начал драку. Тот вдруг замахнулся, выбросил вперёд руку с дубинкой, так что ариец едва успел увернуться, в несколько скачков увеличил расстояние между ними, размышляя о том, как бы подобраться поближе. Коротким ножом достать до цели не представлялось возможным, СССР без труда мог зацепить своим ударом на куда более далёкой дистанции. Пока он размышлял, мужчина сам быстро приблизился, на этот раз изящный уворот не получился, стоило парню отпрыгнуть назад, коммунист подался вперёд и глухо ударил по рёбрам. Поняв, что времени на обдумывание стратегии нет, он схватился за другой конец дубины, не дав замахнуться для следующего удара, полоснул ножом целясь в шею. Мужчина закрыл её свободной рукой, получив неглубокий порез на предплечье, вдруг схватил немца за запястье с ножом.

Он провернулся, высвободив руку, попытался ударить ещё раз, но был пойман повторно, тот уже был к такому готов. По силам они оказались примерно равны, так что очевидного перевеса в одну из сторон не чувствовалось, битва обещала быть выматывающей. Ругнувшись сквозь сжатые зубы, нацист ударил коленом в живот, это помогло, противник был оглушён на пару секунд, этого времени хватило только чтобы полоснуть лезвием плечо и быстро отдалиться, брызнула кровь, воздух наполнился тяжёлым пряным запахом. СССР шумно выдохнул сквозь зубы, зашипел, рана не была глубокой, но заметно усложняла движение второй рукой. Запах и вид травмы будто прибавил Нацистской Германии энергии, он одним точным ударом ноги попал в дубину, её вырвало из руки, прокатило по земле несколько метров, так что она скрылась где-то в густой траве под забором.

Союз сориентировался быстро, поняв, что нет времени бросаться за оружием, схватил ногу, которую парень уже стремительно опускал обратно, резко потянул на себя. Рейх потерял равновесие, упал на землю, ударившись боком. Уже подбитое место отозвалось режущей болью. Встать на ноги сразу не получилось, превосходящий его по весу и телосложению коммунист уже пытался придавить сверху, чтобы помешать подняться, но парень яростно извивался, не дав себя обездвижить. В его руке блеснуло лезвие, мужчина схватился за рассечённую бровь, кровь полилась на лицо, начала заливать глаз, мешая смотреть. Немец ударил ещё раз, но на этот раз не попал в голову, нож только потёрся о плотный воротник, силы удара не хватило, чтобы пробить его и добраться до тела. Второй рукой Союз цепко держал его за плечо и продолжал давить вниз. Следующий рывок. Мужчина вдруг прицельно ударил в запястье.

Резкая боль пронзила ладонь, так что он на секунду потерял контроль, нож выскочил прямо посреди движения, прежде чем оба успели среагировать, оказался в нескольких метрах. С секунду оба думали, стоит ли кидаться за ним, но Союз вдруг навалился сильнее, решив, что совсем без оружия даже лучше. Немец впал в ярость, ворот его одежды был помят, на белую рубашку капала кровь с рассечённой брови противника, волосы всклокочены, а взгляд стал ещё злее. Вместо того, чтобы вырываться, он вдруг крепко схватил руку коммуниста, обхватив её, резко согнул в противоположную от того, как должны сгибаться конечности, сторону. Раздался влажный хруст, мужчина взвыл от боли ослабив давление, но парень не отпустил, вцепился как бешеная собака, стараясь сломать ещё сильнее.

На мгновение потемнело в глазах, в виски отдало пульсирующей болью, после секунды оглушения он понял, что ему попали в лицо. Всё-таки выпустив, резко отскочил на пару шагов, решив снова держать дистанцию, сейчас самым главным было найти нож. Преимущество теперь было за ним, без одной руки противник сражался бы куда хуже. Перед глазами всё ещё слегка плыло, он покачнулся, стараясь не потерять равновесие, судорожно оглядевшись, всё-таки заметил свой нож. СССР было не до этого, он опустился на землю, держа сломанную руку и шипя проклятия сквозь сжатые зубы. Запах крови почему-то стал сильным, Рейх почувствовал, как что-то тёплое потекло по подбородку, мазнув пальцами обнаружил кровь. Он сомневался некоторое время, потом разогнавшись резко ударил со спины. Союз успел среагировать, поймал его сапог уже возле своего лица, с силой стиснул так, что стало больно даже через толстый материал обувки. Вырваться всё-таки получилось, но теперь стало ясно, что даже в таком положении атаковать его будет непросто. Немец уже приготовился напасть снова, когда вдруг что-то вспомнил, оскалившись в злорадной усмешке повернулся в другую сторону, где всё ещё лежал истекая кровью Китай.

***

Японская Империя приостановилась, замедлила шаг, пару раз обернувшись. Стоило ли слушать его и уходить? Тем не менее, он был прав, силы начинали таять так же быстро, как и появились, адреналин перестал гнать вперёд и медленно подкрадывалось бессилие. «Если бы я осталась, то могла стать его слабостью. Всё-таки я поступила правильно, но всё равно как-то тревожно… Если он будет сильно ранен?», — она сама не заметила, как добралась до своего дома, быстро открыла входную дверь, пока пальцы ещё слушались и не дрожали. — «На всякий случай лучше подготовить аптечку. Если вдруг правда сильно поранится, мне лучше быть готовой помочь». Азиатка подняла к глазам переданную ей фуражку, некоторое время молча рассматривала её. Вспомнились свои недавние мысли о признании. Решив, что обязательно сделает это сегодня, она начала искать куда положила бинты и лекарства. Входная дверь хлопнула когда она несла аптечку в зал, девушка вздрогнула, остановилась, неуверенно выглянула в коридор.

— Мой фюрер?..

Это оказался действительно он, растрёпанные волосы, помятая и перепачканная в крови одежда, но больше всего в глаза бросались кровавые струйки текущие по подбородку и собиравшиеся каплями, падающими на пол и рубашку, расползаясь густыми алыми пятнами.

— Всё хорошо, не нужно делать такое лицо. — он подбадривающе слегка улыбнулся, попытался вытереть кровь рукавом, но она продолжила течь и дальше, теплая и липкая. Азиатка стояла неподвижно, смотря на него с неуверенностью на грани с испугом, будто не могла решиться, пугаться ей или сочувствовать. — Неужели я так плохо выгляжу? Меня почти не побили.

— Ах… Прости, я просто была немного удивлена. Твоё лицо… — она подошла совсем близко, протянула руки, чтобы коснуться его головы, но парень вдруг отпрянул, не дал дотронуться.

— Рана не серьёзная, просто много крови. Могу я воспользоваться твоими лекарствами?

— Да, конечно.

Она взяла аптечку, поспешила за ним в ванную. Там нацист сбросил пыльный окровавленный пиджак, рубашку, умывшись холодной водой принялся заклеивать разбитый нос, морщась, когда лекарство с ваты попадало на рану. Кровь теперь капала в раковину, смешиваясь с водой и разлетаясь розоватыми брызгами по белой керамике. Девушка осталась в комнате, хотя и не решилась помогать с обработкой ран. Она, не отдавая себе отчёт, начала рассматривать его обнаженный торс, заметив только несколько гематом и содранную на локте кожу, но он, похоже, вообще не замечал этих ран. Повреждения, и вправду, оказались несерьёзные, если не считать лица. Тем не менее самого арийца и это тоже мало волновало, он не казался уставшим или обессиленным, хотя и был потрёпанным, только сбитое дыхание выдавало то, что недавно он активно двигался. Японка заметила про себя, что на его спине и груди есть несколько старых длинных шрамов, из-под кожи проступают черты мускулов, острые выступающие ключицы, очертания рёбер. Он не был тучным или плотно сложенным, но по телосложению сразу было понятно, что в нём много силы, контуры фигуры притягивали взгляд.

— Я тебе так понравился? — она глупо моргнула, перевела взгляд с его торса на лицо, всё ещё немного отстранённо думая о чём-то своём. Нацистская Германия коротко рассмеялся, заметив её выражение лица, когда ЯИ поняла, что он заметил, как она его разглядывает. — Вроде цел, да? Как и обещал, почти не ранен. Не надо за меня так волноваться.

— Чем всё закончилось?.. — теперь она смотрела в стену, едва заметно нахмурив брови и поджав губы. «Она смутилась?», — он так удивился заметив это выражение лица, что не расслышал, о чём она спросила. — «Кто бы мог подумать… Так очаровательно. Впервые вижу её такой». Девушка негромко повторила, решив, что её не расслышали: — Скажешь, чем всё закончилось?

— Закончилось… — он на пару мгновений замер, прокручивая недавние события в памяти. — Я сломал ему руку, но это не сильно помогло. Тогда я решил воспользоваться его слабостью и закончить это всё, чтобы не тратить больше времени. Мы оба слишком ненавидим друг друга, чтобы разойтись не доводя конфликт до конца.

— Слабостью?.. — она чуть наклонила голову, задумавшись, вдруг резко выпрямилась. — Китай?

— Верно. Я заставил его отступить, угрожая жизни его ослабевшего союзника. К тому же, думаю он прекрасно понял то, что я говорил насчёт тебя. На всякий случай стоит поговорить с ним об этом повторно в следующий раз, чтобы убедиться, но, думаю, с этого момента можешь быть спокойна, вряд ли случившееся с тобой повторится. Второй такой драки он не захочет. — он отстранился от зеркала, спросил: — Могу я постирать свои вещи?

— Разумеется. Правда, боюсь, что рубашку придётся выкинуть. — Японская Империя задумчиво потрогала липкую от крови ткань. Она уже задубела и немного подсохла, ярко-красный стал бордовым.

— Придётся. — подтвердил немец, вздохнул. — Под пиджаком не будет видно, так что по крайней мере до дома добраться смогу в ней, но о том, чтобы и дальше носить, речи не идёт.

— Я заварю чай.

Японка кинула на него последний быстрый взгляд, вышла из комнаты. Сейчас его нос был заклеен и больше не кровил, так что вид был уже куда более опрятный, волосы были аккуратно приглажены и смочены водой, чуть влажные, вместе с оголённым торсом создавали ему какой-то совсем домашний вид, будто он всю жизнь жил в этом доме. Она полезла в ящик за чаем, делая всё как-то отстранённо, автоматически, всё ещё немного растерянная и смущённая.