Он неторопливо двигался мерным шагом, сложив руки за спиной, если бы не горящий взгляд, направленный ей в глаза, можно было решить, что мужчина и вовсе не заметил постороннюю. Когда ему оставалось пройти всего несколько метров, японка не выдержала, попятилась в комнату, задыхаясь от страха. Сердце пульсировало в висках, ледяной ужас сменился жаром, она перестала замечать всё вокруг, кроме звуков неумолимо приближающегося конца. То, что это конец, она не сомневалась. Теперь, когда её поймали на месте, этого было достаточно, чтобы убить. Воздуха не хватало, её грудь вздымалась слишком быстро, так что скоро закружилась голова, в глазах снова потемнело, из-за чего ЯИ беспомощно остановилась, хватаясь за стену, в попытке не упасть.

— Когда только ты пробралась сюда, крыска? — мужчина возник в дверном проёме, подошёл к ней, от паники едва не теряющей сознание. Голос прозвучал слишком спокойно для этой неожиданной встречи, похоже, хоть он и не думал застать её тут, не был слишком удивлён. Пока она не пришла в себя, Союз крепко схватил за ворот, поднял над землёй. Ткань надавила на горло, девушка начала отчаянно извиваться, уцепилась за его руку, чтобы не начать задыхаться, беспомощно застыла в этом положении, вся дрожа. — Вот уж не думал, что у тебя могут быть гости в такое время, Рейх. Зачем только ты сюда пришла? Тебе и так очень досталось, стоило подумать сначала о себе. Похоже, ты испугалась, что я успел сделать с ним что-нибудь? Тщетно, ЯИ, даже если у тебя в конце концов получилось бы его освободить, этот мусор больше не способен функционировать как прежде, он тебе больше не помощник, ведь никогда больше не потерпит одного только вида насилия. Правда?

— Правда, это правда! — Рейх, до этого беспомощно застывший на прежнем месте, сорвался на крик, вцепился в сапоги СССР, стараясь привлечь его внимание. Громко звякнула и натянулась цепь. — Отпусти её! Нет, нет, не её, не трогай! Прекрати!

— Ого… — коммунист был действительно удивлён его криками, даже замер на несколько секунд. — Мне думалось, что ты не можешь говорить громче шёпота, но, видимо, я ошибся. Надо же, не припомню, чтобы ты хоть раз так умолял до этого. Похоже, она очень дорога тебе?

— Хватит… Избей меня, только не трогай её… — у него быстро заканчивались силы, а состояние стремительно сменялось на приступ неконтролируемой паники. Игнорируя дрожь по всему телу, он снова схватил его за ногу. Мужчина попробовал оттолкнуть его, отступил на шаг, немного подумав, поставил на землю яростно пытающуюся вырваться японку. Она смогла опомниться, немного пришла в себя и теперь активно сопротивлялась, игнорируя боль от травм. Если бы СССР захотел, он мог одним движением свернуть ей шею, но пока не вредил, только, пусть и довольно грубо, удерживал. Он не дал отойти на безопасное расстояние, стальной хваткой вцепился в её запястье, Империя отчаянно упёрлась ногами в пол, изо всех сил потянув руку на себя, рванулась раз, другой, но Союз даже не дрогнул, вдруг стиснул сильнее, подтянув её ближе к себе.

— Раз ты всё равно здесь, я покажу кое-что. Посмотри на это. Посмотри на его лицо, когда он видит травмы. Такой, каким он стал сейчас, больше не сможет быть твоим единомышленником. Кроме тебя тут нет никого, на ком я мог бы показать, поэтому потерпи немного, сейчас будет больно.

Девушка сильно вздрогнула, взвыла, почувствовав острую боль в руке, которую сжимал коммунист, яростнее забилась. Парень сильно вздрогнул, совсем затих, поник, закрыв лицо руками. Она с трудом смогла вдохнуть, из глаз брызнули невольные слёзы, сердце громко застучало в ушах, заглушая другие звуки. Он с невозмутимым видом снова резко дёрнул. Японская Империя сорвалась на крик, упёрлась всеми конечностями, пытаясь его оттолкнуть, второй палец с влажным хрустом был вывихнут, причиняя резкую боль. Она стиснула зубы, невнятно простонав вперемешку с ругательствами, тяжело отдышалась, почувствовав, что хватка мужчины ослабла. Он смотрел вперёд с мрачным удовлетворением на лице, немец, дрожа, сжался на полу, его тошнило. Азиатка ощутила, что её больше не удерживают, на нетвёрдых ногах отскочила на пару шагов, покачиваясь, травма режущей пульсацией отдавала в голову. Она прижала раненую конечность к груди, яростно утирая невольные слёзы. Не время было трястись над ранами.

— Расслабься, у меня нет цели покалечить тебя сильнее, — обратился к ней коммунист, даже не переводя взгляд, кивком указал на скорчившегося немца. — Полюбуйся. Он не переносит ни вида, ни звуков травм, попробуй, повоюй в таком состоянии. Причём не важно, кто ранен, такая реакция у него одинакова во всех случаях, чтобы проверить я даже однажды порезал свою ладонь. До тошноты боится вида крови даже своих врагов, разве не смешно? Этот маньяк-психопат теперь корчится в приступах, а ведь было время, когда даже раны союзников оставляли его совсем равнодушным. Эй, собачий потрох, не ты ли говорил, что не будешь слушать меня, что бы ни случилось? Что так ненавидишь, что готов терпеть любые страдания, лишь бы не слушать меня? Тогда ты звучал убедительно, но почему-то сегодня я этого не заметил, неужели твоя язвительность кончается тут?

— Нет, нет… Кх… — он снова содрогнулся в рвотном позыве, прижал руки ко рту, стараясь его сдержать. Подняв на коммуниста глаза полные ужаса, с трудом выдавил из себя: — Я не хотел… Я был неправ…

Союз нахмурился, отступил на шаг, чтобы не дать до себя дотянуться.

— Я долго ждал, пока ты сломаешься и перестанешь смотреть этим противным упрямым взглядом, но почему же мне от этого зрелища так мерзко… Это не то, что я так хотел увидеть, это не похоже на раскаяние. Ты ничего не понял, даже когда я заставил тебя пройти через то же, что ты делал с другими. Я просто разочарован, Рейх.

— Что ты теперь сделаешь? — он больше не стоял на пути к выходу, но ЯИ уже не собиралась бежать. Если здесь решалось, сколько ещё будет жить Нацистская Германия, она готова была кинуться в драку без шансов на победу и быть раненой ещё сильнее. Заметив бешеный блеск в её глазах, он задумался на минуту.

— Хороший вопрос. Не думал, что так скоро увижу тебя, после того, как побил сегодня днём. Уж извини за пальцы, я был слишком увлечён, поэтому не подумал, что ты и без того едва живая. Если хочешь, помогу обратно их вправить, заживёт за пару дней, — она нахмурилась, вся ощетинилась, стоило ему протянуть в её сторону руку. — Ладно, я понял. Впрочем, не скажу, что сильно за тебя переживаю, поэтому поступай как знаешь. Всё равно в таком темпе тебя ждёт та же участь, что и его, наслаждайся правом выбора пока можешь. Однако, как ты попала сюда? Как узнала? Мне нужны подробности.

— Иди к чёрту… — зашипела Империя, вынула короткий клинок, до этого лежавший на полу рядом с поясом. — Попытаешься убить меня? Или его? В любом случае я нападу.

— Нападёшь? У тебя ещё остались на это силы? — СССР выражал что-то среднее между насмешкой и удивлением. — Я не хуже твоего знаю, насколько плохо тебе было после нашей прошлой стычки, к чему такое упрямство? Этот блеф тебе не поможет.

Она ничего не ответила, кинулась, выставив нож перед собой. Он перехватил её кисть ещё далеко от своей шеи, с силой сжал, так что её пальцы разжались в болезненном спазме, оружие выскользнуло и упало под ноги. Стоило ему отпустить, ЯИ упала следом, сил держаться у неё не осталось, так что снова подняться стоило ей больших усилий. Мужчина тоже ничего не сказал, только смотрел в глаза со спокойствием и серьёзностью, насмешка быстро сошла с его лица. Империя шумно вдохнула, напружинив ноги, бросилась на него уже без оружия. Ладони ударились о грудную клетку, японка не смогла удержать равновесие, снова упала, ушиблась о пол. Союз несколько секунд наблюдал за ней, спросил с некоторой усталостью в голосе:

— Теперь сдашься?

— Смеёшься?! — она стиснула зубы, медленно начала подниматься. — Не сдамся. Давай, убей, если хочешь.

— Это даже шуточной потасовкой сложно назвать, если я ударю это станет избиением безоружного. Тебя хватит максимум на один мой выпад.

— Бей. — прорычала Японская Империя, игнорируя острую пульсирующую боль в вывернутых пальцах. Она смогла встать, немного покачивалась, готовая вот-вот потерять равновесие. — Не убил днём, убьёшь сейчас, но я больше не побегу. Ты загнал меня в угол.

— Вот, значит, что это? — он выглядел немного задумчиво, подчёркнуто не относился к ней как к противнику. Мужчина пытался в чём-то её убедить, но Империя в упор отказывалась слушать, готовая и дальше ругаться и кидаться с ножом. — Бешеное животное, загнанное в угол, особенно опасно, но у тебя не хватает сил даже кинуться на меня как следует. Ты измотана, вот-вот свалишься, почему не признаешь это?

— Потому, что мне есть что защищать, — она бросилась снова, но мужчина ловко поймал её в движении, держа под руки приподнял над землёй. Лёгкая, он без труда мог бы раздавить её даже не используя оружия. Азиатка попыталась ударить ногами, изогнулась, несколько секунд пробовала вырваться, прежде чем укусила его за запястье, озлобленно сдавив зубами кожу. Её глаза горели ненавистью, но силы укуса не хватило, чтобы вцепиться до крови.

— Ай. Да, вижу, ты готова пойти на крайние меры. Эй, фриц, если ты её не остановишь, мне придётся её ударить, — СССР подошёл достаточно близко, чтобы немец мог дотянуться не натягивая цепь. Азиатка почувствовала, что снова может достать стопами до земли, выпустила руку противника, резко откинувшись назад. Что-то тёплое прижалось со спины. Нацистская Германия, с трудом вставший на ноги, крепко сжал её поперёк торса, потянул на себя. — Не думал, что у меня выйдет довести тебя до такой степени злости и отчаяния, что ты решишь меня взаправду укусить. Стоит ли теперь и тебя называть бешеной псиной?

Она не слушала, пытаясь решить, как теперь поступить. Его слова были правдой, даже если бросить все силы на сопротивление, это не поможет против коммуниста. Слишком большой была разница в состоянии и силах, она уже едва могла стоять, в то время как он даже не запыхался. Рейх запнулся, упал, потянув её следом, оба едва могли удержаться на ногах. Союз молча наблюдал за этим несколько секунд, вдруг распахнул дверь пошире.

— Сегодня я добрый, так что беги отсюда, пока я не передумал, — она резко приподнялась, но только сверкнула колючим взглядом, будто вот-вот вцепится в мужчину снова. — Вперёд, к твоему сведению, я не то чтобы часто отпускаю с миром напавшего на меня.

— Пока он тут, я никуда не пойду, — отрезала ЯИ, нашла в себе силы, чтобы приподняться, раскинув руки закрыть собой Рейха. — Уже слишком поздно придумывать какой-нибудь план, всё, что я сейчас могу, это до полного бессилия отстаивать то, что хочу защитить.

— ЯИ, послушай его. Даже если ты умрёшь здесь, это не поможет мне, — вдруг еле слышно подал голос ариец, уткнулся лбом ей в плечо. — Пожалуйста, беги.

— Но он убьёт тебя, если я сейчас уйду! — девушка сорвалась на крик, медленно поднялась. Стряхнув его руку со своего плеча, мрачно заключила: — Тогда лучше будет умереть тут вдвоём.

— Вот упёрлась, — СССР прищурился. — Тогда, что если я предложу тебе кое-что? Я пока не буду его убивать, если ты расскажешь мне всё о своей сделке с США. Всё, что он просил сделать, его планы и цели. Сейчас, когда он больше не сможет тебе помочь, есть ли смысл и дальше хранить его секреты?

— Хорошо… — после недолгих раздумий ответила Империя. — Даже если ты обманываешь, хранить его секреты у меня и впрямь нет желания.

Азиатка не стала ничего скрывать, выложила всё, что успела услышать, и то, о чём только догадывалась. Мужчина слушал внимательно, ни разу её не перебил. Когда она закончила, он задумчиво заключил:

— Всему виной стала его жадность. Что ж, я всё понял. Тогда… — он вдруг наклонился, схватил девушку за голову, закрыв ладонью рот. — Мне больше нечего от тебя получить. Раз такое дело, мне кое-что интересно. Рейх, я согласен выпустить тебя, если она останется на твоём месте. Это не шутка, я правда готов дать тебе право на жизнь, что скажешь? Тем более, я не настолько ненавижу Японскую Империю, чтобы мучить её, как делал это с тобой. На этом месте ей будет не так тяжело, как пришлось тебе.

— Что?.. — немец перевёл испуганный взгляд на него, потом на японку, которая вяло сопротивлялась, стараясь убрать руку от своего лица. — О чём ты говоришь?..

— Я отпущу тебя. К тому же, пообещаю, что не стану больше припоминать прошлое, что думаешь? Твой кошмар закончится. В противном случае я не сдержу своё обещание по поводу лёгкой смерти и ещё пару месяцев помучаю тебя медленным болезненным способом, — парень несколько секунд пытался переварить это предложение, Союз терпеливо ждал, он выглядел серьёзно, не было похоже на шутку или попытку вывести на эмоции. Девушка дёрнулась активнее, сильнее упёрлась в него, силясь оттолкнуть. Ей явно было что сказать, но мужчина не дал ей вмешаться, сильнее сжал ладонь.

— Нет. Пожалуйста, отпусти её, — ариец медленно встал на ослабевшие ноги, потянулся, попытался высвободить её из хватки, сжал его кисть дрожащими пальцами.

— Неужели тебе совсем не интересно? Ты, эгоистичный и самовлюблённый, отказываешься от свободы в пользу бывшей союзницы, обрекая себя на мучения? — СССР явно провоцировал, но Нацистская Германия только поджал губы, не стал отвечать. — Ладно, я тебя понял, — ЯИ почувствовала, что хватка ослабла, её выпустили. Она сразу же оттолкнула мужчину, неловко упав под ноги немцу, не поднимаясь отползла к стене, опасаясь, что в следующий раз её могут схватить уже за горло. — Что ж, ты его слышала. А теперь уходи. Я уже пообещал, что не убью его, оставаться тут дальше у тебя нет причин. Я не хочу тебя убивать, тем более своими руками, тем более сейчас, поэтому поживи немного, пока не встретишь свой неизбежный конец.

Девушка приготовилась снова спорить, но взгляд коммуниста стал серьёзным и пугающим. Казалось, если и теперь отказаться, он убьёт на месте обоих, так что она только коротко оглянулась на немца, когда тот кивнул, нехотя направилась к выходу. Заигрывать с судьбой и дальше не стоило, до сих пор её не убили, похоже, только потому, что она могла быть чем-то полезна, но сейчас причин не душить её у Союза больше не было.