Этот день был последним в жизни Нацистской Германии. Первое время он громко ругался и в бессильной ярости бродил по комнате, пытаясь придумать, что теперь ему делать, но отрицать очевидное и дальше было уже нельзя. Он проиграл эту войну, бесповоротно и полностью. Союз уже почти буквально стоял у него под дверью, измотанный, раненый и от этого ещё более ядовито злой. Немец бессильно опустился на диван. Возмущаться и взывать к судьбе не было смысла, убей или будь убитым, он успешно следовал этому правилу все последние годы, безжалостно ломая под себя тех, кто был слабее, и вот, и на сильнейшего в конце концов закономерно нашлась управа. Если бы можно было повернуть время вспять, он мог бы всё исправить, найти решения и вовремя принять контрмеры, но единственное, что теперь ему оставалось — выбор, как встретить победившего.

Отчаянное, но от того не менее бессмысленное сопротивление? Нет, конвульсивно биться в своём углу, как загнанная крыса, он не хотел. Заряженный пистолет уже был подготовлен, удобно лежал в руке. Рейх невольно рассмеялся, несмотря на плачевность ситуации, он не мог не чувствовать злорадства. Он отнимет у своего врага последнее, что может отнять. Сладость победы. Да, он проиграл, но он выбрал смерть добровольно, так, как сам того захотел, не понеся никакого наказания за все совершённые зверства. Ариец в полной мере осознавал тяжесть своих преступлений, то, насколько бесчеловечные поступки он совершал. Такое не могло остаться безнаказанным, если бы он был пойман. Сожалел ли он? Ничуть. Сильный пожрёт слабого, это правило никуда не делось, просто теперь слабым стал он. Что ж, его жизнь в любом случае была довольно занятной. Полной горечи и боли разочарования, но не менее сладкой от вкуса превосходства над окружающими. Его планы рухнули, но идеи так и остались жить в нём до самого конца.

На улице сейчас, наверное, ярко светило солнце, а здесь, в закрытой небольшой комнате, удобно устроившись на диване, сидел Рейх, самая ненавидимая личность, наверное, на всей планете. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в приглушённые звуки из коридора. Что-то тяжёлое с силой ударилось в дальнюю дверь. Несколько яростных ударов, шум, треск, ему даже показалось, что под ногами дрогнул пол. Топот множества военных сапог. Что может быть слаще, чем отнять у победителя на его же глазах удовольствие в полной мере почувствовать вкус тяжело добытой победы? Немец медленно поднял руку, приставил пистолет к виску. Он решил, что выстрелит после того, как скажет парочку язвительных слов. Пусть это было очень мелочно, ему до дрожи хотелось как можно сильнее испортить настроение коммунисту, так, чтобы помимо долгого восстановления от последствий войны, он в бессильной ярости скрежетал зубами от одного только воспоминания о нём.

Шаги уже близко, вот-вот будут рядом с дверью. Нацистская Германия злорадно оскалился, уже представив, что случится дальше. СССР с ноги вышиб дверь, ворвался в комнату, невольно притормозил, заметив немца, будто не ожидал увидеть его здесь.

— Поздравляю! Ты так далеко зашёл, что даже немного жаль всё так заканчивать. Встретимся в аду.

Нацист нажал на курок, раздался оглушительный выстрел, но пуля попала в потолок, не задев головы. Каменная крошка посыпалась на волосы. За мгновение до того, как он должен был умереть, Союз, не дожидаясь конца его речи, запустил в него первым, что попалось под руку, успешно подбил пистолет, так что дуло задралось наверх. Пока парень был оглушён, мужчина резко сократил дистанцию, схватил его кисть, стараясь отнять оружие. Непослушными пальцами ариец вцепился изо всех сил в рукоять, дать слабину сейчас — упустить последний шанс закончить всё так, как он планировал. Завязалась ожесточённая борьба, мужчина вдруг упёрся коленом в его живот, резко потянул, но парень всё равно цеплялся до последнего, даже почувствовав, что сдерёт от этого кожу с костяшек. Оружие выскочило из рук, шумно ударившись о пол, отлетело на пару шагов. Немец замер, смотря перед собой и быстро соображая, стараясь придумать, как выкрутиться из ситуации. В конце концов желание насолить обернулось для него катастрофой. СССР наклонился, поднял его пистолет, медленно приблизившись, приставил дуло ко лбу. Рейх посмотрел снизу вверх, вдруг снова расплылся в хищной улыбке.

— Вот как вышло? И чего же ты не стреляешь? Неужели стало меня жаль? — лицо коммуниста сейчас выражало такое отвращение и презрение, что аж зубы сводило. И от этого нацист чувствовал восторг, такая ненависть, хотя он даже не успел завершить свой план. Он приподнялся, прижавшись лбом к дулу, блестя полубезумными глазами выдохнул: — Стреляй. Убей меня. Ты ведь так этого ждал, верно? Или, может, ты всё ещё принципиальный, весь из себя благородный и собираешься меня судить? — Рейх расхохотался. — Даже при том, что знаешь, кровь скольких людей на моих руках? Даже на самом деле считая, что меня надо пристрелить на месте, как бешеную собаку? И нет, мне не совестно, я не буду извиняться и ползать на коленях моля о снисходительности, не буду причитать о том, как мне жаль. Мне не жаль. Наоборот, честно говоря, я был бы рад убить ещё многих. Как печально, что не получилось.

Союз задрожал от ярости, слова подействовали, как он того и хотел. Немец замер, думая, как бы сильнее его спровоцировать.

— Мерзость… Не открывай больше рот, из него льётся одно дерьмо, — голос мужчины клокотал, в нём были заметные рычащие нотки. Союз как мог старался говорить спокойно, но от желания выпустить пулю в лоб этого нелюдя у него тряслись руки. — Ещё одна такая выходка — твои мозги окажутся на стене позади. Заткнись, если хочешь продлить себе жизнь ещё хоть немного.

— Жаль, мне о стольком хотелось тебе рассказать… Например о пытках. Не интересно? Помню тот раз, твои ребята были такими славными. Они так просили меня остановиться, что я почти сжалился и убил их всего через пару часов.

Рейх увидел, как дрожь от ярости пробежала по всему его телу, надавил лбом на дуло, чуть приподняв голову. Взгляд мужчины горел бешеной ненавистью, невыносимо сильной, казалось, что ещё немного и он забудет даже как дышать. Союз не выдержал, свободной рукой схватил его за горло, вдавив в диван начал душить. Нацист победно оскалился, не стал сопротивляться, для вида начав цепляться за его руку. У него получилось, теперь мужчина очнётся уже только после вспышки ярости и только тогда поймёт, что его спровоцировали. В глазах потемнело, от нехватки кислорода больно сжалось в груди, сдавленное горло отозвалось острой резью, закружилась голова. Темнота.