Оба проводили её долгим взглядом, когда шаги наконец стихли, коммунист повернулся к своему пленнику, поинтересовался:

— Не жалеешь? Я был серьёзен, когда предлагал тебе свободу. Или тебе уже недостаточно больно, чтобы задуматься об обмене чужой жизни на свою?

— Больно, но… Мх… — теперь, когда японка ушла, он в полной мере прочувствовал шок и ужас от принятого решения, в животе сжалось. — Я не знаю… Лучше это буду я, чем она. Может… может мои страдания будут не так ужасны, как если ей придётся это испытать… В отличие от меня, ей ещё не пришлось выдерживать такое, я не хочу, чтобы её тоже сломали…

— Отвратительно, неужели ты о ней заботишься? Даже такой ценой? Только не говори, что это любовь.

— Любовь?.. — он вдруг посерьёзнел. Губы задрожали, немец с горечью выдохнул: — Любовь… Да, похоже, что так. Смейся сколько хочешь, хуже мне от этого всё равно не станет. Скорее избей и иди дальше по своим делам, у тебя в любом случае есть ещё пара месяцев, чтобы, может, расчленить меня заживо? Не хочу даже знать о том, что ты придумал.

— Как дерзко, хамишь мне? Не понимаю почему ты, бесчувственная сволочь, только сейчас показал, что что-то людское в тебе есть, — Союз высоко занёс ногу, немец зажмурился, сжался, ожидая сильный удар, но пинка не последовало. — Чёрт… Что ты, что она, с этим «убей лучше меня», ну что за слащавые бредни.

— Я правда лучше умру за неё. То, каким ты сделал меня, это неизбежная смерть, даже если я отсюда выберусь, так не лучше ли в таком случае спасти ту, кого я люблю?

— Хватит нести околесицу, произнося слова, смысл которых не понимаешь. Меня тошнит от того, что ты вообще можешь любить, — Союз поморщился, будто его правда сейчас стошнит, поджал губы, смотря на немца с усталой брезгливостью. — Тошнит от того, что ты способен испытывать это человеческое чувство. Единственное человеческое, что я вообще от тебя видел. Как бы жалко сейчас ты не выглядел, я всё ещё прекрасно помню, что ты животное, подвергавшее такое количество невиновных ужасным пыткам, наслаждающийся ими, сошедший с ума от собственной мании величия кровавый безумец… — в его тоне мелькнула мрачная насмешка. — Интересно, если я на твоих глазах буду мучить её, почувствуешь ли ты хоть крупицу той боли, что причинил другим?

— Убей меня, если так ненавидишь. Пытай меня снова, самыми ужасными способами, только не трогай её, — немец посмотрел зрачки в зрачки, почти кожей чувствуя его злость. СССР был в бешенстве, но парень не мог понять, в чём причина этой вспышки, хотя он говорил спокойно, конечности мелко задрожали. Тон изменился, после слов о ЯИ он больше не язвил, почти слёзно попросил: — Наверное эти слова только убедят тебя сделать обратное, но… Я готов на что угодно, только не трогай её…

— О-о, знаешь ли, у меня с ней и личные счёты.

— Нет, нет, не нужно… — парень схватился за полы пальто коммуниста, его медленно накрывала новая волна паники. Отбросив колкости и злобу, он начал молить, смотря снизу вверх глазами полными ужаса. — Лучше меня, но не её, не надо… Из-за меня и без того уже… Она не должна пострадать ещё сильнее, пожалуйста, не отнимай её шанс на жизнь… Из нас двоих только она сможет хоть как-то защитить себя, я не смог победить, разрушил своё и её будущее собственными руками, нельзя чтобы из-за ненависти ко мне ты покалечил её. Знаю, тебе плевать на мои причины, но, прошу тебя, прояви к ней совсем немного жалости. Если ты зол, если ты хочешь мести, я буду раскаиваться, я выполню всё, что скажешь, сделаю самые ужасные вещи, даже т…

— Заткнись, — перебил СССР, нахмурившись, грубо оттолкнул нациста от себя. — И прекрати жалобно скулить у меня в ногах, как побитая собака. В отличие от тебя, я не маньяк-психопат, мне не доставляет удовольствие издеваться над случайной жертвой только кому-то назло. У меня есть счёты с ЯИ, но она не настолько сильно мне навредила, чтобы я хотел её убить или покалечить.

— Вот как, — Рейх протяжно выдохнул, расслабился, едва удержав равновесие. — Какое облегчение…

— Последний вопрос к тебе, раз уж ты так внезапно сменил сегодня все свои принципы. Ты жалеешь?

— О чём?.. — ариец с замиранием понял, что тупая жестокость, являвшаяся единственным способом заставить его говорить, сменилась на ядовитое осуждение, похоже, из-за недавней ситуации мужчина захотел поговорить. Раньше немец только стал бы огрызаться, но теперь не мог. Ситуация поменялась, нельзя было допустить, чтобы его злость сорвалась на ЯИ, так что он готов был разговаривать, даже до того, как его к этому принудят насильно.

— О, так ты ещё спрашиваешь? — тон СССР снова стал холодным. — Только зря время потратил... Что ж, пока ты такой сговорчивый, я спрошу кое-что. Ответь, что сейчас ты можешь сказать о тех, кого убил? Мне всё ещё интересно, что было у тебя в голове, когда ты пересказывал мне всё в подробностях, смакуя каждую деталь. Чего такого привлекательного ты находил в выпущенных кишках, выкалывании глаз и сжигании заживо? — Рейх согнулся, его снова тошнило. Каждый раз напоминание становилось для него ядом, то, что он так пытался забыть, начинало мучить его, вызывая в голове кошмарные образы. — М, время идёт, но ничего не меняется, снова будешь блевать вместо ответа? Кажется, это и впрямь бесполезно.

— Это омерзительно… — с трудом выдохнул побледневший парень, на его лбу выступила испарина. — Тогда я ничего не чувствовал, но… сейчас… М… Мх…

Союз не ответил, несколько секунд пристально смотрел сверху вниз. Парень кое-как справился с приступом, обессиленно прислонился к стене. Тишина висела ещё с минуту, после чего мужчина вышел, так ничего и не сказав. Рейх шумно выдохнул, не зная, испытывать ему облегчение, или наоборот. С одной стороны, ЯИ теперь была в относительной безопасности, но с другой… Он не хотел даже думать об этом.

***

Нацистская Германия проснулся от звука шагов, приоткрыл глаза. За окном всё ещё было темно, похоже, сейчас была глубокая ночь. «Интересно, кто на этот раз», — с некоторой отстранённостью подумал он, приподнялся на локтях. — «По звуку как будто что-то тащат… М… Надеюсь, это не коммунист придумал какой-нибудь более ужасный способ поиздеваться надо мной, если он и правда снова начнёт свои пытки, может, мне стоило бы попытаться наложить на себя руки. Я только успел немного прийти в себя и подумал, что это закончилось, и ничего страшнее пинков мне теперь не грозит… Не смогу долго выдержать». Он зажмурился, попытался сделать вид, что ничего не происходит. В двери щёлкнуло, некто шумно ввалился внутрь. Немец услышал, как что-то тяжёлое протащили в комнату, с глухим стуком уронили на пол. Никаких окликов или приветственных слов, вошедший только прошёл несколько шагов, присев на корточки звякнул цепью, шумно дыша, видимо, после физической нагрузки. Это не было похоже на визит СССР, но больше некому было наведаться так поздно ночью, тем более после недавнего происшествия он уже не надеялся увидеть союзницу в ближайшее время, так что это должна была быть и не она. Рейх почувствовал, как цепь натянулась, всё-таки приподнялся.

— Не спишь? Не пугайся, это я, — раздалось из темноты.

— ЯИ?.. Но что ты тут делаешь?.. - он оторопел. С момента прошлой встречи прошло всего пару часов, она всё ещё не успела восстановиться, но на руках и шее виднелись новые бинты. - Тебе нужно скорее бежать, он не отпустит тебя живой, если снова поймает!

— Не беспокойся, не поймает. На этот раз точно, — в её глазах сверкнули отражённые лунные блики. — Сейчас, дай мне немного времени и я сломаю цепь...

— Ох… Но что это у тебя?.. — он прищурился, стараясь всмотреться в тёмный предмет посреди комнаты, частично обёрнутый тканью. Девушка промолчала, продолжила возиться с цепью. Носа коснулся запах свежей крови, он вздрогнул, оглянулся на союзницу, испугавшись, что она снова ранена. — Ты поранилась? — она не ответила, только с новой силой надавила на ручку болтореза, тихо звякнул металл. Парень заметил, как под грудой ткани появилась странная чёрная тень, неуверенно приблизился, протянул руку, почти коснувшись пятна, но резко отпрянул, наконец поняв, что это кровавая лужа. Империя приволокла чьё-то тело и, судя по количеству крови, человек явно не лежал без сознания, а уже был мёртв. — ЯИ, это же…

— Да, это труп. Прости, я знаю, что не стоило тебе такое показывать, но надо действовать быстро. У нас мало времени.

— Ох… Да… — он отвернулся, стараясь не смотреть на мертвеца, поджал ноги, с усилием отгоняя тошноту. Японка снова налегла на цепь, но у неё всё никак не выходило перерезать, руки дрожали от перенапряжения. — Не получается?..

— Мне не хватает веса… Ах, чёрт, почему так болит, даже если давлю на ладонь?.. — он только сейчас заметил, что её пальцы всё ещё не зафиксированы и чуть припухли. Империя за это время так и не позаботилась о вывихах, похоже, она очень спешила. Болезненно поморщившись, азиатка поманила его к себе. — Навались вместе со мной, тогда должно получиться.

Присев вплотную рядом, ариец почувствовал, как она дрожит, от неё пахло кровью и потом, и ещё чем-то резким, так что он на секунду растерялся. Она начала давить, он надавил следом, металл жалобно звякнул, со звоном был разделён надвое. Не удержав равновесие, они оба упали вперёд, с минуту лежали, приходя в себя. Немец пошевелил освобождённой ногой, позвенев обрубком цепи, прижимаясь к тёплому плечу вдруг заметил, что резкий запах исходит не от неё, а от чего-то стоящего совсем рядом возле стены, приподнялся, с замиранием пытаясь понять, что ещё союзница принесла.

— Пора начинать, — выдохнула она, поднялась. — Тебе не стоит на это смотреть, подождёшь немного за дверью?

— Нет, я тоже должен помочь… Что ты собираешься делать?

— Я справлюсь, — мягко, но настойчиво заверила его девушка, подхватив под руку повела к двери. Он собрался было спорить, но она выставила его за порог, осторожно помогла сесть. — И не смотри.

— Хотя бы скажи, что будешь делать?

— …

— Какой у тебя план?

— Тебе не понравятся подробности, — он стиснул её запястье, не дав отстраниться. Империя вздохнула, вполголоса объяснила: — Мне нужно сделать так, чтобы никто не смог опознать труп. Выдам его за тебя, может, тогда никто не хватится.

— Но разве даже так мы сможем просто тихо уйти?..

Она не стала отвечать дальше, наклонившись коротко поцеловала в переносицу, заставив вздрогнуть, смущённо замолчать. Ариец сидел смотря в темноту коридора, слыша, как союзница режет что-то, кроме треска ткани замечая тошнотворный влажный звук. Он мог бы заткнуть уши, но не стал, испытывая вину от того, что не может помочь ей хоть в чём-то. Учитывая травму её пальцев, даже простые, в техническом плане, действия могли вызвать много боли и неудобств. Запах крови стал сильнее, он поджал колени к груди, спрятал лицо, стараясь не думать об этом. Затем что-то щёлкнуло, раздался звук льющейся жидкости, резкий горький запах, который он учуял до этого, стал невыносимо сильным, тут же перебив все другие. В темноте робко затлел маленький огонёк, быстро вспыхнул, бросая яркие отсветы на стены, осветив пространство вокруг. Он зажмурился на секунду ослеплённый пламенем и потоком горячего воздуха. Японка встала в дверном проёме, освещаемая ярким жёлтым светом.

— Идём? — девушка наклонилась, помогла ему подняться. Хотя совсем недавно ей очень досталось, сейчас кровоточащие порезы были обработаны и худшими из ран были ушибы, в то время как парень едва мог пройти самостоятельно несколько шагов. Он опёрся на неё, обхватив за шею здоровой рукой, на пару мгновений замер, одновременно завороженный и немного напуганный. Её глаза ярко горели, отражая всполохи огня, в них светилось что-то между ликованием и агрессией, несмотря на все трудности, пока план шёл гладко. Казалось, если кто-нибудь сейчас окажется на пути, будет разбит одной только её решимостью. — Я же обещала тебе, что сегодня всё закончится. Теперь всё наладится, осталось только незаметно отсюда уйти.

— Но как мы это сделаем?.. Все выходы за территорию должны охраняться, особенно по ночам, даже если ты могла незаметно пробраться где-то сама, сейчас это должно быть затруднительно. Без меня у тебя должно получиться, но вдвоём…

Она только загадочно улыбнулась, пошла вперёд. Из комнаты начал валить вонючий сизый дым с запахом чего-то палёного, так что стоило поскорее выбраться на свежий воздух. Едва они оказались под открытым небом, откуда-то издалека раздались крики, затем выстрелы. Нацистская Германия вздрогнул, остановился, пытаясь понять направление звука.

— Давай поспешим, скоро эта потасовка закончится, — Японская Империя ускорила шаг, потащила его за собой. — У меня вышло стравить США с коммунистом, но это только благодаря лжи. Скоро они поймут, что их обманули, и кинутся меня искать, так что если не уйдём сейчас, пропадём.

Он кивнул, собрал все свои силы, не тратя время на выяснение подробностей. Её план сработал, возле ближайшего выхода теперь никого не было, они без труда вышли наружу, оставшись незамеченными. Боясь погони, девушка всё время оглядывалась, шла всё быстрее и быстрее, так что совсем скоро он выбился из сил.

— ЯИ, пожалуйста, замедлись немного, я не поспеваю за твоим шагом… — попросил он, едва не запнулся, когда она притормозила.

— Прости, но не сейчас. Я слишком боюсь, что нас перехватят до того, как мы уйдём с чужой территории, если это случится, то все мои усилия были напрасны. Потерпи совсем немного… — она оглянулась на него, нахмурилась. — Совсем бледный, тебе плохо? Не похоже на просто усталость. Если больно, должен был сразу сказать.

— Нет, по сравнению с тем, что я пережил, это не боль. Не обращай внимания, скорее идём… — он напрягся, сделал шаг вперёд, игнорируя дрожь в ослабевших мышцах. Тяжело. Все раны теперь отзывались острой болью, но она была права, если упустить этот шанс, то они оба пострадают куда сильнее. — Поспешим.

— Постой… Слишком плохо выглядишь, не пытайся меня обмануть. М... Скорее, забирайся ко мне на спину.

— Нет, я видел, как сильно ты пострадала сегодня, дополнительная тяжесть может навредить. Тем более твои раны могут снова вскрыться из-за нагрузки...

— Не спорь, лезь, — настояла она, пригнулась, подставив спину. — Тем более ты стал слишком лёгким, я без труда смогу тебя нести.

Препираться и дальше было нельзя, тратить драгоценное время на разборки было бы глупо, так что он послушался. Тем более ноги снова начали подкашиваться, так что он не был уверен, сколько шагов сделает, прежде чем свалится. Стоило признать, что самостоятельно он больше не продержался бы.