ЯИ стояла перед дверью в камеру Рейха, непослушными пальцами пытаясь совладать с ключом. Всё тело дрожало от перенапряжения, добраться сюда стоило ей невероятных усилий. В голове было совсем мутно, на ногах она держалась только на силе воли, терпеть дальше было уже совсем тяжело, но пока замок не поддавался, ей нужно было продолжать. Непослушные пальцы изо всех сил стиснули ключ, провернули с нажимом, в двери щёлкнуло, этот звук раздался в полной тишине и принёс огромное облегчение. Она боялась, что не успеет открыть прежде, чем потеряет сознание, перед глазами уже темнело, поэтому девушка не сомневалась в том, что долго не продержится.

Она навалилась на ручку, протиснулась внутрь, с замиранием осматривая комнату. Немец сидел у стены, сжавшись в комочек, похоже, дремал. Сфокусировать взгляд было слишком трудно, поэтому она не смогла рассмотреть, в порядке ли он, запнулась, поняв, что оставшиеся силы уже закончились. Перед глазами потемнело, ощущение пространства быстро ускользнуло, как и чувство равновесия. Колени и плечо обожгло болью, она с запозданием поняла, что ударилась, свалившись на пол. «По крайней мере он жив», — пронеслось в голове, прежде чем мысли начали путаться. — «Слава богу…». Ещё несколько секунд девушка справлялась с дурнотой, судорожно пытаясь хотя бы приподняться, несмотря на предобморочное состояние, прежде чем сознание окончательно покинуло её.

Когда зазвенело в ушах и снова появился свет, по её ощущениям прошло не больше нескольких секунд. Японская Империя, немного сбитая с толку, проморгалась, прислушалась к окружению, с облегчением заметив, что кроме тихого звона никаких последствий обморока не чувствует. Она обнаружила себя лежащей возле стены, свет солнца за окошком под потолком приобрёл оранжеватый оттенок, похоже, она пролежала без сознания несколько часов.

— Точно, Рейх… — азиатка резко села, схватилась за голову, испытав внезапное головокружение. Чья-то рука вдруг придержала её за плечо.

— Ты только пришла в себя, не делай резких движений. К тому же, я не знаю, не повреждены ли твои внутренние органы, — она оглянулась, несколько секунд напряжённо рассматривала арийца, с облегчением поняв, что с их прошлой встречи на нём не добавилось травм. — Что с тобой произошло?..

— Как хорошо, что ты цел… — она приблизилась, приобняла. Немец дрогнул, вдруг всхлипнул. Империя отстранилась, только сейчас заметила, что у него чуть припухшие от слёз веки. — Что случилось?..

— Я так испугался, когда ты упала… Ты была ранена, текла кровь… Я сначала подумал, что ты умираешь… — он поднял руку, начал тереть глаза, стараясь спрятать лицо. Девушка удивлённо вскинула брови, начала осматривать себя. Плечо и нога были перебинтованы, на ткани расползлись кровавые пятна, уже успевшие подсохнуть и потемнеть. Её одежда была частично расстёгнута, пояс валялся на полу ближе к двери, только сейчас она почувствовала наличие надёжно замотанных бинтов. Судя по всему Нацистская Германия снял самые чистые бинты с себя, чтобы остановить её кровотечение. — Ещё ты была в холодном поту и побита, я… поначалу даже не мог взять себя в руки…

Он попытался отвернуться и отстраниться, но японка вдруг протянула руки, приобняв его, прижала к себе, стиснув зубы, когда ушибы отозвались на движение тупой болью. Рейх не стал сопротивляться, тихо захныкал, спрятав лицо, принимая её объятия.

— Прости, я не думала, что так выйдет, — вкрадчиво зашептала она, стискивая лопатки, проводя по волосам, с некоторым недоумением заметив, как подрагивают его плечи. «Такая бурная реакция… Раньше он мог не обратить внимание даже на расчленённое тело, а сейчас в таком шоке из-за ран?», — парень немного пришёл в себя, притих, прижавшись к ней. Тепло и нежность быстро привели его в чувство, слова и прикосновения союзницы успокоили. — «Я могла понять, когда его пугали собственные раны, но мои… Он стал слишком чувствительным. Нужно принять это и постараться помочь ему». Японка придержала его за плечи, отстранив от себя, заглянула в глаза. Немец оказался совсем растерянным и заплаканным, наверное это был первый раз, когда она видела его настолько эмоциональным. — Что случилось?

— Если бы я только мог хоть как-то помочь… Ты сильно ранена?.. — ему всё ещё было тяжело об этом говорить, голос задрожал, прозвучав даже жалобнее, чем до этого, выдавая эмоциональную встряску. Девушка вдруг стиснула пальцами плечи, наклонившись, коснулась губами его щеки, зажмуренных глаз, стараясь не дать ему снова расплакаться. Её губы были мягкими, оставляли тёплые следы на коже.

— Нет, всё не так страшно, как кажется, — вполголоса заговорила она, так нежно и ласково, как только могла. — Я была невнимательна во время драки, из-за этого упала и неудачно ушиблась головой, поэтому и свалилась тут. Просто неудачная травма, быстро заживёт и всё будет хорошо, я слишком торопилась проверить твоё состояние и перенапряглась. Ты хорошо позаботился обо мне, спасибо. Теперь я буду в порядке.

— Но твоя шея…

Она вздрогнула, непроизвольно потянулась потрогать. Горло тут же отозвалось притупленной болью, азиатка замерла, осознавая, что сейчас у неё свежая гематома на всю шею. Теперь стало ясно, почему Нацистская Германия так нервничал, она даже не подозревала, насколько побитой выглядит со стороны. Поняв, что попалась на лжи, союзница не стала оправдываться, только прижала его к груди, стараясь отвлечь. Немного напуганный, растерянный и смущённый, парень поддался её рукам, притих. Его состояние всё ещё было заметно хуже, так что на этом фоне казалось, что её раны не такие критичные.

— Сейчас со мной уже всё хорошо и такого больше не повторится. Не стоит за меня переживать, я смогу справиться что бы ни произошло. Скажи, как твои раны? Сильно мешают? — она потянулась, нежно провела по его торсу, уже привычно наткнувшись пальцами на бинты. Рубашку он снял ещё в прошлую встречу и так и не надел, похоже, из-за запаха крови, который по его словам был очень резким и медленно сводил с ума. Рейх снова посмотрел снизу вверх тем взглядом, который она всё никак не могла трактовать, одновременно немного испуганным, стыдливым и чуть дурным от испытываемого приятного чувства. Японская Империя не была уверена, что заставляет его так смотреть, ощущая смутное волнение каждый раз, как пересекалась с немцем взглядами. Тем не менее она продолжила осторожно поглаживать его корпус, отметив, что раны почти не сочились кровью, оставив бинты чистыми. — Запах крови стал меньше? Он не мучает тебя больше?

— Мне стало гораздо лучше, после того, как ты стала приходить, — в этом он не соврал. Даже кошмары и горячечный бред теперь были менее изматывающими. В незначительной степени, но всё-таки их последствия получалось контролировать мыслями о ЯИ. То невыносимое страдание и одиночество теперь превратились в мучительное, но сладкое предвкушение следующей встречи. Нацистская Германия больше не испытывал отчаяние от потери смысла своего существования, ограничивающегося только болью и унижением, и этот маленький проблеск надежды слепил и пьянил его так сильно, что всё остальное перестало иметь всякий смысл. Заметив, как от таких мыслей накатывает неконтролируемый поток чувств, он зашептал, торопясь, пока его голос не сдавил ком в горле: — Спасибо… Я просто так счастлив, что могу быть рядом…

Выступившие слёзы затуманили взгляд, он только почувствовал, как она снова прижимает к себе, мягко гладит, проводя по спине, запутываясь в волосах пальцами. Физический контакт, такой нежный и утоляющий смутное желание разделить с кем-то свою боль, ощутить поддержку. Ариец зажмурился, проваливаясь в эти ощущения, полностью захваченный ими. Он медленно успокаивался, слушая ласковый голос и ощущая её тепло. Комок слёз постепенно пропал, перестав давить, напряжение медленно отпустило грудную клетку, он глубоко вздохнул, прижался к союзнице, с трепетным волнением замечая движения её ладоней.

«Всё хорошо, она не умирает, раны не серьёзные, я просто слишком перепугался увидев кровь. Какой позор, ей ещё пришлось меня успокаивать…», — он сощурился когда её пальцы зарылись в волосы, стиснули, прикрыл глаза, чувствуя, как перехватило дыхание. Её прикосновения с каждой встречей становились всё увереннее и естественнее, похоже, Империя начала понимать, как и где лучше дотрагиваться. — «Она никогда не была такой раньше, но мне это нравится… От её объятий становится легче, меня не мучает паника и дрожь. Она как лекарство, даже если моё тело ещё болит, мой разум перестаёт страдать, и от этого я чувствую огромное облегчение». Японская Империя вдруг отстранилась, поднялась на ноги, придерживаясь за стену.

— Этой ночью. Я вытащу тебя сегодня, сломаю цепь и освобожу. Я была слишком беспечна, думала, что время ещё есть, но коммунист может убить тебя в любой момент. Пока отдыхай, я вернусь сюда даже если мне откажут в помощи и придётся провернуть всё самой, осталось потерпеть совсем немного. На этот раз я могу пообещать, это точно последний твой день тут.

— Ты не пострадаешь, если будешь так торопиться?.. Если нас поймают…

— Не поймают. Хотя у меня нет хорошо подготовленного плана, из-за недавнего переполоха всем должно быть не до тебя, всё получится. Поверь в меня на этот раз.

Она, полная уверенности, направилась к двери, распахнув её, шагнула в коридор, вдруг застыла, не в силах пошевелиться. У выхода на улицу, в светлом прямоугольнике проёма кто-то стоял. Тёмная фигура тоже сразу её заметила, замерла рассматривая. По коже пробежали ледяные мурашки, подняв дыбом волоски, девушка панически оглянулась на немца. Силуэт также стоял неподвижно ещё несколько секунд, потом неспешно направился вперёд, шаги гулким эхом отдавались от стен. Это ловушка. Единственный путь наружу перекрыт, больше нет никакой возможности выбраться, и это мгновенно осознали обе стороны, так что спешить больше было некуда. Оцепенев, она так и замерла, с ужасом наблюдая, как из полумрака медленно вырисовывается фигура СССР.