Тишину прерывало судорожное дыхание и тихий шёпот, Рейх заёрзал, задрал подбородок, шумно втянув воздух сквозь сжатые зубы.

— Нет, нет, нет… Хватит, не надо… Остановись! — с невнятного бормотания он сорвался на крик, резко сел, весь в холодном поту. Парень панически сжался, обхватив себя руками, всхлипывая. ЯИ вздрогнула всем телом, подскочила следом, испуганная надрывным возгласом, судорожно оглядевшись по сторонам. В комнате никого не было. Поняв, наконец, что дело в кошмарах, она потянулась, нежно обняла дрожащего немца, прижав к себе. Он продолжал шептать: — Нет… Перестань, отпусти, не надо, не трогай… А… А-а-а!..

Он протяжно закричал, до хрипа от закончившегося в лёгких воздуха, крик медленно перерос в стон. Девушка взяла его за руки, заглянула в лицо, сжав пальцы, чтобы обратить на себя внимание.

— Всё уже хорошо. Это был просто кошмар, просыпайся. Ты сейчас в безопасности, со мной рядом. Всё прошло. Посмотри на меня, — она придержала его за подбородок, заставила посмотреть, встретившись с полубезумным влажно блестящим взглядом. Нацистская Германия перестал подвывать, вдруг всхлипнул, его глаза быстро наполнились слезами, бликующими в лунном свете. В них отразилась такая боль и отчаяние, что Японская Империя почувствовала, как у неё сжалось сердце. Потянувшись она поцеловала его в щёку, переносицу, мягко обвила корпус руками. Объятия помогли, он перестал дрожать, но всё ещё всхлипывал. — Что случилось?.. Почему тебе так больно?

— Случилось?.. — он на секунду замер, снова погрузившись в себя, вдруг сжался, протяжно застонав, схватился за голову. — Я убил… Я убил их! Я убил их своими руками, я… Я… Я… Я вот этими пальцами, ножом, прям внутрь, так медленно… Так ужасно медленно… Что я сделал… Почему?.. Вокруг везде эти мерзкие вязкие лужи… Если двинусь, снова испачкаюсь, кровь везде, она давно пропитала всю комнату…

— Рейх… — Империя замерла, не зная, что предпринять. Убийство стало ядом, отравляющим его сознание даже сейчас, когда он больше не подвергался пыткам. Осознание содеянного пожирало его изнутри, мучило, выматывало, не позволяя спать. То, что когда-то было частью его повседневности, чем-то волнующим, но вполне обыденным, стало жутким ночным кошмаром. ЯИ с трудом могла это понять, сама она по-прежнему относилась к смертям с равнодушием, но такая острая болезненная реакция арийца невольно заставляла и её переживать. — Как я могу тебе помочь?..

— Я не знаю… не знаю… — он судорожно вдохнул, неуверенно приобнял в ответ, похоже, всё ещё не до конца проснувшись, путая реальность с бредом. — Эта сцена застряла у меня в голове… Она повторяется снова и снова, все звуки и детали, и этот запах… Я как будто снова его чувствую… Мне мерзко, страшно, больно от этого…

Азиатка вдруг приподнялась, так что теперь его лицо было на уровне её шеи, склонилась к нему. Руки смяли ткань рубашки, крепко стиснув корпус, она осторожно перенесла вес, чуть придавив союзника, прижавшись к нему всем телом. Его сбитое дыхание теперь было совсем близко, щекотало ключицы, влага слёз впитывалась в одежду. Тёплое трепещущее тело едва умещалось объятиях, он больше не был таким тонким и хрупким, каким казался в начале. Приблизившись к уху, она полушёпотом спросила:

— Где ты сейчас находишься? Какое сейчас время? Что ты делал вчера? Сконцентрируйся, медленно вспоминай. То, о чём ты говоришь, давно прошло. Сейчас ты только со мной, в безопасности, на улице поздняя ночь. Это кровать, тут нет крови. Ты тихо спал только что, не причинил никакого вреда.

Его дыхание медленно успокаивалось. Судя по реакции, он наконец осознал себя, проснулся окончательно, теперь испытывая приступ острого смущения из-за своих действий. Нацистская Германия снова стал совсем тихим и старался не выдавать свои эмоции. Империи нравилась его чувствительная сторона, но сейчас это было подобно обнажённому нерву, малейшее колебание причиняло ужасные страдания, поэтому она не стала пытаться говорить о волнующих вещах, только сильнее обняла, нежно поглаживая по спине. Скоро он расслабился, прикрыл глаза, уткнувшись в неё. Пару минут они провели почти неподвижно, сжимая друг друга.

— Спасибо… — еле слышно выдохнул парень, невольно зажмурился. — Я был немного не в себе, наговорил всяких глупостей.

Она не ответила, вдруг отстранилась, откинувшись назад, сжала ладонями его лицо, склонилась так близко, что почти касалась кончиком носа его носа. Немец вздрогнул, почувствовав на губах её дыхание, не выдержал взгляд, прикрыв веки. Она опиралась локтями на его грудную клетку сидя на бёдрах, он запоздало заметил неловкость положения в котором оказался, ощущая приятный запах мыла и постельного белья от её волос и тела, мягкость приминаемой кожи сквозь слои одежды.

— Не говори так, — потребовала японка, чуть сдавила, заставив его приподнять голову и посмотреть глаза в глаза.

— Не говорить что?.. — он совсем растерялся, чувствуя на себе её вес, то, как твёрдые коленки упираются в торс, когда она склоняется ближе. Японская Империя подалась вперёд, ариец вздрогнул от пробежавших мурашек, почувствовав прикосновение её кожи к своей. — М?!..

— Не говори, что это глупости, — губы провели по щеке, замерли возле самого уха. Она обхватила его голову руками, прижав к себе, с жаром убеждая вполголоса: — Если тебе больно, значит не глупости, если не можешь спать из-за этого, значит не глупости, попытки скрыть своё состояние приведут только к недоверию и лишней боли.

Её голос с чуть хрипловатым спросонья нотками отозвался мелкой дрожью по телу, рука, на которую опирался Нацистская Германия, предательски подогнулась, из положения полусидя он упал спиной на матрас. Азиатка упала следом, чуть помедлив приподнялась. Он смотрел снизу вверх блестящими от смущения глазами, с едва уловимой тоской, оттенком страха, смешанным с обожанием, снова с этим жалостливым выражением, замечая которое ей хотелось изо всех сил стиснуть и прижать. «Как хочется ещё потискать, потрогать, обнять, сейчас с ума сойду. Теперь, когда его раны уже не так болят, можно ли мне это делать?..», — она некоторое время наблюдала, задумчивая, пытаясь понять, как он отреагирует. Ариец только чуть сдавленно дышал, тоже смотрел на неё, беспомощно расслабившись. ЯИ на секунду напряглась, сдержав порыв наклониться, снова обхватить его лицо пальцами, притянуть к себе. Он уже окончательно выпутался из липких иллюзий недавнего кошмара, такое резкое и фамильярное действие теперь наоборот могло оттолкнуть. — «Насколько он удивится, если я сейчас поцелую?.. М… Чёрт… Хватит думать о глупостях. Ещё и села сверху, ему может быть больно, и без того придавила, так что он едва дышит, слишком короткие и частые вдохи. Для начала нужно успокоить, лучше будет, если сейчас он сможет уснуть».

Рациональные мысли победили, Империя медленно приподнялась, пересела на место сбоку от союзника, взяв под контроль то внезапно ярко вспыхнувшее желание сблизиться с ним, возникшее в процессе попытки привести в чувство. Он не шелохнулся, только запрокинул голову, пытаясь дышать ровно.

— Извини за это, не было больно? — участливо поинтересовалась девушка, мягко взяла в руки его ладонь. — Я не хотела так сдавливать, немного увлеклась. Ты выглядел таким потерянным, что мне показалось, будет лучше быстро привести тебя в чувство.

— Нет… Раны на животе уже не болят, если только я не пытаюсь согнуться, — он влажно сглотнул, неуверенно коротко покосился на неё, будто ожидая чего-то. — Со мной всё хорошо, мне уже лучше, больше не больно, когда ты сжимаешь.

— Уверен? — он кивнул, невольно вздрогнул, когда она потянулась, провела по грудной клетке. — Только что сказал, что не больно, а сам ещё дрожишь.

— Нет, просто было неожиданно…

— Правда? — она улыбнулась уголками губ, из серьёзной вдруг став немного игривой, осторожно провела кончиками пальцев по месту, где под одеждой и слоем бинтов шёл длинный глубокий порез. Пульсация его сердца усилилась, отдавала лёгкой вибрацией в руку. — Волнуешься? Больно?

— Волнуюсь… — он запрокинул голову, прикрыл глаза, перестав немного настороженно следить за её действиями. — Ты впервые так близко ещё с момента, когда приходила ко мне там. То, что было пока я бредил, я не помню, потом ты почти всё время была занята важными делами…

— Часто тебе снились такие яркие кошмары? — немного помедлив, японка легла рядом, нежно проводя ладонью по местам с ранами, которые хорошо запомнила за время их лечения. Немец всё ещё немного нервничал, нужно было как-то его успокоить, настроить на сон. Шла глубокая ночь, время поговорить ещё будет завтра, сейчас лучше было отдохнуть. — Я просыпалась пару раз, когда ты кричал во сне, но впервые вижу, чтобы тебе было так плохо.

— Не уверен… — он смог немного расслабиться, привык, перестав ярко реагировать на прикосновения, чувствуя постепенно нарастающую сонливость. — Иногда всё в голове так смешивалось, что было трудно разделить сон, мысли и реальность.

— Я уже почти закончила со всеми делами, скоро весь день смогу оставаться дома, — он широко улыбнулся, не сумев сдержать свою радость, ЯИ фыркнула, посмотрев ему в лицо со смешливыми искорками. Рейх смутился, пристыженно поджал губы. — Ты так рад?

— Мне спокойнее, когда кто-то рядом…

— И несмотря на это ты ни разу не просил меня остаться? — она уже явно подшучивала, увлечённая чувствительной ранимой стороной, которую он невольно обнажил, подцепила её вопросом, не позволяющим сделать вид, что ничего не было.

— Я не мог бы требовать от тебя чего-то, даже если хочу…

— Тогда тебе нравится, если я рядом? — Японская Империя подвинулась поближе, так что теперь почти касалась лбом его плеча. Нацистская Германия не сразу нашёлся что ответить, беспомощно притих, пытаясь подобрать слова. — Для меня это тоже так непривычно, вот так лежать на одной кровати, обнимать кого-то, — она протянула руки, медленно сжала, сблизившись сильнее, так что прислонилась виском к его боку. — Никогда не думала, что это будет возможно.

Он не ответил, потянулся навстречу, дрожащей от волнения рукой проведя по её волосам, повернувшись на бок, неловко попытался обнять, прижав её к груди. Теплая и мягкая, она казалась совсем спокойной по сравнению с тем трепетом, который он испытывал. Империя изучающе посмотрела снизу вверх, прочитав его чувства, сама проявила инициативу, прижавшись в ответ, спрятала лицо, уткнувшись в грудную клетку. Опьянённый близостью, Рейх несколько минут лежал неподвижно, очень медленно поглаживая её спину кончиками пальцев, будто девушка может раствориться как видение, стоит ему хоть немного сдавить.

— Давай спать, — вдруг выдохнула она, приподнявшись, подалась вперёд, поцеловала, куда смогла дотянуться, коротко коснувшись губами шеи. — Нам обоим лучше отдохнуть.

Парень утвердительно хмыкнул в ответ, прикрыл глаза. Несмотря на волнение, он легко провалился в дрёму, впервые за долгое время ощущая себя опьяняюще сладко, до одури счастливым, подхваченный новым для него чувством. Он уже не помнил ни о боли в груди, ни о травмирующих воспоминаниях её вызвающих, только тепло и щемящее волнение, нежные объятия союзницы, которую он любит. «Она сама инициировала сближение, судя по её действиям, не только мне приятен тактильный контакт», — Рейх чуть согнулся, уткнулся носом в её макушку, переполненный трепетным обожанием. Тонкие руки сквозь дрёму погладили по спине, ЯИ сладко потянулась, прижавшись к его торсу своим корпусом, она тоже уже готова была уснуть. — «О стольком ещё надо будет подумать, но я уже едва держусь, так хочется просто раствориться в её руках… Я только знаю, что люблю её, так хочу об этом сказать…».

Империя невольно улыбнулась, заметив трепет с которым немец прикасался к ней. Он наконец уснул, трогательно обнимая её под спину, стараясь теснее прижать к себе. Чувства были такими яркими и искренними, что в ней проснулась жадность. Рейх принадлежал ей и только ей, была бы её воля, ЯИ больше не выпускала бы его из объятий. Влюблённость оказалась очень нежным и приятным ощущением, так что она горько жалела о своей холодности в прошлом. Поддаться этой слабости тогда было бы для неё сродни сумасшествию, но сейчас уже не обязательно было оставаться в своём уме, даже наоборот, это чувство помогало не помутиться рассудком от происходящего в жизни хаоса. Она сжала объятия уже без прежней чуткой робости, полной грудью вдохнув запах его кожи. Хотелось пролежать так вечность, но вязнущие от усталости счастливые мысли медленно утонули в тягучей дрёме.

***

Приятно и тепло. Ещё не открывая век он понял, что девушка всё-таки не ушла, как делала до этого, оставшись спать рядом. Парень невольно улыбнулся, стиснул руку, слушая её спокойное дыхание. Плечо немного затекло, он осторожно приподнялся, чтобы сменить позу. Раны тут же отозвались болью, но, внезапно, не такой резкой, как обычно. Рейх тут же открыл глаза, щурясь от света, принялся осматривать себя. Россыпь мелких ожогов и царапин на руках затянулись, оставив только бледные рубцы.

— Зажило… — выдохнул тихо, немного охрипшим после сна голосом. Внезапный приступ радости почти заставил рассмеяться, он осторожно вытянул руку, согнул, сделал круговое движение плечом. Рана отозвалась покалыванием, но кровь не пошла. — Ну наконец.

Он вздрогнул, когда торс обхватили руки, ЯИ проснулась от звуков голоса, прижалась со спины, всё ещё сонная. Немец замер, ощущая её прикосновения. Объятия были совсем тёплыми, она только-только выбралась из-под одеяла, прильнула, уткнувшись лбом чуть пониже лопаток.

— Я горжусь тобой, смог так быстро восстановиться из такого тяжёлого состояния.

— Это ты спасла меня, ЯИ, — он неловко попытался повернуться, испытывая острую потребность увидеть её заспанное лицо, со всклокоченными волосами, беспорядочно падающими на лоб, помятый ворот рубашки, уголки губ, приподнятые в чуть растерянной улыбке. Увидеть её расслабленной, такую сонную и нежную, наполниться этим ощущение безмятежности и трогательной близости. Империя очень редко позволяла себе выглядеть хрупкой, военная форма и туго заплетённая причёска ожесточали её черты, помогали казаться опасной и угрожающей, так что даже сложно было представить, что у неё есть такая мягкая сторона. — Спасибо, что была рядом со мной сегодня. Было очень спокойно, мне… понравилось… так близко…

Нацистская Германия смешался, не зная, как правильно подобрать слова, но искренне желая донести свои чувства, со смутной надеждой, что это убедит её ответить взаимностью. Японская Империя неподвижно сжимала его ещё несколько секунд, медленно отстранилась.

— Если тебе от этого легче, лучше ли будет спать рядом? Я не хотела нарушать твои границы, но если это так благотворно действует, стоит ложиться вместе.

— Если ты не против…

— Было приятно обнимать меня? — он заметил смешливые нотки в её голосе, понял, что девушка подшучивает, пытаясь вызвать у него реакцию.

— Да, очень приятно. А тебе меня? — с тем же шутливым тоном поинтересовался парень, подметив, что когда становится неловко, она начинает говорить такие нарочито провоцирующие вещи. Японка вдруг притихла, оглянувшись он заметил на её лице задумчивость и смущение. Немец несколько секунд колебался, робко потянулся к ней, поддавшись желанию дотронуться. Её реакции явно говорили о том, что вчерашний порыв нежностей не был случайностью. — Можно обнять?..

— Зачем спрашивать? — она первой подалась вперёд, прижалась лицом к его груди, спрятавшись от взгляда. Рейх неуверенно коснулся волос, ощущая как её руки гладят лопатки, сжимают, теснее прижимая к себе. — Мне тоже нравится спать рядом, так спокойно от этого…

— Да, спокойно…

Ариец невольно зажмурился, заметив, как она осторожно присела ему на колени, начав уставать. Долго держать корпус на весу было сложно, но стараясь не причинить боли, она почти не давила на него некоторое время. Чувствовать её вес было приятно, только в этом положении он вдруг понял, насколько на самом деле союзница низенькая и лёгкая, так что умещалась в его руках, если бы он попытался сгрести её в охапку. «С моим нынешним весом у неё вышло бы поднять меня только с большим трудом», — он удержался от желания стиснуть её тонкие плечики, отстранить от себя, чтобы поцеловать щёки, скулы, лоб и виски, пока она будет мило щуриться, не понимая, что происходит. Эта картина так явственно встала перед глазами, что губы сами собой растянулись в улыбке. — «Больно думать, что ей столько пришлось выдержать одной… Теперь, когда меня не могут использовать для шантажа, стало спокойнее. Она сможет постоять за себя, не ограниченная сдерживающим фактором».